Любовная аддикция

      Дни тянутся вязко, до тошноты одинаково. Словно кто-то включил замедленный режим и безостановочно тычет кнопку повтора. Чонгук окунается в депрессию, ту самую, что не ограничивается грустью или нежеланием жить. Что граничит с желанием причинять боль, чтобы остальным было также плохо, как и ему самому.              Чонгука ломает. Каникулы закончились, наступил новый триместр учёбы, а у них всё ещё перерыв. Пришла весна, пора любви и процветания, но с ними почему-то эта романтическая хрень не работает.              Тэхён выглядит отстранённо и ни разу не болезненно. Он не страдает, хотя должен страдать точно также, как страдает Чонгук. Вместо этого Ким игнорирует его, на улице, в школе. Не лезет на уроках с приставаниями, не теребит Чонгука за уши, не треплет по волосам. И пропускает обеденные перерывы, на которых Чонгук планировал садиться с ним за один стол, нарушая золотое правило разрыва — соблюдение дистанции.              Складывается впечатление, будто Тэхёну плевать. И это равнодушие убивает сильнее, чем что-либо ещё.              Чонгук настолько сильно погружается в себя, что теряет связь с реальностью. Он двигается на автопилоте, не сразу понимает, когда к нему обращаются, забывает принимать пищу, теряя драгоценные для парней килограммы. Он становится тенью своей тени и не знает, как прекратить процесс саморазрушения.                     Всё меняется, когда Тэхён приходит в школу, а Чонгука нет. Он не появляется ни на первом уроке, ни на втором, и Тэхён чувствует лёгкое беспокойство. Неужели заболел? Тэхён подходит к старосте, но тот оказывается не в курсе, куда подевалась их школьная знаменитость.              — Ты же его друг, а не я, — говорит он, не отрываясь от конспектов. — Тебе стоит знать, где пропадает твой друг. Хотя, вы же больше не ладите.              Конечно люди заметили, что после каникул Чонгук и Тэхён перестали общаться. Люди всегда замечают то, что их не касается.              Остаток дня Тэхён сидит как на иголках. На звонки Чонгук не отвечает, и Тэхён решает после уроков наведаться к нему в гости. Возможно, потом он пожалеет о своём глупом порыве, но хотя бы успокоится. Просто после Намджуна… Он не может реагировать на подобные ситуации адекватно.              Долго в неведении Ким не остаётся. Шокирующая новость — подобно ужу — просачивается в школу вместе с ежедневной газетой и к концу занятий облетает все этажи. Тэхён словно оглушённый забирает в раздевалке куртку и плетётся к выходу, до конца не веря тому, что услышал, пока спускался в холл. Он невольно ловит осуждающие шепотки и борется с острым желанием заткнуть каждому пасть.              «Слышал? Сыночек административной шишки того…»              «Деньги есть, связи есть, вот чего этим богатеям ещё не хватает?»              «Типа он вены порезал?»              «Лучше б повесился!»              «Прямо как баба».              «Кто-нибудь в курсе, он вообще жив?»              «Пф, ещё как жив. Дуракам, везёт, знаешь ли».              Дальше Тэхён не слушает, под чужим пристальным взглядом заматывает вокруг шеи шарф и выбегает на улицу. Рука с телефоном дрожит, Чонгук как и прежде не отвечает.              Тэхён матерится, привлекая внимание идущего на парковку учителя биологии. Не дожидаясь замечания, он сбегает с территории школы и направляется в метро.              В доме Чонов ни одного представителя их семейства не обнаруживается. Тэхёну открывает женщина, что трижды в неделю приходит делать уборку. «Да, мистер Чон-младший в больнице, да, не знаю в какой». Газеты, что пестрят заголовками о попытке самоубийства сына Чона Нгуен, адресом места нахождения Чонгука также не располагают.              — Главное, что живой, — успокаивает себя Тэхён, нетвёрдой походкой шагая к родному подъезду.              Телефон по-прежнему молчит. И, если бы не Сокджин, что взялся отпаивать младшего успокоительным, Тэхён бы определённо сошёл с ума.                     На следующий день Тэхён кладёт болт на учёбу. Сокджин, понимая, в каком состоянии находится его брат, не возражает. Лишь заботливо подтыкает одеяло и ставит на тумбочку тарелку с имбирным печеньем. Его любимым.              