Из Сибири и снова в Сибирь

Игнат Елистратович ушел, а Зоя осталась в палате одна. Девушку трясло, Зоя снова начала плакать. «За что мне все это?» - подумала девушка и продолжила плакать. Увидев, что Игнат Елистратович вышел из палаты Зои, Анна Юрьевна подошла к нему. - Игнат Елистратович, так что с Зоей? – спросила она. - Самое главное, что критика к состоянию есть, - сказал врач, - Я понимаю, человек переполошился, сон неожиданный, яркий, но как-то привыкать к этому надо. Ей с этим всю жизнь жить. Если уж говорить откровенно, между нами говоря, не стоило бомбу в принципе метать. И Зоя же тоже не дурочка, в своем уме, реально ситуацию оценивает и понимает, что Шлиссельбург – это самое логичное место, куда ее могли отправить после смены приговора, сами понимаете, этап в Томск был весьма неожиданным событием. - Да все я понимаю, - сказала Анна Юрьевна, - А Зою все равно жалко. - Хотите, чтобы капли какие-нибудь выписал? – спросил Игнат Елистратович, - Не стоит, я уже говорил, ей жить с этим, не будет же она всю жизнь капли принимать. Надо как-то к ситуации привыкать, адаптироваться. Народные всякие способы, послать сон на три буквы, например. Зоя же сейчас во времени и пространстве ориентируется, не такая, какая пришла этапом из столицы, все нормально, не переживайте. А сны со временем пройдут. Анна Юрьевна пришла в палату к Зое. Девушка до сих пор плакала и, как показалось женщине, мелко дрожала. - Зоинька, тихо, успокойся, - сказала Анна Юрьевна, - Подумаешь, сон приснился, мало ли что кому снится. Ты чего так распереживалась? - Шлиссельбург приснился, проклятая государева тюрьма, - сказала Зоя, размазывая по лицу слезы. «Да сколько же тебе это аукаться будет», - подумала Анна Юрьевна, обняла дочь и сказала, - Зоя, тихо, спокойно, хватит переживать. - Мама, да дело в том, что я понимаю, что там мое место, там, а не в Томске. Я вообще должна была в семнадцать лет в столице сдохнуть. Судьба посчитала иначе. - Вот именно, Зоя, какая разница, что должно было быть, этого уже не будет, - сказала Анна Юрьевна, - Приговор суда есть? Есть. Что там написано? Ссылка, сроком на десять лет. Все. - Мама, пожалуйста, поехали в церковь, очень душа требует, - неожиданно сказала Зоя. - Зоинька, я на работе, у меня смена вечером оканчивается, - ответила Анна Юрьевна, - Да и ты не здорова еще. Выпишешься и съездишь. Более-менее успокоив дочь, Анна Юрьевна ушла. Когда в палату пришел Серафим, девушка обратилась к нему: - Серафим, пожалуйста, очень тебя прошу, свози меня в церковь. - Зачем? – удивился Серафим. - Не знаю, душа просит, и, как в народе говорят, свечку за упокой поставить, а то Костомаров, сволочь, приснился, - девушка без деталей рассказала свой сон, не уточнив, с кем во сне было венчание и сделав акцент на второй половине сна. - Если Корней Архипович посчитает, что ты сможешь съездить – поедем, - сказал Серафим и вышел из палаты. После поездки в церковь Зое сначала немного полегчало. А потом Зое снова стало плохо, тяжело, полились слезы, началась чуть ли ни паника. - Голову надо лечить, а не как в дремучих деревнях, пытаться религией все исправить, - сам себе сказал Корней Архипович и обратился к Зое, неподвижно глядящей в одну точку, - Зоя Игоревна, вы куда смотрите? Девушка ничего не ответила. - Зоя, ты чего пялишься? – слегка сменил тактику врач. Девушка поняла, что обращаются к ней и тихо сказала: - Черти из угла снова полезут, не надо громко говорить, они на шум являются. Придя к Игнату Елистратовичу, Корней Архипович сказал: - И, все-таки, Демина – это по вашей отрасли медицины, говорит, что снова черти из угла полезут, или лечение соответствующее ей назначайте, или давайте в специализированную больницу переводить. Придя к девушке, Игнат Елистратович увидел, что Зоя забилась в угол кровати и накрылась одеялом. Увидев знакомую фигуру, девушка сказала: - Игнат Елистратович, получается, я одна их вижу? Вы не видите? Это все, я уже с ума сошла? - Сейчас что-то видишь? – спросил девушку врач. - Мимо стены туда-обратно разгуливают, - ответила Зоя, - Из вон того угла лезут. - Зоя, это дерево тень отбрасывает и от ветра качается, - сказал Игнат Елистратович и задумался, - «Не переводить же ее в другую больницу…» - Я думаю, у Деминой галлюцинации, да даже не столько галлюцинации, а иллюзии, причем от недоедания, - сказал Игнат Елистратович, выйдя из палаты, - Она же после перитонита, толком не ест, дерево качается, тень отбрасывает, а она чертей видит. Ну да, не совсем нормально, она считает, что они на голос лезут, да и вообще, не все так уж и гладко. Но оснований для перевода в соответствующее медицинское учреждение я не вижу. Режим питания ей налаживайте… Договорив мысль до конца, психиатр услышал, что из палаты Зои раздался крик. - Пошел на х.. отсюда! Вернувшись в палату, Игнат Елистратович увидел, что девушка бросила подушку куда-то в пустоту. - Зоя, ложись обратно в постель, - сказал Игнат Елистратович, - Сейчас медсестра укол сделает и они уйдут. Будто очнувшись, девушка сказала: - В психушку только меня не надо переводить, пока я в себе, я понимаю, что это все мне кажется, а потом перестаю понимать… - Да никто тебя в психушку переводить не собирается, успокойся, - сказал Игнат Елистратович, после чего сделал запись в истории болезни Зои, что ей назначен курс препаратов от галлюцинаций. Перед отходом домой Анна Юрьевна решила зайти к Зое. Увидев, что дочь снова зафиксирована в постели, женщина немало изумилась. - Опять в голове что-то? – спросила она врача. - Чертей видела, уже не во сне, а в иллюзиях, - сказал Корней Архипович, - Надо курс лечения по психиатрии тоже провести, потому что запускать это не стоит. - Да это понятно, что запускать не стоит, - согласилась Анна Юрьевна, - Но жалко человека, как ни крути…