Разум или чувства?

Утро понедельника началось для меня немного необычно. Я с удовольствием потягивала латте, переговариваясь с Силеной, когда дверь кабинета приоткрылась и в образовавшейся щели показался алый цветок. Мое сердце сбилось с ритма. Неужели Перси решился на такой отчаянный шаг? Но моя догадка была неверной. Спустя секунду дверь открылась шире, и в кабинет зашел не кто иной, как Майкл Ю. - Доброе утро, Аннабет. - Доброе утро, - я не смогла сдержать улыбки. - Прекрасный цветок для прекрасной девушки, - ослепительно улыбнувшись, произнес парень, протягивая мне розу. - Спасибо, Майкл. С возвращением. Как твоя учеба? – вежливо поинтересовалась я. - Отлично, но мне определенно не хватало одной обворожительной девушки, - он подмигнул мне, а я стала размышлять о том, как мне избавиться от столь назойливого ухаживания. Может, рассказать, что я беременна? Но даже мои друзья-коллеги еще не знают об этом и будет несколько неправильно, если Майкл узнает об этом раньше них. Тем временем Майкл познакомился с Силеной и Лео, поздоровался с Чарли и снова обратился ко мне. - Что ты делаешь сегодня вечером? - Эм-м, я занята. - Ок. Завтра? Здесь неподалеку есть прекрасный ресторанчик итальянской кухни, мы могли бы там поужинать. - Майкл, - начала я, намереваясь объяснить ему, что его попытки куда-либо пригласить меня обречены на провал, но договорить я не успела, меня прервал мобильник парня. Да уж. Вот они деловые люди. У них нет времени на живое общение. Что ни говори, а у прогресса есть и отрицательные стороны. Парень извинился и ответил на звонок, затем снова извинился, теперь уже перед своим невидимым собеседником, закрыл трубку ладонью и прошептал мне: - Отказа я не приму, мисс Чейз. Он снова улыбнулся и вышел из нашего кабинета, а я вздохнула и подперла ладонью подбородок. Тебя мне только не хватало. Поймав взгляд Силены, я поспешила сказать: - Я не собираюсь принимать его знаки внимания. Девушка удивленно вскинула брови и произнесла: - Хотя, возможно, ты и права. Думаю, по нему сохнет не меньше половины компании. Завидный парень. - Чего?! Чего?! – услышали мы возмущенный голос Чарли. – Что-то я не понял! Мы с Лео в унисон рассмеялись, а Силене пришлось поспешить к своему жениху, чтобы убедить его в том, что это были просто слова. И это определенно помогло мне избежать расспросов относительно финансового директора компании «Персей Индастрис». *** Я не врала Майклу, когда говорила, что занята вечером. Мне позвонили из клиники «Юнона» и попросили прийти за результатами анализов. Поэтому в семь вечера я сидела напротив своего врача. Он осмотрел меня и теперь с задумчивым видом перебирал бумажки в моей карточке. Создавалось такое впечатление, что он не знает, как начать разговор. И это настораживало. Что-то не так? Чувствуя, что сердце начинает сжиматься в предвкушении чего-то нехорошего, я открыла рот, чтобы начать разговор, но мистер Сандерс уже сам поднял на меня глаза и произнес: - У Вас плохие анализы, мисс Чейз. Мы обнаружили у Вас инфекцию, передающуюся половым путем. Хламидиоз. Вы в курсе, что это такое? - Да, я слышала о ней, - немного растерянно ответила я, - но это ведь лечится, - пока еще не понимая всей серьезности происходящего, добавила я. - Да, - вздохнув, ответил врач, - лечится антибиотиками. Антибиотиками?! Погодите, я ведь беременна. Я спросила мистера Сандерса о возможности моего лечения антибиотиками, на что он снял очки, устало потер переносицу и взглянул на меня. - Я буду откровенен с Вами, Аннабет. Эта инфекция практически не совместима с беременностью. Семьдесят процентов беременностей, протекающих с хламидиозом, заканчиваются или выкидышем, или гибелью плода. Из остальных тридцати, - он вздохнул, - восемьдесят пять процентов детей рождаются с отклонениями. - Какими отклонениями? – спросила я так тихо, что с трудом услышала саму себя. - Недоразвитые органы, пороки сердца и так далее, - ответил врач, и мы погрузились в молчание. Нет. Нет. И еще раз нет. Откуда у меня эта гадость? Я ведь не девушка легкого поведения, меняющая половых партнеров. Я серьезный человек, и я не раз проверялась, да