— Серьёзно, Саске? Ты опять за своё?
Я прохожу в гостиную нашего дома, заполненную с десятком пьяных подростков, отмахиваясь от отвратительных клубов дыма и пытаясь не наступить на горы пустых бутылок. Мой младший брат докуривает сигарету, вальяжно расположившись на диване, стоящим, наверное, больше, чем вся его недолгая жизнь, и обнимает при этом такую же пьяную размалёванную девицу. Вот и скажите, что этому избалованному недобарону японской мафии всего шестнадцать лет.
— А, привет, Итачи, — сухо здоровается он, увлечённый своими интереснейшими занятиями. — Тоби, и ты здесь! — еле выдавливает из себя улыбку, силясь вот-вот отключиться к чёртовой матери.
— Снова предлагаешь мне всё это убирать? — Братец лишь лениво пожимает плечами. — Я не собираюсь делать это за тебя, — недовольно бросаю ему я, всё ещё пытаясь пробраться через груду бутылок к лестнице на второй этаж. — Только представь, как мама расстроится, когда увидит всё это, — пытаюсь вызвать в нём хоть толику ответственности, но в ответ он лишь снова пожимает плечами. Ну и к чёрту.
— Да ладно тебе, Итачи, — пытается успокоить меня Тоби. — Как будто сам таким не был.
Конечно, я был. Да я и сейчас такой, но всё же совесть не позволяет мне вот так запросто вытворять всякое дерьмо на глазах у родителей. Наверное, в моём младшем брате ещё играет тот самый мятежный дух юношества, но что-то в себе я не припоминаю такой огромной безответственности.
Мы с Тоби всё-таки пробираемся в мою комнату, оставляя Саске и его дружков дальше тусоваться и ожидать больших проблем от наших родителей.
Честно говоря, его компанией я не особо-то наслаждаюсь. Он живёт с нашим родственником по имени Мадара, а тот, в свою очередь, работает вместе с моим отцом. И посему они зачем-то хотят, чтобы я и Тоби были друзьями. Конечно, в детстве мы частенько проводили вместе время, но он никогда не был для меня таким другом, как Дейдара или Сасори. Те, конечно, тоже довольно своеобразные ребята, но всё же Тоби — несколько другой. Я никогда не воспринимал его как своего друга — он всегда был моим троюродным братом или типа того. Родственник. Для меня эти понятия были очень разделимы. Я никогда не доверял ему того, что доверял друзьям, но всё же на каком-то определённом уровне я его даже любил — так меня научили, так надо. Поэтому приходилось таскать его везде за собой и проводить с ним время, ибо друзей за всю жизнь у него завелось немного.
— Чем займёмся? — вопрошаю я после некоторого молчания. Мы оба помогали моему отцу на работе и сейчас выдалось свободное время, которое мы обычно проводим с парнями. Но сейчас все они — и, что удивительно, даже Дейдара — были заняты чем-то невообразимо важным, так что я и Обито были предоставлены друг другу.
— Сюда Хината должна зайти на пару минут, — говорит парень и поглядывает на часы, не замечая моего искреннего удивления.
— Хината? Зачем?
— Хочет прикупить травы, — усмехается он, засовывая руку в карман и доставая маленький свёрток, приготовленный для девушки. — Прикольно, правда?
Удивление моё нарастает с каждой секундой.
— Зачем ей?
— Откуда я знаю? — разводит руками Обито. — Она попросила — я достал. Никаких вопросов.
— Она разве не знает, что случилось с Сакурой? По-моему, сейчас не самое время для подобных развлечений.
— Какой ты скучный. Может, это как раз-таки для Сакуры? Или, может, она вообще никому из них не рассказывала? Такими вещами не каждый поделится. Или, может, она думает, что мы сами расскажем её подружкам?
Я задумываюсь. Не знаю, о чём там думает Харуно, да и как она вообще сейчас живёт. Знаю лишь, что мне самому было невыносимо смотреть на то, что с ней сделали. И, наверное, никогда не смогу даже представить, как она себя чувствует.
