Дикий альфа

Весь остаток дня я провел в доме. Роб лишь пару раз заходил проверить меня и предложить выпить молока или компота. Я же весь пребывал под глубоким впечатлением от увиденной на его прикроватной тумбочке фотографии. Облик умершего омеги и наше невероятное внешнее сходство взволновали меня до такой степени, что я в тот момент не мог думать ни о чем другом, поэтому и выполнял уборку на полном автомате. В результате вышло так, что меня даже похвалили. — Ну ты и молоток! — невольно восхитился альфа. — Я удивлен, но руки, надо сказать, у тебя растут из нужного места. Ты помыл все полы и пыль везде вытер! — Ерунда, — неохотно пробормотал я. — С тех пор, как мне исполнилось семь лет, всем хозяйством в нашем доме занимался исключительно я. Папе было некогда. Он либо молился, либо проповедовал, либо пек хлеб для нищих. — Вот же придурки! — негодующе, в сердцах, нахмурился Роб. — Пойду я тогда приготовлю еду. Ты вполне заслужил хороший ужин! Чего хочешь? — Признаться, я мало знаю блюд. Дома мы ужинали в основном кашей на воде и чаем без сахара. Альфач как-то странно посмотрел на меня и молча удалился на кухню, разрешив мне остаться в гостиной и отдохнуть. Он даже телевизор мне включил, большой и дорогущий, размером с хороший обеденный стол. Полулежа на диване, я взирал в него, словно на какое-то диво, с жадностью поглощая и рекламу, и заодно часть какого-то сериала про взрослые семейные пары, пока меня не пригласили к ужину. — А где я буду сегодня спать? — печально поинтересовался я, отлично осознавая, что меня не ждало в этом плане ничего хорошего. — В сарае, где же еще? — небрежно пожал плечами альфа. — А чего ты ожидал? Посуди сам, ты ведь пытался убить меня целых два раза! Но, не беспокойся, я там организовал кровать, хотя мне придется и далее приковывать тебя цепью за ошейник. Извини, однако я сильно устаю, да и не всегда хорошо себя чувствую, особенно после того удара, который ты мне недавно нанес, поэтому мне требуется хороший отдых по ночам. А твоя близкая компания, как я понял, совсем не способствует расслаблению. — И как долго это будет продолжаться? — я оскорбленно поджал губы. — Честно говоря — не знаю. Должно произойти что-то существенное, чтобы по отношению к тебе у меня возникло доверие. Пока этого не случится, я не могу тебе позволить находиться рядом с собой. Надеюсь, что ты понимаешь — почему. Да. Я это понимал. К тому же, меня по-прежнему терзали мысли об умершем супруге Роберта, но я не решился пока задавать никаких вопросов, понимая их бестактность. После ужина, состоящего из остатков утренних оладьев, овощного салата и бутербродов с сыром, которыми я наелся вдоволь, я самым примерным образом перемыл посуду, а потом в сопровождении альфы отправился назад в свою тюрьму. Здесь меня ожидали некоторые положительные перемены — Роб установил для меня топчан, на котором организовал вполне приличную постель. Он даже коврик постелил на земляном полу, но все равно мне было очень грустно оставаться здесь одному, в полной темноте, и я тоскливо посмотрел вслед альфе. Я понимал, что Роб, хоть в сердцах и отхлестал меня вчера ремнем, вовсе не был злым по натуре, раз хорошо кормил и даже вроде заботился о том, кто был ему по сути чужаком. Я прилег на топчан, замотался в одеяло и тихонько всплакнул. Душа болела. Обидно было, что мои родители даже не удосужились заявить о моем исчезновении в полицию! Полностью помешанные на своем лицемерном служении Богу люди, которым было совершенно наплевать на меня. Может потому, что я был им не родной? Так или иначе, я твердо решил, что родителей у меня отныне и вовсе нет. Если раньше у меня в душе теплилась какая-то надежда на их любовь, то теперь она окончательно рассеялась. Внезапно я вспомнил еще об одном печальном факте, который только усилил мое беспокойство. Итак, сюда собирался приехать какой-то Анри, вдовец и папа пятерых отпрысков, претендовавший на внимание Роба. При мысли о предстоящем визите омеги в душе моей поднялась волна недовольства, граничащая с дикой ревностью! Будет тут везде ходить и водить своим носом, оценивающе оглядывать хозяйство и дом, который, между прочим, именно я сегодня до блеска отдраил! Да еще, понятное дело, непременно заигрывать с самим хозяином! А Роберт, признаться, оказался совсем ничего! Достаточно богатый буратино, да и как альфач, несмотря на свои преклонные годы, выглядел вполне еще прилично — осанистый и стройный. Дом его на десять комнат оказался напичкан самой современной техникой. Один огромный телевизор стоил целое состояние! И почему-то меня совсем не взволновали обещанные смотрины юных отпрысков того жирного полицейского. Все мои мысли зациклились именно на этом одноглазом и весьма немолодом альфаче. Да и уродство его, надо признать, я уже не считал отталкивающим. Меня интриговало, что же у него там, под повязкой! Наверняка, чудовищный шрам и грубо зашитая глазница. Странно, что он до сих пор не сделал пластическую операцию и не вставил себе искусственный глаз. Почему? Тоже, получалось, очередная тайна, покрытая мраком! Погруженный в свои размышления, я долго не мог усмирить свои взвинченные до предела нервы и заснуть, но через пару часов все же отключился. Пробуждение было тяжелым и непривычным — где-то совсем рядом неистово разорался петух. Он так отчаянно и надрывно горланил, что я за это время успел всей душой возжелать ему смерти. Цепь, которой я был прикован к опорному столбу, поддерживающему крышу сарая, невероятно меня угнетала. Но с этим пока ничего поделать было нельзя, оставалось лишь смириться с досадным обстоятельством и терпеть. Я сам уже не знал, что хотел — поладить с моим названным дядей, заслужить его доверие и остаться здесь, или все же разыскать его миллионы и дать отсюда деру. В этот день Роб был весьма неразговорчив. Мы быстро позавтракали, а потом отправились на участок за домом и до самого обеда, словно каторжные, под палящим солнцем копали картошку. Я проклял все на свете, сто раз облившись потом, и вскоре почувствовал себя совершенно вымотанным. — Шестнадцать лет тебе ведь есть? — коротко спросил у меня альфа. — Да, — выдавил из себя я, ползая на карачках по земле и складывая в ведро огромные клубни картофеля. — А что? — Тогда будем соблюдать действующее законодательство. Учитывая твой возраст, ты можешь работать всего лишь шесть часов. Мне его мысль понравилась, и я охотно кивнул, наивно полагая, что на этом моя каторга закончилась и мне скоро разрешат ополоснуться в прохладном душе и вновь посмотреть телевизор. — Шесть часов до обеда, и шесть после него, — мрачно уточнил альфач. Я поднял на него потрясенный взгляд, потом резко вскочил на ноги, быстро стянул с ладоней перепачканные землей хлопковые перчатки и метко швырнул ему их прямо в его одноглазую морду. — Сволочь! Я резко отвернулся, тщетно пытаясь сдержать слезы, градом хлынувшие из глаз, от обиды. И тут же услышал, как за моей спиной Роберт сделал шаг ко мне, и, осторожно приобняв за плечи, прикоснулся губами к моему уху. Ощутив уколовшую нежную кожу щетину альфача, я отчего-то содрогнулся всем телом. — Я ведь всего лишь пошутил! — тяжело дыша, жадно и шумно втягивая ноздрями мой запах, шепнул он, обдавая горячим дыханием мою шею.