Ледяница

Ритуал проводили ночью на крыше одного из домов спального района. Крыша подобралась удобная, хватило места и на замысловатый рисунок декаграммы, и на комфортное размещение всей шестёрки юных энтузиастов – Стёпа, естественно, не отказался от участия в задуманной авантюре. Особых проблем не возникло: похожий ритуал ребята или проходили сами, или наблюдали воочию, когда их соседи по команде поднимались на более высокий уровень посвящения. Помимо воли Маша вспомнила ехидные рассуждения Ледяницы о разных сектах, но быстро прогнала мысли прочь: приготовления были, наконец, завершены. - Никит, ты уверен? – тихо и мрачно спросила она, пристально вглядываясь в любимые глаза. - Я должен пойти до конца, - в его ответе было столько задавливаемой страсти, что девушка вздрогнула. Неужели всё из-за этой ведьмы? – Я хочу полностью совладать с собой. Ну, хоть так. Это было понятно, это было знакомо. Не так давно Маша и сама согласилась бы на любой ритуал, лишь бы научиться хоть как-то управлять своими видениями. Но всё же она отпускала Никиту с тяжёлым сердцем. Её интуиция упорно ныла в предчувствии чего-то крайне мерзкого. Юноша скинул куртку, рубашку и ботинки, оставшись в одних только брюках, вытащил из карманов телефон, ключи и деньги. По понятным причинам ничего лишнего брать с собой в декаграмму было нельзя. Он встал точно в центр рисунка, раскинул руки и, запрокинув голову к небу, прочитал заклинание. Несколько секунд ничего не происходило, но потом Никита вдруг оторвался от земли и замер. Его глаза потрясённо распахнулись, зрачки сузились, и он закричал. Мгновение – и крик сменился задушенным хрипом, глаза закатились, изо рта потекла кровавая пена, а его кожа стала прозрачной. Скованные ужасом ребята наблюдали, как под чистейшим стеклом кожи бежит по сосудам кровь и бьётся сердце. Внезапно капилляры на скулах, прямо под глазами, стали чёрными настолько, что было ясно: отравлены, несут смерть. Чернота стала распространяться по венам, направляя заразу прямо в сердце. - НИКИТА! – завопила Маша, кидаясь к нему. Четверым парням с трудом удалось оттащить её, не дать влететь в декаграмму. Но протянутая рука девушки всё же вошла в область заклинания, став такой же прозрачной, как и всё тело Никиты. - Ты что делаешь, дура?! – она не понимала, кто кричит на неё, все голоса сливались в один. - Звони Ледянице, только она может это остановить! - Как? – сумела прошептать она. Чародейка всегда находила их сама, номера никому не давала. Ей в руку ткнулся телефон Никиты. Вызов уже шёл. У него есть её номер. Впрочем, следовало ожидать. Мысли текли вяло. Что она скажет? Щёку обожгло пощёчиной, и Маша, словно бы из-под воды вынырнув, вдруг кристально чётко увидела перед собой Стёпу. - Зови её сюда, я отслежу её местоположение и выстрою маршрут. Ребята стабилизируют Никиту. - Алло, - донеслось из трубки, и Стёпа кинулся к ноутбуку, молниеносно порхая пальцами по клавиатуре. - Приди, пожалуйста, срочно, тут Никита умирает, - Маша была уверена, что она будет кричать, биться в истерике, захлёбываться слезами, но почему-то она сидела в каком-то ступоре, едва шевеля губами. - Что?! - Тут ритуал, - всё так же безжизненно. – Он может умереть. Да, чёрт побери, да! Он может умереть, пока она тут вяло слова растягивает. Её промедление отнимает его время. Бесценные секунды его жизни. Нет, она не позволит! - Ты слышишь?! – завопила она так, что все вздрогнули. – Он умрёт, если ты не придёшь, так что быстро подняла свою задницу и… Из динамика донеслось очень грубое матерное слово, сменившееся короткими гудками. - Трубку бросила, - Маша оглядела происходящее и истерически рассмеялась. – Она трубку бросила, представляете? - Она в Америке, - одна лишь фраза Стёпы прервала истерику и выморозила всё пространство. Лучше бы он кричал и ругался, но не говорил так обречённо, угрюмо… похоронно. Потому что слишком хорошо вдруг вспомнилось, как на волшебных санях самого Деда Мороза они несколько часов добирались до Нью-Йорка. А у них, вполне возможно, нет и минуты. Тело Никиты изломанной куклой упало в центр декаграммы. Вспышка света мелькнула в небе, привлекая внимание… и, не веря себе, Маша наблюдала, как то, что мгновение назад было вспышкой, стало химерой, стремительно летящей к ним. Карачун на свободе? Конечно, беда никогда не приходит одна. Но с широкой спины лавовой рыбы спрыгнула Ледяница, не оборачиваясь отрывисто повелев рыбине: «лежать», и приземлилась аккурат на крышу. - Совсем идиоты, - сообщила она, явно обращаясь к остолбеневшим от подобного явления магам. – Все за контур, мне не мешать, с места не двигаться, что бы ни увидели. Потратив ещё одно бесценное мгновение на то, чтобы закрыть глаза и глубоко вздохнуть, чародейка