***
Вольтури приближались к ним стремительно, вкладывая уверенность в каждый свой шаг. Отступать они не собираются. Собственно, почему они должны? Увиденное только лишь яростнее распалило их интерес. И Калленам, и Денали совсем не понравился взгляд Аро, с которым все они были хорошо знакомы. Взгляд, в котором отражалась его цель, коей он был намерен добиться. Кай был воплощением самой угрозы — ее он совершенно никак не скрывал. Наоборот, казалось, будто одним своим видом он устанавливал отношения: он-жертва. И жертвой были преступники их личных законов, которым подчиняться должен был каждый им подобный по сущности. Но Каллены, хоть и действительно были вампирами, не считали себя равными им. Рассматривание их наравне с Вольтури можно с легкостью посчитать за оскорбление. Потому что Каллены всю свою жизнь стремились как можно дальше уйти от этаких аморальных и насильственных норм. Маркус оставался столь же сдержанным и безразличным, как раньше. В нем не было ненависти, жажды завоеваний и озлобленности, даже жалости. Ровно как и сочувствия с пониманием. Но Каллены, разворачивая обертку сложившейся ситуации, все-таки надеялись на последнее. Марк казался самым адекватным и безобидным, хотя они знали, что он по-прежнему нес угрозу вместе со всеми соратниками. Поэтому так просто оставлять его без внимания они не собирались. Приспешники свиты шли позади, сверкая багровыми глазами из-под опущенных капюшонов мантий. На фоне их плыло угольное облако — еще десять верных стражников, которых, определенно, не посвятили в суть дела, не удостоили и знать причину набега. Верно, они сказали одно: «Вырезать и изничтожить». Одно было удивительно: и Каллены, и Денали подметили, что количество их не разнились слишком сильно, что давало надежду на менее ужасный исход. Лишь некоторые вещи осложняли ситуацию: Каррол в их рядах и отсутствие некоторых вампиров, которые решили пораньше отбыть в Сиэтл. В другом случае преимущество было бы на их стороне. Казалось, чем ближе становились Вольтури, тем упорнее взгляд Аро прожигал их. Создавалось ощущение, будто вампир даже опередил собратьев на некоторое расстояние: такое нетерпение сидело в нем. И было неясно пока, была ли его приветливость напускной. Подумать только, сколько же десятилетий они не виделись... — Как это предусмотрительно с вашей стороны. Нам не пришлось стучать, — произнес Аро, остановившись совсем близко к Калленам и Денали. Эсми даже показалось, что слишком близко, недопустимо, поэтому она лишь только надежнее прижала к себе маленького сына. Остальные Вольтури сделали еще пару шагов и остановились позади предводителя. Аро окинул всех взглядом: — Здравствуйте, мои дорогие друзья. — Здравствуй, — Карлайл поравнялся с Эмметтом и Елеазаром, выдержав короткую паузу, — Аро. — Ах Карлайл, какая встреча. Вот уж не подумал бы несколько лет назад, что повстречаю тебя и твою семью при таких интереснейших обстоятельствах. Миссис Каллен, — мужчина приветственно кивнул ей, кажется, довольствуясь страхом, который он нашел на глубине ее очей. Но он не подает виду. Эсми же кивает в ответ и следом смотрит на мужа, боится за него и за сына. Аро же коснулся взглядом ребенка: — Вижу-вижу немыслимое доселе прибавление... С трудом кто-то сдержал гортанный рык, а Карлайл словно кожей ощутил, как мороз пробрал его жену, хоть и не видел ее, однако, точно знал, что она стоит сзади. — Ходить вокруг да около и лицемерить так низко. Все, как ты умеешь, — сквозь зубы проговорила Розали, оскалившись. И пусть, она уже пожалела о сказанном, тем не менее, она уже это сказала. Карлайл постарался не вкладывать в свой взгляд осуждение: он прекрасно понимал, какое напряжение царило здесь, и сам был недалек от грани спокойствия. Мужчина