Мечтательница

Маринетт с невозмутимым выражением лица вертела простой карандаш в руке, пустым взглядом уставившись на немного затертую ткань ее любимой тахты. Она мысленно рассуждала на тему того, что же она должна сказать родителям, чтобы те ее сами отпустили учиться далеко от дома, да еще и с одними парнями! Мари уже хотела все бросить, как будто она знала, что ей не хватит сил сражаться по силе с противоположным полом, который уже по физиологии намного сильнее женщин. Но спортивного колледжа для девушек в Париже просто нет, да и вряд ли он появится за это время. Как же так случилось, что она мечтает о том, чего каждая девушка до смерти боится? Что ее отличает от обыкновенной, среднестатистической девчонки из ее колледжа? Неужели она настолько смелая, что сама на себя, глупую овечку, оденет костюм хищного волка? Запах все равно ее сдаст. Ее сдадут девичьи манеры, походка и поведение вообще. Маринетт перевела расстроенный взгляд на своего двоюродного брата. Он с довольным выражением лица слушал в наушниках музыку, нежно напевая на китайском новую песню своего любимого певца. Мари нравился голос Ганг Ву и она не раз говорила ему попытаться пойти на кастинг китайского талант-шоу, чтобы объявить о своей необычной внешности и о своем восхитительном таланте, что может затронуть сердца многих людей. Но тот всегда ловко увиливал от точного ответа, ссылаясь на боязнь публики. Ганг Ву посмотрел на сестру, и девушка попыталась мило улыбнуться, однако, судя по растерянному выражению лица парня, у нее получилось не очень хорошо. Азиат сузил глаза и внимательно посмотрел на Маринетт, зная, что от этого она сдастся и расскажет от том, что ее так сильно беспокоит. Мари спас звонок телефона. На тумбочке рядом со столом заиграла звонкая мелодия, слыша которую девушка готова просто выкинуть гаджет в окно (если таково имеется в помещении), и она не предвещала ничего хорошего, ведь звонила Алья. Маринетт сорвалась с места и схватила телефон, принимая вызов и подставляя его к правому уху. — Подруга! Я слышала, что к тебе приехал брат. Ты как? Все хорошо? Вы ведь не очень хорошо общались в последнее время! Срочно встречаемся в нашем любимом кафе около отеля Буржуа — мне нужно рассказать тебе кое-что важное. Жду через пять минут на месте, не опаздывай. И да, Маринетт, это не обговаривается! До встречи, — протараторила Сезер и внезапно отключилась, даже не дав Дюпен-Чэн хотя бы попытаться вставить в этот монолог хотя бы пару слов или звуков. Изумленная Мари положила телефон обратно на место, тяжело вздыхая от безвыходной ситуации. — Я к Алье, вернусь к шести часам, — невозмутимо кидает девушка и, надевая на плечо небольшую сумочку, оборачивается к двоюродному брату. — Комната до вечера в твоем распоряжении, сайонара! Маринетт захлопнула люк прежде, чем Ганг Ву успел бы хоть что-то ответить на такой тон сестры. Она тяжело вздохнула, тяжелыми шагами спускаясь по лестнице и наблюдая за работающими родителями. Сабина долго наставляла дочь, чтобы та не мешала им сегодня, пока они не сделают три партии круассанов и один свадебный торт среднего размера. Мари улыбнулась и ответила, что она тихо просидит с братом на верхнем этаже, — девушка уже давно купила один хороший роман в книжном магазине через дорогу, и надеялась выкроить часок на прочтение пары глав; но, видно, не судьба. Маринетт вышла из пекарни и вдохнула запах дневного Парижа после долгой ночи и утреннего дождя. Какая-то женщина нежно взяла за руку своего сына, направляясь вместе с мальчиком в магазин одежды, и Дюпен-Чэн подняла взгляд наверх, прямо на окна своей комнаты — ее опасения были верны. Ганг Ву пустым взглядом провожал пару до самых дверей бутика, наверное, вспоминая что-то из далеких воспоминаний. Затем он берет в руку гаджет и набирает давно забытый номер телефона, на конце которого ответили уже через пару минут, судя по бесшумно движущимся губами парня. Он разговаривал на китайском. Маринетт фыркнула, когда парень внезапно зашторнул занавески, закрывая окно. Девушка встряхнула головой, чтобы отогнать не нужные ей мысли, и продолжила путь, заворачивая за угол. Через десять минут ходьбы по дневному городу, Мари уже стояла около небольшого кафе и, переминаясь с ноги на ногу, выглядывала свою лучшую подругу, что иногда больше походит на сумасшедшую фурию, сносящую все, что ей мешает дойти к цели. Однако девушка все равно оставалась человеком, который всегда поймет и поддержит… Сейчас Дюпен-Чэн боялась разговора. Она боялась того, что придется рассказать о своих планах и попросить помощи в этой ситуации у Альи, и она ее просто не сможет понять. Банально примет за идиотку, которая сама хочет учиться среди одних парней, притворяясь одной из них. Бред же? — Привет, подруга! — поздоровалась Сезер с девушкой, исподтишка схватив ее за локоть правой руки. Маринетт вздрогнула от неожиданного и громкого голоса шатенки и медленно повернула голову в правую сторону, чтобы узнать, кто же ее так напугал. Да, естественно, это была Алья… — Привет, — сдержанно отозвалась в ответ Дюпен-Чэн, сильнее сжав лямку своей маленькой сумочки, что не смогло укрыться от взгляда проницательной журналистки. «Держись, Мари. Ты должна как-то сказать ей, почему хочешь перевестись в другой колледж», — подумала девушка и подняла смелый взгляд в сторону входа в кафе, сделав пару шагов навстречу подруге. — Пойдем? Расскажешь, почему вызвала меня в выходной? — она улыбнулась.

