Сломанный рай

Вечер плавно гасил лучи солнца на небе. Классическая музыка почти неощутимо ласкала слух. День памяти писателя, больше напоминавший вечеринку скромных ботаников, шел всем ходом. Шведский стол, расположившийся в саду, порадовал голодного с утра Рика. Прохладный воздух только способствовал аппетиту. Он захватил ножку бокала с шампанским, чтобы отвлечься от бутербродов. Посмотрев на себя, отразившимся в темном окне особняка, улыбнулся. Смокинг всегда шел ему. Рик минут десять провел возле зеркала, наслаждаясь своим видом. Его крупная, шесть футовая фигура выглядела изысканно, чего не было в привычных джинсах. Жаль, нельзя все время носить смокинг! Напрасно было беспокоиться: на вечер пускали всех, кому не лень. Приглашение так и осталось затерянным в мятой куче, в которую превратились нужные документы. А все это - Сэнди. Что Сэнди делает здесь? И чем она занимается? Неужели все тем же? Ой, прости, Господи! Лучше бы ее не видеть, совсем! Правда! Дыра в душе, поглотившая все связанное с девушкой, покрылась легким налетом забытья, их встреча же жесткими пальцами разорвала тонкий барьер. Двухлетние воспоминания с той памятной ночи, такие далекие, показались свежими и горькими на вкус. Рик огляделся в поисках компании, к которой еще не присоединялся. Эти беседы с фанатами вымотали его. Последнее, что его интересовало, в каком настроении был Сэмюэль*, написав заключительную главу «Приключений Гекльберри Финна» и прочая творческая чушь. Но нужно было притворяться заинтересованным. Аккуратно упоминая о дневнике, Рик наблюдал за реакцией мужчин и женщин, но пока никто толком не знал, кто владелец. Лишь слухи и совсем невероятные байки бередили его любопытство. Двери открылись, сотрясаемые смехом из глубин особняка выплыли три фигуры. "Сиротки-переростки" - пронеслось у Рика в голове. Лет сорока, с расплывшимися жиром и радостью лицами, были облачены в костюмы, больше подходящие молодым героям Твена. Вокруг зашептались. Никого не замечая, мужчины расположились за каменным столом, доселе странно пустующим в центре террасы. Рик, швырнув бокал на стол, лишь расслышал, как осколки вызвали недовольство квадратной дамы, налегавшей на канапе. - Здравствуйте! - протянул руку и натянул улыбку, треща челюстными костями. Троица глянула на Рика, словно на червя в стакане. - Костюмчик, мы пришли расслабиться. Исчезни! - легкое движение руки. - Я всего лишь... - Тебе навалять для усвоения информации? – казалось, мужчина наслаждался своим хамским поведением. - Нет. Извините. - расслабленная рука превратилась в камень, хрустнув пальцами. Выдох. Гнев закипел в мускулах, казалось, мозг выплеснется из черепа, как выкипевшее молоко. Собрав свои конечности, спрятал себя за стол, набитый едой, под злой смех и свист. Рик остервенело захрустел огурцом из вазы, оказавшимся бутафорским. Отплевываясь кусками пенопласта и оттирая с губ слюну скатертью, размышлял, как поступить. Хотелось, как арбуз, расколоть голову мерзкому толстяку. Скотина! Дама, злоупотреблявшая бутербродами, низким голосом, похожим на мужской, проговорила в самое ухо: - Не следует к ним подходить первым. Они очень не любят, когда их беспокоят. - Кто это? - Это элита. Самые преданные фанаты Твена. Говорят, они основные владельцы всех регалий писателя, - она наклонилась еще ближе, и Рик с неудовольствием почуял амбре, сродни тому, что испускали свиньи, разведением которых занимался его отец. - Мне нужно с ними поговорить. - Сделайте что-нибудь, чтобы они вами заинтересовались. Иначе схлопочете неприятностей. И изгнание из особняка – самое невинное из них. - Но что? Дама, которая, впрочем, все-таки была переодетым мужчиной, погладила Рика по груди рукой с черными волосками на пальцах и поспешила ретироваться. Рик не сводил глаз с троицы, перешёптывающихся, обхохатывающихся, наверняка, над ним. Стройная линия официантов заставила пустое покрытие яствами, отличными от шведского стола, полагавшегося