POV Фиалайт
Если бы вам сказали, что вы либо умрете, либо переспите со Скорпиусом Малфоем, то как бы вы предпочли умереть? Джеймс-Сириус точно бы выбрал смерть. Но я не Джеймс. Этим я ломаю себе голову последние три месяца. Начну рассказ с того, что воспитывали меня две тётушки: сестры моей покойной матери, которая дала мне жизнь, а потом ушла в мир иной, успев прошептать только мое имя. Фиалайт. Отца я никогда в жизни не видела. Тётя Реджина говорила, что он никчемный алкаш, и мне не стоит о нем беспокоиться. Росла я замкнутым ребенком. Когда на улице играли дети, я играла в стороне от них: мне больше нравилось наблюдать, или же придумывать свои игры. Дети бывают и такие. Пожалуй, у меня бы и не было никогда друзей, если бы не один мальчишка. Всегда ненавидела жёлтый цвет. Но так же всегда любила первые весенние цветы — одуванчики, которые, по каким-то причинам, были жёлтого цвета. Единственное, чему на этой планете можно было быть жёлтого цвета, так это им. Как-то, будучи трехлетним ребенком, я сидела в поле с одуванчиками, плела веночки, браслетики и колечки. Теплый весенний ветер раздувал мои непослушные темные волосы, а ещё не совсем жаркое солнце грело мои бледные руки. Для счастья в друзьях я не нуждалась. Хватало и одуванчиков. Тётя Кессиди предлагала мне пойти на площадку к детям, но я предпочитала эти дурацкие невыносимо-жёлтые цветы. Но однажды пришел он. Очень громкий мальчик, которого я много раз видела на площадке. Он из тех, кого называют заводилами: все бегают за ним, все повторяют за ним, для всех он герой. Казалось, его всё это очень даже устраивает. Хоть я и была ребенком, но уже тогда многое осознавала. Вообще, анализировать лучше, когда видишь картину со стороны. В тот день игра мальчиков привела их на мое любимое одуванчиковое поле, разрушая идиллию в моем вымышленном мире. — Принцесса! Я пришел вызволить тебя из плена одуванчиков! — Мальчик размахивал палкой в два раза больше него ростом и очень сильно жестикулировал. Мне ещё тогда показалось, что он никогда не причесывается. — Чего ты не встаёшь? Я ПРИШЕЛ ТЕБЯ СПАСТИ! — Зачем он надрывался? Я смотрела на него как на полоумного. — Ты говорить умеешь? Ой, ребят, она скучная! — Последнюю фразу он кинул в сторону игровой площадки, а потом убежал. Тогда я была рада, что он ушел и оставил меня в покое. Но чуть позже я узнала, что Джеймс-Сириус Поттер никогда не сдаётся. В течении нескольких дней он приходил ко мне в одуванчиковое поле и пытался заговорить. Я тогда считала, что говорить с дураками — пустая трата сил и времени. Собственно, я до сих пор так считаю. Но он был упрям, как олень. Он рассказывал мне абсолютно всё: о том, какой его отец герой, спасший волшебный мир, о том какая у него классная и веселая мама, про брата с бирюзовыми волосам и многое другое. Я ему, конечно, не верила. Волшебства же не существует. Я не говорила ничего, в том числе и свое имя, поэтому он называл меня просто «Одуванчик». Был он, конечно, дурачком, но невероятно милым. Пару раз ему удалось сорвать меня с места и вовлечь в их детскую игру, но я так и продолжала молчать. Вы ждёте, что я расскажу, как я с ним заговорила? Тот день я запомнила навсегда, ведь тогда я узнала, что я волшебница. Из-за проливного дождя я сидела дома и смотрела на поле с закрытыми из-за отсутствия солнца одуванчиками. Детей на площадке тоже не было и того болтливого мальчика тоже. В дверь постучали. Тётя Реджина открыла дверь. На пороге стоял мокрый до нитки Джеймс, а в руке он держал несколько завядших одуванчиков. Он вытер нос рукавом куртки и протянул связку умерших цветов мне. Тут случилось это: я взяла одуванчики в руки на глазах у моих тетушек и сказала свое первое слово: Спасибо! — Ха, а я знал, что ты умеешь говорить! — прокричал мокрый Джеймс, показав на меня пальцем. — Она заговорила! Кесси, она заговорила! — тётушки принялись меня целовать и обнимать. Видимо, до меня дошло это позже, чем до остальных. Но когда всё-таки дошло, я просияла! А от внезапного порыва детской радости одуванчики в моих руках ожили и стали невыносимо-жёлтого цвета! — ТЫ ВОЛШЕБНИЦА, ОДУВАНЧИК! Я В ТЕБЕ НЕ СОМНЕВАЛСЯ! — Джеймс бросился меня обнимать. Какой же он был тогда милый. Тётушки, конечно, были в недоумении. Они ещё долго пытались придумать оправдание случившемуся. Но я точно знала: я — волшебница, и я умею говорить! Так и началась наша дружба с Джеймсом-Сириусом Поттером. Я больше не стеснялась играть с другими детьми, не боялась с ними говорить. Я чувствовала себя нормальной. А огромный плюс дружбы с Джеем — он всегда за тебя заступается! Мальчишкам даже повод не нужен, чтобы обидеть кого-то. Джей-Си не позволял никому меня обидеть. Когда нам исполнилось пять, нас отправили в начальную магловскую школу. Там мы сидели за одной партой. Джеймс был ужасным учеником уже тогда. Он не умел ни минуты сидеть спокойно, не размахивая руками, не разговаривая, не делая кляксы и помарки в тетрадях. Я сейчас это вспоминаю и смеюсь, потому что столько лет прошло, а он всё такой же. Когда мне было десять (одиннадцать должно было исполниться в сентябре), к нам домой пришла высокая седовласая строгая женщина в мантии и шляпе (я видела такую одежду у родителей Джеймса). И я знала, кто она такая, благодаря ему же. Будучи сдержанным и воспитанным ребенком, я не кричала и не визжала, когда мне вручили письмо из Хогвартса. Хогвартс меня покорил сразу! Джей рассказывал мне, что нас разделят на разные факультеты, он рассказал мне про каждый из них понемногу. Ещё до учебы, я знала, что хочу быть в Когтевране: мне нравились логические загадки, я любила читать и ценила уединение. Это место было создано для меня. Когда Шляпа определила меня в Когтевран, уже распределенный на Гриффиндор Джеймс вскочил со своего места и наехал на Шляпу за то, что она не распределила меня в Гриффиндор. Да, первое наказание Джеймса в Хогвартсе было из-за меня. Я тогда чувствовала себя виноватой, поэтому каждый раз, когда он вляпывался в какую-то историю, я его выгораживала и оправдывала перед преподавателями. Так у нас и завелось: он косячит, я