Разум или чувства?

Дил Джексон был застрелен около входа в здание, где располагалась его компания. Всего лишь одна пуля в голову и… пух… нет человека. Как это все же странно. Какая-то маленькая железка способна убить любое живое существо на планете. Мы можем быть разными: умными и глупыми, красивыми и страшными, сильными и слабыми, больными и здоровыми, но все мы одинаково уязвимы перед оружием. Я помотала головой и снова сфокусировала взгляд на двух детишках, играющих во дворе дома, где я жила. Даже эти милые дети не имеют защиты от оружия. Защита… Только оружие на оружие. И это страшно. А еще страшнее то, что все это сотворил человек. Мы сами создали этот мир, полным ненависти, лжи и обмана. Я снова тряхнула головой, возвращаясь к тому моменту, когда Перси узнал о смерти отца. Джексон-младший покинул бар Талии спустя минуту, как его телефон стукнулся о плитку на полу. Он попросил все объяснить ребятам, сказав, что нужен маме и сестре. С тех пор, а уже прошло три дня, я ничего не знаю о Перси и его семье. Сегодня похороны Дила Джексона. Разумеется, Перси не было в офисе. Он не звонил, я тоже боялась побеспокоить, поэтому я выискивала информацию о смерти его отца на просторах интернета и слушала вечерние новости, которых как раз сейчас и дожидалась. Насколько я знаю, отец Перси никогда не пользовался услугами телохранителей, считая, что если его захотят убить, то ни одно тело его не защитит, да и неправильно это, когда из-за тебя гибнут другие. Я разделяла его точку зрения. К тому же, разве может охрана защитить от снайпера? А, если верить официальной версии, то именно снайпер выпустил пулю, убившую одного из самых влиятельных людей города Нью-Йорк и Соединенных Штатов. Я посмотрела на настенные часы. Без пятнадцати девять. В этот момент мой смартфон известил меня о входящем вызове, но я далеко не сразу подошла к столику, чтобы ответить на звонок. А причиной моего замешательства было то, что эту мелодия мой аппарат для связи не издавал довольно давно. Закусив губу и убедившись, что у меня не глюки, я провела пальцем по экрану и приложила к уху телефон. - Мама?! - Здравствуй, Аннабет, - голос матери был как обычно сухим и твердым. - Здравствуй, мама. Что-то случилось? - Ты считаешь, что должно что-то случиться, раз я тебе звоню? - Не помню, чтобы ты мне звонила просто так. - Не дерзи мне, Аннабет, - мать повысила голос, и я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы дать ей отпор, но она не дала мне этого сделать, сказав следующее: - Аннабет, я прекрасно знаю, что тебе есть, что сказать мне. Как-никак, ты моя дочь, - в ее голосе я уловила гордость, и именно это заставило меня в удивлении захлопнуть рот и продолжить слушать. - Я звоню тебе потому, что узнала об убийстве Дила Джексона. Я хочу знать, общаешься ли ты с его сыном? - Какое это имеет… - Аннабет, да или нет? Ты можешь просто ответить? - Да, мама. Я с ним общаюсь. И буду продолжать это делать, - с вызовом ответила я. - Аннабет, ты должна прекратить с ним любое общение. - Ма… - Не перебивай меня! - Этот парень притягивает к себе неприятности. Я никогда не одобряла вашей … дружбы. А сейчас находиться рядом с ним не то, что неразумно, а даже опасно. Ты должна немедленно … - Довольно, мама! – прекратила я ее тираду. – Я большая девочка и сама разберусь, что я должна делать, а что нет! - Аннабет, ты ничего не знаешь о жизни! Ты будешь спорить со мной, со взрослой женщиной?! Мне виднее, что тебе лучше! - И поэтому ты лишила меня любви?! – перешла на крик я. Мама, к моему удивлению, наоборот вернулась к своему обычному тону: - Любви? – она усмехнулась, и каждое последующее ее слово было пропитано насмешкой и самодовольством. Так обычно разговаривают подростки, рано познавшие нелицеприятные стороны жизни, со своими более правильными сверстниками. «Я то знаю, я пробовал, а ты нет», - так и сквозило в каждом ее слове. А сказала она мне следующее: - Какой же ты еще ребенок, Аннабет. Ты дитя, строящее из себя взрослого человека. Ты ничего не понимаешь в жизни. Сначала