Разум или чувства?

Постепенно выравнивающееся дыхание Перси приятно щекотало кожу шеи, а возможность перебирать его черные кудри добавляла еще больше гармонии в этот момент нашей жизни. Возможно, вы представили себе картинку из фильма, где главные герои лежат в обнимку, прикрывшись простыней из светло-бежевого сатина. Но это не фильм, а потому условности в виде простыни или одеяла нам были ни к чему. Левая рука Перси все еще сжимала мою талию, и я подозревала, что на ней останется синяк. Вот только мне было наплевать на это, лишь бы не разрывать этого сплетения рук и ног, жар от которого в очередной раз подтверждал реальность происходящего. Перси внезапно медленно втянул в себя воздух, после чего также медленно выпустил его, посылая миллионы мурашек по моему телу и возвращая меня к тому, что было между нами каких-то пять минут назад. Черт! Это было восхитительно настолько, что немедленно хотелось повторить. Я невольно сравнивала наш с Перси первый раз с тем, как это было сейчас. И если тогда его действия были неумелыми, и это компенсировалось природной страстностью, то сейчас… Твою мать, Джексон! Сколько же у тебя было баб?! - О чем ты думаешь? – приподнимаясь на локте и глядя мне в лицо, внезапно спросил Перси. Я решила не лукавить и озвучила свой вопрос, наблюдая, как в глазах парня проносится гамма чувств, начиная от настороженности и вины, и заканчивая страхом. Ну да, он же всегда боялся моей ревности. Но надо отдать Перси должное, он быстро скрыл свои эмоции и решил отшутиться. - А что? – он растянул губы в своей фирменной ухмылке и, поиграв бровями, добавил: - Я так хорош? - Дурак! – также шутливо воскликнула я и ткнула его в плечо, на что получила щипок в районе пятой точки. Какое-то время мы возились и хихикали, пока я не произнесла: - Ты уходишь от ответа, Рыбьи Мозги. Не то, чтобы я хотела устроить разбор полетов, нет. Все это неважно. Мы не были вместе и могли творить, что угодно. Просто я не люблю, когда не отвечают на мои вопросы. - Их было немного, Аннабет, - помявшись, ответил Перси, - ты же знаешь, я не люблю одноразовые отношения. Теперь уже я вздернула брови. - То есть, ты не подкидывал монетку, выбирая девушку на ночь? Перси тихо, но смачно выругался. - Я убью Майкла. На кой он рассказал тебе об этом? - Он не рассказывал, я случайно услышала вашу с ним перебранку. Перси отвел глаза, и я почувствовала, что его ладони вспотели. - Эм-м-м, понимаешь, в Гарварде свои законы, я не мог вечно быть в стороне, да и это было нечасто, - начал мямлить парень, и даже в темноте комнаты, освещенной лишь светящейся рекламой от соседнего здания, я ясно различила румянец на его щеках. - Перси, - я прикоснулась к его щеке, и он перевел на меня взгляд - брось. Это же не допрос. Просто пришлось к слову. Мы не были вместе, и ты не обязан отчитываться в своей личной жизни. Впрочем, как и я. Перси усмехнулся и произнес: - Я и не думал тебя расспрашивать. Я подарила ему удивленный взгляд. - Ты же сама понимаешь, Чейз, что мне тошно от того, что я не единственный. Поэтому мне практически все равно, сколько в твоей постели было мужчин – двое или пятнадцать. Хотя я на 99,9% уверен, что помимо меня ты была только с Кастелланом. - Ты прав, - тихо ответила я, принимая его логику. - Давай не будем об этом, - скривился Перси, одновременно откидываясь на спину и привлекая мою голову себе на плечо, - мне неприятно думать о том, что кто-то прикасался к тебе. Я усмехнулась, все же Перси настоящий собственник. Но я могла его понять, потому что и меня грыз изнутри