Соседка по парте

Иногда я пишу твоё имя на полях тетради, когда разговариваю по телефону. Это очень вредная привычка. Я никогда не задумывался о том, почему вместо того, чтобы рисовать на листах цветочки, звёздочки или круги я старательно вывожу имя девчонки, которая даже не разговаривает со мной вне школы. В этом просто не было необходимости: ну пишу и пишу, законом же не запрещено. Только вот это стало проблемой, когда ты вдруг заглянула в мою тетрадь по биологии. Это вышло совсем случайно: я без задней открыл тетрадь в середине, а там, на полях, чёрной ручкой... Я, едва увидев твой недоумевающий взгляд, мгновенно перелистнул тетрадь до последней домашней работы. У меня ведь обычно хватало ума не хвататься за школьные тетради во время звонков, вот я и не волновался. И я вспомнил, как вчера болтал с матерью, пока она была в магазине и потом, когда уже шла домой... Я как раз тогда решал задачи про генетику. Что мне в тебе нравится — ты не лезешь в чужую жизнь. Ты, очевидно, заметила своё имя на листе в клетку, но не стала докучать вопросами, как это обычно делает Юлька Кузнецова, до жути болтливая сплетница. Да и что бы ты спросила? Ты и моей личной жизнью не интересуешься. (Чертовски повезло ещё, что я не начеркал в тетради ещё и твою фамилию, как иногда делаю... Как чувствовал!) — Можно ластик? — К собственному удивлению несколько сиплым голосом спрашиваю я, наклоняю голову вправо, в сторону к тебе, и ты, вздрогнув, возвращаешься из мира грёз на Землю и киваешь. — Спасибо... — И затыкаюсь, словно боясь обратиться к тебе по имени. Как будто когда я произнесу его, я тут же сдам себя с потрохами, и ты всё поймёшь, все мои мысли о тебе выльются на этот стол разноцветными волнами мечт, и ты увидишь, ты узнаешь обо всём... Долбанное имя. Твоё прекрасное долбанное имя. Но ты только рассеянно киваешь и возвращаешь взгляд к учителю, так что упускаешь из виду то, что на моей стороне парты даже нет карандаша. Ты (и ещё пара девчонок) просто заворожены тем, как "легко и интересно он рассказывает тему". Ты увлечена молодым учителем больше, чем мне хотелось бы. В смысле, знаешь, я уже давно свыкся с тем, что мои чувства останутся неозвученными и безответными. Но это же не губило наше общение! И тут вдруг появляется какой-то придурок, едва закончивший обучение в университете, и разрушает тем самым наши маленькие беседы. И как у него выходит так быстро очаровывать девиц? — Хей, он тебя что, загипнотизировал? — Что? — Ты вдруг отрываешься от лекции и поворачиваешь голову ко мне. Легко улыбаешься, ожидая продолжения шутки, которой изначально и не было. Сам не верю, что сказал это. Кошмар какой, правда сказал... — Говорю, давно ты так биологию полюбила? — Сам поражаюсь, насколько ядовито это прозвучало. И осознаю это только когда ты хмуришься. Я прикусываю язык, когда понимаю, что тебя это задело настолько, что ты даже не знаешь, как отреагировать. — Мне всегда она нравилась. — Сухо отвечаешь ты и, не желая продолжать этот разговор, снова ускользаешь от меня к нему. Я решаю принять твою ложь, но всё равно не могу приказать разуму сделать то же самое, когда он так услужливо подкидывает мне воспоминание с прошлого учебного года: ты тогда заявила, что устала от бесконечно скучных параграфов по биологии и готова превратиться в одноклеточное, только бы их больше не видеть.