поживи с мое, а потом… Я захохотала и тем самым прервала ее, так и не услышав окончание этой фразы. Закончив смеяться, я произнесла: - Я не буду спорить с тобой, мама. Пусть жизнь расставит все на свои места. Прости, но у меня много дел. Прощай. Я прервала звонок, оставляя за собой последнее слово. Я бы не была удивлена, если бы мама перезвонила мне, но телефон молчал. Вот и славно. Наконец, мелодия, зазвучавшая из динамиков телевизора, известила меня о начале вечерних новостей. Я оторвала взгляд от улицы и переместила его на экран, где диктор поправляла папку на столе. Добрый вечер. В эфире вечерний выпуск новостей. В студии Кэтрин Уайт. Сегодня состоялись похороны Дила Джексона: бизнесмена, мецената, одного из богатейших людей страны. Поэтому нет ничего удивительного в том, что проститься с ним приехало огромное количество людей, начиная от мелких чиновников и заканчивая крупными бизнесменами. Похороны были строго закрытыми, но нашему корреспонденту удалось увидеть масштабность похорон. Картинка сменилась. Я увидела процессию из сотни человек. Но меня, разумеется, интересовали не они, как не интересовали меня и слова корреспондента, нагло проникшего на закрытую территорию кладбища. Меня всегда поражала их способность без вазелина влезть в попу. Я понимаю, что это их работа, но нужно же иметь какие-то представления о морали и этике! Но я задвинула подальше свой гнев и обратила взор на трех человек, дорогих моему сердцу. Салли поправляла черный платок на голове. На ее лице не было ни слезинки и только по потухшему взгляду и слегка сгорбленной походке можно было понять, насколько ей больно. Фигура Надин отражала фигуру ее матери, но во взгляде была злость. Не удивлюсь, что ее юношеский максимализм кричит о том, что она должна найти убийцу отца и отомстить. Наконец, я перевела взгляд на самого дорогого мне человека. Даже в столь драматичный момент я не могла не заметить, насколько Перси красив. А черная рубашка только прибавляла ему сексуальности. Он шел под руку с матерью, что-то говоря ей, а когда снова посмотрел вперед, я вгляделась в его пустое лицо. Перси словно надел маску, не отражающую ни единой эмоции, и я знала, что это значит. Он был на пределе. Ему больно, его раздирает чувство вины, но я понимала, что он не имеет права показать свои чувства ни матери, ни сестре. Он стал главой семьи, на его плечи легла колоссальная ответственность, поэтому он не может уткнуться маме в шею и заплакать, как маленький мальчик. Прошло то время, когда мама могла разделить и помочь решить все проблемы. Теперь он ее опора, и именно он должен решать проблемы семьи, заткнув все эмоции на замок. Но не для меня. В жизни каждого мужчины когда-нибудь наступает момент, когда любимая женщина начинает знать о нем больше, чем его мать. Потому что взрослая жизнь не для маминых ушей, пусть она все и понимает. Не в силах более смотреть на Перси, я пробежалась взглядом по толпе. Чуть позади я увидела мистера Дэра и его супругу, а поодаль от них - мэра города Нью-Йорк, беседующего со своим заместителем. Погодите. А где Рейчел? Я еще раз осмотрела людей рядом с семьей Джексон. Ведь она должна быть здесь. Но ее не было. Ни рядом с Перси, ни рядом с ее родителями. Неужели она не прилетела на похороны своего свекра! Пусть их с Перси брак полный фарс, но в лице общественности… Это было более чем странно. Я не видела Рейчел с тех выходных, что мы провели загородом, отмечая расставание с холостяцкой жизнью Пайпер и Джейсона. Нужно будет обсудить это с Талией. Я выключила телевизор, заварила чаю и села в кресло с любимой книгой «Три товарища». Была почти полночь, когда раздался звонок в дверь. Я прошла в коридор и, потуже запахнув халат, открыла дверь. Смотреть в глазок мне было без надобности, для меня не было секретом, кто стоит за дверью. Потому я и не легла спать, так как знала, что Перси придет. Он не мог не прийти. На нем была все та же черная рубашка, но уже без галстука. Две верхних пуговицы расстегнуты, рукава закатаны, а волосы в беспорядке. И