Единожды ступив на этот путь...

— Сверим часы, — предложил Штольман, взгляну на циферблат своего брегета. — Поезд прибывает… — Ровно через два часа! — закончил за него Коробейников. — Отлично. Давайте ещё раз всё проговорим и пойдём к нашему воинству, посмотрим на месте, какова будет мизансцена. — Давайте… Ах, как жаль, что нет с нами Анны Ви… — начал Антон Андреевич, и не договорил, так как в дверь кабинета ворвалась Анна Миронова. — …кторовны, — еле выговорил помощник следователя, у которого едва глаза на лоб не вылезли при виде посетительницы. Анна была красной и запыхавшейся от бега, шляпка у нее не просто съехала на один глаз, а грозила вот-вот свалиться с причёски, в волосах застряло несколько сухих листиков, а кружевной воротник был слегка надорван в самом видном месте. — Что с вами, Анна Викторовна? — вопросил Штольман, немного отойдя от остолбенения, которое было, похоже, не менее сильным, чем у Коробейникова. — Что со мной? — переспросила Анна, тщетно пытаясь заправить под шляпку выбившиеся локоны. — И вы ещё спрашиваете? После того, как вы вовлекли в свой гнусный заговор всех моих родных? Штольман глубоко вдохнул, призывая самого себя набраться терпения. — Анна Викторовна, это для вашей же безопасности. Во время проведения операции вы нам ничем не поможете, а лишь, не дай Бог, конечно, помешаете. Мы не должны отвлекаться ещё и на вашу охрану. Анна так посмотрела на жениха, что другой, менее стойкий и привычный субъект уже был бы испепелён на месте. — Охрану? И это вы мне говорите про охрану? Какую ещё охрану? Жители города боятся нос на улицу высунуть! Пока я шла сюда, в таком вот не самом лучшем виде, мне встретились на пути два-три человека. Представляете? Даже посплетничать некому будет, через какой забор я на этот раз лезла. — А вы лезли через забор? — удивился Штольман. — Нет. Я протиснулась в дырку между прутьями. А потом продиралась сквозь довольно густые кусты. Но речь не о том. Не увиливайте. Народу на улице нет. Зато ходят военные патрули и городовые. Никакой охраны мне не нужно, и вы это прекрасно знаете. — И всё же… — Яков деликатно вытащил листики из волос девушки и улыбнулся. — И всё же, Яков Платонович, я пришла к вам по делу, — Анна явно не желала больше терять времени на препирательства. — Давайте присядем. Анна решительно направилась к своему любимому гостевому столу и уселась на стул с таким видом, что мужчины не решились ей возражать. — Итак… — вопросительно приподнял одну бровь Штольман, усаживаясь напротив. — У нас не так много времени. То, что вы сообщите, должно быть, очень важно? — Весьма. Я знаю, кто скрывается под именем Терсит. — Вам подсказали духи? Вы видели сон? Видение? Сами догадались? — тут же посыпал одну за другой версии Коробейников. Казалось, он был готов поверить всему, что бы ни сказала Анна. — Трудно сказать. И одно и другое. Понимаете, я всё вспоминала, каким описан воин Терсит у Гомера. Чем он отличался от всех прочих? — Болтлив, уродлив, как замечено в народной поговорке — в каждой бочке затычка… — начал вспоминать Антон Андреевич. — Надо сказать, при всех своих недостатках, господин Семёнов — превосходный учитель. Свою науку хорошенько вдолбил нам в головы. — Вот! — согласно кивнула Анна. — Хромоногий, косоглазый, плешивый, да ещё голова у него торчала остриём кверху, как редька. А теперь вспомним. У нас есть несколько подозреваемых. Кто из них отличается особой болтливостью и неприглядной внешностью? Причём такой характерной? — Шпак? — тут же выдал Коробейников. — Нет, вряд ли. Ведь именно Шпак оказал нам некоторую помощь по этому делу. Вспомните хотя бы скамейку в парке, — возразил Яков. — Тогда… Неужели? — глаза Коробейникова стали круглыми от удивления. — Такой безобидный маленький человечек, ну