Единожды ступив на этот путь...

Поезд прибыл, как это ни странно, точно по расписанию. Из вагона первого класса вышел высокий представительный офицер, летами постарше среднего возраста. Форма сидела на нём безукоризненно, а выправка его была столь безупречна, что могла внушить каждому второму военнослужащему N-ского полка мысль о собственном несовершенстве. Внешность офицера была также весьма примечательна. Великолепная седая шевелюра, холодные светло-голубые глаза, внушительный нос с лёгкой горбинкой, несколько надменная посадка головы. Взгляд же отличался редкой пронзительностью, будто принадлежал хищной птице. И вообще, понаблюдав несколько минут за офицером, можно было подметить в его облике что-то, пожалуй, ястребиное. Да, такие рождены для того, чтобы быть большими начальниками и внушать трепет подчинённым. В правой руке офицер держал кожаный портфель, даже на вид весьма дорогой. Ручка портфеля была пристёгнута к одному кольцу изящных кованых наручников американской фирмы «Tower», другое кольцо прочно обхватывало запястье пассажира. Проводник подобострастно раскланялся с офицером при прощании и с глубоким поклоном принял от него небольшую денежную благодарность, вручённую с благодушием сытого хищника. Перрон между тем заполнился прочими сошедшими в Затонске пассажирами, встречающими, носильщиками, слугами и просто зеваками. Вокруг происходила обычная вокзальная суета, но она, казалось, нисколько не задевала представительного господина в военной форме. Он отошёл немного в сторону, остановился у парадного входа в здание вокзала, огляделся и неспешно закурил сигару. К нему подбежал денщик и что-то доложил, приложив руку к козырьку фуражки. Офицер кивнул. Денщик подозвал носильщика, они вдвоём погрузили на тележку пару изящных чемоданов и встали поодаль, ожидая дальнейших распоряжений. Свой портфель офицер продолжал держать в одной руке, хотя другая была занята сигарой, и удобнее было бы призвать денщика на помощь. Но солдат стоял смирно и не выказывал желания предложить помощь начальнику. Постепенно суета улеглась, пассажиры и встречающие разъехались по домам, а офицер докурил свою сигару. На перроне не осталось почти никого. Разве что какая-то нерасторопная барышня, которая почему-то не пожелала прибегнуть к услугам носильщика, дотащила свой не слишком лёгкий чемодан до ближайшей лавочки и присела передохнуть. Да ещё маячил где-то поблизости лоточник с пирожками. В этот момент к пожилому офицеру чётким шагом приблизились двое военных помоложе. Они по всей форме отрекомендовались, назвав свои чины и фамилии, и попросили прощения за небольшое опоздание. В качестве оправдания они коротко доложили новоприбывшему о неспокойной обстановке в городе, по причине которой были назначены с самого утра на патрулирование города и только несколько минут назад сменились. Остальной же командный состав пребывает или в составе кордонов, выставленных по всей продолжительности границ уезда, или в числе усиленной охраны гарнизона. — Просим проследовать за нами, — сказал наконец в заключение своей речи старший из двух молодых офицеров, бывший в чине капитана. — Наш экипаж ожидает вас совсем рядом, надо лишь пересечь привокзальную площадь. В этот момент лоточник подошёл к лавочке, на которой сидела девица и начал бойко расхваливать свой товар — горячие пирожки с разными начинками. Барышня сначала состроила досадливую гримаску и отвернулась, но потом, уловив носом действительно аппетитный аромат, распространяемый лоточником, встала с лавочки и начала раскрывать свой ридикюль. Лишь на несколько мгновений её чемодан оставался без присмотра. Но этим незамедлительно воспользовались двое неведомо откуда взявшихся зловещих типа — одетые в какое-то