Бессовестный мальчишка

      Мила была во всем дамой приятной. В ней не было ничего лишнего или наоборот недостающего. С ходу даже нельзя было сказать, что она обычная приезжая из провинции, что она просто молодая девушка, приехавшая в город за поиском лучшей жизни.       Возможно, Бабичева сама даже не подозревала, что для полной жизни ей придется сниматься в фильмах для взрослых. На работу устроиться она не могла. Зато попав в порноиндустрию, практически моментально взлетела по карьерной лестнице разврата под псевдонимом «Lady Lana».              Юра отдаленно имел о ней представление, имя мелькало часто, но то, что он будет общаться с девушкой лично — даже не думал.              — Привет, Фея, теперь ты будешь сниматься на питерских студиях? Ох, так классно. — Рыжеволосая девушка на высоких каблуках уверенно подошла к Юре, говорила она оживленно, вела себя раскованно.              — Воу, я не думал, что вообще когда-то встречу в живую Лану. — Пройдясь взглядом по Миле, произнес Юра. — Что ты тут делаешь? Я не видел тебя в сценарии.              — Да я с соседней площадки. Первую часть отсняли еще утром. Перерыв. — Поясняет Бабичева. — А вообще, я друга одного своего жду.— Оглядываясь вокруг, продолжила девушка, даже не заметив того, как лямка ярко розового латексного платья начинает сползать.              Зато это заметил Плисецкий и без какого-либо стеснения ее поправил. Вообще Юра на площадке и Юра в обычной жизни очень сильно отличался. На съемках он был более открытым, чувствуя, что имеет свой вес и власть в каких-то вопросах. За пределами площадки все это исчезало моментально, он мало что мог контролировать, мало на что влиял, и это делало его замкнутым и нерадивым к окружающим.              Мила, заметив действие Юрия, ухмыляется, задавая достаточно неожиданный вопрос:              — Хочешь потрогать?              — Че? Разрешаешь? — Немного удивился парень, приподняв бровь. От такого предложения он даже не смутился, а вот сиськи в латексе потрогать рука и в правду чесалась, хоть и совсем немного.              — Смеешься? Такому милашке, как ты, и не разрешить? — Бабичева делает паузу, а за тем смотря прямо в зеленые глаза парня, произносит:              — За какую тупую ханжу ты меня держишь, Фея?              — Бля, а я ничего и не говорю. Такое, и не потискать, имея возможность. Это ж каким долбаебом быть надо? — Свободно трогая приятную, упругую грудь третьего размера, обтянутую латексным платьем, произнес Юра. — И что там за путана такая трется постоянно с тобой?               — Эта? Она моя дублерша. Ну, там мало ли, всякое бывает. – Бросая взгляд на даму с похожим телосложением, отвечает Мила.       — Серьезно? А хули у меня нет дублера? — Юра на полном серьезе возмутился. — Так, блять. Я буду разбираться, а то мало ли и со мной какая-то херня случится, и чью задницу в сперме тогда будут снимать?              В какой-то степени Плисецкому стало даже обидно от некой несправедливости. Получается, что он должен принимать в себя члены несколько часов подряд с разной периодичностью, пока операторы не найдут лучший ракурс, получается, он должен мерзнуть голым от сквозняков или наоборот обливаться потом под греющими лучше любого обогрева софитами. В то время когда можно просто взять перерыв и подложить вместо себя дублера хотя бы на двадцать минут.              — Это как так? — Юра уже собирался устраивать скандал. Прикрикнув так возмущено, что визажистки, операторы, другие люди, которые подготавливали декорации, резко обернулись. — Как так? — Повторил еще раз Юра, привлекая внимание уже всех окончательно. — За кого меня тут вообще держат? За блядуна-нимфомана, которому кроме секса ничего не нужно? Почему у этой крашеной бабени есть дублерша, а у меня дублера нет?              — Чего разорался? Мне Якову звонить, чтоб угомонил? — Послышался голос внезапно появившегося в дверях режиссера.               — Меня возмущает, что у меня нет дублера. Чем я хуже? — Сложа руки на груди, проворчал Юра. Слова про Фельцмана и в правду сработали. Однако вопрос парня успешно проигнорировали, а внимание, которое он собрал на себе, словно растворилось в воздухе. Все опять, переговариваясь между собой, занялись какими-то своими делами.              — Ты же в курсе, с кем сниматься будешь? — Садясь на диван к своей дублерше, спрашивает Мила.              — Да, там с узбеком или татарином каким-то. — Юре явно было плевать, ему сейчас главное получить деньжат, а то он и так уже задолжал Виктору за сигареты и еще этот кот под именем «моральная компенсация» за что? За его характер? — Говорят, татары волосатые ух, а вообще я даже не с ним должен был сниматься. Там что-то с актером случилось, и этого неизвестного товарища поставили.              — Ну, вообще-то это казах. — Кладя ногу на ногу, хихикнула Бабичева, а потом, заметив какого-то парня в темных очках, оживилась и подбежала. — О, а вот и ты.               Сняв очки, тот окинул студию взглядом. Он был не высок, но достаточно крепок, как говорили, «морда» и правда была кирпичом, что нужно было для роли. Вообще Юра представлял своего партнера иначе: больше себя в три или четыре раза, волосатым, мощным, который одним движением руки мог бы перекинуть его через плечо и утащить невесть куда. Но этот парень, увидев Милу, проявил хоть какую-то реакцию: улыбнулся уголками губ.       Наконец-то какая-то эмоция была видна. Мила о чем-то говорила с ним. Юра из любопытства решил все же соизволить поднять свою жопку с дивана и прервать беседу.  Он пафосно, словно пиздец звезда, приблизился к парочке, Мила цокнула, такое поведение Феи ее явно не радовало. В то время, оценивающе оглядывая парня, Юрий сощурил глаза и вынес вердикт: «Сойдет».              — Я фея, наверное, знаешь. — Ехидненько улыбнулся Юрий. — А ты? Я тебя редко видел на главных ролях.               — Конечно, редко. Хан не так часто снимается, да и звать можешь просто по имени — Отабек. Все же карьеру не строит. Так, подзаработать. — Ухмыльнулась Мила, положив свою руку ему на плечо. От такого действия ее грудь, и так практически без всего, просто обтянутая латексной блестящей тканью, красиво и плавно дрогнула. Эстеты бы от такого зрелища умерли на месте.               — Будто ее строю я! — Фыркнул Юра в ответ. — И почему ты за своего этого Отабека говоришь? Сам представиться не может?              После этих слов у девушки на лице можно было прочитать просьбу заткнуться или хотя бы прекратить излишне выделываться.              — Бека, нам надо отойти на секунду, подожди. — Мила резко схватила Юру за руку и повела куда-то в сторону гримерной, подальше от Отабека. Взгляд был у нее далеко не добрый. — Какого хера? Что за выебоны, Фея? — Раздраженно в пол голоса начала девушка. — Ты его смутил! Будет просто охуенно, если он не сможет возбудиться из-за твоего отвратительного поведения на площадке!              — Да не выебываюсь я! — развел руками Юра. — И с хуя ему не возбуждаться? Все возбуждаются, а если нет, то виагру пьют, возбудители всякие. И вообще, как ты поняла, что он смутился? Он даже глазом не повел.              — Юра, ты не понимаешь. — Закатывает глаза Бабичева. — Его не возбуждают парни. Он тебе не те мужики, у которых колом на все что движется, и он не профессионал дела, который возбуждается и кончает по команде. — Мила чуть наклонилась к Юре, тот вновь невольно глянул на ее груди. Не сказать, что девушка была очень высокой, но каблуки способствовали тому, что именно Плисецкому приходилось поднимать голову, ибо если бы он смотрел прямо, то вид открывался бы именно на эти красивые сиськи третьего размера, обтянутые чертовым розовым латексным платьем и не более. — Он еще ни разу не трахал парня, сечешь? Отнесись с пониманием и сделай все, так как надо.              — Бля, серьезно? — начинает ржать Юра. — Ну, чо, я первый у кого-то? Какая честь! Ебать не встать просто! – Парируя, ухохатывается Юра. — Не бойся, я с ним нежно.              — Фея! — Тут же зовут Юрия, который явно уже направился с непонятными намерениями к бедному парню. — Быстро к визажисткам, съемки через два часа, где ты прохлаждаешься?              