оправдываю его. Никто и никогда не мог подумать, что я могу хулиганить вместе с Поттером, но, каюсь, я это делала и всегда выходила сухой из воды. Другой бы уже давно меня за это возненавидел, но только не он. Ещё на первом курсе Джей завел привычку задирать Малфоя. Я не очень-то понимала его беспричинную неприязнь к определенным людям, но всё равно его поддерживала. Со временем, он смог мне внушить, что самый ужасный человек в Хогвартсе — это Скорпиус Малфой, а самые ужасные люди на земле — это семейство Малфоев. Время шло, и мы взрослели. В школе начали появляться какие-то касты, группы, популярные личности и не очень. А потом случилось кое-что ужасное. Вы, наверное, думаете, я про Проныру? Да, она ужасна, но только для "ярких" личностей, я таковой не являлась, и мне хорошо жилось. Джеймс настолько яркий сам по себе, что я всегда меркла рядом с ним, и меня это устраивало. Намного ужаснее то, что официально для нас наступил возраст, который именуется возрастом «раздумий и тревог», парни называют его возраст «сисек и писек», а я назвала это словом из двух букв — «ад». Всегда считала себя разумной, а потом взяла и влюбилась в лучшего друга. Это было невыносимо. Особенно неприятно было слышать, как человек, которого ты любишь, бесконечно рассказывает тебе, как целовался с другими девочками. Но потом случилось худшее — он начал с ними не просто целоваться. Джей-Си лишился девственности с Алисой, с ней лишилось девственности пол школы. Но обидно мне было только за моего Джеймса. Алиса из тех девушек, у которых рано появляется грудь и талия, на её лице вы никогда не увидите прыщей и уж точно никогда не увидите её в плохом настроении. Признаюсь, тогдашняя я: замухрышка в очках и брекетах завидовала ей. Но завидовала я не её идеальной внешности, а тому, что мой друг много времени проводит с ней. Я тогда не признавалась сама себе в том, что влюблена в него. Отрицала до последнего. О том, что я влюбилась, мне сказала тётя Кессиди. Она всегда была мила и необычайно добра, а ещё она всегда знала, что у меня на душе. Той рождественской ночью я рыдала у неё на плече, рассказывая всё, что было у меня на уме, рассказала все страхи, все потаенные мысли. Она сказала, чтобы я не торопилась. Когда придет время, я найду мужчину, с которым буду счастлива. А ещё добавила, что мальчики слишком глупые и не умеют замечать прекрасное рядом с собой. Той ночью я спала как младенец. Все изменилось на шестом курсе. Я и сама не поняла, как это произошло со мной. Пришло время снять брекеты, очки я сменила на линзы, мои волосы стали расти как ненормальные и наконец стали послушными. А главное — у меня наконец-то появилась женская фигура. В общем, я не заметила, как стала привлекательной. Каждый парень пытался потрогать меня или поцеловать или ещё чего хуже. Но был один, который ухаживал за мной очень красиво — Тони Голдстейн с Пуффендуя. Он дарил мне цветы, делал комплименты, внимательно слушал, что я ему рассказываю. В общем, с ним я забыла, что сохла по королю школы. После двух месяцев красивых отношений он начал делать недвусмысленные намеки на то, что хочет от меня больше, чем поцелуи. Тогда я вспоминала фразу тети Кесси: « Не отдавайся мужчине, пока не будешь уверена в нём на сто процентов. А лучше, подожди до совершеннолетия». Тогда я не очень понимала, зачем она так говорит, ведь в двадцать первом веке, чем раньше лишишься девственности, тем лучше. Смысл этих слов я поняла чуть позже, но сейчас не об этом. Так вот, когда я очередной раз отказала Тони, он начал открыто меня домогаться. На моё счастье, Джеймс был в соседней комнате у пуффендуйки с четвертого курса. Я так и не поняла, с чего вдруг он решил войти в соседнюю комнату, но он вошел и нехило подпортил симпатичное личико Тони. Проныра не смогла пройти мимо такого скандального случая с участием Короля. Уже на следующий день весь Хогвартс знал, что меня трогать нельзя. Но в то же время, я оставалась лакомым кусочком, который каждый хотел попробовать. Когда кто-то ко мне приставал, я начинала молиться Богу Джеймсу. Не знаю, как ваш Бог, а мой слышал мои молитвы. Он всегда прибегал, всегда выбивал дурь из них кулаками. После нескольких таких случаев, подходить ко мне перестали. Каждый боялся Божьей кары. Все изменилось в один миг. Мы, как обычно, ехали в одном купе с Джеем. Я как раз дочитывала «Тринадцатую сказку». Не успела я закрыть книжку, как он просто взял и поцеловал меня! Представляете, просто поцеловал! Я мечтала об этом два года, а у него эта мысль, кажется, возникла спонтанно, и он её сразу же воплотил в реальность. Король, он во всем король. Было ли дело в том, что я сохну по нему или ещё в чем-то, но целовал он меня потрясающе! Кроме него я делала это только с одним парнем, но губы Тони не шли ни в какое сравнение с губами Джеймса! В начале он стеснялся, а потом просто снял с меня это ужасно узкое платье, в котором дышать было сложно, и посадил себе на колени. Мерлин, как я его тогда хотела! Я и не думала, что женщина тоже может хотеть секса, но я хотела, по-настоящему хотела его! А ещё я чувствовала насколько сильно меня хочет он. Слова тётушки о том, что не надо торопиться терять девственность улетели куда-то на задворки подсознания. Мне нравилось, когда он меня трогал, его кожа обжигала мою, как солнце кожу вампира. Я не хотела, чтобы он останавливал свои жаркие поцелуи, никогда. Меня нисколько не смутило, когда он снял с меня белье и начал целовать мою грудь, я ждала того, что будет дальше. А потом остановился поезд. От того, что он со мной делал, у меня кружилась голова, я была не в себе, но смогла найти силы, чтобы отстраниться и одеться. Осознала произошедшее я только дома. Тётя Кесси всегда была проницательной и всё поняла. Ласково погладила меня по голове и сказала, что я молодец, что смогла остановиться. Она поцеловала меня в лоб перед сном и ушла. Как я всё-таки много тогда не знала! Мне не спалось. Мне было жарко от мыслей о его прикосновениях, я хотела продолжения! Пытаясь успокоиться, я решила пойти выпить чай, и случайно услышала разговор, который перевернул всю мою