Из Сибири и снова в Сибирь

14 апреля. Со временем Зоя перестала обращать внимание на то, что по ней было видно, что она побывала на каторге. Девушка не стеснялась того, что ходит со стриженой головой, с улыбкой вспоминала то, как в столице просила парикмахера не брить ее налысо, а подстричь под машинку, не переживала из-за того, что у нее до сих пор не зажили руки и не пыталась их спрятать под длинным рукавом одежды. В одно прекрасное утро Зоя услышала от родителей довольно неожиданную фразу: - Зоя, мы тут с папой подумали, нужно подавать кассационную жалобу. Относительно твоего приговора из Петербурга. Услышав реплику про Петербург, Зоя вдруг вспомнила Семеновский плац и пустилась в слезы. - Зоя, тише, успокойся, - сказала Анна Юрьевна дочери, - Да, тебе сейчас кажется, что все хорошо, но нужно и на будущее подумать, не портить себе жизнь, решать все вопросы уже, конечно, не по горячим следам, а хотя бы не спустя годы. Смотри, во-первых, приговор был написан, как я поняла, лично Костомаровым. То есть это не суд решал, а Костомаров единолично. В принципе, можно было бы этот факт оспорить, но в твоем случае не стоит, потому что еще и убийство Великого князя было, там санкции примерно такие же. А суд явно примет аналогичное решение, так что не стоит и начинать, только нервы себе трепать, пользы явно никакой не будет. Увидев, что Зоя, услышав фамилию Костомарова, начала плакать гораздо сильнее, Анна Юрьевна сказала дочери: - Зоя, ну неужели ты думаешь, что если о том, что тебя, наверное, беспокоит или пугает, не говорить, то оно пройдет само? Надо говорить, надо не затаптывать эти эмоции внутри себя, а наружу вытаскивать, тогда легче будет. Скажи мне, что тебя так разволновало. - Мне Костомаров жизнь поломал, - плача, сказала Зоя, - Если бы не все это, я бы не пошла этапом до Томска, не познакомилась бы с Аркадием, не кидалась бы на него с ножом, не пошла бы до Сахалина… - Зоя, этого всего уже не исправить, - сказала Анна Юрьевна, - А вот твое положение еще исправлять можно, надо попробовать как минимум. Готова меня слушать или сначала валерьянку примешь? - Сейчас, просто водички попью и успокоюсь, - сказала Зоя и, налив себе в чашку воды, сказала, - Все, готова слушать. - В общем, дело такое. Есть приговор о высшей мере за убийство Великого князя и покушение на убийство Костомарова. Потом есть новый приговор, о двадцати годах каторги в Томске. Ты несовершеннолетняя, несовершеннолетним больше, чем 14 лет присуждать было нельзя. Две трети от двадцати лет – как раз четырнадцать будет. Идем дальше, поселение. Поселение тебе дали бессрочное. Тоже нарушение, не положено так, ты несовершеннолетняя. В общем, пиши прошение, я тебе буду диктовать, что написать. Дрожащими руками Зоя взяла лист бумаги и начала писать. Окончив последнюю фразу и поставив свою подпись, Зоя сказала: - А хуже не будет? Вдруг на каторгу вернут? Я ведь свой срок по второму приговору не досидела, меня по документам вам на поруки отдали. - Не вернут, Зоя, - сказал Игорь Георгиевич, - Комендант хоть и взяточник, но свои слова держит. Тем более, в документах какая-то неразбериха, то, сразу как ты сбежала с острога, тебя на поруки нам отдали, когда с каторги сбежала и мы тебя из острога забирали, потом полиция дала тебе паспорт с бессрочным сроком ссылки. Надо иметь на руках решение суда, оно надежнее всего этого будет. Посмотрев на дочь, Игорь Георгиевич сказал: - Да, Зоя, и как ты не боялась сбегать, что первый раз, что второй… Уму непостижимо. - Папа, второй раз, если бы не Эми и Миша, я бы сдалась полиции в первые же дни, так страшно было, - сказала Зоя, - Но так я хотя бы дома, а не на Сахалине. - Одевайся, Зоя, - сказала Анна Юрьевна, - Надо ехать в участок, подавать прошение. В участке Зоя случайно встретила Аркадия. - По какому вопросу? – спросил он девушку. Зоя кратко рассказала, в чем дело. Аркадий, будто чувствуя какую-то неловкость перед Зоей, сказал: - Ладно, давай документы, сегодня все равно в суд по делам ехать, заодно и твои отдам, пусть быстренько рассмотрят. Прочитав то, что Зоя упирает в тексте кассации на свое несовершеннолетие, Аркадий сказал: - Замуж выходить – взрослая, бомбу метать – взрослая, а на вечное поселение выйти – несовершеннолетняя. Зоя никак не стала реагировать на эту реплику, а Анна Юрьевна сказала дочери: - В суд надо тебе ехать, вдруг вопросы возникнут, мало ли что. От мысли о том, что девушке снова нужно будет ехать на Воскресенскую гору, Зою начало потряхивать. - Не