коснулся ее на сгибе руки и на плече, успокаивая. — Вы нам еще будете дерзить! — Кай сверкнул гневным взглядом, отдернув полог своей мантии. Однако Аро надменно хмыкнул, жестом приказав остановиться. — Это бессмысленно, я согласен. К чему сглаживать углы, когда все и так предрешено? — Аро, мы никогда не отдадим в твои руки члена нашей семьи! — воскликнул Эдвард, болезненно поморщившись от картин, что восстали в голове тысячелетнего вампира. — Позволите ли? — не вняв его возгласам, Аро приблизился к Карлайлу, протянув свою ладонь. К чему он спрашивал, если даже не ждал, пока Карлайл даст ему руку? Вампиры застыли, кроме тех, кто носил черные мундиры. Все действительно было предугадано еще давно: так или иначе, Вольтури удастся заглянуть в прошлое, узнать все, что только нужно было ему. Карлайл не пытался как-то отстраниться, вырвать руку из его крепкой хватки, потому что это было так бессмысленно. К тому же, он не хотел провоцировать Аро, создавая на небе над их головами еще больше темных туч, угрюмых. Мужчина просто смотрел не отрываясь в затуманенные пеленой алые огни вампира, и ему было так омерзительно в этот момент. Он так чувствовал, хотя знал, что и это не скрыть от древнейшего, и не мог так просто отрешиться от своих чувств. Холод, исходящий от мертвенной кожи, словно пробирался внутрь его, пытался пропитать собою каждую клеточку, каждый нерв Каллена. Однако, каждый раз лед его растворялся, потому что Карлайл более не был холоден, как и все его родные. Ведь маленькое чудо, свершившееся так неожиданно, осветившее их существование, принесло с собою в мир бездонный мешочек тепла, в котором томилось солнце. И ласковые лучики из его сердца готовы были растопить любой холод, поделиться своим огнивом с близким. Поэтому Карлайл не пал духом. Поэтому Аро был жутко недоволен, увидев все от начала до конца. Когда видения прошлого начали потихоньку ускользать от него, Вольтури прозрел, нервно передернув плечами. Как только Карлайл заметил ясный его взгляд, высвободил руку и сделал пару спокойных шагов назад, перебросившись многозначительными взглядами с Елеазаром. Калленов отпустило напряжение на какое-то мгновение; воздух с облегчением покинул легкие тогда, когда Карлайл снова на их стороне. Но все равно слишком далеко — Эсми, да и все остальные хотели бы, чтобы он стоял совсем рядом, где по мнимому чувству безопаснее. — Это не может быть правдой, Аро, — голос Кайуса по-обычному был похож на шипение, особенно, когда он говорил тихо. Он склонился в сторону черноволосого вампира, но взглядом все равно прожигал ненавистных себе. — Ты смеешь полагать, что мой *capacità (прим. автора: итал. дар) не столь совершенен? Ты утверждаешь, что я был обманут? — пусть Аро и говорил тихо, но он был в ярости. Взгляд его прямиком исподлобья пал на брата, подавляя в том всякое желание сказать что-то поперек его слова. — Господин, я, право, никогда не смею усомниться в Вашем бесценном таланте, — в ином случае Кай никогда бы не обратился к нему подобным образом, однако сейчас он, приложив уйму сил, дабы усмирить свой пыл, не повел себя иначе, потому что почувствовал угрозу. По-прежнему полные тревоги, Каллены и Денали наблюдали сию сцену, затаившись. Что будет дальше, никто предугадать не мог. Но Аро не стал отвлекаться на своих сородичей так долго. — Что ж, я увидел достаточно, Карлайл. Отныне сомнения покинули мой разум. Но, право, не будем кривить душой: исход неизбежен... «А она у тебя разве существует?» — подумал Карлайл, уверенный, что вопрос был сугубо риторическим. Сущность его настолько разделилась: он сострадал и ненавидел одновременно. И как бы не омерзительно и непривычно было ему последнее чувство, он понимал, как сильно любит своих