Единожды ступив на этот путь...

Коробейников вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Анна и Яков стояли на том же месте, не в силах разжать своих объятий. Слова им были сейчас не нужны. Затянувшийся поцелуй был прерван громким писком. На широкий подоконник, весьма близко знакомый с пышными юбками Анны Викторовны, приземлилась бойкая синица и сразу разрушила романтический настрой в кабинете. Анна вздохнула и поправила локон, выбившийся из причёски. — Это Полынкин, — с легким смешком сообщила Анна. — Это он тут во дворе птиц прикармливает, я видела. — Знаю, — отозвался Штольман, не торопясь выпускать из рук невесту. — Мечтатель. Вылитый Коробейников в начале службы. И всё время на вас смотрит. Когда-нибудь я рассержусь и сошлю его в самый дальний околоток. Городовой Полынкин был в Затонском Управлении новичком и попал в полицию, отслужив четыре года срочной службы в пехоте. — Ревнуете, Яков Платоныч? — игриво повела плечом Анна. — Если бы я был волшебником, — не поддался на её провокацию Штольман, — я бы превратил вас в такую вот синичку. Взял бы вас в ладонь и никогда не отпускал. — Я бы от вас улетела, — немедленно парировала Анна. — Я бы сделал так, — сказал Яков Платонович, серьёзно и со всей нежностью, на какую был способен, — что вы ни за что не захотели бы от меня улететь… — он невольно кинул взгляд на нахальную птичку и заметил, что на подоконнике лежит что-то ещё. — Постойте. Что это? Анна тоже отвлеклась от лирических мыслей и обратила внимание на предмет, поднятый Яковом с подоконника. — Листок. Похоже, из блокнота. Чернила самые обычные, перо в приличном состоянии. Стихи, что ли? Анна негромко прочитала вслух: — «Единожды ступив на этот путь, О возвращении назад — забудь!» — Звучит как угроза, — констатировал Штольман. — Откуда это здесь взялось? Я, признаться, отвлёкся, Анна Викторовна, и последние несколько минут не замечал вокруг ничего, кроме вас… Мог ли кто-нибудь пробраться сюда, под окно и подбросить этот листок? — Мог, — пожала плечами Анна, — там не очень высоко, — она слегка покраснела, вспомнив свои упражнения на подоконнике. — Может быть, Антон Андреевич что-то заметил? Или кто-нибудь из дежурных? Но опрос городовых тоже ничего не дал. — Что ж, я ожидал чего-то в этом роде, — Штольман снова был собран и готов к отражению любой атаки. — Анна Викторовна, с этой минуты будьте предельно осторожны. Одна никуда не выходите… Да, я знаю, что это вам не по нраву, но мы уже обсуждали эту ситуацию. Связаны ли эти строки с известным вам делом, или нет, зачем лишний раз рисковать? Скоро вернется Антон Андреич, и мы обсудим всё еще раз. Соберем воедино всю информацию, которую удалось добыть, и постараемся подвести итоги. Добрая слава деньгам не помеха. Даже напротив — приманка. Так решил для себя Павел Евграфович Игнатов. Произошло это около полугода назад, в купеческом собрании во время игры в карты. Тогда Игнатов несколько раз подряд выиграл у своих партнёров — Куницына и Крымова, небрежно рассовал по карманам выигрыш, картинно прищёлкнул пальцами и с легким оттенком высокомерия в голосе объявил: — Вуаля! За что ни берётся Игнатов, успех ему обеспечен во всём! Проигравшие несколько обиженно переглянулись, причем на лице Саввы Михайловича Крымова промелькнула несколько злорадная улыбка. — Да что вы говорите, Павел Евграфович! Неужели? Во всём? — Точно так-с, господа! — лучезарно улыбнулся Игнатов, демонстративно хлопнув себя по правому карману. — Точно так-с. — А что вы скажете о том, чтобы… Видите ли, есть тут у нас в Затонске одно совершенно гиблое дело, требующее не столько денежных вложений, сколько упорства и везения. Правда, Александр Петрович? — И Крымов заговорщицки подмигнул Куницыну. — А, это вы про публичную библиотеку? — Сразу понял тот. — Безнадёжная затея, Павел Евграфович, безнадёжная. Уж кто только не брался за это дело. Сколько