бесцветное рваньё, с лицами, испачканными грязными серыми разводами, они подскочили к лавочке. Один схватил чемодан, а второй умудрился выдрать из рук девушки ридикюль. После чего оба с неимоверной скоростью пустились наутёк. Девица сначала остолбенела от неожиданности, потом открыла рот и завизжала: — Воры! Воры! Держите их! Ах, мои вещи! Там все мои вещи и деньги! Оба молодых офицера сначала рванулись за грабителями, потом застыли в нерешительности — ведь долг призывал их совсем к другому. Их обязанностью было сопроводить важного гостя в гарнизон. Но несчастная барышня завопила ещё громче: — Они уходят! Ну что же вы, господа офицеры? Помогите же! Оставить мольбу дамы без внимания молодые люди не смогли. Они кинулись догонять воров, бросив на произвол судьбы охраняемый объект. Тот от подобной наглости слегка опешил, но, видимо, передумал возвращать резвую молодежь, решив, что спасение попавшей в беду женщины — дело чести для русского офицера. Носильщик с денщиком, похоже, вообще не успели никак среагировать, поэтому так и стояли в сторонке, разинув рты. Впрочем, от них никто и не требовал героизма — ни барышня, ни пожилой офицер даже не глянули в их сторону. Громко откашлявшись, гость подошёл к ограбленной девице и произнёс приятным рокочущим баритоном: — Не извольте беспокоиться, фройляйн. Они их догонят и вернут ваши вещи. Я наслышан об офицерах Затонского гарнизона — все как на подбор орлы и герои. Речь пожилого мужчины была, какой и положено быть речи большого начальника — чёткой и правильной. Разве что, прислушавшись как следует, можно было заметить, что эта правильность какая-то чрезмерная. Так обычно говорят на русском языке выучившие его в совершенстве иностранцы, живущие в России уже давно, иногда и всю жизнь, но в то же время считающие родным совсем другой язык. В самом деле, уже на следующей фразе офицер отрекомендовался даме: — Полковник Планк, Герман Карлович, к вашим услугам. Не требуется ли вам моя помощь? Вас кто-то должен встретить? Может быть, сопроводить вас в полицейский участок? Девица, кажется, была немало смущена тем, что предстала перед блестящими офицерами в такой глупой ситуации и в таком смешном виде, и винила в произошедшем только себя. Во всяком случае теперь, когда сделать больше ничего было нельзя, её голос утратил былую громкость, и представилась полковнику она тихо и неразборчиво, так что её имени кроме господина Планка никто не услышал. — Могу ли я предложить вам своё общество, пока наши доблестные молодцы не вернутся с победой? Я всё равно не знаю дороги. Бросьте, не волнуйтесь. Они обязательно догонят этих негодяев и доставят ваш багаж в целости и сохранности. Так стояли они и беседовали с четверть часа, вернее, полковник развлекал даму, изредка поглядывая на часы, а барышня больше отмалчивалась. Наконец, потеряв терпение, Герман Карлович хлопнул крышкой брегета и недовольным тоном объявил: — Доннерветтер! Да что же это! Больше ждать я не могу. Сударыня, давайте я вручу вас заботам какого-нибудь городового, поскольку ситуация сложилась совершенно недопустимая. Барышня что-то пискнула в ответ, но тут явилось новое действующее лицо. Это как раз и был городовой — он несся со всех ног к полковнику, но в шаге от него застыл по стойке смирно, вздернул руку к козырьку и доложил: — Ваше высокоблагородие, городовой полицейской стражи Полынкин явился к вам по приказанию капитана Сидорова и поручика Петрова, которые в настоящее время осуществляют выслеживание и задержание опасного преступника. В погоне за ним господа офицеры углубились в расположение города Затонска, встретили меня по пути и, не имея возможности прекратить операцию, направили меня, дабы сопроводить вас в гарнизон. — Дер