Мечтательница

Юноша лежал на выделенной ему тахте и искоса наблюдал за работающей двоюродной сестрой, которой дали заказ на пошив двух платьев разной цветовой гаммы. Ганг Ву просто не понимал, почему Мари до сих пор не берет плату за такую кропотливую работу, из-за которой она не спит несколько ночей. Почему она делает это бесплатно, когда десятки таких же молодых дизайнеров берут деньги и немаленькие? — У меня что-то на лице? — внезапно поворачивается девушка и вопросительно смотрит на странно-притихшего брата, который вот уже два часа молча сверлит ее невозмутимым взглядом, словно он не хочет смотреть на Маринетт, но его заставляют это делать. Ганг Ву медленно поднимается с тахты, отрицательно помотав головой сестре. — Ву, что происходит? — не выдерживает Дюпен-Чэн. — Почему уже третий час ты молча наблюдаешь за мной? Тебя что-то интересует? Или тебя что-то раздражает в моем поведении? — Ты не берешь деньги за пошитую тобой одежду? — в невозмутимом тоне спрашивает Чэн, наверное, впервые за всё прошедшее время. Маринетт смотрит на него большими от удивления глазами и тяжело сглатывает, быстро набравшуюся густую слюну. Парень продолжает сверлить недовольным взглядом изумленную сестру. — Почему ты не делаешь это? Маринетт, неужели, магазин все эти ткани тебе сам бесплатно отдает? — Нет, я не хочу брать деньги ни с Альи, ни с кого-либо еще. Это мое дело, Ганг Ву, извини, — холодно отвечает Дюпен-Чэн, когда отрывает взгляд от азиата и продолжает дошивать золотистыми нитками орнамент на уже готовом лиловом платье. — Дело твое, но я бы, на твоем месте, брал, — хмыкает тот и Мари слышит, как скрипит старая, многое повидавшая тахта под тяжелым весом ее двоюродного брата. Она поворачивает голову к повернутому к ней спиной телу, тяжело вздыхает, медленно нажимает на выключатель настольной лампы, чтобы его потушить, и, скрипя половицами, ложится на холодную постель. — Спокойной ночи, брат, — говорит Дюпен-Чэн и закрывает глаза, слыша бархатный бас рыжего в ответ.

***

Всю ночь Маринетт не спится. Она думает о том, как трудно будет прощаться с братом, если тот не сдаст вступительные экзамены и не сможет остаться в Париже до следующего года, чтобы снова повторить попытку попасть в список поступивших. Дюпен-Чэн считала, что Ганг Ву и так прекрасный боксер и у него большое будущее в этом виде спорта, и ему не нужно тратить время на учебу в этом колледже. Однако, как и в былые времена, Чэна трудно переубедить, если он захотел это сделать — он по головам пойдет, но добьется своего. Мари тяжело вздохнула, вспомнив о том, что она и сама не против научиться стрелять из лука, чтобы попытать счастье в этом виде спорта. Но ее отец и мать слишком много думают о том, как их дочь станет известным пекарем и продолжит дело родителей. И как им объяснишь, что она хочет совершенно другой жизни? Девушку внезапно посетила мысль, что было бы хорошо, буть она парнем… Тогда Мартин Чэн смог бы ходить в PCSB, чтобы обучаться стрельбе и из огнестрельного оружия, и из лука. Она улыбнулась и встала с нагретой ею постели, пройдя к зеркалу. Из зеркальной поверхности на нее смотрела симпатичная девушка шестнадцати лет с аквамариновыми глазами, но с легким азиатским разрезом глаз. Многие ее знакомые не замечают восходящие уголки глаз, однако при хорошем освещении и они видны, и настоящая ее национальность. Негустые, иссиня-черные волосы ниспадали на маленькие плечи. «Да, во мне мало схожего с парнем. С таким, например, как мой брат Ву», — подумала Мари, когда повернулась к парню, мирно посапывающему на старой и скрипучей тахте. Ганг Ву был очень красивым китайцем. Дюпен-Чэн помнила, как восемь лет назад к ней домой приехал смешной мальчик с брекетами и в старых, немного затертых очках в круглой оправе, тогда Маринетт не знала, что из того тихони-изгоя вырастет настоящий красавец. С покрашенными в рыжий цвет волосами Чэн впервые показался год назад, когда уже сменил три краски для волос — чисто-черный, белый, как у альбиноса, и даже розовый. Сабина сразу похвалила парня за хороший выбор, — последний раз, когда Ганг Ву показался ей на глаза с розовыми волосами, женщина чуть не убила его. Хотя, признала Маринетт, брату очень шел этот нежный цвет. Дюпен-Чэн подошла ближе к краю тахты и осмотрела своего двоюродного брата: волосы необычного для китайца цвета мило обрамляли красивое лицо, его широкие плечи и мускулистая шея совершенно не были похожи на ее хилые. Между братом и сестрой было много отличий, но, когда юноша одевал на глаза цветные линзы, — в частности, синие или голубые — подростков трудно было назвать простыми прохожими. — Как человек может быть таким идеальным? — простонала она, рассматривая парня. Маринетт вдруг схватила со стула рядом с диваном голубую мужскую рубашку, одела ее и прошла к зеркалу. Она взяла резинку со стола и зацепила волосы в высокую гульку, чтобы создать впечатление короткой стрижки под мальчика. Покрутившись, Мари вдруг осознала, что именно сейчас решалась ее дальнейшая судьба в спорте и, что, даже будучи девушкой, она попытает судьбу и вступит в этот мужской колледж!