и Люк тоже … Люк… На память приходит фото, где на коленях моего бывшего сидит его любовница. Я опустила голову и прикрыла глаза. Где гарантия, что он предохранялся? Да и кто его знает, быть может, это не единственная его любовница. Сколько же ты еще будешь травить мне жизнь, Люк Кастеллан? Внезапно меня пронзила мысль. - Погодите, ведь анализ может быть ошибочным?! – с надеждой воскликнула я, а после увидела, как доктор грустно качнул головой, и я тихо произнесла: - Вы брали анализ повторно. Доктор Сандерс кивнул и произнес: - Повторный анализ был произведен под моим строгим контролем. Я лично стоял над лаборантом, который проводил исследование. И затем сам перепроверил. Мы погрузились в молчание, которое рано или поздно нужно было нарушить. Я набрала в грудь побольше воздуха и задала извечный вопрос: - Что делать? - Это Вам решать, Аннабет, - он пожевал нижнюю губу и продолжил. – Поймите, Аннабет, я врач. Более того, я акушер-гинеколог, и я всю свою карьеру борюсь против абортов, но Ваша ситуация, - он вздохнул. - В Вашем случае беременность прерывается даже бесплатно. Но Вам и только Вам решать, рожать или нет. Он говорил четко и профессионально, как обычно говорят врачи, и это задело меня. - Боже! Вы так спокойно об этом говорите! Как будто я должна решить, идти мне в магазин или нет! - Поверьте, я понимаю Вас… - Да ни черта Вы не понимаете! – я вскочила со стула и уставилась на него сверху вниз. – Вы то не были на моем месте! Мне казалось, я пригвоздила его к месту этой фразой, но он внезапно усмехнулся и произнес: - Я нет, а моя супруга была, - в его голосе не было укора, только хорошо скрытая боль. Я резко выдохнула и в шоке опустилась обратно на стул, не сводя с мистера Сандерса глаз. - Конечно, тогда она еще не была моей супругой, - тихо начал врач, переместив взгляд на свои руки, лежащие на столе, - она была моей пациенткой, такой же, как и Вы, Аннабет, - он снова посмотрел на меня и продолжил. – Ее первый муж заразил ее, а после бросил, когда узнал, что она намерена оставить ребенка. А ей тогда было всего девятнадцать лет. Доктор замолчал, а я стыдливо опустила глаза на свои сцепленные руки и прошептала: - Простите меня. Мне и правда было очень стыдно. Мало того, что врач ни в чем не виноват, так он еще и лично перепроверил мой анализ. - Ничего, - тихо ответил он. – Я все понимаю, но и Вы поймите, что мы, врачи, не можем пропускать через свою душу и сердце все диагнозы и проблемы пациентов. Иначе, врачей попросту не останется. Мы сойдем с ума. Я закивала, соглашаясь с ним, а после решилась спросить: - Скажите, а ребенок Вашей супруги … - Он умер, - перебил меня врач, - примерно за месяц до своего рождения. Ох. Мы снова немного помолчали, после чего мистер Сандерс вернулся к своему обычному профессиональному тону: - У Вас еще есть вопросы, Аннабет? Я помотала головой. А что я могла спросить? Он все равно не может мне дать никаких гарантий. - Тогда я жду Вас завтра, мисс Чейз, вместе с Вашим решением. Переспите с этой мыслью, подумайте. Я поняла, что прием окончен, и поднялась, чтобы выйти из кабинета, но внезапно меня пронзила одна мысль, и я, поколебавшись, спросила: - Скажите, мистер Сандерс, а как… я просто не знаю… В общем, ведь ребенок Вашей супруги уже был большим и как…, - я не знала, как закончить свой вопрос. Не могла же я спросить, как извлекли из нее ребенка. Но доктор и сам понял, что я хочу знать. - Она рожала, Аннабет. Только заведомо мертвого ребенка. Твою мать. - Думайте, мисс Чейз. Я жду Вас завтра, - добавил мистер Сандерс, и я вышла из кабинета. Чувствуя, что ноги отказываются меня держать, я опустилась на диван для пациентов и сжала виски. Мне хотелось проснуться и понять, что все это кошмар, но звук хлопнувшей дальше по коридору двери развеял эту надежду. Я поднялась с дивана и медленно направилась в сторону выхода. Обойдя стороной свой автомобиль, я побрела по проспекту. Я не видела ничего вокруг. Меня толкали. Кто-то извинялся, а кто-то бросал в мою сторону ругательства. Мне было все равно. Что мне делать? Разве я могу убить его? А обрекать на неполноценную жизнь, если он родится