вступила в декаграмму и, опустившись на колени рядом с Никитой, положила руки ему на грудь, забормотав нечто настолько зубодробительное, что Маша почему-то невольно сравнила её бормотание с работой дрели. Тело юноши начало мелко дрожать, дрожь переросла в конвульсии, он издал какой-то булькающий хрип и затих. Грудь мерно вздымалась, как у человека, погруженного в глубокий здоровый сон. Маша готова была рыдать от счастья и расцеловать ту, кого ненавидела и считала соперницей. Пусть Никита в конце концов уйдёт от неё к этой ведьме, главное – что он будет жить! Но ничто ещё не было кончено. Тело Ледяницы поднялось над декаграммой и застыло в той же позе, что недавно тело парня. Кожа стала прозрачной, и все присутствующие с изумлением и ужасом уставились на слишком вяло текущую слишком вязкую кровь, слишком медленно бьющееся сердце… и на почти замороженные внутренние органы. Создавалось ощущение, что Ледяница изнутри проморожена, что все её внутренности покрыты инеем. С нарастающей паникой ребята наблюдали, как иней внутри девушки стал расти, превращаясь в острейшие ледяные пики, готовые вспороть мягкие ткани, сломать кости. И вот острый шип достиг лёгкого. Мерзкий, отвратительный «хруп», будто бы ледяной корки, перешедший в тошнотворное хлюпанье, затем кровь, хлынувшая изо рта чародейки, вопреки притяжению, вопреки всем законам логики. - Если её не отогреть, и шипы проткнут ей сердце…, - с трудом выговорил Стёпа. Продолжения не потребовалось. - Как отогреть? – стуча зубами, поинтересовалась Лина. Ответа не последовало, он не был известен никому из присутствующих. - Она ведь уже проходила этот ритуал, разве нет? – голос Ильи дрожал. – Ей он должен быть проще пареной репы. А Маша вдруг задумалась, что никто из них и не думал никогда, каким образом достались Ледянице столь обширные знания. И чем ей пришлось за них заплатить. Никита со стоном распахнул глаза и, должно быть, крайне удивился, обнаружив себя лежащим на земле, рядом с повисшей в воздухе беловолосой девушкой. Он резво откатился в сторону и поднялся на ноги так, будто бы и не было ритуала. Но ему стоило лишь обернуться, чтобы это наваждение рассеялось. Ритуал продолжался и грозил закончиться весьма плачевно. Однако Ледяница не собиралась сдаваться. Воздев взгляд к небу, она начала читать новое заклинание. Слова выходили хрипом и бульканьем, с кровью, капающей с губ, но они действовали: рост инея замедлился, спасая внутренние органы от участи лёгкого. Судя по лицам ребят, чародейка произносила вовсе не заклинание, а, скорее, вкладывала магию в слова, в просьбу, обращённую высшим силам. Сама Маша понимала только отдельные слова: «особенности», «сущность», «пробудить», «снова». Вены Ледяницы вспыхнули огнём, вместо крови по ним заструилась… лава? Как это возможно? Как она ещё не погибла от такого? Маша не знала. Но она видела, как уходит лёд, как тают иглы инея, как начинает быстрее биться сердце. Внезапно снова раздался «хруп», но никто так и не увидел, какой орган был повреждён. А по щекам волшебницы почему-то потекли кровавые слёзы. - Она… когда-то привила себе сущность химеры, - проговорил Стёпа потрясённо. – И сейчас снова активировала её. «Разве такое возможно?» - вопрос повис в воздухе, но озвучивать его было бессмысленно: все видели хрупкое девичье тело, по венам и артериям которого текла раскалённая лава, а в органах – поселился самый настоящий мороз. Чародейка снова хрипела обращение к мирозданию, благодаря за содействие и прося вернуть сущность химеры в спячку, её тело дрожало, часто дёргаясь резко, конвульсивно, не справляясь с нагрузкой. Лава уходила, гасла, но медленно, слишком медленно. Маша не знала, почему она знает так точно, ощущает всем своим нутром. - Её сердце замедлилось, и ритм неровный, - прошептал Стёпа. – Она не выдерживает. Словно в ответ на его слова, Ледяница безжизненно повисла в воздухе. Её сердце стучало глухо и… медленно, явно отбивая последние удары. Маша похолодела: объект её ненависти, ледяная ведьма-зазнайка, сейчас умрёт на их глазах? Умрёт, по первому её зову кинувшись спасать парня, которого знает всего пару недель? А если отбросить всё это – ведь это же мелочи! – человек погибнет из-за их глупости и невежества?! На её глаза навернулись слёзы. Но серебристый лунный луч осветил безжизненное тело беловолосой девушки, и маги почувствовали невероятную силу, исходящую от него, вливающуюся сейчас в чародейку, заполняющую до краёв её «стеклянное» тело. Силу с невероятно тёплым оттенком, похожим на… материнское благословение. Лунный свет омыл весь её организм, и девушка плавно опустилась вниз. Её кожа утратила прозрачность, и она явно пришла в сознание. Сидя в декаграмме, она запрокинула голову, и луч, возвращаясь