только лицо все еще было словно восковое. Я отступила от порога, и Перси прошел внутрь, закрыв за собой дверь. А после поднял на меня взгляд, и я увидела, как искажается его лицо, отражая поочередно боль, вину и злость. Он сделал шаг ко мне и зарылся в мои волосы. Я почувствовала запах виски, а спустя полминуты теплую влагу на своей шее. Перси плакал. Тихо, судорожно вдыхая воздух через нос. Мы снова были в коридоре, только теперь Перси оплакивал свою потерю. Его плечи вздрагивали, а мне ничего не оставалось, как гладить его по спине и голове в надежде забрать часть его боли себе. Мне всегда было странно слышать о том, что мужчины не должны плакать. У каждого человека есть слабости и своя точка предела. Только робот не способен на чувства. Возможно, стыдно плакать от физической боли, но это относится не к мужчинам, а просто к взрослому человеку. Ведь, согласитесь, было бы странно, если бы женщина во время родов начала реветь навзрыд. Я снова потеряла счет времени и не могу сказать, сколько мы простояли в коридоре, прежде чем Перси поднял голову и взглянул на меня. В его глазах было отчаяние. Я погладила его по щеке и произнесла: - Пойдем. Я налью тебе чаю. Ничего не ответив, Перси прошел в ванную, чтобы умыться, а после вошел в гостиную, где я уже налила две чашки чаю. Мы сели на диван около журнального столика. Перси сделал глоток, после чего поставил локти себе на колени и запустил руки в волосы. Я тихонько дотронулась до его плеча и сказала: - Перси, я уверена, что папа простил тебя. Брюнет поднял на меня глаза и сказал: - Но знает ли он, что я его тоже простил. Я так и не набрался смелости сказать ему об этом, как и попросить у него прощения. Я создал свою компанию, чтобы показать ему, что он был прав. Ведь с годами я понял его мотивы, и, - Перси вздохнул и спросил: - Ты знаешь, из-за чего мы поссорились? - Да, твоя мама рассказала. Перси кивнул, давая понять, что не удивлен моей осведомленности, после чего произнес: - Знаешь, я ведь поступил бы также на его месте. Откуда отцу было знать, что у нас не просто юношеская влюбленность, - он усмехнулся. - В любом случае наши родители не виноваты в том, что мы расстались. Мы сами приняли это решение. Никто не мешал нам общаться по скайпу, видеться на каникулах, заниматься любовью по телефону. Теперь настала моя очередь усмехаться. - Может, твой отец и не виноват, а вот моя мать очень даже. - В смысле? – Перси нахмурился. Я не сразу ответила, оттягивая тот момент, когда вылью на него правду и тем самым сделаю еще больнее. Я опустила взгляд на свои сцепленные на коленях руки и тихо произнесла: - Я на самом деле поступила в Гарвард, Перси. Но моя мать поменяла конверт, чтобы я не училась вместе с тобой. Я услышала, как резко откатился журнальный столик от дивана, а, подняв глаза, увидела, что Перси встал и прошел к окну. - За что она так ненавидит меня? Что я сделал? – с болью и одновременно злостью спросил Перси. - Не тебя. Твоего отца. Они учились вместе, и, - я глубоко вздохнула, - в общем, какая-то студенческая ерунда. Он резко развернулся и со злостью посмотрел на меня. Я знала, что злится Перси не на меня, но это нисколько не уменьшало того чувства вины, что я испытывала за свою мать. - Ты ни в чем не виновата, Чейз, - сказал Перси, опускаясь передо мной на колени. – Кто и виноват, так это только я. И перед отцом, и перед тобой и перед собой тоже. Он уткнулся лбом в мои колени, а спустя полминуты произнес: - Я не должен был отпускать тебя, - он поднял на меня взгляд и добавил: – Прости. Я грустно улыбнулась и запустила руку в его волосы, от чего Перси сначала заурчал, а затем перехватил мою ладонь, нежно поцеловал ее и стал тереться об нее щекой. -Аннабет, - выдохнул он примерно через полминуты, отпустил мою руку и снова уткнулся лбом в мои колени. Это случилось неожиданно. Перси вдруг поднял голову и долгих две секунды смотрел мне в глаза, после чего нежно и даже трепетно прикоснулся губами к моему колену, посылая миллионы мурашек по телу и вынуждая меня резко