остальным. Брюнет с сизыми висками, так бесцеремонно отославший Рика, с улыбкой сатира шлепнул блондинку-официантку по заду. Грудь, сочными дынями сотряслась в декольте. Официантка сжала губы, но не высказала недовольство. Смех троицы разломил тишину, внезапно воцарившуюся на продуваемой ветром террасе. - Музыку, музыку мне! - вскочил плешивый бородач, с бурым пятном на пол-лица. Штанишки опустились и прорезь половинок зада бесстыдно вылезла на свет. Музыканты, перебиравшие струны, усилили напор, и сад наполнился подвижным рок-н-роллом. И началось! Схватив полногрудую официантку, бесстыдник затрясся в танце, зазывая жестами друзей. Полуседой прижался к девушке всем телом, озорно припрыгивая на одной ноге. Третий, низкий человек, с куском еды в зубах, затанцевал чуть присев. Очкарики, укрытые ветвями рослого дуба, робко присоединились, немного сотрясаясь в звуке песни. Некоторое время Рик так и стоял, вперившись взглядом в балагуров. Как ни крути, нужно войти в круг наглецов. Ему нужен дневник. И он получит его, чего бы это не стоило. Рик давно понял, чем чревато невыполнение задания. Когда пять лет назад он упустил кувшин цивилизации Майя, на аукционе в Цюрихе, шеф просто озверел. Еще два месяца он всем своим видом показывал, как разочарован, подобно голодному орку, пожирая нервы и мозг Рика. Зарплату же, вопреки всем законам и правам, урезал вдвое и задержал на три месяца. В своем кабинете не начальник, а зверь повесил фотографию провинившегося, с пафосной фразой "разочарование месяца". Чертов старик! Мысли забурлили, глаза забегали по террасе, столам, нарядным с иголочки гостям. Что же сделать? Рик заметил в тридцати футах дверь, забрызганную зеленой и синей краской. Перед ней ходулями расположилась стремянка, по-видимому, оставленная реставраторами. Еще не сформировав мысль, двинулся ко входу. Каблуки туфлей застучали по паркету. Пыль поднялась в воздухе и Рик звучно чихнул. В просторной комнате с мутными окнами был разбросан строительный инвентарь. Краска в жестяных банках привлекла внимание. Кисти, беспорядочно раскинутые по полу, заставили почесать затылок. Мысль отчетливее проступила в голове. Рик потер виски, гадая, сработает ли представление. Тоскливо окинул взглядом свой безупречный костюм. На что только не пойдешь, чтобы выполнить работу! Рик уже предвкушал растерянность и удивление скучных очкариков и толстых снобов. Черт, а это может сработать! Японским ножом, обнаруженным в чемоданчике, отрезал рукава рубашки. Брюки пришлось снять, чтоб не пораниться. Отрезал до колен. Когда работа была готова, Рик был больше похож на нашкодившего мальчишку, сбежавшего из воскресной школы. Растрепав тщательно уложенные волосы, усилил эффект непосредственности. Забор, окружающий особняк, был из дерева, прекрасно сочетаясь с глубоким цветом кирпича. Игривой походкой Рик прошелся по террасе. Закусив кисточку в зубах, расположил инструменты. Руки дрожали, чуть расплескивая краску. Несколько капель пролилось на траву. Капли попали так же на рваные брюки, извиваясь гибким рисунком. Рик ощутил, как взгляды обратились к нему. Готовясь к любому исходу, к удару и гневу, чуть ссутулился. Вдруг сработает? Кисть, влажная от наплывшей в рот слюны, опустилась в молочную краску. Кап-кап-кап. Рука провела первый мазок. Отрешившись от голосов, зажужжавших со всех сторон, Рик, в свете софита, нашедшего его, продолжал красить. За спиной послышались шаги: к нему приближались. Капля пота скатилась на бровь. Хлопок по плечу. Кровь застыла на миг. Голос, в самое ухо, влажным дыханием: - Дай побелить немножко**. Рик усмехнулся, начав вновь дышать. Черт возьми, получилось! - Думаю ничего не выйдет. Его знаешь, как надо белить? По-моему, разве один мальчик из тысячи, а то и из двух тысяч сумеет выбелить его, как следует! Рик словил заинтересованный взгляд седеющего брюнета. В руку приятной тяжестью опустилось прохладное яблоко. Черт возьми, получилось!