Omnia Vincit Amor

Китнисс осторожно следовала за Гейлом, стараясь не обращать ни на кого внимания. Она не могла сказать, в чем разница между жителями 13 Дистрикта и людьми, которых эвакуировали. Всякий раз, когда она видела кого-нибудь из 12 Дистрикта, ее сердце сжималось от радости. Наверное, стоило бы помахать им с улыбкой, делая вид, что в ее жизни все было прекрасно. Многие не сводили с нее глаз, видимо, из-за инцидента с отцом. - Гейл... твой отец... - она осеклась. - Подожди пока мы придем на место, - тихо ответил парень. Они шли еще минут пятнадцать, пока парень не открыл какую-то таинственную дверь. - Что там? - подозрительно спросила девушка. - Ты мне доверяешь? Как это было раньше? - мольба читалась в его глазах. Китнисс немного заколебалась, но прошла внутрь. Она чуть не задохнулась от увиденного. Это был лес. Внутри. Она слышала пение птиц, а крыша помещения выглядела как настоящее небо. - Это удивительно, - ахнула она. - Это все инженеры. Это было построено, чтобы развивать навыки выживания у солдат, ну и для того, чтобы справляться со стрессом. Китнисс протянула руку к дереву и поняла, что оно настоящее. - Ух ты! Они сели друг напротив друга. - Мой отец тоже жив, - сказал парень, глядя на свои руки. Девушка не знала, что ответить. Его предали, так же как и ее. Гейлу сильно досталось, после так называемой смерти отца. - Почему ты ничего мне не рассказал, Гейл? Ты же знал, что я должна была узнать обо всем с самого начала, - печально сказала она. - Я знал, что ты будешь чувствовать в этот момент и как отреагируешь, потому что моя реакция была такой же. Я был так зол. Я разгромил всю гостиную в нашей квартире, что нам пришлось переехать, пока они там все починят. На твоего отца я тоже был зол. Я случайно наткнулся на твою мать в тот момент, когда она пыталась заверить его в том, что ты совершенно не рассердишься на него. Я объяснил ему, чтобы он не рассчитывал на теплый прием, - пробормотал Гейл. Оказывается, он хорошо ее знал. Можно сказать, что он знает ее лучше, чем кто-либо еще. Пять лет назад, это был ее отец, но теперь он не знал о ней ничего. Китнисс изменилась. Она больше не наивная маленькая девочка. Она была сильным и упрямым бойцом, которая боролась за жизнь сестры, за свою жизнь и за остальных трибутов. Ее отец не знал больше эту девушку. Он помнил веселую молодую девчушку, которая пела и танцевала с ним. - Я была зла. Я все еще злюсь. Но я не имею права злиться на тебя. Это несправедливо. Я не знаю, как бы поступила на твоем месте. Просто подошла и сказала бы: "Эй, твой отец, который предположительно умер пять лет назад, на самом деле жив. Удачи вам, ребята", - ответила Китнисс. - Значит, ты простила меня, Кискисс? - Гейл расплылся в улыбке. - Мне это необходимо, Гейл. Мой эмоциональный барьер рушится, когда дело касается моего отца. Я не могу с этим справляться и одновременно злиться на лучшего друга. - Я знаю, - сказал он, беря девушку за руку. - Спасибо, что позаботился о моей семье, Гейл. Я очень ценю это. Я знаю, что ты заботился о Прим, - ответила она и тепло улыбнулась, сжав его ладонь. - Что происходит между тобой и Катоном? - его улыбка внезапно померкла. Китнисс не могла ответить на этот вопрос. Что между ними в действительности? Они не делились друг с другом всем подряд и не проводили каждую минуту вместе. - Я не знаю. Мы просто общаемся и ничего более, - пожала плечами она. - Мне кажется, ты чего-то не договариваешь. Он словно якорь, который удерживает тебя от сумасшествия в этом безумном месте. - Это не так. Ты же знаешь, что для меня нет никого важнее Прим. Она удерживает меня от сумасшедшей политики этого места, - вздохнула Китнисс. - Не меняй тему, Китнисс. Ты же знаешь, что этот парень опасен. Он профи. Его учили убивать людей, как и всех других жестоких