нездоровым? Разум или чувства? Что выбрать? Как быть, когда разум говорит одно, а сердце твердит другое. И за что мне это? «Но ты ведь не хотела этого ребенка», - прожужжал назойливый голосок. Да. Но сейчас я его хочу. Я поняла, что была не права. «Она рожала. Но заведомо мертвого ребенка», - услышала я снова. Я прислонилась лбом к стене какого-то здания и хотела заорать, когда услышала рядом с собой: - Аннабет. Я повернула голову на голос, чтобы столкнуться с обеспокоенным взглядом темных глаз. - Салли, - выдохнула я. - Боже! Девочка моя. Да на тебе лица нет. Что-то с малышом? Я часто закивала в ответ и опустила глаза. - Пойдем, - Салли обняла меня за плечи, и через какое-то время мы оказались рядом с домом семьи Джексон. - Не волнуйся, никого нет дома. Нам никто не помешает, - говорила миссис Джексон, заводя меня на кухню. Я послушно опустилась на стул и, взглянув на часы, висящие на стене, с удивлением поняла, что бродила два часа. А казалось, что я только вышла из клиники. Тем временем, Салли заварила нам чай и, поставив две чашки на стол, опустилась напротив меня. - Рассказывай, Аннабет, - тихо попросила она, и я все ей поведала, ничего не утаивая. - Ох, девочка моя, - только и произнесла женщина, накрывая мою ладонь своей. - Что мне делать, Салли, - проскулила я. Она помотала головой и ответила: - Здесь тебе никто не советчик. Ты сама должна принять решение, несмотря на то, что за тебя уже все решено. Я усмехнулась, я не верила в судьбу. Каждый сам себе кует счастье. - Я знаю, тебе кажется банальной эта фраза, но я сама когда-то была в похожем состоянии, - грустно сказала миссис Джексон. Я перевела на нее внимательный взгляд. Салли откинулась на спинку стула, тяжко вздохнула и заговорила: - Я всегда хотела двоих детишек и чтобы у них была небольшая разница в возрасте. И вот, когда Перси исполнилось два года, я забеременела. Мы с Дилом были счастливы, а маленький Перси показывал на мой живот и бормотал «Сесёнка». Все было замечательно, я была на пятом месяце, но судьба решила по-другому, - она снова вздохнула и продолжила. – Был первый морозный день в году, и я поскользнулась, когда возвращалась с работы. Уже дома у меня началось кровотечение, я вызвала неотложку, но по стечению обстоятельств разыгралась настоящая буря, и врачи не могли до меня доехать, как и Дил. Он тоже застрял по дороге домой. Мы немного помолчали, поле чего Салли тихо сказала: - Спасти смогли только меня, а Перси еще долго не мог выносить вида крови. Ох. Я прикрыла глаза. Больно. Тем временем Салли снова накрыла мои руки. - Аннабет, я рассказала тебе это не за тем, чтобы тебе стало совсем тошно. Наоборот, ты должна верить, что все наладится. Ведь у меня родилась Надин. - Как Вы решились, Салли? После всего этого. Неожиданно для меня женщина рассмеялась. - А я и не решалась. За меня все решил муж. Он подменил противозачаточные таблетки на витамины для беременных. Он просто поставил меня перед фактом. Я тоже рассмеялась. Правда, я за такую выходку подпортила бы Перси жизнь. - Конечно, я для вида рассердилась, - не переставая улыбаться, сказала миссис Джексон, - но когда на тебя смотрят две пары счастливых бирюзовых глаз… Перед моими глазами проплыло воспоминание о том, как семилетний Перси хвастается одноклассникам о том, что у него скоро родится сестра. Я снова улыбнулась. На душе стало легче. И пусть Салли ни слова не сказала о моей ситуации и напрямую ничего не посоветовала, я уже знала, что отвечу завтра врачу. *** - Итак, мисс Чейз, что Вы решили? – доктор Сандерс вглядывался в мое лицо, ожидая ответа. - Я буду рожать, - безапелляционным тоном ответила я. Он грустно улыбнулся и произнес: - Я даже не сомневался в этом. Я вскинула брови, и он ответил на мой немой вопрос: - Вы слишком принципиальны, чтобы принять решение, которое на первый взгляд облегчило бы Вам жизнь. Я кивнула. Да, он прав. Я принципиальна. Поэтому я отмела мысль об аборте, когда узнала о беременности. И поэтому я буду рожать. Ведь, как мистер Сандерс правильно заметил, избавится от ребенка просто, но как я буду жить с мыслью о том, что он мог родиться здоровым. Поэтому