да, болтливый, навязчивый и неприятный, если поговорить с ним более трёх минут подряд… — Зато осведомлён обо всём, что происходит в городе, — тут же уловил идею Штольман. — Лично знаком со всеми здешними чиновниками и ответственными лицами. А те, в свою очередь, имеют контакты и с офицерами гарнизона. То есть, вся городская жизнь проходит у него на глазах… И это наводит на мысль о том, что ему нужны помощники. Может, он и умный человек, но грубая сила ему тоже иногда требуется. Помните того, в серой поддёвке? Скорее всего это простой наёмник, тем не менее от этого он не перестаёт быть опасным. — Скажу вам более того, — дополнила картину Анна. — Я видела их всех троих в одном месте. Двое мужчин и женщина. Один из мужчин был высокий и широкоплечий. Второй маленький и с такой головой, что ни с кем не спутаешь. Этот остренький подбородок не оставил у меня никаких сомнений. Самая натуральная редька, а не голова. Женщина тоже была с ними. Но тут я вас разочарую — о ней не могу сказать ничего. — Анна Викторовна, это всё превосходно, — подытожил Штольман. — Мы примем это к сведению, но пока нет реальных доказательств… — Яков Платонович, а у вас есть время на добывание этих самых доказательств? — иронично улыбнулась Анна. — И нужны ли они вам? Сегодняшнее дело докажет всё наилучшим образом. И вы окончательно убедитесь в том, что моим словам стоит доверять. Хотя… — тут она обиженно поджала губы. — Я думаю, что вы мне верите. Жизнь уже неоднократно доказала мою правоту. Но вы из чистого упрямства продолжаете делать вид, что… — Анна Викторовна… — взмолился Штольман, видя, что беседа затягивается. Он был очень рад видеть Анну и знал, что без причины она бы не сбежала из дому, но время действительно поджимало. — Давайте дальше. Ведь это не всё? — Не всё, — кивнула девушка. — Я знаю, кто убил Вассу Яхонтову. И догадываюсь, где это произошло. И, кажется, вот-вот смогу понять и то, почему они её убили. — Мы внимательно слушаем, — подал голос Коробейников. — Помните, Аглая Львовна как-то упомянула, что у Вассы была подруга? То ли кастелянша, то ли горничная. И служит эта особа в номерах на Успенской улице. — Я помню, — заметил Коробейников. — И номера эти знаю. Так себе заведение. Ниже среднего. — Так вот. Я долго не могла понять, что означают эти странные картины, увиденные Вассой перед самой смертью. Эта потёртая красная ковровая дорожка. Выцветшие обои в мелкий цветочек. Какая-то пыль и затхлость вокруг. Сегодня ночью Васса пришла ко мне ещё раз. И снова повторилось всё то же — ковёр, полы, обои… Бедная и убогая обстановка. — Номера на Успенской? — догадался Антон Андреевич. — Именно! Куда могла пойти в тот день Васса? К подруге? Почему бы нет? И там она… — И там она увидела или услышала нечто, что не должна была увидеть, — продолжил мысль Яков. — И за это поплатилась своей жизнью. Мы должны найти эту подругу. Может быть, ей известно, что произошло в тот день в номерах. Антон Андреевич, идите туда. Поспрашивайте. Но возвращайтесь как можно скорее. А вы, Анна Викторовна, садитесь в экипаж и поезжайте домой. Я сейчас распоряжусь. — Яков Платонович! — возмутилась Анна. — Прошу вас! — Штольман был непреклонен. Он предложил ей руку и очень тихо и серьёзно продолжил: — Не заставляйте нас волноваться. Не заставляйте меня… Я обязан хранить и беречь вас. Я хочу, чтобы вы живой и невредимой вошли со мной рука об руку в храм и свершили обряд. Я прошу вас… Услышав в голосе сыщика искреннюю мольбу и увидев в его глазах только проявление любви и заботы к себе, Анна сдалась. — Хорошо. Но знайте, вечером я снова буду здесь. К тому времени всё будет решено, и охрану с нашего дома можно будет снять. — Я дам вам знать, — пообещал Штольман и повёл Анну во двор, где и усадил в пролётку.