— Я бы не хотел никому из них рассказывать.
— Да, я тоже.
Мы замолкаем на какое-то время, и мой родственник утыкается в телефон. А мою голову заполняют мысли о том, зачем же всё-таки маленькой Хьюге понадобились наркотики. Даже как-то забавно об этом думать: как она написала Тоби, стесняясь своей же просьбы, как сейчас наверняка будет краснеть, забирая этот заветный свёрток. Да, эта девчонка очень забавная. Жаль только, что все заметили её после того самого вечера, когда она ушла в отрыв. Никто не знает, что с ней можно поговорить на любые интересные темы, потому что она невообразима умна; и уж тем более никто не знает, насколько она талантливая художница.
И всё равно, что я сам знаю это, потому что немного поразглядывал её вещи, когда она вырубилась.
— Эй, а что, если мой отец вернётся?
Тоби хмурится.
— Знаешь, я думаю, если он увидит Хинату через гору бутылок твоего младшего брата, она всё равно будет не самой большой проблемой.
Может, он и прав. Хотя сомневаюсь, что отец очень удивится, увидев Саске, а вот Хьюга станет самой настоящей проблемой для нас всех, если попадётся на глаза моему отцу. Ну, буду надеяться, что мелкий засранец так сильно разозлит его, что папа будет вне себя от гнева и даже не поднимется наверх.
— Она здесь, — сообщает Обито после звука пришедшего сообщения.
— Пусть лучше поднимется сюда, чем торчит там.
Тоби удаляется на несколько минут, чтобы встретить девушку внизу, и я тут же слышу отборный мат, раздающийся снизу, отчего моим ушам становится тошно. Тут же перевожу взгляд на полки, разместившиеся на стене, а затем — на детские фотографии в красивых рамочках, подаренных нашей мамой. На ней мы ещё совсем дети — я держу маленького Саске за руку, отправляя его и огромный портфель, который больше моего брата раз в десять, в первый класс. Он улыбается, но у него нет переднего зуба, который выпал буквально за день до этого, и его мордашка вызывает лишь умиление. Мой братишка терпеть не может эту фотографию, но она всё равно моя любимая. По крайней мере, здесь он не курит и не пытается потопить свой юношеский максимализм в бутылке дешёвого пива.
— Привет, — в мои мысли врывается ангельский голос вошедшей девушки. Стоп. Я действительно подумал «ангельский»?
Хината смущённо переминается с ноги на ногу, теребя пальцами свою чёрную юбку; волосы её сплетены в тугую косу. Краснеет она точно так, как я себе и представлял.
— Ты после школы?
— Ага, — хмыкает девушка, озираясь по сторонам. — У тебя милая комната.
Я и сам оглядываю светло-жёлтые стены и не такую уж насыщенную обстановку: двуспальная кровать, тумбочка, огромный шкаф, который мама любит заполнять всевозможными рубашками, рабочий стол с ноутбуком и та самая полочка над ним.
— Это всё благодаря маме, — улыбаюсь я.
— Ну, хватит любезничать, — врывается в разговор Тоби, снова полезая в карман своих джинсов. — Держи.
Хината, словно стесняясь одного только моего присутствия, так шустро хватает свёрток и суёт его в свою сумку, что мы с Обито едва успеваем моргнуть. Так же быстро она суёт ему несколько купюр и снова переминается с ноги на ногу, будто притворяясь, что ничего не было.
— Это не для Сакуры? — осмеливается спросить Тоби.
— Нет. С чего бы? — искренне удивляется Хьюга, а мы понимаем: Харуно ничего им не рассказала.
Обито пожимает плечами и отвлекается на звонок мобильного, быстро удаляясь из комнаты.