обратно к Луне, мазнул по подбородку в прощальном жесте – так мать бы взяла за подбородок своё дитя, шёпотом, глядя в глаза, говоря самые важные слова. - Благодарю тебя, Царица Луна, - прошептала Ледяница, и столько чувств было в её голосе, что маги непроизвольно поёжились. – Спасибо… Не говоря более ничего, даже не глядя на них, девушка достала из кармана пузырёк и открутила крышку, нанося под глаза какую-то мазь. Запах ментола немедленно распространился по крыше. - Так актёры делают, чтобы заплакать! – воскликнула Лина. – Ментолом, или специальными каплями. И верно, девушка заплакала, однако, присмотревшись, можно было заметить, как из глаз вместе со слезами и кровью выкатываются крошечные льдинки. Наконец, она вытерла глаза и встала, глядя на них. Ребята вздрогнули, обнаружив полное отсутствие радужки, лишь чёрные точки зрачков и особенно ярко выделяющиеся покрасневшие сосуды на белках. Для бледно-зелёного весь ритуал промолчавшего Макса это стало последней каплей, и его вывернуло прямо на крышу дома. Благо, успел отвернуться. Маша его понимала. - Что с… как…, - она не могла это выговорить, сформулировать адекватно. - Мой ледяной ген нестабилен, - пояснила Ледяница. – Он у меня почти не проявлялся, и я развивала его искусственно, чтобы выжить, - увидев их изумлённые (в который раз за эту ночь!) лица, она усмехнулась. – Да, когда-то я была такой же как вы. И тоже старалась скорее подняться на следующий уровень магии, стать ещё сильнее и могущественнее. И это, конечно же, заканчивалось плачевно, когда я штурмовала новую вершину без должной подготовки. Поэтому я не буду вас ругать. - Но ведь ты проходила этот ритуал, почему тебе сейчас это далось так сложно? – не выдержал Илья. - Потому что тогда я была просящей, и от меня требовалось только справиться с давлением магии. Сейчас же я заявила права на вашего друга, вмешалась в ритуал, и мне нужно было доказать, что я достаточно сильна, чтобы спорить с магией. В обеих случаях магия проверяла на прочность – Никиту, чтобы доказать, что он может ей подчиняться, меня – что я могу ей приказывать. До ошалевших ребят медленно доходила разница в уровнях. Приказывать самой магии. Чтобы решиться на это, нужно быть сумасшедшим. - И кстати, энтузиасты мои беспечные, вас не насторожило, что этот ритуал находился в середине книги? Не посетила ли мысль, что до него необходимо пройти несколько уровней подготовки? - Он был единственным, что мы разобрали, - с видимым стыдом покаялся Стёпа. Ледяница издала непонятный звук, похожий на смесь кашля со смешком. - Можно я не буду это комментировать? – поинтересовалась она, и Маша смогла кожей почувствовать признательность всех собравшихся. – А книгу придётся вернуть. Пока вы что-то ещё в ней не разобрали. При этих словах она чуть взмахнула рукой, и книга, находящаяся рядом с ноутбуком Стёпы, оказалась в её ладони. - И да, если вы так хотели ко мне в гости, сказали бы прямо, а не вламывались бы как преступники, - легко заметила она, но эта лёгкость вдруг заставила почувствовать не меньшее раскаянье, чем длинная проповедь о морали и нравственности. – Рыбка моя, просыпайся, - она потрепала «холке» химеру, - пора возвращаться в Америку. Мы просто не можем опоздать к Джонсам на приём. - Ты прилетела на химере?! – по понятным причинам Никита только сейчас заметил экзотическое средство передвижения волшебницы. - Химеры способны развивать скорость выше скорости света, - пояснила девушка, запрыгивая на спину монстра. – Впрочем, в пределах Земли их лучше сильно не разгонять, чтобы не совершить несколько раз кругосветку, пока не доберёшься до пункта назначения. Без моей лапушки я бы точно не успела вовремя. Что, кстати, напомнило мне… ВэреоринДетрион, - внезапно отчеканила она. Чёрная сфера выскользнула из кармана Макса, опустившись прямо в подставленную ладонь Ледяницы. Оглядев вытянувшиеся от удивления лица пятёрки, волшебница снизошла до пояснений. - Судя по книге, вы попали в комнату за зеркалом. Раз этот секрет известен одному из вас, а я полагаю, что Никите – кто бы ещё стал потом произносить жуткое слово Рамунос? – то он мог не удержаться и произнести эти слова, просто, чтобы посмотреть, что будет. А если брать во внимание вашу клептоманию, - со значением произнесла она, заставив ребят покрыться краской стыда, - то ответ очевиден. Ладно, мне ещё нужно успеть привести себя в порядок. Потом скажете, что соврали Морозу, чтобы я не прокололась. Пока. И, помахав им, девушка пришпорила рыбу, которая разогналась – и превратилась во вспышку света – лишь серебристые волосы блеснули на прощание. - До дрожи Карачуна напоминает, - как-то заторможено выдал Никита, глядя ей вслед. - И не говори, - нестройным хором согласились волшебники.