бы земство ни помогало, деньгами, советами… Ничего не выходит. Стоит наш домишко, жалкий и заколоченный… Игнатов сразу смекнул, что финансовые вложения в это дело будут не очень-то крупными. Был у него на примете один особнячок, почти в центре города, в котором можно было бы открыть и лавку, и ломбард, и сдавать помещения внаём… А вот один из флигелей вполне сгодится под это безнадёжное, по словам знакомых, дело. За те несколько месяцев, что Павел Евграфович жил в Затонске, он ещё ни разу не принимал участия в значительных общественных мероприятиях, а его репутация была, мягко говоря, далека от идеальной. А тут — нате вам, можно и почёт с уважением приобрести, и... А что, отличная идея! Соображал Игнатов быстро. Поэтому задав всего два-три наводящих вопроса, он решился: — Ну что, господа, пари? Все эти события поначалу происходили безо всякого участия со стороны полицейского Управления. Было не до того. Начиная с дела Гребнева, события покатились с неотвратимостью снежной лавины, безжалостно пройдясь по судьбам и самого Затонского полицмейстера, и его подчинённых, а уж про Анну Викторовну и говорить нечего. А вот около полутора месяцев назад, в середине мая, размышляя над очередным делом, Штольман поручил Коробейникову пойти в бибилиотеку и изучить подшивки «Затонского Телеграфа» за последние полгода, причем, даже не криминальную хронику, а светскую и хозяйственную. Дело было о мошенничестве, подозреваемых имелось несколько, все они были довольно заметные персоны в городе. И стоило вспомнить, кто из них в последнее время делал крупные приобретения и был замечен в экстравагантных поступках, требующих денег. Антон Андреевич направлялся в библиотеку с чувством обычным для исполнения очередного рутинного, но очень нужного для следствия поручения. В небольшом чисто убранном флигеле по адресу улица Высокая, дом 3, было шумно. Библиотечную тишину периодически нарушал стук пары плотницких топоров. В просторном чистом помещении стояли несколько столов со стульями и несколько книжных стеллажей. За одним из столов сидела барышня в скромном сереньком платье с белым кружевным воротничком, по-видимому, хозяйка здешних мест, и что-то старательно переписывала в толстую тетрадь. — Здравствуйте, — приветствовал её Коробейников. Барышня подняла от своей писанины голову и улыбнулась: — Добрый день, сударь. Чем могу вам помочь? — Управление полиции города Затонска, — представился Антон Андреевич. — Помощник следователя Коробейников. — Очень рада, — вежливая барышня встала навстречу гостю и слегка наклонила голову. — Танеева Ольга Сергеевна. Так чем могу? Ростом она была невелика — чуть пониже самого Коробейникова. При этом так тонка и изящна, что напомнила ему сказочную фею. Серые глаза смотрели приветливо, может быть, самую чуточку настороженно. Видимо, общаться с полицией Ольге Сергеевне было в новинку. Антон Андреевич поспешил развеять её предубежденность и сразу же объяснил суть вопроса. Из смежного помещения продолжали раздаваться стук топоров и скрежет рубанков, поэтому беседа велась то непринужденным светским тоном, то переходила почти на крик. — С удовольствием помогу вам, — барышня была рада, это явственно читалось у нее на лице. — Пожалуйста, сюда. Вот здесь у нас периодическая печать. Конечно, подшивки небогаты, вот, например, губернские газеты почти не представлены. Зато есть прекрасная подборка журналов. «Вокруг света», «Журнал садоводства», «Русский вестник», «Женское образование»… Мы открылись совсем недавно… Библиотекарша явно не была избалована большим количеством посетителей и старалась, как могла, представить своё хозяйство в выгодном свете. Коробейников сказал, что ограничится «Затонским Телеграфом», и углубился в изучение материала. Ольга Сергеевна вернулась к своим записям. Изредка Антон Андреевич бросал на неё любопытные взгляды, но она, кажется, этого не замечала. Книжные