Победителей 2 Дистрикта, - сказал он, смерив девушку неодобрительным взглядом. - Катон не такой. Он не хочет убивать. Мне кажется, он хочет стать лучше, - вступилась за парня Китнисс. - Ты уверена в этом, Кискисс? Что ты о нем знаешь? Ты его фамилию хотя бы знаешь? Имена братьев и сестер? Что он любит есть? - У нас не было времени говорить о таких вещах, - защищалась девушка. - Признай это, ты ничего не знаешь об этом парне. И в твоей ситуации очень не логично доверять не тому человеку, - напомнил он. - Я не доверяю кому попало! И даже если бы я ему и доверилась, что заставляет тебя думать, что он "не тот человек"? - требовала Китнисс. - Он был воспитан, чтобы стать Капитолийской собачкой. Ты - лицо восстания. Эти вещи не совместимы. Дистрикт-2 всегда был на стороне Капитолия. Ты не можешь доверять никому оттуда! - крикнул Гейл. - Ты не можешь ровнять всех под одну гребенку, Гейл. В Дистрикте-2 есть люди, которые больше не верят Капитолию. - Я не хочу ссориться, Кискисс, но если ты доверишься ему, а он в итоге предаст тебя и отдаст Капитолию, как думаешь, кто пострадает сильнее? Прим, твоя мать, отец? Все те, кто спас тебя от смерти на Голодных Играх? Они убьют всех. Я не говорю совсем не общаться с ним, просто будь осторожна. Присмотрись, Китнисс. Ты всегда была хороша в этом. Не позволяй застать себя врасплох только потому, что красивый парень несколько раз тебе улыбнулся. - Ты хочешь сказать, что я глупая, безумно влюбленная девчонка или что-то типа того? - ледяным тоном спросила девушка. - Ты прекрасно знаешь, что я говорю не об этом, Китнисс. Я забочусь о тебе и не хочу, чтобы ни тебе, ни тому, кто тебе дорог, причинили боль. Китнисс не хотелось признавать этого, но Гейл был прав. Она должна быть осторожна. Особенно в такое тяжелое время. Все родные, да и она сама, были в опасности, и девушка должна защищать их. Но, что бы ни сказал Гейл, она не намерена во всем подозревать Катона. Слишком многое произошло между ними. Она ни в чем не была уверена, но хотела узнать больше о нем и его семье, и она узнает. Но если он каким-нибудь образом предаст ее, она сможет защитить своих друзей и семью. Китнисс сделает все, что бы она ни чувствовала по отношению к нему. *** Катон чувствовал, что окончательно запутался. Всю сознательную жизнь у него была одна цель - победа на Голодных Играх. Никакой дружбы, никаких чувств, будь то любовь или ненависть. Всегда скрывать свои эмоции и оставаться бесстрастным. Никто не должен видеть твоих чувств, потому что это слабость. Но сейчас, все что с ним происходило, вытягивало все чувства на поверхность. Он воссоединился со своей семьей, когда почти смирился с тем, что, возможно, никогда больше их не увидит. Он был уверен, что Капитолий найдет их и убьет. Был шанс, что люди из 13 Дистрикта могли убить всю его семью и его в частности за то, что они были из 2 Дистрикта и что его отец был... ну... его отцом. Он, действительно, вместо того, чтобы убить остальных трибутов, как должен был бы поступить, спас им жизнь. Он мог представить реакцию своих менторов на это. Брут будет в ярости, он будет орать о чести и неуважении по отношению к Академии, где учился. Энобария, вероятно, назовет его слабаком, награждая своей пугающей улыбкой. Скоро он все узнает, ведь Хеймитч сказал, что всех менторов эвакуировали в 13 Дистрикт. Катон любил своих братьев и сестер. По правде говоря, они были единственными, кто видел хоть какое-то проявление эмоций с его стороны. Даже его добрая и любящая мать не всегда могла разгадать настроение сына. Его старший брат Круцис больше остальных поддерживал его. Он тоже прошел Академию, и его выбрали для того, чтобы он стал добровольцем в свой последний год Жатвы, но за неделю до этого, завистливый соперник вывел его из строя. В итоге, из-за сломанной спины, его