родных людей, ради которых, пожалуй, и способен на ненависть. — Исход, на самом деле, не зависел от правды, мои дорогие. Ибо решение было принято нами еще в резиденции, — размеренно говорил Аро, и до Карлайла донеслось сдавленное рычание его семьи. И Розали, и Таня уже было хотели возразить, внести свою лепту, но древнейший одним жестом руки принудил их к молчанию, а взгляд его пал на ребенка, которого Эсми надежно прижимала к груди. Он был полон беззаботности, однако всеобщее напряжение тонко почувствовал, и ему стало весьма некомфортно. Эсми же отразила взгляд Вольтури, пока мороз пробежал по спине. Она была готова ощетиниться и зарычать, накинуться на любого, кто посмеет причинить вред ее сыну, и в клочья разорвать. Таковы инстинкты матери. На что обращать внимание в большей мере было непонятно, но как только Джейн шевельнулась, все взгляды пали на нее. Выжидающе и так по-детски смирно она смотрела на своего господина, ждала указаний, пока тот не удостоил ее и мимолетным взглядом. Вокруг нее «пахло» фанатизмом, и Джаспер так стойко ощутил это. А стражники Вольтури, кажется, уже были готовы напасть: они вышли из-за спин свиты и приближенных и стали окружать бессмертных, хоть и медленно. Но им пришлось остановиться, когда тишина наконец нарушилась. — Нет, Аро! Ты понимаешь, насколько это безрассудно! — решительно воскликнул Карлайл. Отчаяние так и бурлило в нем, но он умело скрывал. — Нет-нет, как раз в этом и заключен разум! — восхищенно проговорил Аро. Было ощущение, будто он сам пребывает в бесконечной гордости своими поступками, самой идеей. Это было по его правилам. И остальное для него не существовало. — Это не выход, пойми, мы оба знаем. Уби... Убийство никогда не было верным путем! — усердно гнул свою линию Карлайл. Он и не думал отступать. — Ох, друг мой, пойми же наконец, — Вольтури приблизился к нему, а в его глазах взыграло сострадание. Боже, насколько фальшивым оно было! Он пытался, не зная истинного значения этого слова. — Проблему следует искоренить. Это заминка; это складка на идеально выглаженном полотне нашего мира, друг мой... — О каком товариществе идет речь, Аро? Ты пришел сюда с целью убить моего сына, родного ребенка! И о какой проблеме идет речь? Что конкретно вас не устраивает, что мешает? — глаза Карлайла загорелись черным пламенем, а черты лица стали резкими и острыми. Он был в таком состоянии, что Джасперу не под силу было повлиять на него. Елеазар, стоя ближе всех, положил ладонь на его плечо, безмолвно напоминая, что лучше сдерживаться. Но еще он понимал, что у него может не хватить рук, когда смотрел на остальных. — В тебе говорят извечные отцовские инстинкты. Их не искоренить и за всю жизнь в тебе, — Аро отвел взгляд, призадумавшись. — Но все это зыбко, не материально. Я тебе отвечу на твои вопросы. Мы блюстители порядка, а все, что происходит сейчас, порядком назвать язык не поворачивается. — Нет, Аро, твои понятия о правильности и порядке искажены, они неверные! Оглянись вокруг: ты держишь в страхе всех наших. И мы в свою очередь отвергаем твою диктатуру, потому что твои действия мешают нормальной жизни! — Нормальной! Ну конечно! Это слово прозвучало-таки из твоих уст! — воскликнул Аро, кровь внутри которого забурлила в гневе. — Политика наших норм несет в себе глубокое значение. И наш клан живет по нормам, дабы преподать урок остальным. Мы спустили вам с рук ваше отвержение человеческой крови — аморальность во всей ее красе. Теперь же, чудесным, необъяснимым образом в твоей семье появляется смертное существо, которое ставит под угрозу целый мир. По-твоему, могу я бездействовать?! Нашими правилами пренебрегают, а мы должны сидеть в Вольтерре? — Не стоит стричь всех под одну гребенку! Мы никогда не