вобрать в себя воздух. Он долго не отрывал губ, затем переместился на другое колено, потом снова на первое. Его горячие ладони медленно заскользили по моим бедрам, отодвигая халатик, проникая под пижамные шортики и поглаживая ягодицы. Я забыла, как дышать, и выпустила из легких воздух лишь в тот момент, когда Перси аккуратным, но в тоже время властным движением рук, стащил меня с дивана и усадил к себе на бедра. А затем дразняще медленно провел пальцами вдоль позвоночника, заставляя меня поджать пальцы на ногах от удовольствия. Я хотела его так, что это не описать словами. Даже фраза Талии «готова лечь и раздвинуть ноги» не могла выразить в полной мере тех ощущений, что я сейчас испытывала. Но одна единственная мысль заставила меня мягко упереться ладонями в грудь Перси в тот момент, когда его губы были в сантиметре от моих. - Чейз, - хрипло выдохнул он, - прошу, не отталкивай меня. Я знаю, что я женатая сволочь, но я… Прислонив ладошку к его губам, я не дала ему договорить и, помотав головой, произнесла: - Не в этом дело. Понимаешь, - я глубоко вздохнула, - мне всего неделю назад сделали операцию. Мне просто пока нельзя. Перси опустил голову и простонал: - Боже, какой я идиот. Прости, Аннабет. Я потрепала его по волосам и сказала: - Это ты прости, что не сразу остановила. Перси поднял глаза и натянуто улыбнулся. Я чувствовала бедром, насколько он возбужден, и я могла бы помочь ему с этим. Но вместе с тем я понимала, что Перси не нужен секс в любом его проявлении. Ему нужна я, близость со мной. Он хотел хоть ненадолго забыться от свалившихся на него проблем, окунуться в любовь, чтобы не чувствовать боли, вины, злости. Я аккуратно поднялась с его колен и, поправив халат, села на диван. Перси же устроился на полу, прислонившись спиной к дивану. Какое-то время мы молчали, думая каждый о своем. Наконец, я решила прервать молчание. - Что ты теперь будешь делать? Я не сомневалась, что Перси поймет, о чем именно я спрашиваю, мы всегда понимали друг друга с полуслова. - Завтра с утра я поеду в компанию отца. Мне нужно просмотреть документы, узнать о последних сделках, поговорить с его замом. Я должен понять, что случилось. - А ты не думаешь, что его зам может быть замешан? - Дядя Питер?! Нет, - Перси помотал головой, - это исключено. Около двадцати лет назад, когда бизнес отца только-только начал развиваться, у дяди Питера серьезно заболела годовалая дочь. Ей диагностировали рак. Для ее спасения нужна была операция в Германии, и отец отдал всю первую прибыль компании на лечение Мелиссы. Поэтому дядя Питер – последний человек, который желал бы смерти моего отца. - А девочка? Мелисса? - О-о, с ней все в порядке. Она сейчас живет в Бостоне и готовится стать мамой. Я не видела, но знала, что Перси улыбается, ведь от меня не укрылась нотка гордости в его тоне. - К тому же, - продолжил Перси, - у дяди Питера нет ни одной акции. Он просто наемный работник. - Эм-м, а у кого акции, Перси? - Семьдесят процентов принадлежат моему отцу и по десять процентов у меня, мамы и Надин. Правда, акциями Надин распоряжается мама, как и моими. Надин несовершеннолетняя, а я, - Перси вздохнул, - дал маме доверенность, не хотел появляться на собрании акционеров. В комнате воцарилось молчание. Я знала, Перси корит себя за то, что не общался с отцом, за то, что поругался с ним и не нашел в себе сил помириться. Мы часто ругаемся с родителями, доказываем свою правоту, думая, что они ничего не понимают. Мы раним их обидными словами, невольно слетевшими с языка, и тем самым отнимаем у них драгоценные минуты жизни, которые они не смогут потратить на нас. Ведь родители живут для нас, как бы нам не казалось на самом деле. Мне внезапно стало стыдно, что я бросила трубку, не дослушав мать. Прокрутив в голове наш разговор, я неожиданно посмотрела на все с другой стороны. Она волнуется обо мне. Да, она властна, суха, и я не помню, чтобы слышала от нее слова любви, но… Папа прав, мама любит меня, но по-своему. Как часто родители «лезут» в нашу жизнь, считая, что совершают