Тойфель! Форменное безобразие! — возмутился полковник. — Лучше бы полиция занималась своим делом, то есть ловлей преступников. А военным людям надобно служить и со всем тщанием исполнять приказы… М-да… Но не можем же мы бросить сию молодую особу одну на вокзале, да ещё, не вернув ей украденный багаж. Ты вот что, милейший, отведи-ка ты барышню в полицейский участок, а я уж сам по назначению доберусь. — Никак нет! — хлопнул глазами городовой. — Имею приказание не покидать вашей особы до самого пункта назначения. Так господа офицеры и сказали: «Головой отвечаешь! Позор и поношение нашему славному городу, коли не исполним своего священного долга!» Полицейский вытянулся ещё больше и преданно «ел начальство глазами». Полковник скептически оглядел его с ног до головы и нашёл результат осмотра неутешительным: на лице почтенного офицера все его мысли отразились довольно ясно. Городовой был хиловат, молод, явно неопытен. Глаза выпучил в припадке должностного рвения, стоит чуть ли не на полусогнутых. Глуп, подобострастен и явно не богатырь. Поджав губы, столичный гость негромко проговорил: — Э-э… Я, пожалуй, и правда, любезный, не рискну отправить молодую фройляйн с тобой в дорогу по вашему гостеприимному, но отнюдь не безопасному городу. Пожалуй, мой Леонтий справится не хуже тебя. Леонтий! — возвысил голос господин Планк. Вышколенный денщик тут же подбежал поближе, причём его выправка и прекрасно подогнанная новенькая форма выгодно контрастировала с мешковатым одеянием смешного полицейского. — Вот что, братец. Бери извозчика, грузи на него багаж. Затем сажай в экипаж барышню и довези её до полицейского участка в целости и сохранности. После этого езжай в гарнизон. Понял? — Так точно, выше высокоблагородие! — от души рявкнул денщик. — Молодец. Действуй. Ну а мы с тобой, любезный, — это было уже обращено к городовому, — сразу же поедем и доложимся к месту назначения. Носильщик тут же сбегал за обоими экипажами. Печальная девица загрузилась в извозчичью пролётку и в сопровождении бравого Леонтия поехала к участку. Следом за ними тронулся и экипаж полковника. Мешковатый городовой сидел рядом с ямщиком на козлах и горделиво оглядывался вокруг. Ему явно льстила эта роль — охранять такую важную птицу! Город и в самом деле выглядел как вымерший. Лишь пару раз навстречу гостям попались полицейские патрули. Наконец, пролётка с багажом и обворованной барышней свернула к полицейскому управлению, а второй экипаж продолжил свой путь. Наикратчайшая дорога из города пролегала сначала по оживлённой торговой улице, потом мимо городского парка, затем промелькнули вдоль дороги несколько купеческих и крестьянских домов попроще, чем в центре города. А потом — потом участок почти с версту длиной пролегал по довольно пустынному месту — с одной стороны забор помещичьей усадьбы, ограждающий довольно большой и заброшенный фруктовый сад, а кроме того, нестройный ряд вековых, более чем в обхват толщиной, лип и вязов отделял забор от улицы. С другой стороны — сплошная череда купеческих лабазов, причём на узкую немощёную улицу выходила их тыловая, глухая сторона. Если бы кто-нибудь имел смелость задумать против столичного гостя недоброе, то здесь для воплощения такой злодейской идеи было самое подходящее место. Может быть, именно об этом подумал полковник Планк, бросив вокруг себя пару подозрительных взглядов и покрепче прижав к себе свой красивый дорогой портфель. Всё произошло слишком неожиданно. Почти трёхаршинного роста и устрашающей злодейской внешности — таким был человек как ниоткуда возникший на пути экипажа. Казалось, он свалился с неба, а на самом деле, наверняка, поджидал на каком-нибудь толстом суку вяза, притаившись за широким стволом. Бесстрашно прыгнув