жизнь моя не стала бы легче. - Как Вы себя чувствуете? – вывел меня из раздумий вопрос врача. - Хорошо, - не задумываясь, ответила я. - Никаких изменений по сравнению с прошлой неделей? - Нет, хотя… Эм-м, не знаю, важно ли это, - я замялась, не зная, как поведать ему о том, что моя грудь внезапно вернулась к прежнему размеру. - Говорите, Аннабет. Рассказывайте все, что кажется Вам странным. Я последовала совету доктора и увидела, что он насупился. - Пойдемте, сделаем УЗИ, - произнес он, поднимаясь со своего кресла. - Что-то не так? – тревожно спросила я, направляясь за ним. - Пока не знаю. Проходите, - он пропустил меня в соседний кабинет, где стоял аппарат для УЗИ. К горлу подступил страх, но я не осмелилась больше задавать вопросов. В тишине, нарушаемой лишь гулом, издаваемым аппаратурой, я опустилась на кушетку и замерла. Живота коснулась прохладная смазка, доктор начал обследование, но я уже знала, что он мне скажет. Наверное, чувствовала. - Мне очень жаль, Аннабет, - тихо произнес он примерно минуту спустя. – Сердце плода не бьется. Я закрыла глаза. Вот и все. Вот оно, мое счастливое материнство. Я молчала. Просто не знала, что говорить. Доктор Сандерс протянул мне салфетку, сказав, что ждет за своим столом. Но как это возможно?! Ведь мое сердце бьется! Почему же его сердце остановилось?! Ведь мы пока одно целое! Так не должно быть! Нет! Но все эмоции я держала в себе. На моем лице не дрогнул ни единый мускул. Я привела себя в порядок и тихо прошла в кабинет врача, где села напротив него. Лишь один вопрос интересовал меня: - Как Вы думаете, когда это произошло? - На днях. Точнее не скажу. Вчера, осматривая Вас, я не видел отклонений от нормы, да их и сейчас не видно. Я кивнула. Поняв, что у меня больше нет вопросов, доктор Сандерс начал рассказывать о моих дальнейших действиях. Со стороны могло показаться, что я не слушаю или что я в ступоре, но это не так. Мне кажется, я никогда не смогу забыть сочувствующих глаз медсестры, проводившей меня на другой этаж клиники, шока в глазах Талии, что приехала по моему звонку, или очереди молодых, и не очень, женщин, пришедших на аборт. Все это я буду помнить до конца своих дней. *** Один, отходя от наркоза, кричит, второй поет, третий матерится, а я видела сон. Я бежала по мощеной плиткой площади за мальчишкой лет трех. Его белокурая головка отливала золотом на солнце, и я слышала его смех. Но, как бы я не старалась, я не могла догнать его. Он продолжал бежать, несмотря на мои окрики. Внезапно ввысь взметнулась стая голубей, потревоженных его маленькими ножками, и я окончательно потеряла мальчика из вида. Я очнулась. Казалось, всего пять минут назад мне ввели наркоз и сказали считать до десяти, и вот я уже лежу в своей палате. И я не ошиблась. Операция, или как назвали ее врачи, выскабливание, действительно заняла около пяти минут. Пять минут, и нет больше частички меня. Талия держала меня за руку. Я повернула голову в ее сторону. Впервые я видела Талию Грейс такой притихшей, и от этого стало еще гаже. Не нужно было ее звать. Это моя боль, только моя. - Как ты? – услышала я охрипший голос подруги. Я дернула плечами, не зная, что ответить. - Ничего не болит? Душа, - хотелось ответить мне, но я неожиданно поняла, что помимо душевной боли, есть еще и физическая, на которую я сразу не обратила внимания. Низ живота нещадно тянуло. Хотелось свернуться клубочком, что я и сделала, освободив свою ладонь из рук Талии. Мы молчали. Через какое-то время пришла медсестра, чтобы сделать обезболивающий укол, но я отказалась. - Бет, не дури, - сказала Талия, - тебе же хреново. - Я сказала, не хочу, - не терпящим возражений тоном, произнесла я. Возможно, я зря повысила голос, но разве они могут понять, что физическая боль хоть как-то заглушает душевную. Уж лучше терпеть боль в животе, чем чувствовать, как разрывается грудь. Так прошло около двух часов. Боль в животе затихала, а на сердце легче не становилось. Я знаю, есть средство, от которого бы стало легче. Слезы. Но проблема в том, что я не хочу плакать. Я не хочу быть слабой. А спустя еще час я ехала в автомобиле Талии домой. Мы