Как захватить мир за тринадцать лет

      Пришло время собирать урожай свежих зубов! Клыки и резцы, от каждого трупа, что пал под властью моей магии или руки. Эта коллекция станет великим ожерельем на нитях, сплетенных из волос Петунии, когда я всё же её убью. Но пока трофеев ещё слишком мало, они поместятся в стакан. Немного трансфигурации — и стекло уже не хрупкое, а теперь это ткань завязанного мешочка человеческого жемчуга. Неплохо бы сделать и более традиционный кошель, освежив навыки работы с кожей. Почему бы для этих целей не отрезать сиську у трупа? Потому что резать грудь ещё живой бабе в разы веселее! Пусть, скованная заклинанием, она не покажет свои страдания, но испытывать их точно не перестанет. Времени на это не хватит. Хоть на её теле появилась ещё одна открытая рана, смерть будет не от кровопотери…       Собрав основные сокровища, можно перейти к второстепенным. С неорганическими богатствами тут как-то негусто, но и не совсем пусто. Оставлять недвижимость всё же не имею желания, да вот утащить с собой будет проблематично. Поэтому буду жечь! Но сначала нужно кое-что завершить. Касание легиллименции показывает, что игрушка уже достаточно сломалась, чтобы не выскользнуть из-под империуса в самый неподходящий момент. Самое время доломать: разрез магией, телекинез — и кость руки выходит наружу из своей мясной оболочки. Надломить, заострить — теперь это кол, чтобы вбить в сердце упырю. — Imperio!!! Сбрось оковы брака, девчонка, убей патриархального кровопийцу!       После шепота ей в ухо чуть отступаю назад, чтобы в случае неповиновения было время защититься, и теперь можно ослабить хватку. Послушная кукла бросается на своего собственного мужа, не замечая боли и не чувствуя своей скорой смерти. Я уже осознаю каждой клеткой, что готов вложить душу в произведение искусства, но нужен материал. Марионетка скованна вновь, ей уже не привыкать расставаться с частями собственного тела. Эта кость будет флейтой, словно гамельнский крысолов овладевая мелкими неразумными созданиями. Не совсем аккуратно просверлить отверстия — и музей поверит, что ей тысячи лет. Поселившийся в ней кусочек души — заставит поверить. И зубы, зубы в коллекцию, в ожерелье, достойный трофей достойного ремесла.       Телепатический приказ заставляет вновь подвижную завершающую жертву сегодняшнего развлечения, оставляя кровавый след, выползти на улицу. Адский огонь был бы прекрасным штрихом к уже написанной картине. Но, увы, сначала лучше спрятать свои части в безопасные места. Поэтому здесь и сейчас придется применить иной подход. Просто прибавить пламени в камине способности к разрушению. Главное — успеть после сбежать. — Dakh yaezloee grlioran!       И сразу бежать от проема, через который колдовал, да и от дома, не глядя на изумрудное сияние дыхания энтропии, в которое обратились всего лишь раскаленные газы — продукты химического горения обычной древесины. Теперь там оставит свои отметины коррозия, гниение, распад, раскол, разложение, радиация и, разумеется, остатки йаэзлои, которому не стоит попадаться. Понтификат Пожранных преподнес превосходный подарок, потому прах павшей плоти покинуть пора.       Почему я не бросил на растерзание финальную жертву? От йаэзлои не умирают, это не смерть в привычном смысле, сколь сущности смерти подобной она бы не была, в отличие от более традиционных вариантов, проблему мстительности страждущих она не решает. Скорее наоборот. Та же причина не дает мне утопить финальный лакомый кусочек в колодце, изрезав её кожу древними письменами, которые отвлекут от меня подозрения, придав убийствам религиозный оттенок. Ибо один пример утопленного в колодце я уже знаю, ни к чему мне ещё.       Поэтому окончательную смерть для и так почти трупа я совмещу с последним для неё десертом, заранее забрав зубы для большей безопасности. Не уверен насчет её лесбийского опыта ранее, но теперь можно будет сказать, что он у неё определенно был. Слава телекинезу, прямо в полете мимо Хогвартса, окраины которого неплохо бы рассмотреть и запомнить, чтобы проще было возвращаться позднее. Вот только хруст шеи неожиданно ставит точку в истории незнакомки. Отправляйся вниз, прямо на неугомонное дерево! Мой путь лежит дальше — в лес за марионеткой, а затем — в сторону Мекки. Есть вещи, что одновременно близки живому народу и при этом никогда не будут уничтожены.       