***
Софи крепко обняла брата, не позволяя ему сесть в экипаж. Пьер погладил ее по шелковистым волосам, как часто делал, когда его сестренка была еще до смешного мала. Хотя он сам был не намного старше нее в то время, но уже чувствовал, что ответственен за Софи, стремился ей помогать и оберегать ее с особым, ранее не ведомым ему рвением. Так же яро он стремился сохранить свет в сердце сестры, чтобы никто не испортил это маленькое солнышко. Во многом благодаря брату Софи осталась такой же светлой и чистой спустя годы. — Будь осторожнее, сестрица, — произнес Пьер, шутливо стукнув ее пальцем по носу. — Я сама осторожность, ты же знаешь, — она горделиво приподняла подбородок. — Ну конечно, но есть вещи, которые для тебя не ведомы, а потому опасны, — Пьер улыбнулся, но не так жизнерадостно, как обычно. — О чем ты? — Я же говорил, есть вещи, которые тебе непонятны. Просто я заклинаю тебя держаться от герцога Майклсона подальше. Служанка проговорилась, что ты проявляла к нему нездоровый интерес. Софи мысленно сделала вывод, что ей действительно стоит быть осторожнее и выбирать собеседника, умеющего держать язык за зубами. Но хотя она сейчас была немного растеряна, замешательства показывать не стала. — Это не тот человек, который должен входить в твое окружение, — продолжил Пьер. — А значит, лорд Брэдберри человек достойный? — Мы не о нем сейчас говорим, — в голосе юноши появились строгие нотки. Упрямство Софи нужно было подрезать на корню еще много лет назад, но у него не вышло, теперь приходится расхлебывать, сражаясь с ее упертым нравом. — Этот Майклсон может быть опасен. — Чем же он так опасен? — не сдавалась девушка. Она толком не могла понять своих же мотивов, но продолжала отстаивать точку зрения, которая казалась ей правильной. Хотя в глубине души она понимала, что Пьер может быть прав. Он всегда прав. — Моего слова тебе недостаточно, тебе нужны доказательства? — Именно. Вот когда сможешь чем-то подкрепить свои слова, то и поговорим, — на этом она поставила точку и, даже не сказав брату «прощай» и не пожелав ему удачного пути, пропала за дверями замка. Она просто не могла уловить взглядом, что все это время за ней пристально наблюдали из окна высокой башни. Глаза цвета стали проводили ее фигуру задумчивым взглядом, а затем их обладатель резко развернулся и хотел было покинуть комнату привычным ему деловым шагом, но звонкий женский голос его окликнул. — Что тебя привлекло в этой наивной девчонке? Он развернулся и встретился со взглядом собственной сестры. Поверить только, он так отвлекся на ссору Софи с ее братом, что не увидел, как в его комнату кто-то зашел. — Ты была такой же, как она, уже забыла? — он присел на кресло рядом с местом сестры и смерил ее насмешливым взглядом. — Ты ее погубишь, и ее ангельские крылья сломаются, как сломались мои, — она наклонилась к его лицу и прошептала эти слова с плотоядной злобой, ей не свойственной. — С чего ты так о ней заботишься? — Ты не понимаешь, Ник, потому что не извлекаешь никаких уроков. А я поняла, что таким как мы лучше не приближаться к обладателям светлых и чистых душ, дабы их не испортить. Если тебе не безразлична эта девушка, то не становись частью ее жизни. Она встала и вышла за дверь, со стуком ее захлопывая. Никлаус задумался, пытаясь извлечь из ее слов нужный смысл и донести его до собственного разума. Но сестра правильно сказала, что он не извлекает уроков из уже совершенных ошибок и совершает их вновь. Софи Леруа его заинтересовала, пусть место рядом с ней уже занято старым лордом. Чем больше препятствий, тем приятнее на душе, когда они остаются позади.Глава 2. Опасная заинтересованность
8 мая 2017 г. в 17:35
Двор замка всегда был полон шумных речей, слова которых свободным потоком слетали с уст людей. В основном все они были прислугами лорда, но некоторые были знатными господами, постоянно приезжавшими высказать Брэдберри свое почтение. Он слушал их лестные комплименты со снисходительной улыбкой, словно говоря: «я знаю, что Вам всем от меня нужно». А всем хотелось стать лорду союзником, втереться в доверие и заполучить его милость, чтобы потом ею воспользоваться. Людьми, даже теми, у кого было все, что душе угодно, всегда управляет желание заполучить еще больше богатств, полезных связей, земель. Ими движет корысть, умело подкрепленная отпетым лицемерием.
Софи на таких господ смотрит с сожалением. Что с ними станет, если по велению случая они потеряют все? Тогда никакая лесть не поможет снова стать частью высшего общества. А еще из-за черноты зачерствевших душ они обречены на томительное одиночество в стенах собственных замков. Да, Софи было их жаль, она ничуть не хотела разделить участи знатных людей, которые зубами цеплялись за доверие и поддержку таких, как лорд Брэдберри.
А он сегодня принимал в замке семью маркиза де Буланже. Софи была хорошо знакома с его дочерью — самодовольной Паулин. Они совершенно не ладили и точно не могли стать подругами, потому что с детства были воспитаны по-разному, а достигнув более сознательного возраста, стали полными противоположностями. Паулин — избалованная и помешанная на своей красоте леди, Софи — гордая, но альтруистичная мечтательная девочка. Она не хотела выйти замуж по расчету за человека, который ей противен, Паулин было все равно, кем станет ее муж, главное, чтобы он был несметно богат и влиятелен.