волнуйся, Зоя, все будет хорошо, - сказала Анна Юрьевна. - Поехали, вдруг тебя судья о чем-то спрашивать будет, - сказал Аркадий. Девушка вышла на улицу и слегка недоуменно посмотрела по сторонам. Еще раз ехать в полицейской карете Зое не хотелось. - Садись вперед, - сказал Аркадий, - Место есть. Зоя ехала и девушку потряхивало от страха. Больше всего Зоя боялась, что ее из здания суда заберут снова на каторгу. «Но мама с папой тоже ведь что-то понимают», - подумала Зоя, - «Они бы хуже мне делать не стали». Когда вскоре показался острог, Зоя расплакалась. - Чего плачешь, вспомнила что-то? – спросил Аркадий девушку. - Боюсь, что меня на каторгу заберут, - ответила Зоя. - Не заберут, не бойся, - сказал Аркадий. Когда карета остановилась возле здания суда, Аркадий сказал Зое: - Пошли, вдруг к тебе вопросы будут. Девушку снова затрясло, слезы невольно полились из глаз. - Успокаивайся и пошли, - повторил Аркадий, - Пользуйся ситуацией, вопрос сейчас одним днем решим, не будешь ждать, как если бы сама подавала кассацию. Вытерев слезы и взяв себя в руки, Зоя вошла в здание суда. Как и говорили и родители, и Аркадий, вопросы к Зое возникли. - Сколько лет было на момент совершения преступления? – услышала Зоя вопрос судьи. - Семнадцать, - ответила девушка. - Сейчас сколько? - Восемнадцать. - И, получается, с Сахалинской каторги вернули обратно в Томск из-за слабого здоровья? - Да, - ответила Зоя, сообразив, что по документам ее вернули именно по этой причине. Услышав, чтобы она подождала в коридоре, пока Аркадий отдаст другие документы и получит на руки новые, Зоя вышла. Девушка ни о чем не думала и единственное, что хотела, чтобы это все окончилось, и она скорее пошла домой. Увидев Аркадия, идущего к ней, Зоя встала с лавочки и спросила: - Что суд решил? - На Сахалин тебя обратно вернут, досиживать тот самый год, что тебе оставался, потом десятку за побег с каторги, а потом двадцать лет из более раннего приговора, - сказал Аркадий, - Сейчас скоро конвой придет и тебя в пересыльную тюрьму заберут. Зоя не поверила своим ушам, тем более, что все ей доказывали, что такого не может быть. - По столичному приговору меня же в Томск отправили, - сказала девушка, и руки у нее затряслись. - Да шучу я, - сказал Аркадий, - Везучая ты, счастливая, кассацию удовлетворили, срок приговора изменили на двенадцать лет, а из-за слабого здоровья, кстати, твои документы по черепно-мозговой травме каким-то чудом сохранились, ссылку определили в десять лет. Так что через восемь с половиной лет можешь ехать, куда захочешь. - Никуда я не хочу. Сибирь – моя родина, мне некуда отсюда уезжать, - снова заплакала Зоя, на этот раз от счастья, - В Москве пожила, в столице побывала и хватит. Девушка вышла из здания суда и снова села в полицейскую карету. - Зоя, - сказал Аркадий, - Все, давай уже отпустим друг друга и будем жить дальше, будто ничего не было, но разными жизнями. Я ищу себе невесту, ты – мужа, все довольны, а если когда-то случайно встретимся – ну что поделать, бывает такое. Один эпизод жизни завершен, надо начинать другой. - Хорошо, - ответила девушка. Минут через двадцать полицейская карета остановилась возле участка. Увидев через окно дочь, выходящую из кареты всю в слезах, Анна Юрьевна слегка испугалась. - Зоя, что произошло? – с беспокойством спросила женщина. - Мама, это от радости, - сказала Зоя и протянула постановление суда. - Десять лет ссылки, - сказала Анна Юрьевна, - А начиналось все с высшей меры. Зоя вот видишь, а ты не хотела ничего делать. А теперь у тебя на руках есть уже неопровержимый документ и на каторгу тебя точно забрать не смогут. Теперь нужно паспорт сменить и все, можно ехать домой. Вскоре получив новый паспорт, с отметкой о десятилетней ссылке, Зоя с родителями вернулась домой. - Вот видишь, доченька, мы с папой правильно все решили, - сказала Анна Юрьевна, - Мало ли что, у тебя еще вся жизнь впереди, зачем жить с бессрочным поселением? - Вы же с папой как-то живете и ничего страшного, - сказала Зоя. - Так сколько лет уже прошло, - сказала Анна Юрьевна, - Мы живем вполне полноценной жизнью, уже и полиция приходит чисто формально, если приходит. Так дело же не в этом, а в том, что ты ведь действительно несовершеннолетняя была, а прошла как взрослый человек. Ошибку во всех этих решениях суда надо было исправить, мы и исправили. Все, Зоя, ложись отдыхать, ты, наверное, уже без сил с ног валишься. - Да, мама, - сказала Зоя, накапала себе валерьянки, а потом легла на кровать и заснула.