Стороны света

      Я обожаю его! Удивительно, что теперь я не устаю. Удивительно, что мы прервались. Удивительно, что он молчит. Почему он молчит? — Агер? — я решаюсь спросить. — Почему ты так долго молчишь? Что-то не так? Я что-то сделала не так? Он целует меня в нос и прижимает к себе сильнее. Я еле слышно шикаю, потому что мне становиться больно. — С чего ты взяла, вампирёныш? — он наклоняется к моей обнажённой ключице и проводит по ней горячим языком. — Ты была великолепна, — шипит Дарем, кусая мою нежную кожу. Волна возбуждения нахлынула, и я сдавленно застонала. — Вампирёныш? — выдыхаю я это слово, сведя ноги вместе, одеяло комкается. — Перестань, пожалуйста-а-а, — он продолжает целовать меня, я уже задыхаюсь. — Тебе надоело или ты устала? — усмехается; его рука перемещается на мои бёдра, точнее на одеяло, которым они прикрыты. — Я не устала. Если ты не прекратишь, то настанет моя очередь трахать тебя. А скоро рассвет, отец может приехать уже через два часа. — Думаешь, что мы не управимся за два часа? — теперь он проводит рукой по внутренней стороне бедра, одеяло уже валяется где-то с стороне. Я упорно сжимаю ноги. Выгибаюсь в спине. Чёрт, Агер, ну держись! Не успеваю я пнуть его, он уже подтягивает меня ближе, сжимая мои бёдра ладонями, моя голова уже свисает с кровати. Я хочу возмутиться, но вновь проигрываю. Я сладко вскрикиваю и поднимаю голову, завалившись на бок. — Малыш, мне не удобно, — Дарем сжимает мои ягодицы. Мои ноги у него на плечах. — Ты выйграл. Делай со мной что хочешь, — он заставляет меня откинуться на спину, и я чувствую его язык в нужном месте. Но, если он сейчас делает мне кунилингус, это не значит, что я не буду иметь его. Моя очередь.

***

— Опять ты здесь ошиваешься?! — это было первым, что сказал отец, когда увидел Агера, который приобнял меня. Он тут же одёрнул руку, я ухмыльнулась. — Простите, сэр. Я присматривал за Джейд. — Я вижу, как ты присматривал. Мою дочь приняли за мёртвую! — папа кинул сумку на столик, он зашатался. Я нагнулась и придержала его. — Папа, я просто попала под грузовик, но Агер вызвал скорую, — соврала я, подняв глаза. — А какие-то мартышки наплели журналистам, что я погибла. Я, поправив мои «волосы», которые купила в салоне, направилась наверх по лестнице. — Я разбужу Милину. Она ждала тебя, — бросила я. — Агер, не загрызи отца, — шепнула. Я не хотела говорить отцу о пожаре. Тогда его точно инфаркт хватит. Милина брыкалась, когда я легонько потрясла её за плечо. — Солнышко, ну давай, дедушка прилетел. — Плилетел?! — она накинулась на меня с объятьями. — Ах ты, маленькая козявка, притворялась спящей! Милина резко отшатнулась от меня и испуганно посмотрела на меня. — Что такое? — я наклонила голову вбок. — Ты замёрзла, мама. Делжи одеяльце, — Мила накинула своё мягкое пушистое одеяло каралового цвета на мои плечи. Я улыбнулась и придержала его на плечах. — Спасибо, — я кивнула. — Теперь умываться! Деда ждёт тебя внизу. Мне, честно сказать, осточертело разговаривать с ней мило. Ненавижу розовые сопли! Но я также боюсь жёстко разговаривать с племянницей: она напугается грубых слов и меня, что не маловажно для моего положения. Милина считает меня самым близким человеком на всём белом свете, я не могу разрушить это.

***

— Но я должна пойти в школу! — в который раз я доказывала ему это.       Вечер давно наступил, отец пошёл укладывать Милину спать, а мы с Агером затаились у меня в комнате. — Любимая, пойми, для всех в твоей школе ты умерла. Тебе нельзя появляться в районе Hollywood Arts хотя бы две недели. — Какого будет их удивление, когда я «воскресну», — вынесла вердикт я и засмеялась. Громко засмеялась.       Агер прикрыл мне рот ладонью и повалил меня на кровать, приказав молчать. Я укусила его руку, и теперь ему пришлось заткнуть мой рот, из которого лился истерический смех, поцелуем. Волшебный день!