Kiss me, Bonnie... or I'll go insane.

      Окружающая обстановка не претерпевала вокруг нее никаких изменений, отчего все дни сливались в один. Панику розововолосой оперативно прерывали большими дозами препаратов. Ее накачивали ими без особого разбора, до такой степени, пока она не отключалась.       Найдя в себе силы прервать эту бесконечную череду повторений, Бони перестала поддаваться бреду, который бессвязно несла каждый раз, стоило ей проснуться. К ней снова пришли проверяющие с новой дозой веществ, напоминающих сильные нейролептики, но Бони твердо сжала иссушенные губы и не произносила ни слова. Ее буйность больше никому не мешала, и работники сразу же передумали дальше на нее тратиться, оставив как есть.       Свой первый осознанный день ей хотелось выть, даже кричать, но точно не молчать – чистый разум по привычке требовал успокоительных, которых не было, так как сам с собой справляться он не мог. Но Бони точно знала, что это путь в никуда. Ступив на него, она уже не сможет планировать воссоединение с Марси, не сможет предпринимать какие-то действия. Ей действительно останется медленно умирать – зато без тяжелых мыслей и мучительных неисполнимых желаний.       Лежа на своей странной, довольно широкой и белой как снег кровати, Боннибель понимала, что, наверно, такая тяжесть и дает ощущение жизни. Дает повод стремиться к чему-то. А когда у тебя нет стремлений, не важно – плохо тебе или хорошо – это просто ничто. Вот что значит пустота. Мнимый покой, не имеющий с жизнью ничего общего, угнетающий и апатичный. И она была в ней столько дней.. В этой пустоте, которой вторила незаполненная ничем комната, напоминающая половину сферы – без острых углов и сводов, идеально гладкая и безжизненно светлая.       Когда на следующий день к ней снова заходят, Бони кое-как объясняется на пальцах, что ей нужен словарь. Часть слов из него должна быть ей знакома - так что, как следует покопавшись в нем, ей бы удалось научиться составлять вполне понятные предложения на их частично новом наречии. Смилостивившись, ей дают поработать с программой, обучающей их языку, о чем она не могла и мечтать.       Внутри страх узнать, что же происходит сейчас с Марселин и вообще жива ли она, вил из девушки веревки, комком стоя в горле. Скупая радость от языковой программы была лишь следствием приближения к цели. Первый шаг к ней сделан! Осталось идти всё дальше и дальше. У судьбы никак не получалось ее окончательно сломить.       Ноющая боль и отсутствие руки неизбежно возвращали ее к Марси, любимой и потерянной. А если та действительно умерла?.. Тогда это всё просто бессмысленно? Руки не было, точно также как и ее. И что ей нужно сильнее?       Бони становилось вовсе плевать на утраченную кисть, как только мозг рисовал ей картинки умершей Марселин и ее наверняка выброшенного на свалку тела. Ее навсегда онемевшие губы, так и не вылеченные раны, приведшие к смерти… Столь оберегаемое и много раз спасаемое чудо просто выкинули бы из-за сложности работ? Да и что такого значимого Бони нашла в изуродованной девушке? Реально! Ведь ее гораздо проще забыть…       Где-то спустя неделю розововолосой, наконец, приносят одежду – если так можно было назвать накидку на завязочках по бокам. Так что теперь маршрут ее перемещения не ограничивался одной около-сферической комнатой, и в теории ей можно было выйти! Если бы наружу еще пускали…       Ноги уверенно держали ее на поверхности. Гравитация, которая была незначительно меньше родной, ощущалась практически также. Из-за этого розовая все чаще пыталась договориться с дежурящими. Она просила, чтобы ей объяснили, где может находиться еще одна пострадавшая, найденная без сознания вместе с ней. На все эти вопросы ей давали крайне спутанные ответы. Иногда они даже противоречили друг другу, однако время сильно поджимало – по сути его вообще у нее не было… Потому что невозможно было узнать - когда станет слишком поздно? Может даже прямо сейчас!       Странно, но ее всегда отчетливо розовая кожа начала менять свой цвет, напоминая скорее персиково-бежевую теперь. А когда, выбежав в соседнее помещение, Бони наткнулась на высокую, зеркально отражающую стену, ее охватил легкий шок – потому что ее вечно убранные под прозрачную шапочку волосы больше не были малиновыми! Ни разу! Теперь их цвет был русым, будто земляным. Что еще долго заставляло продолжать пялиться на себя новую в зеркало.       «А Марси меня вообще узнает?» - спросила себя Боннибель, пытаясь предположить, с чем связана такая неожиданная перемена во внешности и строении ее тела, которое, судя по всему, больше не было конфетной биомассой. В отражении на нее смотрела какая-то совершенно другая девушка - осунувшаяся, словно с мешком груза за спиной… с бледным и отталкивающим лицом… на ее щеке красовался грубо зашитый разрез, свежий и неприжившийся. Понятно, почему она не порхает как бабочка – темные синяки не ее теле еще не успели зажить. Как и задетая в урагане кожа спины.       А кто-то обещал ей быстрое избавление от общей слабости? Надо привыкать, об этом не получится забыть еще долго.       Левый рукав накидки пугающе свисал, в отличие от заправленного правого. Их разница была разительной и сразу бросалась в глаза, делая Бони явно неполноценной внешне. Никому не хотелось показывать перетянутый и зафиксированный бинтами обрубок. А самой себе не хотелось признаваться в неполной работоспособности. Но от правды никуда не убежишь.       Впервые за долгое время размышления о безопасности Марси сменил страх, что она ее попросту не примет… Глупости! С чего бы это? Конечно, примет! Если Бони поспешит и успеет ее найти.       С этими мыслями некогда принцесса, а теперь уже никому не нужная пациентка прикидывает, в каком центре высоковероятно можно будет отыскать Марселин. В целом попытки это выяснить были той еще задачей – в таких странных показаниях мог запутаться даже самый опытный сыщик. Никакого порядка и подсказок.. Неужели ничего не получится?       Хотя если логически подойти к этому – то мотив их разделения может быть вполне очевидным. Нет варианта реалистичнее, чем разместить полную незнакомку в отсталый пункт приема больных, куда никто даже не сунется проверять и смотреть что-то. Но если она в этом ужасном месте, пока Боннибель с комфортом поправляется здесь – разве это не отвратительно – дышать чистым воздухом, принимать по расписанию лекарства и даже витамины! Брать буквально всё, пока той, скорее всего, не достается ничего. - Куда вы собрались? – неожиданно окликает взволнованный голос женщины, присматривающей за входом в эту богатую больницу. Как будто полуглухая, Бони лишь ненадолго останавливается перед распахнувшимся проемом двери, которая автоматически открылась на ее приближение. – Вы не можете выходить отсюда. Даже после лечения. Вы в собственности правительства, потому что они поручились за вас, как за исторически важного деятеля! - Деятеля? – медленно повторила новое слово девушка, не глядя в глаза, словно готовясь к рывку. – Ученую, хотите сказать? Но мне все равно! Я не могу больше терять времени! - Что вы несете? Вы отсюда вообще никогда не выйдете. Вас не планировали выпускать ближайшее время точно… - Не планировали?.. – напряглась пациентка, сжав кулаки от переполняющей злости и увидев, как охранница уже направилась из надзирательной кабинки прямо к ней. - Стойте на месте. И не делайте резких движений..       «Да? Просто стоять? И отдать себя снова на волю людей, которые выбросят меня, как только попользуются? ..Этого вы так хотите? Ни за что…»       «Они увезли ее в такое запущенное место, что даже не уверены, есть ли она там. Никаких списков, никакого учета.. Я знаю, где она, если это так. И я не имею права задерживаться здесь больше»       Зимний свет звезды тамошней планеты слепил глаза Бони даже через узкий проем выхода и манил выбежать вместе с этим. Вперед. Выбежать и раствориться в нем после недели в безликих и одинаковых стенах.       Судя по словам персонала, отделения высокого и низкого уровней стоят не особо далеко друг от друга. Их буквально разделяет одно широкое поле из жемчужно-молочного кустарника, за которым виднеется бледная крыша… И действительно, стоило ей ослушавшись оказаться снаружи, как яркий природный свет начал слепить беспомощно зажмуренные глаза. - Вернитесь! – метнулась было за ней охранница, ответственная за то, чтобы все пациенты оставались на своем месте. Но было уже поздно. – Вы потеряете все привилегии! Вам больше ничего не дадут! Что вы делаете!!       