стеллажи были наполовину пусты, да и помещение казалось для такого количества книг слишком просторным. Наверное, подумал Коробейников, это только начало, и Ольга Сергеевна не собирается останавливаться на достигнутом. Стук топоров затих, и тут же из соседней комнаты вразвалочку вышел бородатый коренастый мужичок с топором. — Барышня, — подошел он к Ольге Сергеевне, не опуская топора, — надо бы это… — Чего, любезный? — Не поняла та. — Так прибавить бы. За срочность. Сами говорили, срочно, быстрее да быстрее. Полтинничек бы. На двоих в самый раз. Из соседней комнаты говорившему вторило одобрительное покашливание. — Полтинничек? — Растерялась Ольга Сергеевна. — Но у меня сейчас нет… Давай я тебе завтра принесу… — Так какая же срочность, если завтра? — Не соглашался тот. — Но у меня правда нету. Я, видишь ли, совсем не взяла с собой денег… — Она развела руками и неуверенно улыбнулась. Коробейников решил, что пора вмешаться. — Та-ак, — он встал и подошел поближе, почти вплотную к самому топору. — В чем дело? Кстати, я из Управления полиции. Следователь Коробейников. А ты кто таков? Фамилия? Кто подрядил? Отвечай! Уроки Николая Васильевича Трегубова не прошли даром. Мужичок тут же растерял свой бравый вид и пошёл на попятный. — Фамилия? Зачем вам моя фамилия, барин? А подрядил нас знамо дело кто. Господин Игнатов нас подрядил. — Так с господином Игнатовым и сроки обговаривай, и за срочность спрашивай. Нечего у дамы вымогать пособие себе на вечернее оздоровление. Сегодня же Павел Евграфович будет знать, какие у него предприимчивые плотники. — Да зачем же ему знать-то? — обиделся мужичок. — Мы мастера честные, всё в срок сделаем. — Свободен, — небрежным жестом отпустил его Коробейников. Недовольный плотник ушёл, что-то непрерывно ворча, но вслух недовольства больше не высказывая. — Ах, спасибо вам, Антон Андреевич! — Ольга Сергеевна одарила спасителя такой улыбкой, что тот невольно расправил плечи и даже, кажется, стал выше ростом. — Надо признаться, я в некоторых вопросах не совсем… практична. Наверное, я люблю книги даже больше, чем людей… Ведь вся мудрость веков заключена в этих неприметных на первый взгляд томах… — Она нежно провела ладонью по ближайшей полке. — Ну, это вы зря, — сказал Коробейников с видом опытного, немало повидавшего мужчины. — Люди у нас в Затонске отличные. А вы, наверное, здесь совсем недавно? — Я уже бывала раньше в вашем городе, но выходила редко. А теперь вот так сложилось, что… Барышня явно чувствовала себя неловко. Ну совершенно невозможно было бросить ее одну с этими двумя типами с топорами, хоть и присмиревшими. Тем же вечером Коробейников провожал Ольгу Сергеевну до дома. Место жительства её располагалось буквально в двух шагах от места службы, но Антон Андреевич выбрал самый замысловатый маршрут. И с этого дня очень полюбил чтение. Прозвище «Сильфида» придумал Полынкин. Ещё в армии он услышал это слово от одного вольноопределяющегося. Коробейников не обиделся, наоборот, решил, что слово вполне подходящее. И даже написал на эту тему стихотворение, которое собирался прочесть Ольге Сергеевне в день её именин. Вот и теперь, как на крыльях летел он в сторону библиотеки, и душа его пела. Но вместо привычной тишины Коробейников услышал несущийся из открытых дверей звонкий смех. А, войдя внутрь, увидел, что Ольга Сергеевна заливисто хохочет и машет рукой стоящему рядом высокому гимназисту со стопкой книг в руках. — Туда, Мезенцев, туда. Я же вам сказала уже три раза. Отдел духовной литературы у нас там. А вот ремёсла и техника — напротив. Запомнили? Лопоухий гимназист покраснел, кивнул и пошел в указанном направлении. Его товарищ взял со стола еще одну стопку и спросил: — А это? Туда, направо-с? — Правильно, Егоров. А это в раздел беллетристики… Отлично, господа. Этак мы за полчаса со всеми делами управимся! — Добрый день, дамы и