— И давно ты сама себе покупаешь? — усмехаюсь я, не отрывая от неё взгляда. Знаю, что её это только больше смущает, но ничего не могу с собой поделать. Девушка, кажется, сейчас протопчет дыру в моём полу.
— Первый раз, — тихо отвечает она. — Это очень плохо, да? — поднимает на меня несколько виноватый взгляд.
Теперь я чувствую себя неловко. Мне ни капли не хотелось пристыдить её — это ведь на самом деле даже интересно, что такая девочка, как она, увлекается подобными вещами.
— Нет. Конечно, нет. По крайней мере, я так думаю, — пожимаю плечами. — Может, тебе так легче справиться со стрессом. В твоей семье, наверное, его много.
Девушка хмурится. Кажется, я болтнул лишнего.
— А что ты знаешь о моей семье?
Я уже собирался выдумать какую-нибудь ерунду, лишь бы только отвлечь ей внимание от моих слов, но всё за меня сделал ошарашенный Тоби, как пуля влетевший в комнату, практически вынося дверь.
— Фугаку вернулся.
Сердце у меня уходит в пятки. Твою мать. Твою. Мать.
Даже не представляю, что там сейчас происходит с моим младшим братом, и уж точно не представляю, что с ним будет, когда всё это закончится, но сейчас меня волнует лишь Хьюга. Хината смотрит на меня непонимающе, видимо, всё ещё думая о тех моих словах, но всё же напугавшись ещё и слов Обито. Ну же, думай, Итачи, думай. Нужно как-то незаметно вывести её отсюда, дабы не нарваться на ещё большие неприятности.
— Полезай в окно.
— Чего-о-о-о? — И без того огромные глаза девушки вот-вот собирались достигнуть размеров орбиты нашей планеты, когда Тоби шустро закивал, поддерживая мою идею.
— Идите оба, а я останусь. Надо же кому-то ответить за этого мелкого балбеса.
Удивлённый его геройством — ведь с моим отцом лучше не связываться — я начал подталкивать всё ещё изумленную Хинату к своему окну. Благо там невысоко и выбираться удобно — я и сам проделывал это не раз.
— Просто вылезай и пробирайся к крыше гаража, я за тобой, — тихо командую я. — Не бойся, я помогу тебе спуститься.
— Да что происходит? — Да уж, всё обернулось не так, как она, наверное, предполагала, но что теперь, как говорится, поделаешь.
— Просто полезай, Хината, пожалуйста.
Она недоверчиво глядит на меня и через секунду, все ещё слабо подталкиваемая моими руками, уже перекидывает ноги через оконную раму, придерживая свою недлинную юбку. Я, схватив мобильник и ключи, следую за ней. Мы пробираемся вдоль крыши первого этажа, словно спецагенты, и я помогаю спуститься ей на гараж, а оттуда уже вниз — прямо за дом, откуда легко убежать незамеченными. Пробежав несколько метров и нехило удалившись от дома, мы наконец замедляем шаг.
— Какого фига? — бросает Хината такое «плохое» слово, едва отдышавшись. — Это что было вообще?
Мне хочется просто исчезнуть, чтобы не объяснять ей всё сейчас, но, к сожалению, это невозможно.
— Это очень долгая история… — Мда, Итачи, ты просто король тупых фраз и тупых ситуаций. — Долго объяснять.
— Я не очень-то тороплюсь! — Хьюга полна решимости и встала в героическую стойку, уперев руки в бока. Это вызывает во мне лишь маленький смешок. — Чего смеёшься?
— Наши отцы не очень-то ладят, — пытаюсь максимально сгладить не самую приятную историю. — У нас обоих будут большие проблемы, если родители узнают, что мы с тобой хотя бы друг на друга смотрим.
Последняя фраза прозвучала несколько странно, потому что на секунду мне показалось, что Хината краснеет. Но мне же можно — я ведь король тупых фраз.
— Я ничего не знаю об этом, — тихо говорит девушка. — Но Неджи говорил мне держаться от тебя подальше.
