***
Грета встрепенулась, когда они уже оказались в лесу. — Папа, а где Рита? — он пожал плечами, скрываясь под кронами могучих дубов. Тёмно-зелёный плащ полностью скрывал фигуру кукольного мастера, в такие же плащи были закутаны его дочь и дворецкий. В глазах Греты дрогнули слезы, и она спросила: — Ты убил её? — отец не ответил, а лишь одарил дочь ледяным взглядом: он любил и ненавидел её одновременно. Любил потому, что она единственное, что осталось от любимой женщины, а ненавидел за то, что она отняла жизнь его супруги при родах. Тогда он хотел убить её, чтобы она так нагло не улыбалась ему в лицо. Но что-то ему помешало. А во сне пришла жена и попросила не трогать малютку, ведь она ни в чём не виновата. «Береги её, как лепесток нашей любви» — сказала она и растаяла в призрачном тумане, послав воздушный поцелуй. Так Грета обрела свою жизнь и право расти и развиваться. А в пять лет в ней проснулся магический дар, и она стала ученицей Леонарда. Он часто её бил, но были моменты, когда его накрывала нежность, и он дарил ей родительское тепло. С детства он внушал ей, что она не имеет права его покинуть, потому что обязана ему своей жизнью. И так, уже 20-летняя девушка осталась при отце, помня о своём долге. Мечты о счастливом браке распались прахом, когда она поняла, что отец не планирует выдавать её замуж. Грета смирилась со своей участью остаться навеки одной. Она была прекрасна, и парни до сих пор на неё засматривались, но отец и близко не подпускал к ней ухажеров. Они шли по холодному сырому лесу, орошённому дождём. Лёгкий стрекот кузнечиков и жужжание мух раздражали, но в то же время спасали их от гнева людского. Трава липла к босым ногам людей, словно желая пленить, а ветки, словно в наказание, хлестали беглецов по лицу, напоминая, что они отныне их союзники. Пожар виднелся из леса, и почему-то это приносило девушке наслаждение. — Давай полюбуемся на огонь, — попросила Грета отца. Он кивнул и организовал привал, раскладывая еду. Где находятся его куклы, он не знал, но надеялся, что они вернутся и не найдут себе новых хозяев. Остатки воды падали с деревьев, которые словно мечтали поскорей скинуть лишнюю влагу, а вместе с ней и прошедший день. Костра они не разводили, предпочитая оставаться в тени и безопасности леса. Холодные лепёшки уже не казались такими вкусными, и сваренная вчера каша не лезла в горло. Нет, дворецкий готовил вкусно, но остывшая еда уже не имела того отличного вкуса.***
А тем временем два дома разгорелись с новой силой, освещая город и, словно инферно, грозясь его поглотить, раскидывая снопы искр. Вода лилась литрами, благо река была рядом, но против магического огня это приносило мало успеха. Некоторые люди, стоя на коленях, молили Господа, чтобы он сохранил их жалкие жизни и не позволил пламени поглотить город. Молитва с потоками ветра возносилась к небесам, касаясь белоснежных крыльев ангелов и их тонкого слуха. Она напоминала переплетение тысяч нот души, создавая светлую мелодию. Огонь, поддаваясь молитвам, начинал гаснуть, но в какой-то миг вспыхивал с новой силой, выбрасывая ядовитые клубы дыма, заставляя раздражаться горла и вызывая кашель. И только девушка с миловидным лицом сидела на террасе, смотря, как в огне гибнут люди, и лёгкая улыбка изгибала её губы. Она уже видела себя рядом с графом, не зная, что кукла забрала и его за собой в ад. Суета людей её забавляла, она ощущала себя королевой кровавого пира. И вот последние искры покинули тяжёлый воздух, и настала тишина. Девушка поднялась со стула и, накинув накидку, велела рядом сидящей служанке следовать за ней. Та покорно пошла за госпожой, в душе содрогаясь, ведь она не нашла её заколку. — Арина, где моя алмазная заколка, которую я обещала кукольному мастеру? — служанка испугано залепетала: — Не знаю, госпожа, я не смогла её найти… Перерыла всю комнату… — вот и всё: гневный взгляд и удар по лицу. — Ты её украла, негодница! — кричала госпожа, нанося удары. В гневе она была страшна. — Эй, мужики, выпорите эту негодницу, — повелела она. Ариша сжалась, слезы потекли по её щекам. — Госпожа, я правда её не брала!.. — всхлипывала девушка, пока её тащили к столбу. Мужики крепко привязали её, на миг в глазах одного промелькнуло сочувствие, и они начали экзекуцию. Пятихвостая плетка причиняла невыносимую боль нежной коже, оставляя кровавые полосы, одежда девушки стала похожа на лохмотья, а госпожа сидела, закутавшись в вуаль, и наблюдала за её страданиями с улыбкой. — Признавайся, где заколка, — повелела она, прожигая служанку взглядом. — Я не-не-зна-ю!.. — ответила та сквозь плач, ещё сильнее будя в высокородной даме зверя. — Ах, значит не знаешь! — фыркнула госпожа, вставая. — Можете с ней поразвлечься, — велела она мужикам и стала плавно подниматься вверх по ступенькам, когда услышала смех снизу. Девушка вздрогнула. — «Можете поразвлечься»? — спросил детский голос. Госпожа непонимающе оглянулась. — Элеонора, что ты замерла на ступеньках? — раздался мамин голос. — Иди завтракать, а то еда остынет, — но Элеонора не могла сделать ни шагу. Создавалось ощущение, что её сковало холодом.