равнялись на вас, и все, что происходит сейчас, действительно норма для нас. Это дает нам смысл жить, возможность жить. И вы не сможете отобрать ее у нас никогда! — Так глупо быть столь наивным. Что же нам помешает? — утробное рычание покинуло легкие Аро, но быстро он взял себя в руки, отмахнувшись от Кая, который люто негодовал. — Ты проживаешь все это чувствами, Карлайл. А нужно — разумом. И нормы — они для всех нормы. — Нет... Бесполезно... — отчаянно прошептала между тем Элис, покачав головой. Так больно и обидно было внутри, редкие просветы в будущем были безнадежными. Эсми, находясь рядом, приобняла ее одной рукой, и девушка порывисто прильнула к ней, всхлипнув. Только лицо Каррола окрасила светлая улыбка, и он, дотянувшись, похлопал по щеке сестру, промычав что-то. Тоскливо она вернула любящую улыбку, поцеловав маленькую ладошку. — Аро, прошу, не отнимай у нас сына. Тебе не будет известно о нас, обещаю. Мы не создадим каких-либо проблем, — не прекращал говорить Карлайл. Когда он заметил огонь решительности в глазах Алека, Джейн и Феликса, ему совсем стало дурно. В панике, что сдерживать было все сложнее, взгляд его переходил от одного к другому, его кадык дернулся. Аро шумно вздохнул, отведя взгляд, и это было ответом. Но ситуацию в руки вдруг взял Елеазар, взглянув с уверенностью на Карлайла, а следом — на Аро: — Целесообразнее будет зайти в дом и все спокойно обсудить. Аро, мы хорошо знаем друг друга. И, быть может, мы сможем прояснить многие моменты. Мы можем заключить договор, в конце концов. — Аро, ты ведь не собираешься?.. — с сомнением начал Кай, но, встретившись взглядом с ним, сказал: — Не отступай от своего. Так или иначе, мой голос тоже весомый... Словно не вняв словам брата, Вольтури еле заметно кивнул Калленам и Денали, что послужило временному снятию напряжения со всех хоть в некоторой степени. Охране Аро приказал остаться снаружи, а сам изволил идти наравне с Елеазаром и Таней, сопровождающих его ко входу в шале. Свита медленно последовала за ними. Карлайл тем временем подошел к жене, целуя ее в лоб, прижимая к себе. — Все будет хорошо, ничего страшного не произойдет. Нам пошли навстречу, слышишь? Мы сможем договориться, обязательно сможем, — уверял он, поглаживая ее по спине, но взгляд его по-прежнему был так холоден... Увы, он не мог справиться со всеми эмоциями. — Отец, нам вмешиваться в разговор? — серьезно спросил Эмметт и даже угрюмо как-то. Мужчина подумал немного, а потом, опомнившись, с очевидностью произнес: — Да, обязательно. Без гонора, но убеждайте его, — Карлайл провел рукой по волосам. — Убеждайте Аро, не давите на остальных. Они могут выйти из себя. — Мы все сделаем, как следует, — Эдвард кивнул, коснувшись взглядом родителей. — Карлайл, Эсми, не переживайте, — голос Розали слегка подрагивал то ли от злости, то ли от страха, но как всегда в отношении семьи он был нежным и любящим. — Идемте, — позвала Кармен, и вампиры поспешили присоединиться ко всем. — Карлайл?.. — мужчина обернулся на голос жены, когда они уже были в темном, тесном холле, позади всех. Море беспокойства вернулось к нему, он нахмурился, безустанно смеряя ее заботливым взглядом. — С нашим мальчиком ведь все будет хорошо, верно?.. О, сколько неуверенности. И как он мог сейчас говорить ей о своих страхах и опасениях? И как он мог не говорить ей, не напоминать каждую минуту, что все будет хорошо? Уйдя целиком и полностью в защиту, в дипломатию, он попросту оставил ее. Даже пару минут назад, которые были у них, он не сумел вложить в свои прикосновения и поцелуй столько, сколько требовалось. Он чувствовал себя кретином. — Прости меня, любимая, прости. Все пройдет хорошо. Вот увидишь, мы сумеем... И совсем скоро все проблемы будут