— И ты его не послушала.
Она снова краснеет, и на этот раз я даже не понимаю почему. Наверное, её даже воздух в смущение вводит.
— Да ладно, вряд ли они когда-нибудь узнают, что мы с тобой вообще знакомы, — пытаюсь успокоить её я. — Если только твой братец не проболтается.
— Нет-нет! — всплескивает руками девушка. — Он никогда ничего не скажет.
Не скажу, что мне стало спокойней от её слов, но я не особо-то и переживаю. Неужели отец убьёт меня, если узнает, что мы с ней друзья? Да где вообще смысл во впутывании своих детей в грязные старые истории?
Но кого из двух стариков когда-либо волновал здравый смысл, верно?
— Надо тебя проводить, — бормочу я, стараясь наконец прервать этот дурацкий разговор.
— Да, наверное, — тихо отвечает Хьюга, снова переминаясь с ноги на ногу. — Но… — Она будто раздумывает, стоит ли говорить дальше. — Мне не очень-то хочется домой... Папа уехал, моя младшая сестра тусуется с подружками, Ино какая-то злая и скрытная в последнее время, а Сакура вообще игнорирует весь мир. Так что мне некуда податься, и вообще я хотела остаться с тобой и Тоби, когда пришла. — Хината высказывает всё это на одном дыхании, как будто выплеснув на меня огромный комок волнения. Помолчав немного, так и не дождавшись от меня хоть какой-то реакции, она выпаливает: — Но раз уж всё обернулось вот так, то, наверное, мне всё-таки стоит пойти домой.
— Как быстро ты говоришь, когда волнуешься, что я даже среагировать не успеваю. — Хината удивлённо и смущённо одновременно — да, я тоже не знаю, как это можно скомбинировать, — водит глазами и молчит. — Ну, если хочешь, то мы можем погулять вдвоём. Вряд ли Тоби выберется из лап моего отца в ближайшее время, а все парни чем-то заняты.
Она молчит, уже не водя глазами, а тупо уставившись на меня.
— А ты… ты хочешь?
— Почему нет?
Девушка пожимает плечами, а потом сводит взгляд к своей сумке, куда совсем недавно припрятала заветный свёрток.
— Если хочешь, то мы можем… ну, знаешь…
— Ты даже произнести это стесняешься, да? — улыбаюсь я и вижу, как она тоже еле заметно улыбается. — Как у тебя вообще смелости хватило написать Тоби?
— Не знаю, — смеётся Хината. — Мне просто настолько надоела учёба и вообще вся эта дурацкая обстановка, что захотелось чего-нибудь такого натворить. Ну так что?
Конечно, я не против. Тем более заняться нам вдвоём больше действительно нечем.
— Нужно уйти куда-нибудь, чтобы нас никто не видел.
— Я знаю одно место. Только никому не говори, что я тебя туда водила. Оно секретное.
Я заговорщически киваю и следую за ней. По дороге мы болтаем про школу, обсуждая учителей и то, как Саске прогуливает уроки — ведь они с Хинатой учатся в параллельных классах, и я даже не знаю, как наши отцы это допустили, — и мне даже странно думать о том, что эта девушка — ровесница моего младшего брата. Его я воспринимаю как абсолютно безответственного ребёнка, в то время как она для меня выглядит, как совершенно взрослый и разумный человек, ни капли не похожий на тех тупых подростков, которые вечно торчат у нас дома. Наверное, это всё же воспитание. Аристократическое — ничего не скажешь.
Наконец мы прибываем в то самое «секретное» место: как говорит Хьюга, они с девчонками нашли его ещё несколько лет назад и постоянно сюда приходят по сей день. Здесь действительно уютно — чистенько, несколько скамеек и даже столик. Видно, что они постарались. Хината всё так же смущённо достаёт травку, и я уже беру дело в свои руки. Через пару минут она уже сосредоточенно затягивается и затем закашливается, вновь вызывая у меня небольшой смешок. Я тоже закуриваю и мастерски выдерживаю обжигающее испытание, вызывая немое восхищение в светлых глазах. Мы оба смеёмся и продолжаем болтать теперь уже обо всём на свете — её любимые книги, фильмы, где она мечтает побывать и что увидеть. Девушка болтает без умолку, чем несомненно меня радует, ведь она сама не представляет, какая же всё-таки интересная.