червячок под именем «ревность». - Ну, знаешь ли, мне тоже неприятно думать, что ты ласкал кого-то, кроме меня, - съязвила я. Перси хмыкнул, после чего навис надо мной и с игривой улыбкой томно прошептал: - Тогда, возможно, тебя утешит тот факт, что ТАМ я целовал только тебя. Я рвано выдохнула. Что ж, откровенность за откровенность. - Тогда и тебя, возможно, утешит тот факт, что кончала я только с тобой. - Как это? – шокировано интересуется парень. - Ну, - замялась я, - классическим способом не получалось, а оральный секс Люк не признавал по каким-то своим причинам. Перси молчаливо кивнул и, уложив мою голову себе на плечо, стал пропускать мои волосы сквозь свои пальцы. Не знаю, сколько времени мы молчали, но темноту ночи вдруг прорезал хриплый голос Перси: - Ты любила его? Ответила я сразу. Потому как именно сейчас и поняла, что испытывала к Люку. Сейчас, когда я с Перси. - Не так, как тебя. Перси выдохнул, а я продолжила: - Люк очень помог мне. Он смог заполнить пустоту в сердце после расставания с тобой. Но он был мне больше другом, чем возлюбленным. Я любила его, как друга. - Понимаю, - спустя недолгую паузу отозвался Перси, - у меня тоже были подобные отношения. - Я знаю. Девочки рассказали мне о Рейне. Перси снова навис надо мной и наигранно возмущённо произнес: - Я смотрю, только мне о тебе никто ничего не рассказывает! Моя же интимная жизнь, как на ладони! - Может, это от того, что моя интимная жизнь по сравнению с твоей несколько скучна?! – парировала я. Парень хмыкнул, а после произнес: - Что ж, один ноль в твою пользу, Чейз. Я вскинула голову, на что Перси лишь усмехнулся. - Рано радуетесь, мисс Чейз. Впереди еще один раунд, - пристально на меня глядя произнес Перси и устроился так, чтобы оказаться между моих ног. - И ты решил, что ты его обязательно выиграешь? – принимая правила игры, спросила я. - Да. - И с чего же такая уверенность? – парирую я, одновременно обдумывая, как и что я хочу с ним сделать. Глаза Перси темнеют, и он отвечает до одурения сексуальным голосом: - Потому что я засуну свой язык куда угодно, Чейз, лишь бы ты стонала так, чтоб соседи вышли покурить. Эта грубая в своей откровенности фраза выбивает из меня весь воздух, и я сдаюсь. Но пока голова Перси спускается все ниже и ниже по моему телу, я успеваю подумать о том, что мы не поговорили о более насущном: Рейчел, Дил Джексон, бандиты. Но это потом, все потом… *** Следующее утро было идеальным, наверное, для любой женщины. Проснувшись не от будильника, а просто от того, что выспалась, я сладко потянулась в кровати и ощутила приятную боль в мышцах. Это заставило меня раскрыть глаза и повернуть голову налево, где я ожидала увидеть черноволосую голову или смеющиеся зеленые глаза, но подушка была пуста. Неужели соня Джексон смог проснуться раньше меня?! Я поднялась с постели и прошла в ванную комнату, но лишь взглянув на себя в зеркало, застыла, ибо не узнала себя в этой потрясающе красивой девушке. Я никогда не любовалась собой, но этот лучистый взгляд… Не зря говорят, что женщину красивой делает любовь. Я потупила взгляд и со счастливой улыбкой на губах стала умываться. Приведя себя в порядок, я вышла из спальни, чтобы в следующую секунду ощутить запах подгорающего бекона и услышать чертыханье, доносящееся, разумеется, с кухни. Я усмехнулась и прошла в нужном направлении. Открывшаяся мне картина сделала это утро еще более прекрасным. Предлагаю пополнить список вещей, на которые можно смотреть вечно, потому что невозможно оторвать взор от любимого мужчины, который готовит