На этой планете зимой так тепло.. как поздней весной. И насыщенный кислородом воздух так и бьет в ноздри, пока Боннибель вырывается из очередных лап окружения и убегает навстречу свободе. - Идиотка! Да хоть сдохни там! Ничего другого тебе теперь и не светит! И не возвращайся! – донеслись до нее последние слова, и новые ругательства оставались уже слишком далеко позади. Позади этого широкого, неожиданно красивого поля, будто очаровывавшего своей чистотой. Слегка желтоватый из-за плотной атмосферы горизонт тянулся по его краю бесконечно далеко. Но цель Бони крылась не в этой загадочной дали. А там, где виднеются вечно открытые беспризорные ворота и вытоптанная дорога к ним.       Судя по всему, основная часть зданий находилась под землей, так что снаружи оставался лишь один этаж, а летом и он закрывался от невыносимой жары. Из-за чего между двумя центрами попросту не было особой разницы, пока не заглянешь внутрь, и не посмотришь на охраняемый, либо заброшенный вход.       В новом месте Бони никто не встретил, кроме груды сброшенных друг на друга трупов. Видимо, массово пострадавших и привезенных сюда зачем-то. Ну не настоящих же врачей этим занимать.. Как вариант, пару дней назад Бони называли именно это место и говорили, что сюда с большой вероятностью могли привезти Марселин. Также они предполагали и другие отделения в других районах. Однако самый заброшенный был здесь.       Понятно теперь, какие «машины» привозят сюда людей – не специализированные «скорые», наподобие ей знакомых, и даже не обычный пассажирский транспорт. Людей, как мясные мешки привозили в чем-то, напоминающем кузов, прикрепляющийся к кабине.       И вот в таком ее привезли сюда? И по пути не могли оказать даже первую помощь? От подобных пугающих картин Боннибель начало трясти из-за страха. Ведь недавно пережитые воспоминания были еще так живы в памяти! Стоило оказаться в этом глухо освещенном помещении, как с трудом достигнутый покой оставил ее. В любом направлении этого места чувствовалась какая-то безнадежность. Наверно потому что множество вышедшей из строя аппаратуры простаивало прямо в открытых длинных коридорах, а каталки с больными оставлялись тут же – без какого-либо внимания в принципе. На каждую из них было накинуто расправленное, будто бесцветное покрывало, которое закрывало облик лежащего целиком. С головы до ног.       «Но я должна… Устремиться туда и найти ее…» - уговаривала себя сбежавшая пациентка, уже предвкушая, какие образы откроет, когда начнет сдирать с каждого встречного это полотно. Нет другого пути. Только туда. Хоть здесь и экономили с электричеством на освещении, как могли, но редкие слабые встроенные лампочки светились тут и там. Окон же тут и в помине не было. Их не делали ни здесь, ни в предыдущем строении. В летний зной тонкий слой стекла не защитил бы комнаты от перегрева. Поэтому их не было и на единственном наземном этаже, а внизу – и подавно. Окна этим людям в принципе не нужны. - Извините.. – поначалу стеснялась Бони, но позже стала активнее пробираться дальше, уже не смущаясь обезображенных недугами лиц. Сдирать с них покрывало стало механически отработанным движением, ведь никто не представлял, сколько еще человек ей придется так осмотреть, прежде чем наткнуться на Марселин. Скорбь, как по возможно погибшей, терзала ее душу раньше времени. Она подступала, как бы Бони от нее ни отмахивалась.       С верхнего этажа Боннибель переместилась по пологому пандусу к подземным. Нереально высокие потолки и довольно узкие по ширине коридоры тянулись вперед. Постепенно до нее дошло, что, сворачивая по кругу, они как бы «огибают» центральный стержень здания, в котором крылись операционные и некоторые палаты. Странная планировка. Но с другой стороны, ее можно было понять – так они «зарывались» в землю и не тратились на лестницы. Попросту высота пола постепенно падала, местами резко снижаясь метра на два. По таким спускам было удобно бежать и возить бесконечно сменяемых тут больных без каких-либо сложностей. Насколько сбежавшей удалось запомнить – в продвинутом отделении на смену этому решению пришло нечто наподобие лифтов, ведь тратиться на такое они вполне могли себе позволить. - Марси… - то и дело повторяла девушка, вороша незнакомцев одного за другим. Конечно, она вовсе не надеялась, что если Марселин здесь, то найдется в сознании и отзовется. Однако не получалось прекратить ее звать. Также как и искать.       Чем глубже, тем меньше лампочек, и тем больше тьмы, сгущающейся вокруг. Может, хоть в центральном стрежне с освещением получше? Туда Бони пока что не лезла, оставив его на потом. Почти все люди находились снаружи в коридорах. Это до нее дошло почти сразу же.       