так далеки от нас, — говорил мужчина, беря ее лицо в ладони и ласково поглаживая кожу на щеках. Она смотрела на него столь проникновенно и верила, конечно, верила, как и в любой другой ситуации. Каррол притих в ее объятиях и, кажется, вот-вот был готов задремать. Эсми улыбнулась: ей был знаком этот родной блеск в глазах супруга. Он появлялся, когда мужчина смотрел на сына или любого родного человека. Карлайл осторожно поцеловал раскрасневшуюся щечку малыша, прошептав на ухо, что он в безопасности. Для Эсми эти слова были на вес золота. Она притянула его ближе и запечатлела поцелуй на его губах, что не могло не вызвать у него улыбку. — Я тоже тебя люблю, родная. — Будь рядом, пожалуйста, — попросила напоследок она. — Мне страшно, когда ты далеко от меня и близко к Вольтури, даже если вокруг меня будет дюжина защитников... — Я не отойду ни на шаг от вас, — заверил ее Карлайл и, взяв решительно за руку, повел в сторону столовой, где все располагались. Дом встретил их каким-то послеполуденным, зимним сумраком. Спасали, быть может, только кипельно-белые сугробы за окнами. Так, кто-то стоял, не в силах сесть в этой обстановке, а кто-то устроился за обеденным столом, как например, Аро с Эсми и Карлайлом напротив. Эдвард, Таня и Елеазар также сели. — Теперь вы должны понимать, на какие огромные уступки я уже пошел, поэтому... Кажется, такого не повторится отныне, — проговорил Аро, отвлеченно разглядывая стену позади всех. — Тем не менее все мы здесь, чтобы повлиять на твое мнение об этом, — немедля вставил Карлайл, сжимая ладонь Эсми у себя на коленях. Но, когда она забрала руку, он настороженно взглянул на нее. Однако, волнения напрасны: ей всего лишь требовалось две руки, чтобы освободить сына от верхней одежды. В доме было достаточно тепло. — Не представляю, что для этого нужно сделать, — взгляд Аро в иной раз коснулся Каррола, что Карлайлу не нравилось в свою очередь. Поэтому он поспешил обратить внимание на себя: — Аро, Каррол обычный человек, он ничем не опасен, тем более, для вас. — Я могу подтвердить: дар или что-то необычное в нем отсутствует. Ты можешь проверить, — добавил Елеазар, и взгляд Аро упал на его руку. — Нет, проверять я не буду. — И пусть мы не знаем, как такое могло произойти, мы уверены, что ничего не изменится в нем. Ничего ужасного и губительного не случится, — продолжал Карлайл. — Аро, он всего лишь ребенок. Какую угрозу он несет?.. — Издревле нам известно, что все новое и непознанное опасно, ибо рано или поздно оно покажет не лучшие свои стороны. Поймите же наконец эти простые истины. — О каком неизвестном идет речь? — недоумевая спросила Розали, разведя руками. — Вот Каррол, член нашей семьи, он перед тобой. И у нас никогда бы не получилось скрыть что-либо, ведь он еще совсем малыш... — Я вижу, Розали, — Вольтури кивнул. — И мне известно, что сейчас вам не удалось бы обмануть нас. Но я знаю, уверен, что вы обязательно сделаете это в будущем. — Почему ты убежден, что нам потребуется скрывать что-то? — произнес Карлайл, мимолетно смерив взглядом жену и сына. — Пусть даже если что-то будет... Мы, скорее, расскажем вам, надеясь, что вы пойдете нам навстречу... — Что маловероятно, — пробормотал, фыркнув, Эмметт. — Карлайл прав, — решительно сказала Таня. — Мы его знаем, и вы его знаете: он не сделает выбора, который принесет кому-то зло. — Конечно же мы оповестим вас, — произнес Карлайл снова. — Оповестите нас? Как же... Обязательно! Первым делом! — речь Кая была пропитана неприязнью и сарказмом. Стоя за стулом Аро уже несколько минут, он выжидал, когда сможет вклиниться в разговор. — Вы не собирались рассказывать нам о положении миссис Каллен, — Аро приковал к себе взгляды, а сам смотрел на Эсми, — несмотря на