завтрак. Поэтому я оперлась о косяк и с улыбкой наблюдала, как босой, одетый в одни джинсы, Перси передвигается по кухне. Но когда он в очередной раз чертыхнулся, уронив скорлупу от яйца в сковородку, я решила «выйти из тени». Я незаметно подошла и обняла парня сзади, уткнувшись носом ему между лопаток. - Доброе утро, - прошептала я. - Доброе, - ответил он низким голосом и повернулся ко мне. Мы смотрели друг другу в глаза и не могли насмотреться. Сотни мыслей крутились в голове, но не было надобности облекать их в слова, все и так можно было прочитать в глазах. И я читала в глазах Перси то же, что и он в моих: «Как мы жили друг без друга все эти шесть лет? Мы не жили. Мы выживали». Мы могли бы долго вести этот немой разговор, но звук подгорающей глазуньи вернул нас в реальность. Перси снова чертыхнулся, повернулся к плите и спустя десять секунд отправил сковородку в раковину, а затем взглянул на меня и спросил: - Что ты думаешь насчёт пиццы? - Ничего не имею против, - ответила я. Перси полез в карман за мобильником, и в этот момент раздался звонок домофона. - Ты кого-то ждешь? – нахмурившись, спросил Джексон. - Ага. Любовника. Тебя вот выгнать не успела, - пошутила я, направляясь к двери. Звонил охранник снизу и сказал, что ко мне поднимается курьер с заказным письмом. Я передала Перси суть разговора и, если меня лишь заинтересовало, кто это мог написать мне письмо традиционным способом, а не по электронке, то Перси подумал о другом. С серьезным лицом он прошел к своей куртке и достал из внутреннего кармана... Пистолет?! - Перси…, - выдохнула я. - Встань за дверью и не дыши. Если что, то ты выбегаешь на улицу и бежишь к черной ауди Q7, в ней сидит твоя охрана. Поняла? Я кивнула и спряталась за входной дверью, решив, наверное, впервые не перечить Перси. К счастью, я не успела подумать, что означают слова «если что». Раздался звонок в дверь. Перси открыл дверь, и я услышала обычный обмен приветствиями. - У меня письмо для мисс Аннабет Чейз, - произнес курьер. - К сожалению, мисс Чейз принимает душ. Если нужно, я поставлю подпись за нее. Я ожидала, что курьер откажет, ведь им запрещено отдавать письма кому-то помимо получателя, но парень неожиданно спросил: - А Вы, случайно, не мистер Джексон? - Да, а что? – настороженно спросил Перси. - Тогда все в порядке, я могу отдать письмо Вам. Дело в том, что отправитель указал, что помимо мисс Чейз письмо может получить мистер Персей Джексон. Пожалуйста, - в щелку я увидела, как курьер протягивает письмо. Перси ставит подпись на бланке получения, отдает его курьеру, и тот уходит. Парень закрывает дверь, и около полуминуты мы молчим. - Надеюсь, там не бомба, - наконец, говорю я. Перси задумчиво опускает глаза на конверт и в следующую секунду хмурится еще больше. - Что за ерунда? - Что? – я тоже вглядываюсь в конверт. - Посмотри на обратный адрес, - Перси протягивает мне конверт. Я читаю, и мои глаза расширяются от удивления. - Фирма твоего отца? Парень кивает и забирает конверт из моих рук. Он проходит на кухню, смотрит конверт на свет и ощупывает его, после чего берет нож и вскрывает. Внутри оказалось несколько листов, сложенных пополам. На обороте верхнего листа было от руки написано «Перси и Аннабет». Внезапно я увидела, что руки Перси задрожали. Я забрала листки и подняла на него вопросительный взгляд. - Это почерк моего отца, - выдавил Перси. Не медля больше ни секунды, я расправила листы и начала читать: Привет, ребята! Если вы читаете это письмо, то меня уже нет в живых. Но не будем говорить о моей