Парень в ответ цокнул, направившись в гримерную. Мила, у которой оставалось еще полчаса в запасе, обрабатывала Юру своими причитаниями из раздела: «Будь понимающим человеком» и «поставь себя на его место».              Тем временем вокруг Юры копошились визажистки и гримеры, пытаясь что-то изобразить и сделать из юноши эльфа, собственно, кем он и должен был быть по сценарию. Настроение было немного подпорченным из-за Милы, которая прожужжала своим Отабеком Алтыном ему все мозги. Однако парень не мог думать о Отабеке ничего плохого, он ему просто был никаким.       Сидя в махровом халате и листая сценарий, он поглядывал на своего названного партнера, которого Бабичева, уходя из гримерной, провожала так, будто идет тот на фронт, а не на половой акт перед камерами. При этом Плисецкий не видел на лице парня, которого тоже гримировали, ни грамма смущения, казалось, что он в лице вообще не меняется. Мальчишке от этого почему-то становилось смешно.               Отабек Алтын или по псевдониму «Хан» был не очень популярным, но часто появляющимся на второстепенных ролях или если нужен был персонаж с серьезным лицом, а в простонародье «кирпичной мордой». Подписывал контракты он не крупные и чаще всего на короткий метр, с него денег хватало.              — Эм, привет, Фея. — Удивительно, что Отабек первый решил пойти на контакт в отличие от еще дующегося в своих мыслях на Милу Юрия.              — Можно просто — Юра. – Официальность подбешивала, слыша везде постоянное «фея» да «фея», Юрий уже успел заебаться.              В ответ тишина, она раздражала, как эта сдержанность и реальное не умение начинать разговоры.       Юру так и подмывало сказать пару колкостей или все же подстебнуть на тему того, что он у него первый парень. Однако, вспоминая слова Милы, желание резко отпало. Потянувшись за листками со своими репликами под цоканья гримеров и истеричные взвизгивания молодой визажистки из раздела: «Юра, не вертись! Дай нормально ушки приклеить!», Плисецкий в открытую пялился на своего партнера, пытаясь уловить хотя бы одну эмоцию, но все попытки были тщетны.       Вскоре их погнали на площадку.              Сюжет был не сложным для понимания:       Храбрый воин находит эльфа, попавшего в ловушку, освобождает его, а тот его хочет отблагодарить в особой форме. Было видно, что к этому порнофильму приложили немало усилий, декорации были очень качественны и интересны.        Перед началом как всегда делали фотосет. Наверное, этот был пока что самым необычным за всю «карьеру» Юры, а так же был еще, наверное, самый строгий режиссер тоже за все это время. Он очень долго подыскивал местоположение для Юрия среди декораций, ведь нужно было еще усадить его так, чтобы выглядело это с любого ракурса и в любом масштабе идеально.       Когда, наконец, с этим разобрались, и когда прозвучала команда «мотор». Юра сделал страдальческое лицо, показывая всем видом, что пытается выбраться из ловушки, которую под собой подразумевали силки.              Появляется храбрейший воин в исполнении Отабека:              — О нет, охотники опять поймали эльфа. Зачем им так мучить столь прелестных созданий? Зачем они им нужны? Не бойся, я освобожу тебя! — После отыгранной сцены парень приступает к действиям, «освобождая» бедного эльфа. Юра замечает, что «кирпичное» лицо его спасителя чуть дрогнуло, сдерживая смех, то ли нервного характера, то ли от своей реплики.               — О боги! Вы спасли меня. Чем же я могу вас отблагодарить? — Юре становится смешно уже от своей фразы. Признаться в отыгрыше, диалоги звучали смешнее, чем у себя в голове во время заучивания. Плисецкий все же пытается опять сосредоточиться на игре и делает умилительно-наивную мордашку, которую оператор сразу же снимает ближним планом. — Может быть вот так?              Парень немного толкает в плечо другого, чтоб тот откинулся назад, и восседает на нем. Режиссер говорит, чтоб они побыстрее расправились с костюмами, заполняя этот нудный промежуток ласками.              