господа, — поздоровался Коробейников, окидывая всё общество подозрительным взглядом. — Что за благородное собрание здесь приключилось? — Здравствуйте, Антон Андреевич, — радость Ольги Сергеевны была такой искренней, что он устыдился своей ревности. — Представляете, господин Семёнов помог, отрядил мне в помощь своих подопечных, и вообще, проявил редкостное внимание… Гимназисты тут же навострили уши, и Коробейников счёл нужным напомнить им о деле. — Идите, идите, господа, продолжайте выполнять данное вам поручение! А вы, Ольга Сергеевна… Э-э, отойдём вон туда, к окошку, буквально на минутку. Барышня несколько удивилась, но послушалась. — Видите ли, Ольга Сергеевна, мне не хотелось бы прослыть сплетником и болтуном, но я советовал бы вам быть поосторожнее с господином Семёновым. Он, знаете ли, натура поэтическая, ему постоянно требуется вдохновение, а для этого вдохновения нужны… скажем так, музы. И господин Семёнов на моей памяти уже несколькими такими музами… вдохновлялся. Мало того, за последние два года он дважды оказывался в поле зрения полиции. Как свидетель, конечно, но… одним словом, я считаю своим долгом вас предупредить. — Ах! — всплеснула ручками девушка. — Неужели! Благодарю вас! — Не стоит, Ольга Сергеевна. Вы же знаете, я для вас… — Коробейников несмело протянул руку и дотронулся до руки барышни. Она не отдёрнулась, и молодой человек осмелился поцеловать её в ладошку. Так как когда-то сделал Яков Платонович, а он, Коробейников, имел удовольствие подсмотреть. С минуту они стояли рядом и молчали, пока деловитый басок гимназиста Егорова не напомнил о незаконченных трудах: — А теперь что, Ольга Сергеевна? — Да, Ольга Сергеевна, командуйте. Я тоже отпросился, чтобы вам помочь, — подключился к процессу и Коробейников. Втроем они весьма быстро расставили все книги по местам, гимназисты были отпущены, а у Ольги и Коробейникова оставался еще целый час, чтобы просто посидеть рядом и поболтать. Весь день прошёл в делах. Служебные обязанности на время были прерваны визитом к портному, а потом Штольману пришлось возобновить напряжённые размышления. Так и не придя к определенным выводам, сыскной отдел закончил на сегодня свою работу. Визит к Мироновым неотвратимо приближался, и остановить это было нельзя. Анна сама провела в Управлении почти полдня, и шёл к дому Мироновых Штольман под конвоем невесты. В доме их ждал накрытый стол. Мария Тимофеевна и тётя Липа сразу же взяли инициативу в свои руки. Виктор Иванович и Пётр Иванович в качестве мужской половины семейства тоже присутствовали, но явно выполняли здесь роль статистов. В конце концов, не выдержав той лавины информации, которую, не прекращая, обрушивали на них старшие дамы Мироновы, они просто отгородились от окружающего мира газетами. Пётр Иванович — «Затонским Телеграфом», а Виктор Иванович — «Губернским Вестником». — А жемчуг — ни в коем случае, — продолжала между тем свою пламенную речь Олимпиада Тимофеевна. — Машенька, я знаю, что к Нюшенькиному платью отлично пошла бы та нитка жемчуга, о которой ты упомянула, да где же это видано — невесте и жемчуг! — А почему нельзя невесте жемчуг? — поинтересовался Штольман, отпив из чашки глоток чая. Держался он весьма стойко и даже временами участвовал в беседе. — Ах, Яков Платонович, да неужели вы не знаете, что жемчуг на свадьбе — это к слезам? — Липочка, откуда же это знать Якову Платоновичу? — резонно возразила Мария Тимофеевна. — Ведь он никогда не был женат! Еще чайку, Яков Платонович? — Спасибо, я еще третью чашку не допил, — вежливо отказался Штольман. Пётр Иванович послал ему поверх газеты ободряющий взгляд, мол, держись, друг, мы с тобой. Анна тихо хихикнула в кулачок. — Нюша! — Неодобрительно высказалась тётя Липа. — А ты что молчишь? Что бы ты выбрала? Сапфировую брошь или гарнитур с голубыми топазами? Под твои глаза? — Я не знаю, тётя Липа. Мне всё равно. Решай ты. — Да