благое дело. Они думают, что они и только они знают, как нам лучше, но по факту делают только хуже. Мы сами должны узнавать жизнь, принимать решения и набивать свои шишки. Но, к сожалению, не все родители понимают это, продолжая контролировать нас и координировать все наши действия. Перси поднялся с пола и прошел в туалет, а я потянулась к своему телефону и отправила матери сообщение. Мама, прости. Но ты должна понять, что только я сама являюсь хозяйкой своей жизни. Ответ пришел спустя пару минут. Береги себя. Всего два слова, но какие. Да, она не написала «Я люблю тебя» или «Прости», но все это я прочитала в этой простой фразе. Я вдруг поняла, что готова простить ее. Жизнь коротка и порой несправедлива и жестока, поэтому надо прощать, а родителей в особенности. И ссора Перси со своим отцом яркий пример этого. Когда Перси вернулся в комнату, то застал меня сидящей на диване с задумчивым видом. - Ты чего, Аннабет? Я сфокусировала на нем взгляд и, помотав головой, ответила: - Нет, ничего. Не говорить же ему о моих умозаключениях. Я не хотела делать ему еще больнее. Ведь я еще могу наладить отношения с матерью, а Перси с отцом – нет. Он сел рядом со мной на диван, а немного погодя лег, свесил ноги через подлокотник дивана и, устроив голову на моих ногах, стал поглаживать мою руку. Мы молчали. Свободной рукой я начала перебирать его волосы и заметила седую прядь в них. А ведь несколько дней назад ее не было. Я вспомнила о седом волоске в его брови и перевела взгляд на лицо Перси. Седой волосок никуда не делся. Я провела пальцем по брови и произнесла: - Перси, эм-м, можно спросить… - Нет, - резко ответил он, но тут же добавил более мягко, - прости, Аннабет, но я не скажу, откуда этот волос. Дело в том, что это не только моя боль. Я поклялся, что выдерну его только тогда, когда… эм-м…. тот человек найдет счастье. Перси умолк, и я тоже не спешила что-то отвечать ему. Не скрою, мне было интересно, кто этот человек и что произошло, но Перси ясно дал мне понять, что не раскроет этой тайны. От его слов остался неприятный осадок. Раньше между нами не было тайн и секретов, а теперь нас разделяла пропасть длиною в шесть лет. Да, мы начали строить мост, но пока что он представлял собой брошенное между берегами бревно, под названием любовь. Больше мы не разговаривали. Я перебирала волосы Перси, а он выводил узоры на моей руке, погрузившись в свои думы. В какой-то момент Перси просто сжал мою руку, и тогда я увидела, что он уснул. Я тоже прикрыла глаза от усталости и не заметила, как сама провалилась в мир сновидений. А после проснулась от ощущения того, что я в воздухе. Приоткрыв глаза, я поняла, что Перси осторожно опускает меня в мою постель. - Тшш, - зашептал он, увидев, что я просыпаюсь, - еще рано. Спи, спи, любимая. Он поцеловал меня в лоб и ушел, оставив у меня ощущение того, что это был сон. *** - Твою мать! – выругалась я, провожая взглядом черный автомобиль, который буквально пять секунд назад чуть не сбил меня на пешеходном переходе. Не знаю, каким чудом я уцелела. Сердце колотилось где-то у горла, а ноги внезапно стали ватными и подкосились. - Вы в порядке? – услышала я мужской голос и почувствовала сильную руку на своем локте. Я повернула голову и увидела охранника бизнес центра, в котором располагалась компания Перси. - Дддаа, - меня начинало колотить от мысли о том, что если бы у меня не подвернулась нога, я бы уже была размазана по асфальту. - Держите, - мужчина протянул мне бутылку с водой, и я с благодарностью ее приняла. Я осушила половину бутылки и протянула ее обратно, но охранник лишь помотал головой. - Надоели эти любители адреналина, - начал он, а когда увидел мой непонимающий взгляд, пояснил, - это такой аттракцион для тех, кому мало в жизни ощущений. Давят на газ и едут на человека, а в последний момент поворачивают руль. - Боже! Что за идиоты! – начиная приходить в себя, воскликнула я. - И не говорите, мисс. Вас проводить в здание? - Нет, спасибо. Я вышла, чтобы купить пирожных и не собираюсь нарушать