смерти. Уверен, вы сейчас вместе. Если же это не так и вы до сих пор не перестали валять дурака, то прошу тебя, Аннабет, позвонить моему сыну и пригласить его к себе, так как это письмо адресовано вам обоим. Итак. Я хочу попросить у вас обоих прощение. Я виноват. Я сделал неправильные выводы, лишил вас нескольких лет счастья, и думаю, за эту ошибку мне уже уготовано наказание. Хочу рассказать вам, почему я не пустил Перси в Сан-Франциско, когда он решил лететь, Аннабет, за тобой. Дело было так. Я изначально решил, что Перси должен закончить Гарвард. Во-первых, это достойное образование, а во-вторых директором этого университета является мой однокурсник, и я мог быть уверен, что мой сын будет под присмотром. Не то, чтобы я собирался следить за тобой, сынок, ни в коем случае. Просто к моменту твоего окончания школы, я понял, что ты немного разгильдяй и тебя нужно пинать под одно место. Таким был и я. Меня всегда пинала твоя мама. А тебя пинала Аннабет, и я надеялся, что так будет и дальше. Я не сомневался, что ты, Аннабет, поступишь в Гарвард, с твоей-то головой. Но в случае обратного у меня уже была договоренность с моим другом о твоем зачислении. Каково же было мое удивление, когда мой друг позвонил мне и сказал, что ты, Аннабет, сама написала отказ от стипендии в Гарварде. При этом Перси сказал, что тебе пришло письмо о твоем не зачислении. Вспомнив ваши перебранки в последнее время, я смог дать только одно объяснение всему этому – ты не хочешь быть с Перси. Поэтому, сын, я и не пустил тебя в Сан-Франциско. Я не хотел, чтобы ты мучился еще больше. Прошел год. В начале октября я и Том, еще один мой однокурсник, поехали в Гарвард, чтобы поздравить Гарольда с десятилетием его работы в должности директора Гарварда. Мы немного поднабрались и стали вспоминать студенческие годы. Разговор сам собой зашел о Минерве. Ты уж прости, Аннабет, но твою маму никто не любил в институте. Она всегда была еще той занозой в одном месте. Слово за слово, и Гарольд вспоминает твое письмо и говорит, что его стиль не оставляет сомнения в том, что дочь полностью пошла в мать. Меня это крайне удивляет, ведь я всегда считал, что в тебе больше от отца, чем от матери. Я высказываю сомнения, и Гарольд достает письмо. Какое-то время я задумчиво смотрю на него, не понимая, что мне так режет глаза. Но все встало на свои места, когда Том, любивший втихаря списывать у Минервы, произнес: «О, и почерк, как у мамочки». Да, Аннабет, я внезапно понял, что это письмо писала не ты. Его написала Минерва. Я моментально протрезвел и первым же рейсом вылетел в Сан-Франциско. Там я нашел твою мать и ткнул ей в лицо письмо, на что она лишь рассмеялась и в резкой форме попросила не лезть в жизнь ее дочери. Но я не был бы Дилом Джексоном, если бы слушал всяких… Кхе-кхе. Я нашел тебя Аннабет в студенческом кафе. Но ты была не одна. Ты была с Люком. Я украдкой понаблюдал за вами некоторое время и пришел к неутешительному выводу – время упущено. Ты встретила парня, тебе с ним хорошо, и, открыв тебе правду, я сделаю только хуже. Я решил, что не вправе бередить раны и рушить то, что ты смогла построить за прошедший год. Поэтому я тихо ушел, посчитав, что, если судьбой вам с Перси предначертано быть вместе, то так и будет. Вот, наверное, все, что я хотел сказать вам обоим. Я отдала письмо Перси, так как дальнейшие слова предназначались ему, но он также стал читать вслух. Перси. Сынок. Я корю себя, что не сказал тебе этого лично, но я, разумеется, простил тебе все грубые слова. Я жалею, что мы не успели