Сокджин уходит на работу, и Тэхён остаётся один в пустой квартире. Он долго думает о случившемся, переосмысливает тот пиздец, что приключился с ним за последние месяцы, и приходит к неутешительному выводу: с перерывом в отношениях он затянул. Знай он о том, что переживает Чонгук, смог бы предотвратить его безрассудный поступок, сгладить острые углы. Но он совершил ошибку, и то, что сделал Чонгук, только его — Тэхёна — вина. Его и ничья больше.              Ближе к полудню Чонгук сам даёт о себе знать.              — Если хочешь приехать ко мне, — ничего не выражающим тоном предлагает Чонгук, будто ни на что не надеясь, — я попрошу, и за тобой пришлют машину.              — Сам доберусь, только скажи, где ты, — просит Тэхён, на ходу натягивая первую попавшуюся футболку.              — Не могу, там журналюги. Тебя довезут и проведут через служебный вход. По-другому не будет, Тэхён. Стервятники, что кружат вокруг больницы, не должны знать о нашем знакомстве, иначе заклюют.              — Хорошо-хорошо, присылай машину… Только… Чёрт, как ты? Что вообще произошло? — сбивчиво тараторит Тэхён, не в силах справиться с нахлынувшим беспокойством.              — Поговорим, когда приедешь, — бросает Чонгук и отключается.              Машина приезжает спустя минут восемь — Тэхён считал. Грузный мужчина в костюме на вопросы не отвечает, довозит Тэхёна до места назначения и проводит через служебный вход, как Чонгук и обещал.              Дорогу до нужной палаты Тэхён не запоминает. Смотрит под ноги, ловит отражение в наливном поле и старается ровно дышать. Резкий больничный запах забивает ноздри, травит лёгкие, но ему всё равно. Это меньшее, что сейчас его волнует.              Тэхёна заталкивают в одноместную вип-палату, и сердце его ухает вниз. Чонгук выглядит таким бледным, таким беспомощным… Полусидит на кровати и безучастно пялится в окно, будто неодушевлённая кукла. Когда он понимает, что в палате больше не один, медленно поворачивается к Тэхёну и слегка улыбается, но как-то устало, фальшиво.              — Всё хорошо, — зачем-то говорит Тэхён, садясь рядом и сжимая неповреждённую руку заметно похудевшего Чонгука. На запястье левой он пытается не смотреть, хоть и знает, что оно забинтовано и раны будут невидны. — Я здесь, всё хорошо.              — Ты больше не уйдёшь? — осторожно спрашивает Чон, снова поворачиваясь к окну.              — Я и не уходил, глупый. Прости меня. Обещаю, теперь у нас всё будет хорошо. Вот увидишь.              Чонгук так и не рассказывает, что послужило причиной его поступка, но Тэхёну этого и не требуется. Он примерно представляет, какие проблемы могли навалиться на его малыша. Разборки с отцом, исчезновение Намджуна-хёна, затянувшийся перерыв в их отношениях. Всё смешалось воедино, словно в блендер закинули продукты, не предназначенные для этого, и получился такой результат.              Тэхён не мог винить Чонгука, но он готов был пойти на многое, чтобы это больше не повторилось. Только он не знал, как.                     Тэхён проводит свободное от учёбы время с Чонгуком, а свободное от Чонгука — с Юнги-хёном. В отличии от полиции он и хён не сидят сложа руки, они действуют: активно ищут зацепки, ходят по знакомым, расклеивают листовки с просьбой сообщить, если «вам что-нибудь известно об этом человеке», наведываются в места, где крутится тусовка Намджуна, и приходят к неутешительному выводу, что Намджун состоял не в самых добропорядочных в плане закона компаниях. Тут была замешана и наркота, и прочие грязные вещи, углубляться в которые ни Юнги, ни Тэхён не хотели. Странно, что полицию не заинтересовал круг общения Ким Намджуна, потому что посмотреть там было на что.              В итоге, несмотря на все те усилия, что Тэхён с Юнги прилагают, ничего конкретного нарыть им так и не удаётся. У хёна даже открытые недоброжелатели отсутствовали, казалось бы, при таком-то образе жизни!              — Чертовщина какая-то, — вздыхает Юнги, закуривая пятую по счёту сигарету.              — Продолжим завтра? — без энтузиазма предлагает Тэхён, танцуя на месте от холода. Часы показывали час ночи, температура окончательно ушла в минус.              Они стояли возле сомнительного клуба, откуда только что вышли ни с чем, и Тэхён не желал больше здесь задерживаться. Юнги, кажется, его стремление слинять куда подальше полностью разделял, но таксист приезжать не спешил.              — Нет, завтра у меня полная смена. Может, на следующей неделе. Хочу отдохнуть.              Тэхён понятливо хмыкает. Он тоже устал, тоже напуган и тоже хочет небольшого отдыха. Они действительно старались, из кожи вон лезли, чтобы найти хотя бы мизерную зацепку, способную привести к Намджуну. Поэтому никто не может упрекнуть их в том, что они продолжат свою детективную деятельность не завтра, а чуть позже. Никто! Даже они сами.              — И ты никуда один не ходи, — предостерегает Юнги, бросая недокуренную сигарету мимо урны.              — Понял. Так ты… к нему или к себе?              Теперь Юнги буквально жил на две квартиры, но не по собственной воле. Находиться в обители Намджуна ему — как и Тэхёну — было тяжело, однако он часто ночевал в ней на случай, если Намджун вдруг вернётся.              — К себе, — хрипит Юнги, почесав покрасневший нос. — Я слишком заебался, чтобы ехать к нему. Слишком заебался.                     Тэхён осторожно целует забинтованное запястье Чонгука. Встреча с Юнги заставила его вспомнить, что у него есть любимый человек, которому сейчас тоже нелегко. Погрязнув в собственном горе, он совершенно забыл о Чонгуке, а такое недопустимо, когда состоишь в отношениях. Тэхён никогда не был эгоистом, что зачастую играло против него, так почему же он позволил этому произойти? Глаза снова цепляются за запястье любимого человека — свидетельство того, что он по глупости чуть не потерял.              Чонгук метаний Тэхёна и пульсации в повреждённом запястье не замечает. Он наслаждается осторожными ласками, млеет от чужого тепла рядом и не думает о плохом. Словно безрассудная выходка, игра с жизнью прошли мимо него. Чонгук удивительно быстро забыл о произошедшем, будто ничего и не было. У Тэхёна же забыть упрямо не получалось.                     Пак Чимин ловит его на выходе из туалета и шёпотом просит о встрече после уроков. «Да, в той же самой кофейне, да, это насчёт твоего слегка припизднутого бойфренда, кстати, поздравляю с возобновлением отношений, грёбаный ты дурак!» Конечно, ничего подобного Чимин не говорит, но этого и не требуется, за него всё сказал его взгляд.              Тэхён соглашается, потому что Пак был явно чем-то взбудоражен и хотел поделиться этим «чем-то» с ним. Сложнее всего оказалось отделаться от Чонгука, но Тэхёну это всё-таки удалось. Убедившись, что Чонгук сел в автобус и уехал далеко и надолго, Тэхён отправляется к месту встречи, чувствуя сильное дежавю.              — Мне столько всего надо с тобой обсудить! — восклицает Чимин, как и в прошлый раз встречая его за столиком.              — Тогда, может, сразу к делу?              — Конечно-конечно. — Чимин смачивает горло принесённым официантом кофе и выпаливает: — Кстати, как там Чонгук?              — Нормально, — холодно отзывается Тэхён. Обсуждать эту тему он не собирался. Тем более с Паком.              — Вот как. Слушай, а он точно пытался… Ну, покончить с жизнью? — Чимин ёжится под убийственным взглядом Тэхёна и спешно добавляет: — Ладно, забудь.              — Шрамы, — бросает Ким. — У него остались шрамы.              Чимин кисло улыбается, но убеждённым не выглядит. Да и какая Тэхёну, собственно, разница, что там кто думает. Однако промолчать он не может:              — Не нужно сеять во мне сомнения, если нет доказательств.              Пак вздыхает, явно не желая спорить.              — Ты прав. Своими домыслами я могу сделать только хуже. Но бездействие тоже несёт за собой не самые приятные последствия, разве не так? Просто возьми на заметку, что твой Чонгук может оказаться плохим парнем.              — Я уже взял на заметку, — грубо бросает Тэхён. — Мне так часто на это намекают, что я невольно начинаю верить! Бред какой-то.              — А может и не бред, — резонно замечает Пак.              Тэхён задумчиво барабанит пальцами по столу, не в силах защищать Чонгукову честь. Тэхён не белый рыцарь с конём на спине, он обычный школьник, без ума и фантазии. А Чонгук хоть и особа «королевских кровей», но такую хрен возьмёшь в заточение. К тому же, он не носит юбки.              Чёрт, когда нормальная жизнь свернула не туда и превратилась в долбанную Санта-Барбару? Когда всё пошло по пизде? Когда?              Когда ты позволил ему остаться в школьном саду, подсказывает сознание.              Тэхён впивается ногтями в столешницу и ловит на себе внимательный взгляд карих глаз.              — Кхм, какие домыслы у тебя ещё есть? — спрашивает он, пряча руки под стол.              — Не домыслы. А кое-что посерьёзнее, — Чимин заговорщицки подмигивает и склоняется ближе к Тэхёну. Как будто они в долбанном фильме про шпионов и их могут подслушивать. — Я провёл своё мини-расследование.              — На кой-чёрт? Тебе так скучно живётся?              — Твой парень меня заинтересовал. Как личность, — зачем-то добавляет Пак и чуть не опрокидывает чашку. Тэхён насмешливо приподнимает брови, наслаждаясь нервозностью юного следопыта. — Так вот, я провёл маленькое расследование. Это я умею, у меня мама журналист.              — Заметно.              Пак на язвительный комментарий не реагирует, сосредоточившись исключительно на том, что хотел поведать Тэхёну.              — Знаешь, из-за чего Чонгук перевёлся к нам?              — Потому что хотел, — быстро отвечает Тэхён. — А его отец наконец ему это позволил.              Чимин расстроенным осведомлённостью Тэхёна не выглядит, словно его рукава забиты другими козырями, которые точно должны были выстрелить.              — Хорошо. Тогда ответь мне на следующий вопрос: почему родители Чонгука вдруг решили пойти на уступки и позволили единственному сыну бросить частную школу с физико-математическим уклоном ради обычной?              Тэхён ответа не знал, и лицо Чимина просветлело. Теперь уже Пак упивался сложившейся ситуацией, упивался собственной значимостью. Он был в курсе того, что не было известно парню Чонгука. Это определённо шах и мат!              Тэхён отворачивается к окну, чтобы не видеть самодовольства на лице парня, и рассеянно рассматривает вывески магазинов, проходящих мимо людей, что-нибудь.              Почему? Что же случилось такого, что Чонгук добился своего? Мистер Нгуен не выглядел человеком, способным забить на образование сына. Он мог не уделять внимание воспитанию Чонгука, но что касается образования — Мистер Нгуен не позволил бы сыну своевольничать в таком важном вопросе. Это же непосредственно влияет на репутацию всей семьи. Так что же произошло?              Пак Чимин знал. Пак сую-нос-куда-не-следует Чимин знал.              И теперь узнает Тэхён.              — Ты мне расскажешь просто так или потребуешь что-то взамен?              Чимин улыбается, но не враждебно, а вполне дружелюбно. У Тэхёна невольно складывается впечатление, что этот парень просчитывает его реакции наперёд.              — Ничего материального или трудновыполнимого я от тебя не потребую. Наоборот, это будет в твоих же интересах. Нужно съездить в одно место, составишь мне компанию. Там и узнаем из первых уст, в чём провинился твой Чонгук, что отец поспешил его забрать из школы. У меня есть догадки, но ты же их не любишь. Вот и убедимся в достоверности моих домыслов.              Сомнительное предложение, отказаться от которого Тэхён просто не мог. Если даст заднюю, потом обязательно пожалеет. Поэтому:              — Куда и когда?              Улыбка Чимина становится шире, а в глазах загорается возбуждённый огонёк, присущий ищейкам. Чимин давно взял след, но только теперь двинется по нему, и от осознания этого его внутренности скручиваются в тугой узел.              — Нам нужно навестить одного интересного субъекта. Старшекурсника из бывшей школы твоего парня. Он нам всё и расскажет. Но за определённую плату. Придётся скидываться. Ты со мной?              