Кататься верхом гораздо веселее, когда под седлом животное более смышлёное, чем та марионетка, которую я как раз подобрал. Но так тоже неплохо. Пусть разум в ней отсутствует, что мешает насладиться её прежде всего моральными страданиями, не забывая прибавлять к ним физические от трансфигурированных шпор на сапогах, зато марионетка совершенно послушна, не взбрыкнет, не сбросит в самый неподходящий момент, не сбежит и не догадается, что именно я сейчас с ней сделаю. Чтобы ниточки не привели следователя ко мне, их нужно связать — и концы в воду. В переносном смысле, потому что повешение более публичное мероприятие.       Путь к Лондону отсюда гораздо длиннее, чем от Литтл-Уингинга, к счастью, не обделен ориентиром и на этот раз пункт назначения действительно важен. Арка ждёт. Она ближе и ближе с каждым мгновением. Мне ни к чему здание министерства, ибо цель не прячут от людей, она открыта для проезда по Оксфорд-стрит и видна посетителям Гад-парка. Конечно, нам маскировка не помешает, но лишь временно — триумф убийства должен видеть мир, особенно в том случае, если вот это конкретное я маскирую под суицид.       Раз уж снизу город, почему бы не прибавить ему цену? Например, спуститься вниз и отправить визуально самую обыкновенную монетку в самый обыкновенный автомат самой обыкновенной кока-колы. Уйдя в оборот, якорь будет цепляться за множество людишек, вырывая из них клочки жизни, что, при надобности, поможет мне быстренько вернуть себе плоть и восстать из мертвых. Неприятно только, что рецепт уже давно не пембертоновский, из вкусного и стимулирующего кокаином напиток превратился в подслащенные помои, жалкую имитацию, оскорбляющую ностальгические чувства! Они заплатят!!! — Жри алюминий, свинья!       Я говорю устами ведьмы, сам скрываясь в невидимости, а констебль, зачарованный с её палочки, тоже полностью подчиняется приказу. Приказ второй — сыграть в русскую рулетку. Поскольку в эту ночь он играет первым, в барабан заряжено все семь патронов. Осечка невозможна, поскольку револьвер буквально продолжение меня, я даже почти чувствую прикосновения рук, вращение, взведенный курок — и спуск. Смерть! Лишь завершение мучений для первого встречного, всяко милосерднее, чем оставлять его истекать кровью.       Второй пункт плана — добыть веревку, чью роль сыграет двукратно перебитый магией провод ЛЭП. И можно приступать к завершающей фазе — возвращению к жизни старого доброго Тайберна, но в новом пафосном обрамлении. Ни к чему нам трехногая кобылка, ведь и на нынешней арке есть куда привязать петлю. Но не помешает помощник, вот этот ночной водитель как раз сгодится!       Я не сотру ему память, а очень даже наоборот — не буду использовать те заклинания, которые помутняют рассудок, потому придется ограничиться страхом. Он послужит видеокамерой, чтобы запечатлеть конец жизни «преступницы», на которую я собираюсь свалить немного славы. Пока я вне зоны видимости, не снимая маскировки, отламываю от арки камешек ещё более неприметный, чем дырявая монета. Трофеи должны быть, как же можно без такого простого вещественного напоминания, что хранит историю не хуже подробных мемуаров? — Мои последние слова — Ирландское восстание вечно, Зиг Хайль!       Как красиво всё вышло: Роланда Хуч совершила акты терроризма и сбежала от правосудия из мира живых. Вот валяется трансфигурированная стремянка, возвращаясь в изначальную форму. А над ней дергается задыхающаяся в петле женщина. Я специально подбирал длину так, чтобы она не сломала шею и не испортила всё веселье раньше времени. Самое время идти заниматься более насущным делом.       