***

Девушки сидели за самым крайним столиком около окна, из которого было видно всю центральную улицу и проходящих мимо людей, и беседовали о том, что произошло за эти несколько дней, что они не виделись. Алья рассказала, что ее мать ушла из отеля мэра Буржуа в новый ресторан, и уже там ее повысили. Маринетт просто молча пила свой любимый латте и наблюдала за веселой подругой, говорившей просто без умолку. — Алья, а может ли девушка выжить среди одних парней? — неожиданно вслух произносит вопрос Дюпен-Чэн и тут же поднимает растерянный взгляд на Сезер, мысленно ударив себя по лбу за свою неосторожность. Та впервые за все время надолго замолкает, но после выдает: — Конечно, в армии ведь тоже есть женщины. Разве нет? Маринетт несколько раз подряд моргает, а затем заливается смехом, стирая одним резким движением слезинки в уголках глаз. И почему она не подумала о военных девушках? Те ведь тоже сражаются на равне с мужчинами. Мари берет в руку десертную ложку и исподлобья наблюдает за не менее растерянным выражением лица подруги, что, казалось, молчит уже несколько часов подряд. Она не собиралась что-либо объяснять Алье, ведь это бесполезно. Она просто позволит течь событиям так, как они были задуманы в самом начале ее заданного пути. — Зачем тебе это? Маринетт приподнимает уголки губ в легкой и непринужденной улыбке, и медленно мешает чайной ложкой свой уже остывший кофе. Зачем? Сказать честно, она не знает и сама… — Просто обыкновенный интерес, — кивает она головой, передергивая плечами и сильнее кутаясь в свою легкую кофту. Ветер на улице усиливался и с каждой минутой девушка хотела оказаться в теплой, домашней постельке все больше. Потому Мари наскоро попрощалась с подружкой, расплатилась за свое латте и вышла из кафе, когда на Париж спускались холодные сумерки. Маринетт спокойно шла по улице, пока все ларьки начинали закрываться, а продавцы, звеня ключами от магазина, собираться домой после тяжелого рабочего дня. Дюпен-Чэн не понимала, как только она могла просидеть в кафе с одиннадцати часов дня до самых сумерек? «Мы же так давно виделись, логично, что мы просидели на „чуть-чуть“ больше», — промелькнула в голове девушки мысль, на которую она тут же ответила искренней улыбкой. — Да, мама, я купила твои любимые яблоки. Ага, они именно этого сорта, не переживай. Как это «9 часов вечера»? Да не опасно! — говорила какая-то девушка по телефону, активно жестикулируя руками с полными продуктов сумками. Внезапно она поворачивает голову в сторону Маринетт и та узнает в незнакомке свою бывшую одноклассницу Лилу, а затем она роняет телефон, придерживаемый ухом, и изумленно всматривается в лицо Дюпен-Чэн.