жизнь. — Как ты вообще можешь ей спокойно о таком говорить, Кесси! — яростно шептала тётя Реджина. — Ты прекрасно знаешь, что она не может сделать это раньше времени, иначе всё провалится. — Да, но она простая влюбленная девушка! Это нормально в её возрасте! — Я сразу поняла, что нельзя ей общаться с этим Поттером. Ещё тогда, когда он стоял на пороге с этими чертовыми одуванчиками! Они говорили обо мне и о Джеймсе. Это я сразу поняла. Но почему мне нельзя было с ним общаться — было непонятно. И что такого, если я лишусь девственности прямо сейчас? Ответ не заставил себя ждать. — Если она не выполнит пророченное, она умрет, Кесси! И ты прекрасно помнишь, зачем мы всё это затеяли, или ты передумала? — Тётя Реджи всегда была строгой. Но говорить о моей смерти и каком-то пророчестве в одном предложении было слишком сурово даже для неё. — Или ты привязалась к девчонке? — А ты нет? — Тётя Кесси проникновенно посмотрела в лицо сестры, в её глазах стояли слезы. — Я не хочу её потерять, но и не хочу, чтобы она проходила через такое! — Да что она такого сделает? Мы все сделаем за неё. Ей надо просто принести нам ребенка. Или ты забыла, зачем мы её взяли? Какого ребенка? О чем они вообще? Откуда я его достану? Сердце предательски стучало, в ушах звенело, голова шла кругом. — Фиалайт, зайди, я знаю, что ты за дверью! — голос тётушки Реджины заставил кровь в моих жилах застыть. — Зайди, милая, я думаю, тебе пора это знать. И тогда мне рассказали всё. Что моя мать пожертвовала жизнью, чтобы я появилась на свет. Какое-то пророчество гласило, что я должна в день своего семнадцатилетия лишиться девственности и залететь, или же я умру. Весело, да? Сначала я думала, что это дурацкая шутка. Но по лицу тёти Кесси, я поняла, что это не шутка. Но самое ужасное, я узнала потом. Залететь я должна от Скорпиуса Малфоя. На мой вопрос, почему именно этот придурок, они сказали, что он самый чистокровный волшебник в мире, а у ребенка, которого я принесу, должна быть идеально-чистая волшебная кровь. Зачем им этот ребенок — до сих пор не знаю. В тот день я впервые истерила как обычный подросток! А точнее, я была похожа на Джеймса. Я стучала дверьми, материлась, кричала, говорила, что протестую всему этому, что ебала в рот всякие там пророчества, что я ни за что не буду спать с Малфоем, а уж тем более, не собираюсь от него залетать. А в конце я слишком уж громко проорала, что никогда этого не сделаю, потому что слишком сильно люблю Джеймса-Сириуса Поттера! Я сказала это так просто, как будто сказала какое сегодня число. От этих слов стало так легко и спокойно. Внутри живота что-то приятно свернулось в комок, а по всему телу разлилось тепло. За эти слова тётя Реджи влепила мне смачную пощечину и запретила видеться с Поттером. Честно говоря, я и сама решила, что не смогу спокойно смотреть в лицо Джею, если мне придется переспать с Малфоем, с его врагом. Это равносильно предательству. Тетки отобрали мои телефон, палочку и ноутбук, чтобы я случайно не решила сбежать к своему любимому. Но я бы точно не сбежала, потому что я для него не любимая. За то лето я три раза пыталась себя убить. Никогда не думала, что до такого дойду, но если мне все равно было суждено умереть, почему бы не сделать это на своих условиях? Каким-то образом тёткам удалось достать меня тонущую из ванной, удалось остановить кровь в порезанных венах, а ещё они успели снять меня с петли. Сучки. Если я всё-таки не умру, надеюсь Джеймс никогда не узнает о моём малодушии. Перед отправкой в Хогвартс тётки дали мне две какие-то микстурки. Вообще, они как бы маглы от рождения, но я не раз видела, что они колдуют. Их колдовство не такое, как у нас, у них нет палочек и нет заклинаний. Даже не знаю, почему я столько лет закрывала на это глаза. Я не хочу связываться со всей этой четровщиной. Так вот, микстурки. По их словам, одну я должна непосредственно перед половым актом (с Малфоем, бу-э) выпить сама, чтобы я точно залетела, по их словам, эта фигня сработает даже с любой контрацепцией. А вторую микстуру я должна дать Малфою, чтобы у него отшибло голову и он захотел трахнуть меня. Всё это было так аморально и отвратительно, что хотелось блевать. Никогда не думала, что тётки будут способствовать тому, чтобы я залетела. Как говорит Джеймс: « Это полный пиздос!». А потом они добавили, что если я попробую самолично отбросить коньки, они всё равно об этом узнают и вернут меня к жизни, чтобы я сделала предначертанное. Половину из того, что они от меня хотели, я не понимала. Но они мне ясно дали понять, что я обязана это сделать. Какое-то добровольно-принудительное пророчество получилось. Выбор как бы есть, но его как бы и нет. Я, лукотрус мне в задницу, кот Шредингера! Я всё это сейчас вспоминаю и закипаю, как молоко на плите, за которым не следят и оно сейчас убежит. Я, к слову, планирую бежать после всего этого дерьма. Это одна из причин, по которой меня должен ненавидеть Джей-Си, потому что я после этого позора просто исчезну из его жизни. И пусть он меня лучше ненавидит, чем ломает голову, почему я ушла, и ищет меня. Когда я исчезну, я исчезну навсегда. Немного обидно, что я не смогу закончить Хогвартс. Что бы тут ни происходило, я очень люблю это место, мне нравится учиться, мне нравятся преподаватели, мне нравится местный библиотечный ресурс, да что уж там, я даже по Проныре скучать буду. Я, единственная, кто осознает, что она вносит интерес в наши жизни. Она, конечно, делает это довольно жестоким способом, но зато все счастливы, так или иначе. Я не она, если вы об этом подумали. И да, я знаю кто она. Но это не моё дело, не мой секрет. А секреты я умею держать, спросите у Джеймса. А сейчас, ровно в полночь, пошёл мой обратный отсчёт. Вот сегодня мы и узнаем: сдохну я или пересплю с Малфоем. Я все-таки надеюсь, что сдохну раньше. А как вы отметили своё совершеннолетие? Я не особо популярная личность в школе, но я общаюсь с Поттером, поэтому меня с днём рождения поздравляли даже те, кого я впервые вижу. С возрастом более общительной я не стала. Многочисленные поздравления приходили мне в