помириться с тобой. Два барана. Я знаю, ты также простил меня, и даже не зная моих истинных мотивов, признал мою правоту. Ты мне показывал это изо дня в день, строя свою компанию кирпич за кирпичиком. Я горжусь тобой, сын. Я лю… Голос Перси сбился, он судорожно вздохнул и начал читать дальше. А теперь о более насущном. Думаю, сынок, ты уже понимаешь, кто виновен в моей смерти, и поэтому я настоятельно прошу тебя – остынь. Да, мы любили играть с тобой в сыщиков, но это не игра, это жизнь, и меня уже не вернуть. Забудь и живи. Прошу тебя. Не нужно строить из себя детектива. Жизнь – это не спрятанные пирожки и не розыгрыши для твоей мамы и сестры. Надеюсь, ты услышал и понял меня. Прощай. С любовью, твой отец. Я не знала, что говорить, да и нужно ли. Я подняла глаза, думая встретить такой же потерянный, полный боли, взгляд, что был у меня. Но я с удивлением увидела, что Перси сощурился и, пожевывая губу, перечитывает какие-то строки из письма. - Перси, - позвала я, на что парень сначала поднял вверх указательный палец, а затем поднес листок к носу и понюхал его. После чего перевел на меня сосредоточенный взгляд и произнес: - Аннабет, мне нужен утюг или фен. Принеси, пожалуйста. Я подарила ему недоуменный взгляд, но выполнила его просьбу. Вернувшись на кухню с феном в руке, я попросила: - Объясни, пожалуйста, что происходит. Перси взял у меня из рук фен и, подключая его к сети, ответил: - В детстве я играл с папой в детективов, и мы часто писали друг другу письма с использованием самодельных невидимых чернил. Достаточно просто заправить ручку лимонным соком, и готово. А для того, чтобы прочесть написанное, необходимо нагреть листок. Так папа прятал мамины пирожки, а я находил их. Или мы устраивали маме и Надин засады. Отец не просто так вспомнил об этом в письме, и, - Перси протянул мне один из листков, - понюхай. Я наклонилась к листку и действительно почувствовала запах лимона. - Нагревай, Перси. Чего ты ждешь?! Перси положил листок на стол чистой страницей вверх и стал медленно и равномерно нагревать его. Мне казалось, что прошла вечность, прежде чем мы перевернули лист и чуть ниже основного текста увидели буквы коричневого цвета. Вирджил Бригман возвращается в эфир, где нет запретных тем для разговоров. Для меня это был просто набор слов, но не для Перси. Я посмотрела на парня. Его лицо преображалось на глазах. - Аннабет, - на выдохе произнес он, расплываясь в улыбке и переводя на меня взгляд, - он жив. Мой отец жив. Какое-то время я, не моргая, смотрела на Джексона, после чего с силой сжала веки и надавила пальцами на виски. - Погоди, Перси, с чего ты взял? И что означают эти слова? - Аннабет, - он взял мои плечи в ладони, - назови мой любимый фильм. - Эм-м-м, не помню названия, какая-то фантастика Джеймса Кэмерона. - Да, - он кивнул, - «Бездна». Этот фильм мы смотрели с отцом бесчисленное количество раз. В самом конце, когда все считают главного героя погибшим, он присылает сообщение со дна бездны. Оно начинается так: «Вирджил Бригман возвращается в эфир. Понимаешь теперь?! - Хорошо, - все еще шокировано отвечаю я. – А вторая строка? - Отец на острове. Там, где мы рыбачили все мое детство и всю мою юность. Там, где он был мне не просто отцом, а лучшим другом. Там, где мы могли обсуждать любые темы, в том числе и те, что были не для маминых ушей. Я улыбнулась. Неужели, Джексон прав?! Перси взлохматил свои волосы и произнес: - Собирайся, Аннабет. - Куда? - Пора познакомить тебя с твоей тезкой, - подмигнул он мне и ушел вглубь квартиры за рубашкой.