забрали в Капитолий для операции. Он полностью поправился, но к тому времени Голодные Игры закончились. Катону было тогда всего десять, но он знал, что брат, где-то глубоко внутри, был в страхе от Игр. Он встретил Ивори, свою жену, в больнице Дистрикта-2, где должен был проходить обследование через каждые несколько месяцев, чтобы убедиться, что со спиной все в порядке. Она была медсестрой в больнице. Год спустя они поженились. Это был год, когда имя Катона вписали в первый раз, для участия в Голодных Играх. Два года назад, они объявили, что ждут ребенка. Девять месяцев спустя, Катон стал дядей для Лорель Селкирк, очень красивой маленькой девочки. Конечно, он не видел ее с того дня, как она родилась, все свое время парень проводил в учебном центре, после того как его выбрали добровольцем для участия в следующих Играх. У него были младшие брат и сестра. Катри семь и она немного вспыльчивая. Но сестренка была умнее всех остальных маленьких девочек, которых он знал, она могла переспорить любого человека на двадцать лет старше ее, приводя весомые аргументы. Кипарис, его милый пятилетний братик. Катон первый раз пошел против отца, помешав отдать его в Академию. Он утверждал, что сам пойдет добровольцем на Голодные Игры, лишь бы брата оставили в покое, и он выглядел очень угрожающе, чтобы кто-то осмелился с ним спорить. Его отцу хватит победы Катона, и тогда не придется жертвовать детством брата и сестры, чтобы получить, что он хочет. Вот почему он должен был выиграть. Не для славы и богатства, а чтобы защитить брата и сестру. Просматривая в поезде повтор Жатвы, когда они направлялись в Капитолий, он увидел то же самое в глазах девушки из 12 Дистрикта. Она сделает все, чтобы защитить свою маленькую сестренку. Он чувствовал связь с ней, но прятал это так глубоко в себе, оставляя лишь холодное равнодушие, как его и учили. Теперь же, он не знал, что делать. Она сразу видит, когда он пытается скрыть свои эмоции. Она попросила его этого не делать, и он не смог отказать ей. Она не командовала, что он уважал. Он хотел сделать это ради нее, и это было ново для него. Все, что она говорила, было правильным. Но он был прирожденным лидером, он привык к этой роли. Китнисс же была прекрасна. Он хотел тот огонь, что был в ней. Единственный раз, когда он почувствовал гнев, было во время интервью, когда парень из 12 Дистрикта признался ей в любви, тем самым претендуя на нее. Он вспомнил, как думал, что этот бледный парень ее не заслуживает. Он никогда не сможет идти с ней в ногу. Она словно огненный шар, все время в пути, тогда как пекарь был как камень, стоящий на месте. Катон знал, что получив такую возможность, он смог бы не отстать от девушки, но так же он знал, что этому не бывать никогда и сосредоточился на ее убийстве. Он должен был это сделать, потушить ее красивое пламя, чтобы Катри и Кипарис никогда не узнали всей жестокости, что творится в Академии. Теперь же все изменилось. У него был шанс стать поглощенным ею, и он не был уверен, почему до сих пор не использовал его. Часть его была убеждена, что сестра и брат были по-прежнему в опасности. Суровый взгляд отца, когда он встретил его у входа в бункер, говорил именно об этом. Он считал, что Катон проиграл. Это было хуже, чем с Круцисом, потому что Катон не был несправедливо выведен из Игр. Он сделал это сам. Он мог бы легко стать Победителем. Но он сдался и, вместо этого, стал защищать детей, которых должен был убить. Взгляд отца заставил задуматься о правильности своего решения, но потом, когда он встретился глазами с Китнисс, прежде чем маленькая сестренка увела ее прочь, он понял, что принял верное решение. Даже если Китнисс не захочет быть с ним, даже если больше не заговорит снова, он был рад, что ее огонь будет гореть и, если повезет, поглотит все на своем пути.