сети. Ненавижу, когда на меня обращено слишком много внимания, но день рождения я свой все равно люблю. Люблю за поздравления самых близких мне людей. Которых уже не осталось. Тётушки — предательницы и вруньи чистой воды. Я могу простить многое, но ложь никогда. Джей-Си теперь меня ненавидит, но я сама этого хотела, так что здесь я не переживаю. По сути, больше у меня никого нет, разве что, мы неплохо ладим с Альбусом. Они с Джеймсом совсем разные, даже не подумаешь, что они родные братья. Из-за того, что мы оба так или иначе из круга Короля, Когтевран не особо нас милует. Алу достается даже больше, чем мне. Он заслуживает лучшего. Не знаю, за что мне такая кара от вашего Господа, но от своего Бога я отказалась, и теперь он мне не поможет. Дальше буду справляться сама. В ту ночь я проспала часа полтора — не больше. А когда открыла глаза, моя кровать была вся усыпана одуванчиками! Вот уж не думала, что буду улыбаться в день моей смерти, но спасибо тебе за это, Джеймс! Не знаю, где ты их достал посреди осени, но это как раз то, что я хотела бы увидеть в последний день своей жизни. На секунду я задумалась о том, чтобы броситься в объятия Джея и отдаться ему, но потом решила, что он на всю жизнь импотентом останется, если я умру, лёжа под ним. Не нужно ему такой душевной травмы. Самое ужасное то, что по каким-то неизвестным миру причинам, у Малфоя сегодня тоже день рождения и я понятия не имею, как оторвать его от вечеринки, чтобы предложить заделать мне ребенка. В такие моменты начинаешь думать, а не лучше ли было вообще никогда не рождаться?***
Джей-Си сегодня даже не засыпал. Если ребята пришли и вырубились, то он ещё должен был сделать подарок для Фиалайт на день рождения. "Одуванчики всегда на неё действуют, может она меня даже простит" — думал Джеймс, пытаясь трансфигурировать травинки в цветки. Все без толку, у него получались листья, но никак не одуванчики. Когда он в очередной раз швырнул палочку в стену и матернулся, Джеймс-старший проснулся: — Мерлин тебя дери, почему ты не спишь? — Извини, мне просто надо сделать подарок для кое-кого. — Джей-Си подобрал свою палочку и почесал в затылке. — На день рождения. — Для Малфоя? — Джеймс максимально выпучил глаза, насколько это позволяло его заспанное состояние. — Нет, — Джей сел на свою кровать. — Фой. — Джеймс понимающе улыбнулся. — Понимаешь, она любит одуванчики. Точнее, она их ненавидит и ненавидит жёлтый цвет, но она их любит, потому что это первые весенние цветы, а ещё мы с ней познакомились благодаря одуванчикам, а ещё она узнала, что она волшебница благодаря этим жёлтым фигнюшкам, — Джей в сердцах отшвырнул листья и траву в сторону. — А я не знаю, где взять их осенью, и трансфигурирую я хреново, если честно. — А помощь ты принимаешь? — Джеймс знал, что сейчас чувствует внук, потому что сам миллион раз был в такой ситуации, и Сириус ему помогал. Джей-Си кивнул. Тогда Поттер-старший встал с кровати и трансфигурировал всю траву в комнате в одуванчики! Прямо на глазах травинки сворачивались в стебельки и из них вылуплялись жёлтые шапочки. — Мерлин, я люблю тебя! — Джей-Си просиял и порывисто обнял Мародера. — Ты лучший дед на свете! — Не за что, дорогой внук! — они рассмеялись настолько тихо, насколько им позволяли короны. — Теперь надо их как-то телепортнуть в её комнату. — Джеймсы запустили руки в волосы и взлохматили свои гривы. Переместить их удалось через окно. Форточка в комнате девушки была открыта. Пролетающие мимо совы открывали клювы, бросая письма, от удивления. Любой бы удивился, если бы в конце сентября по небу плыли одуванчики. — А теперь иди спать, Ромео! Тебе сегодня ещё в логово врага идти! — Джеймс шутливо ударил внука по затылку. — Сам ты Ромео, Ромео, — засыпая, они оба улыбались. Проснулись Мародеры довольно поздно. На их счастье, сегодня суббота. Лили пошла в кабинет зельеварения под предлогом взять каких-то ингредиентов, которых ей не хватало для приготовления зелья, заданного на дом. Новый преподаватель по зельеварению был какой-то отстраненный, как будто витал где-то, но не здесь. Поэтому взять из его запасов оборотное зелье не составило труда. — Джеймс, зелья хватит часа на четыре, — сказала Лили, передавая ему флягу с оборотным зельем. — Времени должно хватить, чтобы ты осмотрел там обстановку. Смотри по сторонам, слушай, кто и что говорит Скорпиусу, кто и что спрашивает. И обязательно смотри на тех, кто стоит в стороне и наблюдает — они самые опасные! — Всё равно не понимаю, почему мы не можем просто под мантией сходить? —недоумевал развалившийся на кровати Сохатый. — Потому что основная наша цель не слежка, — спокойно ответил Ремус. Впервые после полнолуния он чувствовал себя довольно бодро. — А какая? — Джеймс всё не унимался. — Ты вообще чем вчера слушал? — Лили явно была не довольна. — Главная задача — пустить слух и смотреть, кто на него купится. — А-а-а, точно! — Джеймс щелкнул пальцами в воздухе. — Хорошая идея. — Лили смерила его презрительным взглядом, а потом не смогла сдержать улыбки, видя его глупую физиономию. — Джей-Си, ты хотел мне рассказать что-то о твоей кузине Роуз? — Сириус решил тактично свалить, оставив голубков вместе. — Да, точно! — Поттер все понял и подыграл. — Тэд, ты мне хотел что-то интересное рассказать? Давай выйдем, — Ремус тоже был очень тактичным. Джеймс был им всем очень благодарен. — Пошли. В мужской комнате остались двое. Джеймс пялился на девушку своей мечты и не верил, что она согласилась пойти с ним погулять. В горле стоял ком. Ну, и не только в горле что-то стояло. Она была красивая любая в любом виде. Желание поцеловать её было с каждым разом все сильнее и сильнее. — Ты… — парень сглотнул ком, — такая красивая, когда правила нарушаешь, Эванс! — Джеймс закинул руку в волосы и взъерошил их. Впервые в жизни этот жест вызвал у Лили смех. — Что я такого смешного сказал? — Раньше я не замечала, какой ты смешной, — Лили сказала это и пожалела. Потому что этой фразой она его только спровоцировала. — Не замечала? А то, что я устраивал цирковые представления каждый день? Это было не смешно? — Джеймс встал с кровати