Юре данные указания практически не составили труда, он легонько снимает с себя воздушную ткань, а вот Отабеку явно со своим одеянием приходится повозиться. Плисецкий, понимая, что просто сидеть на парне и ждать — не профессионально, а так же глупо смотрится со стороны, пытается хоть как-то помочь. Алтын же осознает, что просто снимать костюм нудно, пытается в свою очередь заполнить этот процесс немного неуверенными ласками и смазанными поцелуями, на которые отвечают, правда, достаточно отвлеченно.       Замечая одобрительные жесты режиссера, «храбрейший воин» продолжает свои действия и уже сжимает в своих руках мягкие приятные ягодички. «Эльф» же тем временем тоже не отстает и уже освобождает член. Юрий хмыкает. Мила говорила, что не стоит на парней, а тут вот какие сюрпризы.       Смачивая свои пальцы слюной, подготавливая себя, Плисецкий в душе ржет от этой халтуры, ведь все всегда тянут себя и смазывают еще до съемок ради безопасности на площадке, да и многие вещи, которые видят люди в итоге — всего на всего очень хитрые трюки на площадке, и конечно же монтаж, от которого и в правду зависит очень многое. Но до монтажа еще далеко…              Аккуратно вводя в себя член, Юра начинает картинно закусывать губу и постанывать, хотя и без этого в реальности можно обойтись, да и вообще стонать тут нечего, как уже говорилось «сдерживаться вполне реально». Отабек двигается на встречу и делает пару толчков, хороших и убедительных с виду, но совершенно ничего не значащих, словно в пустоту, лишь вокруг два оператора водят какие-то непонятные хороводы, стараясь выловить лучший ракурс.               По команде режиссера Юра выгибается и начинает мастерски стонать, он старается это делать как можно милее, практически как девушка, и уже сам насаживается на стояк. Чтоб ебальник у дрочеров треснул от умиления, чтоб скотча заклеить под рукой не было. А чтоб еще и прямо наверняка, Юрочка кокетливо поерзает и томно улыбнется. Было видно, что мальчик полностью осознает, что внимание тут в основном ни на каком не на Отабеке, а именно на нем. На месте Алтына дрочеры, что стирают свои руки до мозолей, представляют именно себя. Думая, что, наверное, увидев эльфа, они бы трахнули его точно так же: серьезно, еле проявляя эмоции, с некой брутальностью.       В какой-то момент от этой мысли становится смешно и даже как-то обольстительно. Пока не следует команда сменить позу.       После этого, началось что-то странное. Когда Юра поднялся с парня, светя прямо перед его носом своими причиндалами. Сам юноша этому значения никакого не придал, ибо стеснение не сковывало его уже очень давно. Он уже не помнит, когда краснел, раздеваясь, или, когда становилось очень стыдно от того, что снимают его зад в особых деталях. Но все оказалось не так уж и просто. Стеснялся Отабек, хоть и со стороны это было никак не видно. Это чувствовал только Юра в виде явного напряжения партнера. Обычно во время акта все участники максимально расслабленны и раскрепощены.              — Делайте со мной все, что хотите, мой спаситель. — Плисецкий чуть не забыл сказать свою фразу из-за подобных мыслей. Ложась на немного колющую и прилипающую к спине из-за пота декоративную траву, украшенную такими же декоративными причудливыми цветами в блестках, Юра смотрит прямо в камеру, что скользит по его телу своим стеклянным оком, охватывая его всего.       Плисецкий, чувствуя, как его хватают за коленки, немного их разводя, приподнимается на локтях, не забыв тихонько простонать, когда в него снова входят и начинают двигаться по нарастающей, как и сказал режиссер.       — Фея, можешь отодвинуть ногу немного в сторону. — Юрий слышит замечание режиссера и вопрошающе смотрит, но отодвигает. — Да-да, эту, только правее, так наоборот ты закрываешь все. — Плисецкий пытается сделать, так как сказали, от чего невольно скользит до упора на встречу сам, чувствуя, как Бек напрягается сильнее. — А можешь немного прогнуться, плечи распрямить? — Юра закатывает глаза, но делает. — Нет, мне не нравится эта поза, меняем все. Давайте опять в позицию «наездница», а там разберемся, куда из нее можно будет исходить.              — Такое, блять, чувство, будто я не ебусь, а в твистер играю. — Дерзит Юра, а затем слышит смешок под собой, когда усаживался обратно, но не придает этому значение и продолжает ворчать. — Что дальше, товарищ режиссер? Хуй на синий круг, а жопу на красный?              — Фея, прекрати разглагольствовать и делай, что говорю. — Строго произнес тот. Юра же в ответ лишь закатывает глаза, но указаниям следует, зная, что иногда капризы и недовольства могут кончиться плохо, даже обернуться недоплатой за отработанные часы.       Будучи взрослым, он бы еще мог замолвить слово за не хватающие пять-семь тысяч, но он не взрослый, ему даже шестнадцати нет, и вся его деятельность до заветной даты даже не может являться официальной и законной, как бы он не говорил, что сам к этому сознательно пришел.              Юра ерзал на бедрах Алтына, пока режиссер, не торопясь, задумчиво наматывал вокруг них круги. Снимать сейчас — не снимали, дяденька Феликс, так звали режиссера, видите ли, работает, думает в какую позу этих двоих поставить и куда.              — Точно, вы же практически одного роста. — Внезапно осенила мысль мужчину. — Давайте стоя.              Отабек застопорился, Юра взглянул с недоумением, от этого парень почувствовал себя растерянным еще сильнее, ибо даже его партнер не до конца понял, что от него хотят. Однако, Плисецкий не столько не понял, сколько осознал, что выйдет это не сразу хорошо и приятно для глаза, а скорее немного нелепо.              — Не знаю про Хана, но я так никогда не делал. — Нахмурившись, отвечает Юра. Ему правда даже за такое достаточно продолжительное время работы ни разу не приходилось делать что-то стоя, ну если, конечно не считать те случаи, когда его поднимали на руки. Дело было в том, что все актеры, с которыми ему приходилось иметь дело, были на порядок выше.       — Ничего, фея, ничего, поставим вас как надо, никуда не денетесь. — Режиссера явно раздражало, что на площадке появился еще один человек, который качает свои права, обычно им был он сам, но теперь еще и этот блондинистый ехидный засранец.              Скользнуть внутрь Плисецкого было легко, словно в киску, но только более тугую и не совсем влажную. Причем при этом не вызвав в самом Юре практически ни одной настоящей эмоции, кроме легкого подрагивания от толчков и нескольких сдержанных вздохов. Он, конечно, стонал, как надо, закусывал губки, пытался насадиться сильнее и лепетал свои реплики кротким, нежным и будто не своим голосом. В то время как Отабеку надо было показывать, что он полностью увлечен процессом, что ему это нравится, хоть на самом деле после той выходки парня с бесстыдной демонстрацией своих половых органов практически перед глазами, Алтыну явно стало не по себе. Вниз он как раз таки старался и не смотреть, а даже наоборот — представлять за место Юры какую-нибудь просто плоскую девчонку, что он имеет в зад.               И в мыслях он благодарил вселенную за то, что смотреть на член даже украдкой не придется, а то в тот момент он еле-еле держался, и у него реально чуть не упало, а это позор и еще лишняя трата времени.       Фея для него была не противна, наоборот, он даже позавидовал такому гармоничному телосложению в столь юном возрасте, ведь сам в свои пятнадцать выглядел нескладно и не очень уж привлекательно, зато потом уже вытянулся.        Стоя иметь своего партнера оказалось не так уж и сложно, разница в росте была лишь немного заметна, пять сантиметров, как-никак. Потому Юре пришлось немного приподняться на мысочки и «сесть» на него, переплетя свои ноги с чужими, и опираясь на ступни, что сделало бы их более устойчивыми.               — Какая приятная награда. Правда, что все эльфы такие щедрые? — Как можно томнее попытался произнести Отабек.               — Это самая малая часть того, что я могу для вас сделать, за свое спасение, аха! — Картинно прикрывая глаза в конце и закусывая губу, произносит Юрий. Режиссер дает команду ускориться и стать грубее, что исправно выполняют.               А Юра, вроде как додрачивая себе рукой, кончает сам и снимается с члена, попутно тяжело вздыхая. Потом, смахивая со лба пот, просит жестом у какой-то визажистки попить, от чего ему сразу же передают бутылку воды.       