план из-за какого-то придурка. Охранник усмехнулся и, пожелав мне удачи, вернулся на свой пост. Я же пошла в кафетерий, расположенный напротив бизнес центра. Мы с ребятами каждый день покупали там что-то вкусное, и сегодня была моя очередь. Набрав сладостей и обменявшись любезностями с продавщицей, я вернулась обратно в офис. Проходя мимо отдела закупок, я услышала, как один из сотрудников упомянул о том, что приехал Перси, поэтому я поставила пирожные на стол и решила навестить его. Возможно, он нашел что-то в документах отца. Миссис Томсон была на обеде, и я прошла в кабинет Перси, не заявив о своем визиту. Не думаю, что Перси будет против моего вторжения. Я закрыла за собой первую дверь и взялась за ручку второй двери, когда услышала смех Перси и следом его голос: - Да, Кинзи, ты неисправима. Это был тот случай, когда тело действовало быстрее, чем мозг. Я не успела подумать о том, что у Перси посетитель и вторгаться более чем неприлично. Я открыла дверь и… Мисс Кинзи Браун целовала Перси в губы, по собственнически положив ладони на его щеки. А он и не думал сопротивляться, разместив свои руки на ее талии. Звук открываемой двери объявил о моем присутствии. - Аннабет…, - прошептал Перси, оторвавшись от губ мисс Браун. Вид его губ, измазанных в красной помаде, вывел меня из ступора. - Извините, - произнесла я и быстро зашагала прочь. Да, я знала, что у Перси есть любовница, и этот факт даже не смутил меня. Но почему-то я думала, что он уже порвал с ней. Наверно, мне должно было быть больно, но меня душила злость. Какого хрена?! Вчера он пристает ко мне, а сегодня целуется с другой! Я быстро шла к своему кабинету, когда услышала сзади шаги. - Аннабет! Аннабет, постой! – звал меня Перси, но я не думала останавливаться. Он нагнал меня уже кабинета и схватил за руку. - Остановись же! - Отпусти меня, - в полголоса прорычала я, не хватало еще посвятить весь офис в наши недоотношения. И так еле отмылась от клеветы мисс Танака. - Выслушай меня. Ты… - Неправильно все поняла? – с сарказмом спросила я, перебивая его. - Ну, в общем, да. Я тихо рассмеялась, а следующие мои слова были произнесены эмоциональным шепотом: - Не смеши меня, Перси! Мне не нужны сказки о том, что она делала тебе искусственное дыхание или застала тебя врасплох! Я все видела своими глазами, и я им верю! Что, не получилось вчера со мной, решил попробовать на стороне?! Так иди! Перси задумчиво посмотрел на меня и спустя секунд десять тихо спросил: - Значит, вот какого ты обо мне мнения? В его голосе я различила горечь, и мой пыл начал угасать. Включился мозг, и я подумала о том, что нужно выслушать Перси. Сколько в жизни случается нелепых ситуаций, и мы рубим с плеча, идя на поводу у эмоций и чувств. Я набрала в грудь воздуха, чтобы пойти на попятный, когда открылась дверь моего кабинета, и из него вылетел Лео, чуть не сбивая меня с ног. - Ой! Аннабет, прости! - Твою мать, Лео! Меня и так десять минут назад чуть не сбила машина! Ты решил докончить то, что не удалось ей?! - Как это?! – спросил Лео. - Да какой-то придурок на черном лексусе. Видимо, золотая молодежь развлекается, - уже более спокойно ответила я. - Да уж. Помню, со мной учился один такой идиот, - было видно, что Вальдес хочет сказать что-то еще, но переведя взгляд с меня на Перси, он что-то пробурчал про кофе и ретировался. - Ты что-то хотел сказать, - глядя себе под ноги, сказала я. Перси молчал, и я решилась посмотреть на него. Создавалось такое впечатление, что он не здесь. Его отстраненный взгляд был направлен куда-то мне за спину. Я обернулась. Дверь в кабинет была приоткрыта, и я поняла, что Перси смотрит на огромный букет роз, подаренный мне Майклом сегодня утром. - Перси, - позвала я, снова посмотрев на него. - Уже не хочу, - переводя взгляд на меня, ответил брюнет. – Извини, у меня много дел. Произнеся это, Перси резко развернулся и пошел в сторону своего кабинета, доставая на ходу смартфон и набирая какой-то номер. А я провожала его глазами и чувствовала, как рушится шаткий мост между нами.