и подходил к Лили очень медленно, жестикулируя руками. — Я думала, ты просто хочешь привлечь к себе внимание. А я для тебя лишь способ получить это внимание, — Лили рассматривала свои туфли. Джеймс фыркнул, от чего она вскинула голову. — Это у Джеймса-Сириуса недостаток отцовского внимания, поэтому он компенсирует его вниманием окружающих! — Лили не знала, что Джеймс обладает такими познаниями в области психологии. Она удивилась. — У меня всё в порядке и с отцом и матерью. Единственная, чье внимание я хотел привлечь всё это время, — это ты! — он мерил шагами комнату, пока это говорил, а на последнем слове остановился и пронзительно посмотрел в глаза девушки. Повисла неловкая пауза. Лили не знала, что на это ответить. Джеймс избавил её от этого, продолжая говорить. — Я знаю, что вел себя как придурок все эти годы, но я... я, — он так нервничал, что начал заикаться. Подумать только, выпендрежник Поттер заикается из-за смущения. Его щеки порозовели, а руки просто не вылезали из волос. — Я не специально! Когда ты появлялась в поле зрения, я забывал как дышать, — он говорил ей слишком много. Сам от себя такого не ожидал. Он, наконец, прекратил ходить и просто встал напротив Лили и сказал последнее предложение очень тихо: — Я просто хотел, чтобы ты смеялась. После того, как они раскрылись, они стали чаще быть в своих настоящих обличьях. В данный момент самые натуральные зелёные глаза с нескрываемой нежностью смотрели в карие. Разве может человек так измениться за пару недель? Почему они начали рассказывать друг другу какие-то важные и сокровенные мысли? Неужели их так сблизил факт того, что им придётся жениться друг на друге? Джеймс никогда не сомневался в своих чувствах к этой девушке. А её чувства проснулись только что. Может быть даже прямо сейчас. Поттер приблизился к Лили. Начал наклоняться и приоткрыл рот, закрывая глаза. Она не увернулась, не оттолкнула, она встала на носочки и потянулась к нему. Эванс уже было закрыла глаза, как передумала, и увеличила расстояние между ними. Джеймс почувствовал это и открыл глаза, чтобы удостовериться, что она его ненавидит. Но она не ненавидела. И бить не собиралась, кричать не собиралась. Лили просто смотрела ему в глаза, и он был по уши рад и этому. А потом она улыбнулась и уткнулась головой ему в грудь. Он очень надеялся, что она не заплачет. И он был ей очень благодарен, что она этого не сделала. Они просто обнимались. Стояли посреди комнаты и обнимались. Без слов. Они были уже не нужны. Джеймс не мог поверить своему счастью! Лили Эванс, которая говорила ему, что лукотрус больший джентльмен, чем он; Лили Эванс, которая говорила, что никогда не будет с ним; Лили Эванс, которая обходила его на пушечный выстрел, сейчас стоит посреди Мародерской комнаты, обнимая его. Джеймс решил, что это лучший день в его жизни, даже лучше, чем когда он узнал, что Лили выйдет за него замуж. Воспоминания о том дне сделали улыбку на его лице ещё шире.***
Поздравления с днём рождения сыпались на Скорпиуса со всех сторон. Ему нравилось, что все обращаются к нему, что его поздравляют те, кого он не знает. Поздравляют — значит уважают. Какие-то мелкие пуффендуйки нарисовали плакат, на котором змейки сплелись в поздравления слизеринскому королю. Когда Малфой зашёл в Большой зал, крики присутствующих приглушили музыку. Некоторые смелые девочки набрались духу и лично вручили ему какие-то самодельные подарки, которых у него в комнате собралось за утро невероятно много. Скорпиус не считал себя таким высокомерным, как Поттер, поэтому каждой девушке он старался улыбаться и благодарить лично. Отец говорил, чтобы те, кто ниже тебя рангом, уважали тебя, надо показать им, что они для тебя не пустое место. Даже если на самом деле оно так. Драко Малфой многого добился, поэтому для сына он был примером для подражания. Дед и бабка Малфоев осуждали своего сына за то, как он общался с простолюдинами, но Драко был неприступен. Он говорил, что слишком много страдал из-за мании чистоты крови, и никогда не хотел быть таким. Поэтому со своим сыном он общается не так, как с ним общались его родители. Скорпиуса, конечно, баловали, как же без этого. В конце концов, он единственный долгожданный ребенок в семье, наследник состояния семьи, продолжатель рода Малфоев. Родители смогли сделать так, что сын с рождения чувствовал себя особенным, значимым, и он таковым был. — Скорп, мы все приготовили, вечеринка обещает быть отпадной! — обратился к своему другу Нотт. — Твои родители прислали алкашку, дурь мы сами подогнали, а уж все остальное само самой получится. — Гойл и Нотт угодливо загоготали. — Да, и эта вечеринка будет получше, чем у гриффиндорской размазни! — Гойл кивнул в сторону стола по красным знаменем. Скорпиус обернулся, получив при этом от Поттера две руки со вскинутыми средними пальцами вверх, в комплекте с поздравлением: «С днём рождения, сукин сын, чтоб ты сдох!» и смачным воздушным поцелуем. Малфой не хотел получать ещё одно наказание в день своего рождения, поэтому он воспользовался советом матери — игнорировать дураков. Сегодня его настроение не мог испортить даже этот ушлепок Поттер. Мародёры собирались проникнуть в гнездо Слизерина, ожидая там только слизеринцев, но они понятия не имели, что пригласили всех, кроме них. Скорпиус хотел, чтобы на его дне рождении веселились все, но Поттер бы там все испортил. Поэтому он попросил Проныру не писать об этом в своем блоге. Проныра, так же, как и Малфой, понимает, что если Поттер не закатывает вечеринку, то он её портит, так что умолять молчать самую ненасытную любительницу скандалов и сплетен не пришлось. Время неумолимо приближалось к часу «X». Фиалайт весь день провела в комнате, держась руками за голову. Она была очень рада, что сегодня не было занятий и что ей не пришлось делать вид, что она счастлива в свой день рождения. Было около шести вечера, когда в комнату кто-то постучал, остановив самобичевание девушки. — Фиалайт! Ты не заболела? — Девушка узнала обеспокоенный голос младшего Поттера и впустила его. — О, Фой! Ужасно выглядишь, сегодня же твой день рождения, что