Может, ее увезли отсюда в операционные? Вряд ли.. А может, уходящих вглубь уровней практически бесконечное множество. Даже без опасности извне, которую довелось пережить Бони, окружающее напоминало ей ад. Прежде она была дома и могла что-то делать. Теперь же незнакомая обстановка пугала уже одним фактом своей чужеродности. А также перспективой остаться в одиночестве в ней! Навсегда! И ведь от какой-никакой поддержки она сама же отказалась… Это совершенно чужое место наверняка сломает ее.       В таком отчаянном состоянии Бони вжимается в морозящую стену, так как от теплой поверхности планеты было уже очень далеко, и всюду царил инопланетный холод. Но ее бесцельно обострившееся зрение продолжало работать, вынуждая вглядываться в темноту. И шокируя ее открытием, оно наткнулось на пряди черных коротких волос, выглядывающих из-под неаккуратно вздернутого покрывала.       Устремившись к ним, в последний момент Боннибель почему-то боязливо сжалась, и долго не могла убрать скрывающее ее полотно. Как же ее колотило! Наверное, не один слой холодного пота сошел с нее в этот самый момент. Здоровые пальцы вцепились в верхнюю кромку ткани, готовясь ее сорвать, и все вокруг замерло – так как это были точно ее волосы. Бони была уверена. А значит, это была она.       Рядом с этой каталкой стояло небольшое устройство, видимо поддерживающее ее жизнедеятельность. Без которого бы она вовсе не выжила. Рядом с ним почти полностью пустая капельница, которую давно стоило сменить. Усилием воли покрывало медленно стягивается с бледного, плохо различимого в темноте лица. Костяшки белеют от силы сжатия ткани в кулаке, так как острое сожаление сбивает Бони с ног и мысленно продолжает добивать на полу.       Все-таки они поддержали в ней жизнь.. Но как же ужасно это выглядело, и несло каким-то ужасным запахом, скорее всего из-за полного отсутствия какого-либо ухода. Наверно, ее ополаскивали чем-то перед самой операцией, и с тех пор не трогали – это девушка понимает, опуская покрывало еще ниже, к ногам. Лицезрев картину целиком, какая она есть.       Небольшое устройство позволяло вдыхать кислород под давлением, чтобы после травмы грудной клетки не было острого кислородного голодания и гипоксии. Маска недостаточно плотно прилегала к ее лицу, что Бони специально проверила на всякий случай, скорее машинально. Либо это какая-то новая технология, позволяющая не прижимать маску, либо обычная халатность, и скорее второе. Столько раз она боялась, что Марси не сможет дышать – и вот теперь эта угроза была сильна как никогда.       Ее тело лежало с надетой маской как искусственное, словно она ей уже не нужна, и всё равно ничего не вдыхается. И все вокруг было таким же ненастоящим. Черные смоляные волосы, по которым Бони нашла ее, заметно поредели, наверно, от недостатка питания. Кожа впала, отлежалась.. В пальцах, взявшихся за ее затылок, осталось немного волос. Где же новая капельница?! Где необходимые лекарства? Где дезинфекция, о которой не приходилось и мечтать? Где это всё и как это достать!       Почему ее раны не очищают от гноя, и маску никто не удосужился поправить? Хоть склонившейся девушке и был известен верный ответ, сложившаяся ситуация страшно бесила ее. И не злиться не получалось. Так как множество осложнений может пойти из-за такого отношения, если та вообще выкарабкается…       С криками Боннибель подбегает к самой операционной, находящейся по центру. Так как практически весь здешний персонал скрывался за этими стенами – начинает ломиться в первую попавшуюся дверь, пока чуть не выбивает ее. На такой переполох выходит один из медиков разобраться, но тут же ощущает мертвую хватку ее здоровой руки на себе – прижав того к откосу проема, отчаявшаяся скрипит зубами и что-то сбивчиво требует, стоит ему появиться. - Заткнитесь, черт возьми, - огрызается он, отлепляя от себя настойчивую девушку прямо за волосы. – Вам достанется за беспорядок, который вы устроили. И за сорванную операцию. Вы еще пожалеете, о том что сделали это, - его своеобразный халат больше не сминается женской рукой, так как Бони отпихнули в сторону так, что она упала и ударилась задней частью головы. – Будете еще мешать? – притворно вежливо произнес неприятный голос, пытавшийся звучать прилично. - Просто помогите… - выпалила упавшая напоследок и почувствовала, как снова темнеет в ее глазах. На этот раз потеря координации сопровождалась резкой точечной болью в груди. Слева так затянуло, что та прикусила губы. А чуть позже ее поглотил мрак.