Вдвоем они, взмокшие от жары софитов и акта, что продолжался не абы сколько, а несколько часов уж точно, пускай даже с прерываниями на смену позы, какие-то другие вещи или же просто из-за неудачных дублей.              Перерыв заслуженный, но короткий, правда Юра готов благодарить и за него. На некоторых студиях были очень жадные до времени люди, они заставляли снимать все без перерывов, ведь очень сильно экономили на часах и старались вложить в них максимум всего. Бывало, попадались грубые режиссеры или просто отмороженные, которые не обращали внимания на резко возникшую боль или просьбы про перерыв. Такое с ним случалось несколько раз, да и то один был болезненный чисто из-за неосторожности партнера и своей тогдашней неопытности. Переснимать ничего, благо, не пришлось, а такое бывало и достаточно часто и как раз занимало большую часть времени.              Перерыв пролетел незаметно, пока они отдышались, пока их припудрили, чтоб кожа казалась матовой. Было сразу понятно, что это перерыв не просто чтоб отдохнуть, а чисто технический, чтоб потом не возникало никаких конфузов.              По плану обязательно должна была быть сцена с минетом. В какой момент ее выставят на стадии монтажа, было не ясно, но он должен был обязательно быть.              Плисецкий встает поудобнее на колени. И прикрыв глаза, будто от увлеченности своим занятием, слизывает выступившую каплю смазки, затем проводит языком по уздечке. Проходя по всей длине члена языком и возвращаясь обратно к головке, Юра обильно смачивает все слюной и ненадолго отстраняется, чтобы продемонстрировать тонкую ниточку слюнки, тянущуюся от его губ к органу. Потом он, не медля, вбирает его в рот на половину и, смачно причмокивая, смотрит одним из невинных взглядов, что у него имелся в арсенале прямо в камеру. Затем уже вбирает до основания, но невольно зажмурившись в попытке расслабить горло.         — Фея, смотри в камеру. — Приглушенно делает замечание один из операторов. — Работай, Фея.              Самому же Юре было не так уж это и просто стараться держать горло расслабленным, подавлять рвотные позывы из-за достаточно глубоко входящего в глотку члена, да и еще пытаться показывать всем видом, что делает это он с удовольствием — мало сказать сложно, это пиздецки тяжело.       Последние минуты съемки прошли у мальчишки на отъебитесь. Подводка уже давно потекла из-за невольно выступающих слез во время горлового минета, сама прическа растрепалась, и тут уже действовала помощь партнера в виде убирания выпадавших прядок на лицо за ухо.       Вытащив член изо рта Юры, Бек кончает ему на лицо, и надо же было это сделать так, что б сперма еще и в глаз попала. Да, Юра у нас не какое-нибудь ссыкло, он гордо держит их открытыми и сейчас так же гордо делает вид, что ему похуй на уже начинающий краснеть и болеть глаз, и вообще он как бы кайфует от того, что ему спустили на лицо, так, по крайней мере, происходит до слова «снято».       — Сука, ты в глаза специально целился? Ты че меня калечишь?! — Потирая руками, раздраженный глаз, возмущался Плисецкий.       — Прости, прости, прости, я случайно. Я не хотел, так вышло! — Впервые эмоции на лице Отабека реально дали о себе знать, и были эти эмоции: дикая растерянность и сожаление.              — Халат дай. — Вытирая лицо и окончательно размазывая макияж и сперму, выданной салфеткой, грубо бросает Юрий.       — Прости меня, прошу.       — Я говорю, халат дай, долбоеб. — Уже прикрикивает Плисецкий, а потом, когда его в спешке все же подают, быстро кутается и, топая босыми ногами по полу, спешит в душ.       