— Почему ты не можешь всегда быть такой? — Ну, раз уж мы тут разговорились, то почему бы и не спросить?
— Не знаю, — грустнеет Хината. — Меня с детства приучали к тому, что много болтать — это нехорошо, понимаешь? Тупое отцовское воспитание. Да и обстановка в доме не позволяет лишний раз рта раскрыть, не рискуя поссориться с кем-нибудь. Даже моя сестра в последнее время стала такой проблемной.
— Да, младшие всегда проблемные, — улыбаюсь я.
Она улыбается тоже. Грустно и тоскливо, будто вспоминая что-то своё, чем не хочется ни с кем делиться.
— Ты так мило сказал сегодня, что твоя мама обставила комнату. Я бы хотела, чтобы моя тоже это делала.
— Мне очень жаль, — бормочу я. Очередная тупая фраза в мою копилку.
— Так ты?..
— Я знаю больше, чем ты думаешь, — перебиваю её вопрос. — И вообще я хорошо знаю историю твоей семьи.
Хината кивает, словно сейчас ей не до этого и она не хочет знать, откуда мне всё это известно. И я понимаю — девушка хочет поговорить о своей маме.
— Ты помнишь её?
— Совсем плохо. Мне было четыре, когда её не стало. И всё, что я помню с этого момента, — это вечно расстроенный или озлобленный отец. Больше ничего. Никакой поддержки, доброты или чего-то подобного. Словно мы с Ханаби виноваты в том, что мама умерла. Казалось бы, он должен любить нас, ведь мы последнее, что от неё осталось, но, видимо, Хиаши этого не понимает. Или же считает по-другому. Я не знаю.
— Может, ему настолько больно, что он боится, — предполагаю я. — Боится снова открыться кому-то и снова почувствовать это.
— Может… — задумывается девушка, углубляясь куда-то в свои мысли. Я знаю, что мне не переубедить её и не изменить отношения к отцу, но, возможно, он этого и не заслуживает. Хиаши Хьюга сам добился того, что дети его боятся и сбегают из дома, лишь бы не встречаться с ним.
Кажется, Хината вот-вот заплачет, а этого я уж точно не вынесу. Поэтому я предлагаю ей покурить ещё, уйти отсюда и просто погулять по городу — в это время на улицах столько людей, что вряд ли кто-то увидит в нас что-то подозрительное. Веду её на площадь в центре города, стараясь отвлечь от грустных мыслей, и у меня вроде бы даже получается: она рассказывает истории из детства, как познакомилась с Ино и Сакурой, какими прекрасными подругами они стали для неё, и я понимаю, что мне нравится слушать эту беззаботную болтовню. Я, наверное, даже готов выслушивать её весь день.
На площади уйма народу, и я покупаю для Хьюги мыльные пузыри. Да, вот такая, казалось бы, детская игрушка, и она радуется, словно это лучшее, что с ней случалось. Девушка выдувает огромные мыльные шарики, и мы носимся за ними, как маленькие дети, не обращая внимания на окружающих. Она заливается смехом, на этот раз её щёки краснеют не от смущения — и мне это нравится. Нравится слушать, как она смеётся.
На улице уже темнеет и становится холоднее. Площадь пустеет, и мыльные пузыри уже давно кончились, а мы уселись на траву и устало провожаем взглядами прохожих, спешащих домой.
— Знаешь, Сакура была влюблена в твоего брата, — неожиданно смеётся Хьюга, а я лишь испытываю непонятное чувство при упоминании её имени. Её лучшая подруга не знает ничего, и я не могу ей рассказать, ведь Харуно должна сделать это сама. — И Ино тоже!