Из-за столь разных взглядов на жизнь Софи предпочитала не общаться с леди де Буланже, пока та была в замке, чтобы не сойтись с ней в каком-то ожесточенном споре. Большую часть дня она проводила в отведенной ей спальне, разглядывая трещинки на стенах. Ей было откровенно скучно и нечем заняться. Только короткие беседы со служанками скрашивали ее однообразное времяпрепровождение в замке. Изредка к ней приходил брат, который еле успевал отбиваться от красавиц, желающих с ним познакомиться. В Англии стать французского юноши стали почитать больше, чем в родной стране. А ведь в Пуатье его ждет жена, носящая их ребенка под сердцем. И сегодня он уже отправляется обратно к ней, что печалило Софи сильнее других обстоятельств. Брат был единственным человеком, с которым она могла поговорить: только ему она могла доверить, на него возложить груз своих проблем, но сегодня он ее покинет, оставив в замке немилого лорда. Но Софи даже не думала его останавливать. Ему нужно к жене, к ребенку, который вот-вот родится. Он должен быть рядом с умирающим отцом, раз у Софи нет такой возможности. Нет, она не была затворницей, просто лорд изъявил желание познакомиться с ней поближе, тем самым заставляя остаться в Англии. У Софи не было права противиться его воле. Она ведь практически никто для него, слушать ее и считаться с ней он уж точно не станет.
Да, даже ей приходится признавать свой низкий статус по сравнению с положением лорда. Но тут же ей в голову приходила неоднозначная мысль: все относительно, и если ей приходится унижаться перед лордом Брэдберри, но помнить о собственном знатном происхождении и не переходить границы между уважением и поклонением, то те же прислуги без малейшего права выбора подчинялись ему беспрекословно, просто для того, чтобы жить, получить крышу над головой и тарелку еды на ужин. Софи все же не была на таком низком месте во негласной иерархии. Скажите, иерархия есть только в королевской семье? О нет, там, в огромном дворце, речь идет о борьбе за престол, и, если подумать, то никто из королевских отпрысков ничего не лишается. А у незримой битвы между жителями королевства есть более весомая причина — каждый стремится занять выгодную позицию на бесконечной жизненной лестнице, и этот трудный путь сопровождается постоянными взлетами и падениями. Что греха таить, Софи была рада, что ее место не в самом низу. Хоть она и уважала права обычных рабочих людей, ей не хотелось опускаться до их уровня.
Однако она и не зазнавалась, поскольку знала, что кто-то стоит на ступень выше, чем она. К примеру, герцог Майклсон, который без разрешения постоянно врывался в мысли Софи. Она должна была обвинять его за грубость, но вместо этого девушка им заинтересовалась, что она всячески скрывала. Но ее попытки разузнать у служанок побольше о герцоге не могли не вызвать подозрений. Правда о Майклсоне мало что было известно, и самое странное — никто не смел распускать о нем слухов, а ведь сплетни всегда считались неотъемлемой частью любой беседы. Неужто его так опасаются все из прислуги, которых хлебом не корми, а позволь узнать какой-то интересный факт из жизни господ.
Тем не менее, Софи смогла узнать, что герцога зовут Никлаус, и он приехал из неприметного городка вместе со старшим братом и младшей сестрой. Об их родителях было ровным счетом ничего не известно, о том, как семья Майклсон заняла такое почетное место в обществе — тоже. Но Софи могла с уверенностью сказать, что за все время, пока Никлаус гостит в замке лорда, он ни разу не преклонился перед хозяином этих земель в знак почета и не проявил ни капли самоумаления. Насколько он горд и самодоволен, что может смело не только ставить себя рядом с лордом, но и пытаться его занизить, показывая свое превосходство?
— Милорду не нравится такое отношение со стороны герцога, — рассказывала служанка Софи, пока завязывала бархатную ленту на ее талии. — Ему ой, как хочется, прогнать герцога прочь, но что-то ему словно мешает. А он, какой дерзкий, все загибает палку и нашего лорда в ярость приводит. Ой, прошу прощенья, я, верно, лишнее болтаю? — спохватилась она, и на миг ее пальцы застыли, из-за чего бант на ленте остался незавязанным.
— Нет, что ты, мне интересно послушать о жизни моего будущего мужа, — отмахнулась Софи, стараясь произнести эту фразу наиболее правдоподобно, чтобы служанка не догадалась о ее полном безразличии к лорду Брэдберри. — Что же герцог такого ужасного делает? — поинтересовалась она, как бы невзначай.
— Ой, миледи, до Вашего приезда он такое вытворял, — она снова обратила свое внимание на ленточку, наконец покончив с бантиком. — Словно он тут не гостит, а у себя дома. Милорд так ругался, когда герцог разбил вазу в холле. В тот вечер герцог ой как много выпил, а на следующее утро будто ни стакана не опустошил.
— Он часто пьет? — удивилась Софи. По Никлаусу она бы не сказала, что он заядлый пьянчуга.
— Ой, что Вы, миледи, нечасто, просто очень много, — служанка отошла и, поклонившись, ушла из покоев, не забыв прикрыть дверь.
Ее слова должны были вызвать у Софи отвращение к Никлаусу, но они почему-то только подогрели ее интерес. К тому же, никто не может казаться ей более отвратительным, чем лорд Брэдберри. Майклсон, конечно, тоже не божий одуванчик, но это было бы скучно. А так он, судя по всему, порочен и в какой-то степени испорчен, но зато независим и горд, что не могло не вызвать у Софи уважения. Да, он ей интересен, не смотря на грубость и хамство в ее адрес, но ничего большего чем жгучий интерес не могло влечь ее к герцогу. Или она пыталась себе это внушить?