то, что имели много времени. Насколько мне известно, семь, или около того, месяцев. Если бы не наш случайный стражник, который прошерстил все леса в округе Сиэтла, дабы найти одного отступника, информация никогда бы не дошла до нас. Добровольно выдавать ее вы не желали, потому что заранее знали исход. — Мы сами были в нелегкой ситуации, — произнес Эдвард, а Эсми подхватила его: — Это случилось так неожиданно, мы не успели опомниться. Просто вообразите себе столько десятилетий обыденности, и события последних месяцев. Создался яркий контраст, с которым мы стараемся справиться, пытаемся не думать о прошлом, о невероятности... — девушка вздохнула, погладив успокаивающе малыша, сжимающего ее локон в ладошке. Взгляд Карлайла, захвативший и ее, и сына, немного успокоил ее. — Мы же в свою очередь были рядом, — говорила Кармен, стоя позади сидящего Елеазара и держа руки на его плечах. — И мы прекрасно видели, как Калленам было тяжело, — испанец кивнул в подтверждение и погладил ее ладошку напротив своей кожи. Джаспер тоже решил не молчать: — Рождение Каррола... выбило нас из колеи. Мы не сталкивались ни с чем подобным. Поверьте мне, я как никто знаю, что на самом деле творилось в доме в последнее время. Вот и вся причина нашего молчания. — Как бы не так. Вы и дальше хотели молчать, — сказал Аро, но следом обосновал свою уверенность: — Об этом мне сказали давние мысли Карлайла. Но они такие стойкие... Карлайл прерывисто выдохнул, действительно не зная, что ему возразить. Он так жалел, что не имел возможности сопротивляться дару древнейшего. Эсми, поджав губы, сжала его ладонь, напоминая, что она рядом. — Тогда к чему эти разбирательства?! Кажется, все прояснилось достаточно, — Кай змеем вился вокруг повелителя. — *Aro, la strada giusta porta allo sterminio... (прим. автора: итал. Аро, верный путь ведет к истреблению...) — *Lo so (прим. автора: итал. Мне известно). И Каллены, и Денали в ужасе переглянулись. Где же оно, спасение, когда оно так нужно? — Погоди, Аро! Все не может быть... — начал Елеазар, придумывая на ходу, но Элис оборвала его речь: — Конечно мы не собирались вам говорить о рождении Каррола! — медленно бессмертные перевели непонимающие, порою, убийственные взгляды на нее. Розали была похожа на разъяренную львицу. И только глаза Эдварда загорелись пониманием. К Элис вдруг вернулись видения. — И Джаспер, и Эдвард с Эсми верно заметили: нам действительно с трудом удавалось связать одну мысль с другой. И это еще до рождения Каррола. У нас было очень мало времени для адаптации: со дня, как мы узнали, до момента, когда пришло письмо. Каррол даже еще не родился тогда! Если бы не ваше письмо, мы отошли бы гораздо раньше и познакомили бы вас, когда Каррол немного подрос. Решения меняются, Аро. Мы не виноваты. И мысли Карлайла были совершены непосредственно под натиском всех событий. Ведь после моего видения об истинной цели вашего визита огромное место в нашей жизни занял страх. Тем более, если речь идет о родителях. Естественно тогда мы и мысли не могли допустить о чем-то добровольном, все мы боялись и всеми силами пытались придумать, как скрыть от вас Каррола. — И ты так открыто заявляешь об этом?! — Кайус предпринял попытку вывернуть ситуацию под другим углом. — Да. Потому что это правда. Это истина, которой вы так хотели добиться, — тут же ответила Элис более чем спокойным голосом, что только разгневало его. Лицо вампира посерело, на скулах заиграли желваки. Он отвернулся и прошел назад, чтобы не навлечь своей неуравновешенностью гнев Аро. А Элис тем временем продолжила рассказывать: — Ведения оставили меня почему-то. Я думаю, что причина та же: я была в напряжении. Теперь я увидела просвет каким-то чудом. И будущее говорит мне, что