***

             — Слушай, а че ты вообще на Питерских студиях забыл? — Сказал Юра, созерцая свой сегодняшний бесплатный ужин, одним нормальным и вторым до жути покрасневшим глазом.              Отабек чувствовал себя очень виноватым перед человеком, который его в плане личности заинтересовал. Поэтому предложил пойти поесть в какой-нибудь «Бургер-Кинг» или «Макдональдс» за свой счет, соответственно. Это было таким своеобразным искуплением вины.       — Это долго рассказывать. — Парень отводит взгляд, тема ему явно была не очень приятна.       — О, обожаю охуительные истории. Толкай. — Юра, игнорируя данный факт, уже собрался слушать. Его настроение поднялось от денег, что получил сегодня, и от того, что ему не нужно тратиться на ужин. Даже ноющий глаз радоваться не мешал. Заметив это, Отабеку ничего не остается делать, и, тяжело вздыхая, он начинает рассказывать.       — Это, как понимаешь, случилось относительно недавно. Уже как полгода назад. Мне тогда исполнилось восемнадцать, и я грезил мечтами уехать из Казахстана. Нет, я люблю свою страну, не подумай. Просто учиться я хотел в России, и тогда моя мечта почти сбылась, мне и в правду подарили на восемнадцатилетие деньги, прямо в конверте вручили, но когда я уже начал выбирать вуз, внезапно привезли ее… — Отабек остановился, словно он перенесся обратно в тот день. Юра непонимающе посмотрел на приятеля. Тот, заметив это, продолжил. — Мне украли невесту.        — Серьезно? Это же прошлый век!        — Традиции. — Саркастично вздохнул Алтын. — Она. Она была моложе меня на год и сама не понимала, что происходит и зачем. А увидев меня, просто разрыдалась. Да и мне самому хотелось рыдать вместе с ней. Я сразу понял, что те деньги подарили неспроста: они были нужны как раз для свадьбы, а не для моей учебы. Мы не разговаривали целый день, а ночью она пришла ко мне и спросила: «Хочу ли я жениться?» — Отабек рассказывал серьезно, стараясь не выдавать ни одной эмоции, но глаза бегали. — Я решил рассказать ей все, что было на духу. И она, выслушав, ответила: «Давай сбежим, но так, чтобы больше никогда не встретиться, словно все это просто было дурным сном».       — А дальше? — отпивая колу из стаканчика, заворожено спрашивает Юра. В какой-то момент ему показалось, будто он слушает пересказ какого-то дешевого сериальчика, но то, с какими интонациями это преподносилось, сразу говорило о многом.       — Мы собрались и уехали этой же ночью. Просто вылезли через окно и уже на рассвете были в аэропорту, там купили билеты на разные рейсы и разошлись.              — И ты даже не знаешь, где она? — удивляется Юрий.       — Нет, но думаю, что она счастлива. — Чуть улыбнулся Отабек.       — А как так? Почему ты начал сниматься в порно? Типа ну это нифига не объясняет.       — Ты тогда тоже расскажи.       — Э-э-э, я не могу. Я несовершеннолетний и не знаю твои намерения. — Начал в отрицании махать руками Юра. — А то мало ли ты агент какой-то и не только меня заработка лишишь, но и других пересажаешь. Надо мне это?       — Ладно-ладно, знаешь Милу Бабичеву? — Помешивая кофе, спросил Алтын.        — Бля, Лану, что ли? — Вопрошающе приподняв бровь, спрашивает в ответ Плисецкий.        — Да-да, мы однокурсники.        — Серьезно? Ахуеть! — Искренне удивился Юра.        — Это она мне предложила, когда узнала, что с деньгами у меня туговато, а в общаге таракан чуть в ухо не заполз. — Смотря на время в телефоне, продолжил Отабек. — Я сначала было очень растерялся, но решил пойти на пробы. На главных ролях бываю редко, в силу того, что играю не очень, но денег хватает.       — Ты правда как овощ иногда. — Макая картошку фри в кисло-сладкий соус, смеется Юра. — Видимо, поэтому тебя берут на главные, когда у персонажа морда должна быть кирпичом.       — Юра, я не планировал становиться порноактером… — Отводит взгляд парень, такая формулировка его явно либо задела, либо смутила.       — Заднего плана. — Не унимался Юра.       — Молчи, тебя вообще в этот задний план имеют регулярно. — Отабек ответил на колкость, конечно, на уровне, но тут же был повержен следующим изречением мальчишки:              — Возможно, но платят-то больше. — Подперев рукой щеку, Юра продолжил. — Иногда это бывает даже приятно, знаешь ли.       — Я вообще никогда в жизни бы не подумал, что когда-нибудь буду иметь связь с парнем, да еще и на камеры. — Сказал Бек чуть ли не покраснев, что для его твердого лица было бы априори странно. Но внешность обманчива. — Это как-то неправильно, что ли.       — Ты никогда до этого момента не трахался с парнем? — Продолжая грызть трубочку от стакана колы, произносит Юрий, но тут же замолкает, вспоминая отношение к ЛГБТ тематике в не столь продвинутых городах, как Питер или Москва. В голове сразу же промелькнули смутно вспоминающиеся новости в «лентаче» про убийства и издевательства над геями. Юноша нервно сглатывает сам, ибо вспоминает те издевательства над ним, а ведь он даже не гей. — А что тебя тогда подтолкнуло сняться с парнем? Может ты сам еще тот извращенец, да глинку помесить любишь. — Юра попытался обернуть все в шутку.       — Нет-нет, ни в коем случае! Просто предложили и сказали, что даже больше заплатят. Чисто материальная выгода. Но минет ты делаешь на уровне, серьезно, не многие девушки могут похвастаться таким, у тебя талант. — Со смешком в конце, произносит Отабек.       — Ага, спасибо. Но это годы опыта. — Хохочет Юра. — Сразу взять до конца удается даже сейчас не часто. – Теперь Плисецкому становится как-то неловко, это было даже не смущение, он не ханжа смущаться, когда разговор затрагивает темы секса, а тем более его навыков. Ему стало как-то боязно и неприятно, внутри все сжалось, мельком пролетели картинки: тот холодный пол, тот злой и нахальный смех, те издевки и привкус желчи.              «Котик, чем быстрее ты сделаешь мне приятно, тем быстрее мы тебя отпустим, или ты так хочешь, чтобы о твоём маленьком секрете все узнали? Давай же, покажи то, к чему у тебя хотя бы есть талант!»              Талант…              В один момент все пропадает.       Словно вокруг него теперь не уютная кафешка, пахнущая фастфудом, и будто галдеж людей сменяется издевательским смехом. Вместо диванчиков и большого окна, за которым проносятся машины, светят ночные огни и снуют туда-сюда люди, вместо этого всего холодный кафель, бледный, пасмурный свет из окна и тихий звук текущей воды из не закрытого кем-то краника у раковины.         Юре хочется исчезнуть, уйти, но он боится, причем даже не своих чувств и воспоминаний, что испытывает в данный момент, а что заденет этим своего нового приятеля, хоть тот и затронул такую тему и заставил вспомнить, но он не виноват в этом, он не не знал про тот случай и никогда не узнает. В этом Юра уверен точно. Это было бы таким позором.       Юра из последних сил пытается держать улыбку и, заглядывая в телефон, словно посмотрев на время, встает из-за стола и отвечает. Пытается говорить беспечно, правда выходит не очень, появляется какая-то излишняя хрипотца в голосе. — Ой, Бек, мне уже пора наверное, не хочу поздно возвращаться эээ… Домой?       Юра будто задал вопрос для себя:       «Домой?» С какого хрена хата того алкоголика-извращенца его дом?       — А, ну, мне тоже надо, что-то мы засиделись.       — Точно. — Быстрее цепляя на себя шарф и застегивая куртку, соглашается Юра.              Сейчас главное побыстрее уйти, чтобы друг не увидел волнение и настороженность на его лице.              — С тобой все хорошо? — Неожиданно для Плисецкого, задает вопрос Отабек, отчего тот вздрагивает и поджимает губы.              — Мне правда пора. — Из последних сил улыбается Юра, уже потихоньку отступая. — Все хорошо.              Парень выбегает из этого чертового «Макдональдса», попутно цепляя на себя капюшон, видя, что пошел снег. Перчаток не было, он так и не купил их из-за отсутствия денег, поэтому, запихнув руки в карманы, направился к метро, в котором только начал разбираться. Оно было отлично от Московского и непривычно.              Юра не знал, в каком состоянии приедет в свой «дом» и как отреагируют на него. Идти было страшно, но и мерзнуть на улице всю ночь — бред полнейший. После проведенных четырех часов на морозе, когда его выгнали, у него до сих пор трескается и шелушится кожа на костяшках. Синяки прошли на удивление быстро, а вот обида и воспоминания пройдут не скоро. Он поднимается на нужный этаж, случайно задев банку пива, переполненную бычками, которая покатилась по лестнице с характерным грохотом.              Все в порядке.              Шаг к нужной двери.              Все, правда, хорошо.              Бряканье ключей, что дали на время.              Все хорошо…