— Я не удивлён.
— Почему это?
— Ну, в нашей семье выращивают классных парней.
Хьюга заливается смехом так, будто это неправда.
— Ты с виду такой серьёзный, а на самом деле такой же дурачок, как Дейдара. — А вот это уже немного обидно.
— Не буду же я первому встречному показывать, какой я, как ты смело выразилась, дурачок. Люди должны это заслужить.
— Значит, я заслужила? — Хьюга смотрит на меня, и в её глазах я вижу отражение заходящего солнца. Мне не хочется отвечать. Хочется лишь смотреть.
— Ну, ты ещё не знаешь, насколько я дурачок, так что приготовься.
— Сегодня был клёвый день, — шепчет Хината, неожиданно уложив голову мне на колени. Наверное, не будь она в неадеквате — никогда в жизни не осмелилась бы это сделать. Я лишь хмыкаю, подтверждая её правоту. День и правда был клёвый, тут уж не поспоришь.
Она смотрит на меня ещё несколько секунд, будто раздумывая над чем-то, а затем, затаив дыхание, приподнимается на локтях и едва касается своими губами моих, как небо разрезает огромная молния. Испугавшись, она отстраняется, так и не поцеловав меня, и я испытываю какое-то дурацкое и доселе незнакомое мне чувство досады.
Какого хрена, молния?! Почему именно сейчас?!
Не успеваю сказать или сделать хоть что-то, как Хьюга подскакивает с места, видимо, думая, что это был знак свыше и целовать меня не стоило.
— Сейчас дождь начнётся, видимо. — Девушка нервно хихикает, вновь топчась на месте. — Я, пожалуй, пойду.
— Я провожу тебя…
— Не нужно! — чуть ли не взвизгивает она. — Вдруг кто-то тебя увидит и скажет отцу, ну, ты знаешь…
Хьюга начинает в буквальном смысле убегать от меня. Видимо, этот поцелуй действительно стоил ей многого, раз она так сильно разнервничалась сейчас. Ну не отпущу же я её просто так.
Всю дорогу я как идиот тащусь позади неё, всё ещё проклиная идиотскую молнию и накрапывающий дождь. Но больше всего на свете я проклинаю себя. Почему я не могу догнать её сейчас и просто поцеловать? У меня словно вата вместо ног и руки как-то странно покалывает. Никогда в жизни не испытывал подобного чувства. И оно мне определённо не нравится.
9:54
Саске: Когда вернёшься?
Итачи: Не хочу возвращаться, пока родители разочарованно читают тебе нотации.
Саске: Ты о чём? Хотел попросить тебя помочь убрать здесь всё.
Итачи: Вот как? Родители наказали?
Саске: Да о чём ты, чёрт возьми? Родители уехали на два дня.
Чего-чего?
9:57
Итачи: В смысле? Разве отец не вернулся сегодня днём?
Саске: Конечно нет. Это физически невозможно.
— Всё, — Хината неожиданно останавливается, — дальше тебе точно не нужно идти. Это уже действительно опасно.
— Наверное… — Теперь, кажется, я смущаюсь ещё больше, чем она. Понятия не имею, что со мной происходит. Да и ещё эта хрень с Тоби не даёт покоя.
Девушка топчется на месте, словно ожидая чего-то, а я пялюсь на неё так, будто вижу впервые.
— Ну, пока…
— Пока, — отвечаю я. Чувствую же, что нужно что-то сделать. И всё, на что хватает моих мозгов, — приобнять её. Вот так — за плечи. Она неловко отвечает на мои объятия.
Разочарованная.
Хината уходит, и единственное, что мне хочется сделать, — ударить себя в лицо.
Ты придурок, Итачи, просто придурок.
Или как там?.. Точно. Ты король тупых ситуаций.