как тебе может быть всё равно? — воздела руки к небу Мария Тимофеевна. — Чья это свадьба в конце концов? — Анна Викторовна будет ослепительно хороша с любыми украшениями, — скромно вмешался Штольман. — Я в этом уверен. Будущая тёща слегка смягчилась от этих слов. — И всё равно, Анна. Я считаю, ты должна более заинтересованно участвовать в приготовлениях. — Мама, — терпеливо возразила Анна. — Я полностью, то есть, мы полностью вам доверяем. — А вот кто меня тревожит, так это ваш Антон Андреевич, — заметила тётя Липа, обращаясь к Штольману. — Почему? — удивился тот. — Вот несерьёзен он для такой ответственной роли как доверенное лицо жениха. Молод, несолиден. — Я Антону Андреевичу полностью доверяю, — с той же непоколебимой вежливостью отозвался Штольман. — Мы с ним не раз друг другу жизнь спасали. — Ну так что в этом такого? — пожала плечами тётя Липа. — Нет ничего легче, чем на коне скакать да саблей махать. А вот проследить за всем, чтобы всё было как надо, ничего не упустить… Кстати, когда он будет прикалывать к вашему фраку бутоньерку, проконтролируйте, чтобы английская булавка была заколота непременно головкой вниз. — Зачем? — удивился Яков. — Как зачем? От дурного глаза! — Хорошо, прослежу, — ровным голосом пообещал будущий зять. Анна опять не удержалась от того, чтобы прыснуть в ладошку. — Ах, знаю я, как вы проследите, — не унималась Олимпиада Тимофеевна. — Пожалуй, проведу я с ним беседу. «Затонский Телеграф» подозрительно затрясся. Пётр Иванович, похоже, с трудом сдерживал смех, но из-за «Губернского Вестника» высунулся локоть адвоката Миронова, слегка пнул брата в бок, после чего порядок в зале был восстановлен. — Да, мама, — вспомнила Анна. — У нас с Яковом Платоновичем к вам с тётей Липой большая просьба. Включите в списки гостей Ольгу Сергеевну Танееву, знакомую Антона Андреевича. — Кто это? — вздернула брови Мария Тимофеевна. — А-а, слышала. Это новая смотрительница библиотеки. — Девушка из очень хорошей семьи. И Антон Андреевич так просил! Пожалуйста, мама! Мария Тимофеевна, довольная тем, что дочь хоть в этом вопросе проявляет интерес к грядущей свадьбе, пододвинула к себе лежащий на столе листок, обмакнула перо в чернильницу и приписала к столбику имён еще одно. Её сестра тут же взяла список, всмотрелась в него и бросила на стол едва ли не с криком: — Нет! Нет, ни в коем случае! Зачеркните! — Почему? — хором удивились Мария Тимофеевна, Анна и Яков. — Нельзя! Чётное число гостей на свадьбе— дурная примета! — Мама! — голос Анны зазвенел. Чувствовалось, что она сдерживается с трудом, ещё миг — и готова взорваться. — Что за глупости! Да ничьей жизни не хватит на то, чтобы соблюсти все эти ваши дурацкие приметы! — Липа, может, и в самом деле? — робко заметила Мария Тимофеевна. — Да вы что! Да как вы можете так говорить! — взвилась тётя Липа. — Да вся мудрость веков, весь опыт наших предков заключён в этих приметах, и не вам ломать устоявшиеся традиции! Штольман едва удержался от того, чтобы закрыть руками лицо. «Затонский Телеграф» и «Губернский Вестник» теперь тряслись дуэтом. — Тётя! — Анна уже открыла рот, чтобы высказать той всё, что накипело, но тут раздался слегка сдавленный от смеха голос Виктора Ивановича: — Велика проблема! Да пригласите еще кого-нибудь, и снова будет нечётное число! Кто у нас там ещё не охвачен? — Виктор Иванович, позвольте пожать вашу руку, — не удержался Штольман. — Вы, как всегда, на высоте! — Адвокат Божьей милостью! — Вставил реплику и Пётр Иванович. — Пустое, — отмахнулся отец Анны. — Мы с вами, Яков Платонович, и не такие задачки решали по роду нашей деятельности. — Да, кстати, о задачах. Как ни жаль, но вынужден покинуть вас, — встал из-за стола Штольман. — Завтра рано утром у меня важное дело, и я хотел бы… — Я провожу вас, Яков Платонович, — тут же вскочила и Анна. Братья Мироновы проводили их сочувственными взглядами…