так и не проронили ни словечка. Подруга молча припарковалась у моего подъезда и хотела выйти из машины, но я остановила ее. - Спасибо, Талс, - сердечно поблагодарила я, сжимая ее руку. – Но дальше я сама. Грейс открыла было рот, чтобы возразить, но я перебила ее: - Не волнуйся. Я не собираюсь глотать таблетки, прыгать из окна или еще каким-либо способом сводить счеты с жизнью. Я просто хочу побыть одна. И она поняла. Талия сжала в ответ мою ладонь и произнесла: - Помни, Бет, что ты не одна. Я закивала в ответ, слабо растянув губы в подобии улыбки, и вышла из машины. Дома я, не раздеваясь, упала на кровать, где свернулась калачиком и с силой сжала зубами подушку, чтобы подавить рвущийся наружу крик. *** Не знаю, как долго я так пролежала. Мой мобильник несколько раз вибрировал, но я не обращала внимания. Скорее всего звонила Талия, но я не нашла в себе сил ответить. На улице потемнело, началась гроза. Капли дождя приятно стучали по мостовой, заглушая звуки, доносящиеся из соседних квартир. И это успокаивало. Как все же приятно иногда слышать что-то одно, а не множество звуков. Погода проливала слезы, а я нет. Я приоткрыла глаза и увидела капли, стекающие по стеклу в свете уличных фонарей. Красиво. Я могла бы вечно смотреть на эту красоту, но звонок в дверь нарушил мое уединение. - Талия, - пробормотала я, поднимаясь с кровати и морщась от боли. Я тихонько прошла в прихожую, попутно включая свет и щурясь, а после открыла дверь, даже не взглянув в глазок. - Талс, я ведь ска…, - я осеклась на полуслове и удивленно вскинула брови, одновременно произнося: - Перси. Что ты здесь делаешь? Джексон переступил с ноги на ногу. - Эм-м, Силена сказала, что ты приболела. А ты не отвечала на звонки и смс. Вот я и решил зайти, проведать тебя. Сказав это, он приподнял в руке бумажный пакет, как я поняла из фруктовой лавки. Перси смущенно улыбнулся и произнес: - Я принес тебе клубники. Слышал, вроде, беременные любят ее. И это добило меня. Вся моя выдержка рухнула в Тартар, заставив сползти по стене и закрыть ладонями лицо. - Бет, - обеспокоенно выдохнул Перси, - что с тобой? Я убрала руки от лица и подняла глаза на растерянное лицо парня. - Его больше нет, Перси. Он умер. - Кто? - Мой ребенок, - тонким голосом ответила я и уткнулась лбом в согнутые колени. Я слышала, как рухнул на пол бумажный пакет с клубникой. Перси закрыл входную дверь и опустился на колени напротив меня. - Почему? – услышала я его тихий голос. Я набрала в грудь воздуха и ответила: - У меня нашли какую-то особенно поганую инфекцию. Из-за нее беременность замерла, - я снова вздохнула, все еще борясь со слезами, и добавила, - сегодня мне сделали операцию. Перси молчал. Я не осмеливалась поднять на него взгляд, боясь, что он отшатнется от меня, как от зачумленной. Но он просто сгреб меня в охапку и прижал к своей груди, а я уткнулась в его плечо и заревела. Потому что только в этих объятиях я могла быть слабой и только это плечо я могла орошать слезами. Перси гладил меня по голове и спине, изредка целуя в макушку или в висок. Я снова потеряла счет времени и не могу сказать, как долго мы просидели на полу в прихожей. В какой-то момент Перси заботливо поднял меня на руки и через минуту опустил на кровать. На пару мгновений я почувствовала себя потерянной, ведь нам пришлось разорвать объятия, но он практически сразу лег рядом и прижал меня к себе. - Все будет хорошо, Аннабет, - он словно мантру произнес эти простые слова, и я ему поверила. Я начинала засыпать, а Перси все шептал: - Все будет хорошо. У нас все будет хорошо. У нас обязательно будут дети. На последней фразе я слабо улыбнулась и провалилась в сон. Я смотрела, как разлетается стая голубей. Внезапно я поняла, что стою на площади Навона в Риме. Что я здесь делаю? Но тут в мои колени кто-то уткнулся, и я отвлеклась от созерцания архитектуры. Опустив взгляд, я увидела светловолосую кудрявую головку. Несколько прядок были закреплены заколками, открывая высокий лоб девчушки. Я дотронулась до макушки девочки, и она закинула голову наверх. - Я люблю тебя, мамочка. На меня смотрели изумрудные, как море, глаза.