прямо под ноги лошади, одной рукой этот гигант схватился за оглоблю, другой рванул за удила, осаждая коня назад. Животное протестующе взбрыкнуло и попыталось встать на дыбы, но человек был очень силён. Под его простой рубахой из грубого льна прекрасно обрисовывались вздувшиеся бугры мышц, способные справиться, наверное, даже с диким быком, не то что со скромной гарнизонной клячей. Откуда взялись двое других, отследить полковник не успел. Второй, такой же здоровый, как и первый, в серой поддёвке и мятой фуражке, уже сбил наземь кучера, тощего золотушного солдатика, который тут же подобру-поздорову заполз под экипаж и притаился. Городовой, оказавшись на мушке моментально извлечённого, будто бы карточный туз из рукава, пистолета, медленно бледнея, поднял руки вверх. Забытое ружьё болталось у него на плече, и он даже не попытался им воспользоваться. Третий злоумышленник, невысокий и невзрачный, с бледно-серым лицом и характерным острым подбородком, уже подсаживался на пассажирское сиденье к полковнику, также вооружившись взведенным револьвером. — Ключ! — негромко проговорил невысокий. — Ключ от наручников. Быстро. Полковник был скорее рассержен, чем испуган всем произошедшим. Он приосанился, вздёрнул подбородок и надменно выговорил сквозь зубы: — Вы дурак, сударь. Думмкопф. Вы не представляете, во что ввязываетесь. Оставьте нас, и останетесь живы, вот что я вам скажу. — Ключ! — возвысил голос главарь преступников. — Я не имею ни малейшего желания обыскивать ваш труп и отстёгивать портфель от мёртвого тела. Здесь вас никто не увидит и не услышит. Весь город пуст. Военные патрули высланы к границам уезда, ищут беглых солдат, а полицейские сюда не заглядывают, улица эта пустынна почти круглые сутки. Ключ, быстро. Несколько мгновений полковник размышлял. Рот его был судорожно стиснут, а глаза метали гневные молнии. Но выхода, кажется, не было. Тут подлил масла в огонь и полицейский, проскулив с козел: — Ваше высокоблагородие, отдайте вы ему этот портфель. Я их знаю. Вот этот, — он кивнул на силача в серой поддёвке, — вообще злодей, каких сыскать трудно. Застрелит и глазом не моргнёт. — Да ты совсем трус, майн юнге, — дёрнул углом рта полковник. — Стыдно. Кто же тебя такого в полицию-то взял? — Делать нечего, ваше высокоблагородие. Мы с вами тут своим геройством ничего не добьёмся, — плаксиво ответствовал городовой. — Что ж, — задумчиво кивнул господин Планк. — Пожалуй, ты прав. Ключ у меня в левом кармане. — Следи за обоими, — бросил главарь сообщнику в поддёвке, переложил свой револьвер в левую руку, а правую протянул к офицеру и залез в карман. На лице полковника мелькнула брезгливая гримаса, но от комментариев он воздержался. Добыв ключ, главарь торопливо отстегнул портфель от наручников, открыл его и заглянул внутрь. На лице злодея отразилось лёгкое беспокойство. Он раскрыл портфель пошире, запустил в него руку и вытащил… синюю тетрадь. Школьную тетрадь, заботливо обёрнутую блестящей бумагой, местами потёртой. Судорожным жестом главарь открыл тетрадь посредине и прочитал: — А квадрат плюс два АБ плюс Б квадрат… Что это? Шутить изволите? Он перевернул портфель вверх дном и вытряхнул всё его содержимое на дно экипажа. Тетрадок было много. Синие, белые, розовые, они вылетали из портфеля, шурша листками, как огромные разноцветные бабочки. Одна тетрадь упала главарю на колени. На обложке красовалась симпатичная каллиграфическая надпись: «…ученицы шестого класса Эльвиры Планк». — Что это?! — громовым голосом вскричал взбешённый главарь. Оба его сообщника отвлеклись на крик и вытянули шеи, разглядывая разноцветное содержимое портфеля. Это был тот самый миг, когда тот, кто должен действовать, обязан действовать незамедлительно. Захваченные