Летать с дымом — портить маскировку. Пока мне хватит скорости добраться обычным полетом. А вот на крыше, отдалившись от улик, можно кое-кого вызвать. Как ни странно, успешно. — Дора, а ты разве не в Хогвартсе? — Постой, постой. Ты меня спас, когда выбил окно, ну, то есть, сначала подставил, но спас же, а теперь сам удивляешься?!       Это застало меня врасплох, но в чём проблема импровизировать? — Разумеется, я тебя спас, но изначальный план подразумевал, что я вернусь за тобой и подберу. Хотя раз уж ты добралась своим ходом, пора нам перевести наши отношения на новый уровень…       Удивление повторилось. — Кузен, а тебе не кажется, что жениться в одиннадцать — это малость рановато? — Пророк на семилетней женился, а в девять его жена уже к нему в дом переехала, девственности лишилась. Но начнем с более простого вопроса. Нимфадора, на тебе сейчас чулки с подвязками или с поясом? — На мне колготы, вообще-то. — Тогда облом. Столько тренировал — а так в твою розововолосую башку не вдолбил принцип правильной паранойи! Подумай, просто подумай над реакцией Помфри или ещё кого, если бы Дамблдора раздели перед госпитализацией и обнаружили твои колготы. — Не обнаружили бы… — Уверенна? — Я гарантирую это! В кабинете была только одежда директора, мои же вещи там, внизу остались. Да и то не все, кто-то мантию стащил. Понятно, если бы бельё, но мантия-то кому нужна?! Пока Дора отвлеклась, я снял носок. Мышление должно быть инженерным, иначе разве это мышление, а не просто набор уже вбитых воспитанием реакций? — Проверку почти прошла, а теперь заткнись. Capacius Extremis! Лезь, живо. — В носок?! — Именно! И молча, не переспрашивая. Muffliato!       Когда она скрылась среди ткани, можно не переживать о чтении по губам, а звук ей я уже перекрыл. Можно отправляться. Но паранойя лишней не бывает, так что сначала — невербальный щит на мантию, второй — на рубашку. Ещё один — просто так, и четвертый — на штаны. Вот теперь самое время для пароля: -Toujours Pur!       Часы не стреляют, хотя я ожидал, что на измененную внешность могли бы сработать. Снимаю один щит. От второго тут же отскакивает на пол погнувшийся стальной болт. Настройкам не помешает небольшая коррекция. Но не стоит полностью убирать преграду, которая не даст не только войти в мое убежище без разрешение, а ещё и не позволяет безопасно выйти из него. Одноразовый пароль — и часы пока не будут повторять свою атаку. Можно подниматься. — Эльфам — строиться!!!       Петуния слишком довольно выглядит без свежих шрамов от стека. Нужно исправлять! Ронни и Кричер охотно приняли набор заданий и помчались на выполнение. Я же начну с развлечений. Бить или не бить — это не вопрос. Вопрос: рябиновым или черёмуховым? Но сначала, пожалуй, стоит заглянуть в комнату и запереть там мою слугу, а то без одного носка мне неудобно. Вытряхну прямо на пол, снимая заклинания. — Ого, а ты ещё говорил, что аппарировать не умеешь! — Некогда объяснять. Imperio!       По мысленному приказу Дора для проверки сначала стала ползать на четвереньках, хрюкать и называть себя «Свинка Пеппи», а уже после — привязала себя к ножке кровати при помощи снятой простыни. Коллопортусы на окна, шкафы, ящики и на замок входной двери — теперь можно не особо волноваться насчет безопасности. Пусть комната и не та, в которой жил я, но бдительности много не бывает. По дороге револьвер отправляю в тайник.       Чем же прекрасна магия, так это открывающимися возможностями! Но даже без прямого подчинения тетка сунет руку в пламенеющий камин и будет держать, пока не обуглятся кости, просто потому что осознаёт — в случае неповиновения я могу доставить куда как больше страданий. Вот уже она сама желает поскорее занять раболепную позу. Не пытайся мне указывать! За такие мысли трансфигурирую-ка я ветку розы. Дам ей посмотреть внимательно на каждый шип. И вместо этого начну душить полотенцем, которое заменяет Петунии одежду. Боль должна быть непредсказуемой, в пытках нет места смиренному ожиданию, нет места привычке.       Возможность же в том, что поддержание жизни и лечение магией позволяют заходить дальше, чем могут магглы, не опасаясь лишить жертву её никчемной жизни. — Читай наизусть «Sone Szusk»! Ты же уважаешь Рвущего Оковы?!