мы побываем в Вольтерре с Карролом, — все удивленно воззрились на нее. Это было похоже на спасение, но в душе Карлайла и Эсми оно все равно отдавало болью и страхом. — Через несколько лет мы действительно будем там, чтобы оповестить вас обо всем. Например, об отсутствии изменений в физиологии. Он останется человеком, не неся угрозы. — Хочу убедиться, — сказал Аро спустя пару секунд, и Элис подошла к нему, под пристальным взглядом Джаспера протянув руку. И снова пелена, за ней — прозрение. Элис, кажется, счастливая, отошла в сторону, прильнув к боку любимого. Он любяще поцеловал ее в макушку и положил подбородок на голову, обвив руками. — Что ж, это было... убедительно, — подвел итог Аро. Свита за его спиной стихла, не пытаясь уже как-то образумить его. Слишком мало власти. — Мы не хотим что-либо скрывать, Аро, — произнес Карлайл. — Только если нас не поставят под угрозу... Нашего сына. — Это уже целиком и полностью наша юрисдикция, — сказал Аро. — Мы можем заключить договор, — говорил Эдвард, читая в мыслях Аро неуверенность. — Мы будем держать вас в курсе событий... — Вернее, если что-то случится, — поправила Элис. — Мы можем посетить Вольтерру через три-четыре года, — Карлайл пожал плечами, и Аро кивнул головой. — Хорошо. А как же быть с тем фактом, что человеку будет известна наша тайна? — Он никогда никому не скажет! Ведь с детства он будет понимать, — спешно проговорила Розали. — Никто не узнает, — поддержал ее Эмметт. — Безусловно, — произнес Карлайл, пока все остальные принялись подтверждать эти слова. — Пусть так. Но факт остается фактом: человек знает. И как долго он останется смертным, по-вашему? Каллены переглянулись. Вновь страх заполонил их сознание. — Мы... Мы не обсуждали это, — признался Карлайл. В этом ключе он не рассматривал ситуацию, и сейчас все его нутро резко разделилось: он хотел провести со всеми своими родными вечность, но не желал, с другой стороны, мертвенной составляющей сыну. Он серьезно не знал, как поступить, а судьба решалась сейчас. — Это излишне дальновидный вопрос, — изрек Джаспер. — Так или иначе, мы не можем обратить ребенка. — Это преступление, — согласился Аро. — Еще одно, — древнейший улыбнулся, а внутри Калленов все сжалось в комочек от плохих мыслей. — Знаете, мои дорогие, я оказываю вам неимоверную услугу. Я снимаю с вас вину в каком-то роде. Но вы всегда должны помнить, что преступили закон, и быть крайне осторожными. Ибо вы ходите по тонкому льду. Я не могу быть убежденным, что ваше дитя не несет угрозы. Поэтому о любой странности я должен быть оповещен первым. Иначе вам несдобровать. — Мы поняли, Аро. Уверен, все будет хорошо, — заверил его Карлайл, сжимая ладонь Эсми в своих руках. Она коснулась своим плечом его и ласково прильнула, нуждаясь в его тепле сейчас как ни в чем другом. — Как же иначе, — задумчиво произнес Аро. Было не ясно, был ли сарказм в его голосе или нет, но Каллены не зацикливались на этом. Они не верили, действительно ли все заканчивается. Аро поднялся со своего места, а за ним и все остальные. Высокомерным взглядом окинул он бессмертных и смертного вместе с ними, произнеся напоследок: — Мы покидаем земли Аляски. Отныне ожидаем ответного визита. Они не стали дожидаться ответных слов: вся тьма просто исчезла из шале, растворяясь черным облаком в ледяной пустыне. Всем понадобилось еще несколько минут, дабы опомниться. — Ну я же говорил, что все обойдется! — пробасил Эмметт, заставив всех сперва вздрогнуть, а потом — легко рассмеяться. Удивительно: будто бы и не было ничего. Однако, осадок от произошедшего остался в поведении бессмертных.***