случилось? Девушка реально выглядела, мягко говоря, не очень. Под глазами были трёхдневные мешки, волосы она не причесывала и, кажется, пыталась состричь, но остановилась вовремя (один локон был отрезан на уровне уха). — С днём рождения! — Альбус протянул девушке сверток в красивой голубой блестящей бумаге. Фиалайт как будто только сейчас осознала, что сегодня день ее рождения, а не день её смерти. Никто не дарит подарки в день смерти. Альбус смотрел на неё своими проникновенными зелёными глазами, пытаясь понять, что же стряслось. Девушка села на кровать, стряхивая с неё ещё цветущие одуванчики, чтобы открыть подарок. Несмотря на ужасное состояние, она аккуратно развязала бантик и развернула шуршащую бумагу. Сначала ей в глаза бросилась книга. — Гюго? «Отверженные», коллекционное издание? Спасибо, Ал, ты знаешь, что я очень люблю Гюго! — девушка встала и обняла парнишку. Она уже очень давно не улыбалась, а он устроил это одной книжкой. — А это что? — Фиалайт увидела перевернутую лицевой стороной вниз фотографию. Каково было её удивление, когда она её повернула. С колдографии на неё смотрели, а точнее не смотрели в объектив, двое маленьких темноволосых детей, сидящих в одуванчиковом поле. На голове мальчишки был венок. Пускай колдография не передавала звуков, но девушке показалось, что она слышит его смех. — Джеймс тебя подослал? — Нет, я сам это сделал, — Фиалайт недоверчиво вскинула брови. — Ну, нет, он, как бы, да, он меня просил. Увидев скрещенные на груди руки девушки, Альбус поспешно добавил: — Но фотография — моя идея. Он о ней даже не знает, — увидев растерянность в лице расстроенной девушки, продолжил: — Я нашел её в старых альбомах мамы. Когда мы были маленькие, мама фотографировала всё подряд. И однажды она сфотографировала вас в том поле. Она говорит, что ты сидела там целыми днями и не разговаривала ни с кем. Джеймс приходил домой и рассказывал ей, что тебе, наверное, одиноко там сидеть, и что он хочет, чтобы ты играла со всеми. — На лице девушки росла улыбка, теплая, от которой собираются морщинки возле глаз. — Тогда мама предложила ему быть дружелюбным и позвать тебя играть со всеми. Он это и сделал, но ты уходила с этого поля только вечером домой. И тогда он начал сидеть с тобой там до тех пор, пока ты не будешь играть с другими детьми. По щекам Фиалайт текли слезы, невыносимо горячие слезы воспоминаний о беззаботном детстве. Мерлин, лучше бы она умерла тогда, чем сейчас, когда в ее жизни есть такой важный человек! — Я беспокоюсь за него, Фи, — девушка обратила мокрое лицо на Поттера. — Он… сам не свой, Фиа. Я знаю, что это не моё дело, и вмешиваться я не буду. Просто… — парень запнулся, он не знал, что говорить дальше, а уж тем более не знал, что делать, потому что Фиалайт упала на кровать и разрыдалась. В жизни пятнадцатилетнего Альбуса были только две женщины — мать и сестра, и он понятия не имел, что делать, если они вот так вот плачут. Он просто подошёл и погладил её по голове. От попыток неумелых утешений она избавила его сама. — Ал, ты не представляешь, что я должна сделать! — её голос был невнятный из-за слёз и из-за того, что она говорила в подушку. — Сегодня случится кое-что страшное, после чего я исчезну из ваших жизней. Альбус понятия не имел, о чем она говорит, но он был уверен, что всё не так плохо, как она говорит. — После того, что я сделаю, — она сглотнула. — После этого я не смогу оставаться в Хогвартсе, Ал! И… — она опять сотряслась рыданиями. Фиалайт била подушку, как будто она была во всем виновата. А потом она обернулась и схватилась за Альбуса, упираясь в его узкую грудь лбом. Мальчишка не ожидал такого поворота. Фиалайт ещё долго просто плакала, ее плечи поджимались от всхлипываний, а единственное, что мог делать Альбус — гладить её по длинным спутавшимся волосам. Успокоившись, она отстранилась. Альбус сел рядом с ней на кровать, усыпанную одуванчиками. Сейчас он понял откуда тут одуванчики. Фиа смотрела в окно невидящим взглядом, а потом произнесла: — Альбус, у меня для тебя есть послание для Джеймса, — она посмотрела в зелёные глаза, в них читалось понимание. — Уже завтра я исчезну из Хогвартса. Вполне возможно, что твой брат будет меня искать, будет спрашивать, где я и что со мной, может быть, даже он изобьет пару человек. Зелёные глаза не отрывались от мокрых черных глаз. Она закусила нижнюю губу и произнесла: — Найди его и скажи ему, что я его ненавижу и не хочу его видеть, — она говорила это спокойно, не морщась, но по двум щекам потекли две слезинки. — Почему я должен это говорить?! — Альбус был возмущен. — Это же не правда! Ты же не ненавидишь его, да и за что вообще ты можешь его ненавидеть?! — в порыве возмущения парень встал с кровати и был сейчас невозможно похож на своего старшего брата. Фиалайт схватила его за руку, обращая лицом к себе. — Не важно, что я думаю на самом деле. Ты просто скажешь ему ЭТО, — девушка была принципиальна. Сейчас Альбус её даже боялся. — Понятно? — Фиалайт сверкнула зло глазами, а потом ослабила хватку. Она была на полторы головы ниже него, но сейчас была невероятно убедительна. Альбус кивнул. И направился к двери, повернув ручку, он сказал последнюю фразу: — Очень надеюсь, что мне не придется это ему говорить. Ещё раз с днем рождения, Фиалайт. — Спасибо. — Альбус развернулся к ней лицом. — Спасибо за подарок, — уголок ее губ дёрнулся.***