злоумышленниками военнослужащие не упустили свой шанс. Не успел главарь поднять изумлённые глаза от вороха школьных тетрадей, как вечерний воздух вспорол свист летящего метательного ножа. Оружие вонзилось в плечо амбала в льняной рубахе. В следующий миг удар прикладом ружья в голову получил и здоровяк в поддёвке. Полковник же лихо ударил освободившейся от портфеля правой рукой по стволу наведённого на него револьвера, отклоняя его дуло вверх. Левая рука злоумышленника легко выпустила оружие, а в нос ему уже летел крепкий офицерский кулак. Господин Планк был не промах — нос преступника если и не оказался проломлен, то ушиблен был весьма чувствительно: его хозяин чуть не опрокинулся навзничь, рискуя выпасть из пролётки на землю. Преступники так легко сдаваться не собирались. Вот уже здоровяк, выпустивший из раненой руки оглоблю, собирался рвануться к сопротивляющимся героям, а тип в поддёвке, мужественно снеся удар, изготовился к достойному ответу, поднимая револьвер, но тут на сцене появились новые действующие лица. — Стоять! Вы окружены! Бросайте оружие и сдавайтесь! Сопротивление бесполезно! Захваченный преступниками экипаж оказался в кольце — помощь пришла как нельзя кстати. Возглавлял доблестный отряд не кто иной, как сам начальник сыскного отделения Штольман. Именно его револьвер сейчас был нацелен прямо в побитую физиономию главаря. — Сдавайтесь, Полозков, — сказал Штольман таким обыденным тоном, что сразу стало ясно: победа сыщика — дело решённое. — И прикажите своим сообщникам прекратить сопротивление. Вы же видите, что это бессмысленно. — Сдаемся, — сдавленным голосом, полным злобы и ненависти прошипел губернский секретарь. — Что, получил, злодей? — торжествующе вскричал Полынкин, спрыгивая с козел и отбирая оружие у своего противника. — Я не забыл, как ты мне тогда в парке чуть башку не разбил. Теперь в расчёте! — Ну ты… Херц дер Айхе! Удалец! — смеясь, обратился к нему полковник. — А я-то подумал, ты и вправду дурак! Как ты ловко прикинулся! Полицейские тоже дружно засмеялись, не забывая при этом расторопно связывать захваченных злоумышленников. Был тут и Антон Андреевич Коробейников, были и Ульяшин с Евграшиным, так и не успевшие снять с себя костюмы грабителей. — И в самом деле удалец, Андрюха! — приветствовали они младшего товарища. Был тут же в кустах и брошенный ими чемодан ограбленной девицы, оказавшийся таким же блефом, как и портфель с ценными документами. — Всех в Управление, — распорядился Штольман и подошёл поближе к полковнику. — Искренне рад вас видеть, Герман Карлович, — улыбнулся он. — Вы отлично справились. Благодарю вас за эту неоценимую помощь. — Ну, что за официальность, дорогой Якоб! — пожал протянутую руку Якова Платоновича полковник. — Да, я действительно офицер генерального штаба, но с этой минуты моя миссия выполнена, и теперь я просто твой дядя, приехавший на свадьбу дорогого племянника. — Чему я тоже очень рад. А где Эльвира? Где ваша дочь и моя храбрая троюродная сестрица? — Она уже в гостинице. Мой Леонтий сразу же её отвез. Он отлично сыграл свою роль, не так ли? — Жаль, что я этого не видел. Но Полынкин всем нам ещё расскажет, как всё было, он малый словоохотливый. — Расскажу, — пообещал городовой, улыбаясь во весь рот, но весьма крепко удерживая перед собой связанного типа в серой поддёвке и направляя его к полицейскому экипажу, показавшемуся из-за угла одного из лабазов. — В лицах! — Дядя Герман, вас я теперь могу отпустить, езжайте в гостиницу к Эльвире. Увидимся вечером. — До встречи, Якоб, — помахал рукой полковник, сбросив маску высокомерия, но всё же внушая уважение своим сходством с сильной хищной птицей. — До свидания господа. Для меня было честью работать с вами!