Каллены решили не сбегать к себе домой сразу же, а побыть у Деналийцев до следующего утра, чтобы с рассветом отправиться в долгую дорогу. Оставшийся день они отходили от произошедшего, разговаривали, делились мыслями, благодарили и обнимались. Несомненно, это стало тяжелым испытанием для всех, и только поддержка друг друга могла помочь. Второй фронт так и не открылся — те, кто отбыл в Сиэтл, понятия не имели о произошедшем. Поэтому им позвонили и рассказали обо всем. Уайты решили не возвращаться, а друзья Эсми и Карлайла остались в их доме, чтобы потом провести некоторое время вместе. Когда время приближалось к ночи, все разбежались кто куда, наслаждаясь минутами в более тесной компании или в одиночестве. Старшие Каллены сначала гуляли по шале, исследовали его, подмечая что-то новое и уютное для своего дома. Они говорили обо всем и ни о чем одновременно. Вряд ли слова действительно были так нужны им: в глазах плескалось столько чувств, столько света, в котором они согревали друг друга. Каррола забрала Розали, чтобы окунуться в заботу о нем, а Эмметт в основном скакал вокруг них и развлекал малыша, вызывая задорный смех и беззубые улыбки. Поэтому у супругов появилось время побыть наедине. На втором этаже абсолютно везде был выключен свет, в холле была кромешная тьма. Они стояли, тепло обнимаясь, у большого окна и смотрели то в заснеженную даль, то друг на друга, любуясь и тем, и другим, безусловно. Подолгу они вглядывались в родные черты лица, вызывая друг у друга нежные, чуть застенчивые улыбки. Они словно ведали друг другу о своих чувствах и ощущениях. Все было так сказочно-волшебно в эти мгновения: только они вдвоем, вой снега за окном, тихий шепот и невесомые, чувственные прикосновения. На чертогах разума парит осознание, насколько крепки они как семья, насколько сильны вместе против всех невзгод и жертвенны... ради своего счастья... Вынести долгую разлуку было немыслимо, и уже скоро компанию им составил Каррол, как всегда улыбчивый, словно солнышко. Они разместились в одной из спален, на широкой мягкой постели, с намерением уложить его спать, что не удалось сделать Розали. Но и сейчас его было не угомонить. Карлайл пробовал рассказывать ему что-то очень нудным голосом, спокойно и без эмоций, но это не сработало, как и попытки Эсми укачать его в объятиях. Его не смущала даже темнота: сна просто не было ни в одном глазу. Малыш вот так смотрел на родителей снизу вверх, засунув пальцы в рот, и словно выжидал, что же еще они придумают. Бессмертным его взгляд даже показался слишком осознанным. Чаще всего провальные методы идеальных и изобретательных родителей веселили его, а его смешливая реакция делала настроение им. В конце концов, Карлайл и Эсми сдались и просто ждали, когда силы покинут это энергичное создание. Они сидели друг напротив друга, по разным краям постели, а Каррол пока что неустойчиво ползал между ними, взбираясь на колени, встречаемый ласковыми объятиями и россыпью поцелуев. Эсми так счастливо смеялась, когда Карлайл решил поймать его, и Каррол с хихиканьем и визгами прятался за ней, а в сверкающих голубых глазах-бусинках была такая щенячья радость, которая могла тронуть любое, даже самое холодное сердце. За этим занятием Каррол быстро утомился и, переползая от Эсми к Карлайлу с тяжелыми уже глазами, просто лег на живот и засопел, отчего супруги тихо рассмеялись. Их нельзя было отличить от людей в эти мгновения. И даже в те, когда постель была расправлена, и они лежали в ней, повернувшись друг к другу, а между ними — их крепко спящий малыш. Каждое их прикосновение кричало о любви. Они держались за руки, гладили друг друга, пытаясь восполнить ту пустоту, что образовалась в сложные времена. А сейчас они уже чувствовали первое нотки вкуса новых времен — светлых и счастливых, не омраченных нависшими тучами угрозы. Кажется, все хорошо теперь.