— Он идёт, кальмар вас задуши, давайте резче! — Джей-Си увидел идущего по коридору Малфоя. Наконец-то они застали его одного. — Да вы чё делаете, придурки, он же сейчас свалит! — Ребята решали в игре в плюй-камни, кто будет заколдовывать Малфоя. — Тебе досталось самое интересное — идти в гнездо врага. Дай хоть мы решим, кому достанется честь заколдовать его, — возмущался Сириус. Лили закатила глаза, спрыгнула с окна и прошептала, направляя палочку на Малфоя: — Отключись, — Малфой упал замертво. Ребята возмущенно вскочили и налетели на Лили. — Я почти победил, Эванс! — зло прошептал Сириус в лицо девушки. — Вы тратите слишком много времени, у нас его нет, — Эванс скрестила руки на груди, смотря на Блэка с вызовом. — Чего стоите? Надо убрать его отсюда. Парни потащили его по полу в сторону кладовки. Они могли и поднять его, но решили, что он этого не достоин. Джей-Си отрезал несколько белоснежных волос и добавил в зелье, оно стало серебристым. — Сколько он проспит? — спросил Тэд у Лили. — Это заклинание просто отправляет тебя спать. Часов на восемь. — А оборотного зелья хватит на четыре, до полуночи управлюсь, — залпом Джей-Си отправил зелье в рот. — А на вкус оно как… — Договорить он не успел, потому что начал превращаться. Он как будто поседел, губы стали больше, немного подрос, плечи стали уже. Процесс это не очень приятный, а уж тем более неприятно осознавать, что ты в теле Малфоя. — Как омерзительно! — Сейчас ты идёшь на ужин в Большой зал и садишься на место Малфоя, — Джей-Си застегивал рубашку Малфоя, пока Лили разъясняла план действий. — Потом вы направляетесь в гостиную Слизерина на вечеринку. Будь внимателен и… — Не бузи, ба, я все понял! — за эти слова получил подзатыльник от Джеймса. — Не выдай себя! — пригрозил Ремус. — Почему это я должен себя выдать? — Они что, его совсем за идиота держали? — Ты личность популярная, за тобой все следят. И если ты выдашь свою личность, это заметят, — слова Ремуса звучали разумно. Королевская свита Гриффиндора зашла в Большой зал без короля и расселась по своим местам. Король Слизерина вошёл один, под музыку и крики поздравлений прошел к своему месту. — Идея с вечеринкой без Поттера была блестящей, Скорп! — Гойл ударил Малфоя по спине и загоготал. Вечеринка без Поттера? Это диверсия? Надо было подыграть. — Да, это лучшее из того, что я когда-либо придумывал, — Скорпиус потянул руку к волосам, но потом одёрнул. Малфой так не делает. — Без Поттера вечеринка будет тухлая, — высокомерно сказала недалеко сидящая Кроккет, окруженная своей свитой. — Будет вся школа, но не будет короля вечеринок? Тухлятина, — Трио пялилось в свои телефоны. Вечеринка Малфоя их не очень интересовала. — Я тебе докажу, что вечеринка будет улетная и без Поттера! — Джей-Си в облике Малфоя наехал на выпендрежницу. — Да! Я Малфой и отныне я буду зваться королем вечеринок. Слизеринцы угодливо засмеялись. Кажется, у Джеймса получалось. Малфой взял в руки телефон и написал кому-то СМС. Фиалайт помылась, уложила волосы, накрасилась, надела своё лучшее белье под маленькое чёрное платье и спустилась на ужин. Было очень удобно, что Малфой пригласил на вечеринку всех, пускай её не приглашал, но в толпе легко можно было затеряться: как бы иначе она могла затащить его в постель? От этих мыслей становилось гадко и хотелось ещё раз вымыться. Девушке надо было как-то напоить Малфоя микстуркой, что дали тетки. Просто случайно вылить его в кубок с его тыквенным соком не удастся. Но Фиалайт всегда была исключительной волшебницей. Она смогла перевести зелье из жидкой фазы в газообразную и по воздуху переместила его в кубок Малфоя и там растворила. Никто даже не заметил, как она под столом машет палочкой. Все были слишком увлечены предвкушением вечеринки без Поттера. Да, хорошо, что его там не будет. Фиалайт не смогла бы это сделать, будь он рядом. — Смотрите, слизеринцы смеются над его шутками. Кажется у нашего друга получилось! — Сказал Сириус, ударяя рядом сидящего Джеймса по плечу. Тэду пришло СМС. От Джея. Он зачитал. — "Это диверсия. Малфой пригласил всех, кроме Короля и его свиты. Сделайте так, чтобы Джеймс-Сириус Поттер был на вечеринке." Мародёры переглянулись и хитро заулыбались. Кажется, всё пойдет не по плану. Но так даже веселее. Фиалайт не ела. Её взгляд был прикован всего к одному кубку с тыквенным соком. И вот злополучный момент: Малфой, сидящий к ней спиной, подносит кубок ко рту и выпивает залпом. Рыбка на крючке. Малфой поднимает кубок с напитком, подносит его ко рту, делает изрядный глоток, не успевая проглотить, осознает, что это не яблочный сок. Выплёвывает всё, что выпил, и ставит кубок на стол. — Хватит херню пить. Пошли травить огневиски! — под вопли слизеринцев, Малфой встал и пошел в гостиную. Все приняли это за условный знак — «Пора на вечеринку». — Джеймс старался не переусердствовать, когда будоражил народ, подзывая их пить и танцевать. Не хотелось, чтобы Малфой реально стал королем вечеринок, это звание принадлежит Джеймсу по праву. На вечеринку реально пришли абсолютно все! Даже гриффиндорцы здесь были, в том числе сучка Роуз, Алиса (ну её всегда всегда везде звали, она как будто никакому факультету и не принадлежала) и даже младшая сестричка Лили-Лу, которая слишком близко прижималась в танце к какому-то ушлепку. Джеймс решил, что потом с ней серьезно поговорит, и оторвет яйца этому уроду. Зелёная гостиная была настолько забита людьми, что входящий в неё не мог понять, какого она цвета. Люди стояли уже не только на полу, но и все кресла и диваны были забиты человеческими ногами. Кого-то уже подвесили за трусы на люстре, портьеры уже давно содрали, а окна, открытые на распашку, выпускали на улицы запах алкоголя и травки. Большинству из здесь присутствующих было плевать, кто закатил вечеринку, в честь чего её устроили и где она проходит. Люди любят вечеринки. Кто-то приходит потанцевать, например, такие, как Алиса, которая сейчас уже танцевала на столе в одном белье, а в конце вечера её ждут потрахушки с кем-нибудь из придурков, которые пялятся на неё и пытаются прижиматься. Некоторые приходят выпить алкоголь и покурить наркоту. Подросткам иногда хочется отвлечься от своих невыносимых мыслей, от надоевшей учебы, от родителей, которые житья не дают, будучи так далеко от своих детей, или же хочется забыть любимую, которая бросила тебя ради другого. Некоторые приходят на такие мероприятия вовсе не потому, что любят такие места, а потому что хотят хоть одним глазком посмотреть на недосягаемый объект своего обожания. Если бы Джей-Си это знал, он бы не ругал Лили за то, что она хочет привлечь внимание одного человека. Но если бы он узнал, кто это, то точно был бы против. После того, как Лили-Лу показала свой талант в квиддиче, её заметили. Люди в коридорах начали смотреть на неё не как на сестру