Вот оно что. Дело не в «составить компанию», а «наскрести нужную сумму», чтобы расколоть «информатора». Тэхён улыбается находчивости Пака. Встреться они при других обстоятельствах, определённо стали бы лучшими друзьями.                     Чон Хосок не из тех, кто жалеет. В том смысле, что каждое его решение, каждое действие сопровождалось тщательным обдумыванием. Хосок строил долговременные планы и неотступно следовал им. Проблема заключалась лишь в том, что он не был богатым.              Благодаря упорству и стараниям ему удалось поступить на бюджет в логово элитных акул. Однако приходилось из кожи вон лезть, чтобы удержаться на плаву в месте, где иерархия по старшинству уступала материальному благополучию.              Наверное, поэтому, услышав, что какой-то парень ищет информацию о Чон Чонгуке — том самом золотом ребёнке, что «не от мира сего», — Хосок решил воспользоваться ситуацией. Он добыл у бывших одноклассников Чонгука оставленные любопытным парнем контакты и связался с ним.              Встретиться договорились на нейтральной территории. Парень — Пак Чимин — был не один, но Хосока это не смутило. Главное, что встреча обещала обернуться кругленькой суммой, которую он потратит на улучшение имиджа. Чтобы Юн Хегё, эта размалёванная девица, больше не смела задирать нос при виде его потрёпанной куртки.              — Хён, ты ведь точно знаешь Чонгука? — на всякий случай уточняет Чимин.              Для разговора Чон выбрал уединённое место в конце парка, находящегося рядом с его домом. Время подобрали с учётом того, чтобы людей поблизости находилось как можно меньше. Ничто не могло им помешать, но Чимину всё равно было неспокойно. А вдруг «информатор» приврал и ничего путного не расскажет? Тэхён тогда его точно прибьёт. Тащиться в такую даль, чтобы получить ничего!              — Конечно, в нашей школе про контры Золотого с Серебряным только ленивый не знает, — возмущается Хосок. Предположение, что он мог оказаться бесполезным, больно било по самолюбию.              От Хосока не ускользает то, как Пак обменивается растерянным взглядом с парнем, что так и не удосужился представиться. О, так эти двое не в курсе?              — Что ещё за золотой и серебряный? — подтверждает догадку Пак.              Его вопрос сопровождается порывом холодного ветра, и кожа Хосока покрывается мурашками. Быстрее бы закончить с этими двумя, вернуться домой, залезть под котацу и зарыться в учебники. Завтра важный тест, результат которого определит его окончательное положение в рейтинге успеваемости…              — Эм, хён? — Пак неловко ёрзает на скамейке. Они покроются коркой льда раньше, чем хён разродится.              — Ну, был у нас учащийся номер один, на год младше меня. — Хосок морщится, будто вспоминает что-то неприятное. — Чхве Шивон его звали. Так вот, он постоянно занимал первые места в конкурсах, нацеленных на умственные способности. Пользовался популярностью у девчонок, хорошо ладил с парнями. О Чонгуке тоже все знали, но в основном из-за влиятельных родителей. Он вечно хмурый ходил, незаметный, ни с кем не общался. Люди порой забывали о его существовании.              Хосок поднимает глаза на слушателей и издаёт странный каркающий звук: то ли хотел рассмеяться, то ли кашлянуть.              — А потом предки Чонгука подсуетились. Поговорили с руководством школы. Чтобы те насильно привлекали Чонгука на разного рода мероприятия, олимпиады. Парень-то умный, контрольные и проверочные щёлкает как орешки, а нигде не участвует. Вот, решили исправить. Так Чон Чонгук и стал Чхве Шивону поперёк горла.              — В каком смысле? — подаёт голос не представившийся парень. Хосок удивлённо оглядывает его с ног до головы. Ещё совсем зелёный, хрупкий, с красивыми чертами лица, и имеет такой не вяжущийся с внешностью низкий голос. С ума сойти.              — Чонгук стал номером один, — как само собой разумеющееся говорит Хосок. — Причём во всём. Если Чхве мог работать только мозгами, то у Чонгука в придачу было полным-полно спортивных достижений. Старшие прозвали его «Золотым макнэ». Естественно, Чхве такое положение вещей не устраивало. А кому будет приятно, если его корону захапает какой-то выскочка? Чхве нарёк Чонгука своим врагом. Соперником. И как-то так вышло, что, насмотревшись на безрезультатные попытки Чхве вернуть себе статус главного зазнайки, старшие прозвали его Серебряным. Вечно вторым.              — Это очень интересно, но нас волнует другое, — перебивает Хосока Чимин. — Ответь лучше, из-за чего Чонгук покинул школу?              — Из-за Серебряного и свалил. Чхве совсем достал бедного парня. Присосался как пиявка. Чонгук, конечно, старался игнорировать, но уж больно тот прилипчивым был. Неудивительно, что у них каждую неделю случались мелкие стычки. Только Чхве Шивон был способен вывести из себя Золотого.              Пак снова бросает нечитаемый взгляд на парня с низким голосом. Проверяет реакцию?              — А вы кем Чонгуку приходитесь? — быстро спрашивает Хосок, когда Чимин достаёт шелестящие купюры.              Вопрос пропускают мимо ушей, зато задают свой:              — Хён, не подскажешь, как нам связаться с Чхве?              Хосок прячет деньги в карман и встаёт с морозящей задницу скамейки.              — Только если коньки отбросить, — смеётся он и натягивает воротник куртки на подбородок. Заметив на лицах парней замешательство, поясняет: — Шивон того, умер короче.              — К-как умер? — вновь раздаётся низкий чарующий голос. Хосок зажмуривается на секунду от удовольствия. С таким голосом только петь…              — Грохнулся с лестницы. Насмерть.              — Сам упал? — взволнованно спрашивает Пак.              — А как ещё-то? Сам. Правда, ходили слухи, что Чонгук его столкнул. Типа кто-то видел их вместе, на лестнице. Якобы Чхве опять полез к Золотому, а тот не выдержал и толкнул. Но слухи так и не подтвердились, даже с приездом полиции. Того, кто их распространил, не нашли. Конечно, для приличия поштормили Чонгука, но доказательств его причастности нет и не было. — Хосок разводит руками, мол, сам знаю, что бредово звучит. —  После этого Чонгук ушёл из школы. Подозреваю, парень просто психанул, устав от всеобщего внимания и давления. Говорю же, свалил из-за прилипалы этого. Ладно, пора мне.              Чон неловко машет рукой и уходит. Чимин с Тэхёном смотрят ему вслед, не в силах подняться на ноги и тоже свалить.              — Думаешь, реально слухи или Чонгук мог… — Чимин не договаривает, боясь озвучить нечто страшное. Он подозревал, что Чонгук немного того, но намеренно столкнуть человека… Чхве мог бы стать инвалидом, если бы не умер. Это уже ни в какие ворота не лезет.              Чимин ожидает, что Тэхён будет отрицать причастность Чонгука к смерти Чхве, поэтому давится воздухом, когда слышит уверенное:              — Или.                     Леденящее чувство чужого присутствия побуждает Тэхёна открыть глаза. Он щурится, привыкая к темноте, и не сразу замечает стоящего над кроватью Намджуна. Возвышаясь мертвенно бледной статуей, он смотрит на Тэхёна пустыми проёмами чёрных дыр. Синие кончики пальцев дёргаются в неконтролируемой судороге, будто пытаются за что-то уцепиться, бескровные губы шевелятся, не произнося ни звука.              Тэхён пытается сесть, но окаменевшее тело отказывается двигаться. Тогда он предпринимает попытку сказать что-нибудь, спросить, где, чёрт побери, хён всё это время пропадал?! Но горло издаёт лишь странный булькающий звук, а затем протяжный хрип, не имеющий ничего общего с вертящимися в голове словами.              Тэхёну хочется коалой повиснуть на угловатом неуклюжем хёне, как следует его обнять, припечатать к себе, но единственное, на что он сейчас способен, это смирно лежать и смотреть.              Внезапно губы хёна перестают шептать, складываются в изломанную линию, и Тэхёна пробивает осознанием. Злые слёзы текут по щекам, а удаляющаяся спина хёна приобретает размытые очертания.              Тэхёна трясёт, он хватает ртом воздух, но не может вдохнуть. Спина больше не чувствует твёрдый матрац, Тэхён вновь оказывается в воде. Клубы белого тумана осторожно подступают, окончательно скрывая широкую спину хёна.              Тэхён знает.              Он знает.