Короля или же дочь Мальчика-Который-Выжил, а как на личность, как на девушку. Поэтому Лили без зазрения совести согласилась идти на вечеринку к Малфою с первым, кто её пригласил. Приблизительно через два с половиной часа, гостиная чуть поредела. Кто-то уже пьяно шатался по Хогвартсу, кто-то уснул там, где упал, кто-то натанцевался и пошел к себе в комнату спать, а кто-то нашел себе партнера для спаривания и уединился, а кто-то не мог добиться внимания определенного человека и разочарованно ушёл. Но музыка и пьянка не прекращались. Джеймс в облике Скорпиуса продолжал веселить народ, призывая всех танцевать. Неожиданно к нему подошло Платиновое Трио. — А не плохая вечеринка вышла, Малфой, — протянула Саммертайм. — Не так, как у Поттера, но тоже сойдёт. — Сочту ваши кривые ухмылки за комплимент, дамы! — Девчонки оскорбленно выгнули губки, развернулись и ушли от Малфоя. Я же сказал, что Джей-Си должен быть на вечеринке, где он, мать их?! В этот момент в гостиную Слизерина ворвался Джеймс-Сириус Поттер собственной персоной, вальяжно проходя между танцующими. Музыку кто-то сразу же выключил. — Так, значит, вечеринка без Поттера, Малфой? — Джеймс буравил нахальным взглядом Малфоя. Тот, в свою очередь, пытался делать вид, что ему не приятно видеть Поттера. — М-м-м, да, без тебя, знаешь ли, лучше, — потянул Малфой, медленно подходя к врагу. — Меньше бессмысленной болтовни, меньше пафоса, больше алкоголя, танцев и меньше концентрация Поттера. Окружающие боялись дышать, когда эти двое рядом. — Вот поэтому-то я и решил сделать тебе подарок на день рождения. Мой подарок — это я на твой вечеринке, Малфой! Сейчас я тут все раскручу! — Джей-Си запрыгнул на стол к Алисе, приобнял её и засосал. Джеймса-Сириуса в обличии Малфоя порывало захлопать и закричать «браво» тому, кто сейчас играет его! — Включи музыку Ди-Джей, детки хотят танцевать! — народ заорал в ответ на реплику Короля. Музыка включилась, и танцы возобновились. Девчонки залезали на стол, чтобы пообжиматься в танце с Поттером. Все-таки король есть король. Малфой отошел в сторону и начал строчить кому-то СМС-ки. @JS_Potter: Почему так долго? @Griffi_Mells: Оборотного зелья хватит не больше чем на час. ДС не может покинуть вечеринку посередине. Она должна закончиться на его условиях. Ты пустил утку? @JS_Potter: Да, пустил. Ты умница, ба:* @Griffi_Mells: НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ТАК! @JS_Potter: Только не жалуйся деду. Кстати, он хороший актер. Поцелуй его за это от меня потом: * @Griffi_Mells: А он и не играет хи-хи. Скорпиус пялился в телефон и улыбался как придурок. От этого занятия его оторвал грубый мужской голос: — Скорп, че за фигня? — недоумевал Нотт, показывая руками в сторону танцующего на столе Поттера. — Неужели ты оставишь это так? Это же вечеринка БЕЗ ПОТТЕРА! — Спокойно, дружище, — Малфой закинул руку на плечо Малькольму. — Я специально это сделал. — На удивленный взгляд ответил: — Да, специально. Поттер думает, что он победил, украв мою вечеринку. Но он проиграет уже завтра, когда Проныра высмеет его. — У тебя есть связи с Пронырой? — Можно сказать и так. А у тебя? — испытующий взгляд Малфоя был направлен в Нотта. — У меня? Мы же с тобой пару раз отправляли ей анонимно сплетни про Поттера, но лично я с ней не знаком, ты же знаешь, — Нотт был удивлен вопросом на самом деле. — А не знаешь, у кого есть с ней связи? — Джей-Си собирался выпытать максимум информации. — Я думал, у тебя есть. А ещё, мне кажется, Трио темнит. Проныра не пишет про их гадости, я всё видел. Да и они мне не нравятся, что они вообще делают в Слизерине? — Малькольм рассуждал с тем максимумом, на который он был способен. — Спасибо, слизеринский друг! — Малфой хлопнул Нотта по плечу. — Ты настоящая слизеринская змея! Ещё несколько минут Малфой провел в гостиной. Он искал глазами Лили-Лу, но её нигде не было. Мозг придумывал не лучшие варианты развития событий, поэтому Джей-Си в обличие Малфоя поднялся в спальни Слизерина. По очереди выламывая каждую дверь, Джеймс заставал школьников в самых разных позах и с самыми неожиданными людьми в парах. Можно было бы всё это потом слить Проныре, как сплетни, или шантажировать всех этих кусков говна. Джей-Си решил, что подумает над этим. Лили не оказалось ни в одной из комнат. Можно было, конечно, подумать, что она просто ушла к себе в комнату, но темпераментный старший брат думал только о самом худшем. Перед ним стоял выбор: забить на план, раскрыться и пойти искать сестру или же разрешить каким-то аморальным уродам лапать его маленькую сестричку и придерживаться плана. Выход нашелся сам собой. — Поттер! Музыка выключилась. Все жадно вслушивались в то, что сейчас будет. — Не мешай мне веселиться, Малфой! Включи музыку, чувак. — Джеймс закатывая глаза, повернулся к Малфою. — Выключи! — рявкнул Малфой. – Придурок, что ты делаешь? – Слушай меня! Малфой прекратил безмолвную борьбу своим елейным голосом: — Знаешь, Поттер! — Джей-Си пытался манерно растягивать слова, как Малфой. — Я тут видел твою маленькую сестричку… Она была тут с каким-то очень м-м-м… крупным парнем, кажется, он загонщик в команде Когтеврана по квиддичу. Они тут так самозабвенно лизались. А сейчас я её не вижу. Лицо Малфоя было непринужденным, он вытягивал губы и водил глазами. А внутри него орал Джей-Си: «МЕРЛИН ТЕБЯ РАЗДАВИ, ПРИДУРОК, ИДИ НАЙДИ ЕЁ!» — Не боишься за малышку Ли-Лу? — эффекта он достиг. Джеймс все понял и рванул искать девушку.***
Лили не хотела пить. Но Адам сказал, что ничего страшного, если она чуть-чуть глотнет. Неизвестно, что было в том напитке, но вштырило её конкретно. Сначала она начала танцевать и прыгать, почти как Алиса, разве что в одежде. А потом она нисколько не отстранилась, когда парень, с которым она пришла на вечеринку, начал её целовать и трогать. Так же она совсем не заметила, когда оказалась в башне Когтеврана, а потом и на кровати Адама. Он залез на девочку, трогая её бедра руками и целуя грудь из-под расстегнутой рубашки. Лили была в дурмане, когда почувствовала, что с нее снимают трусики. Инстинкт самосохранения сработал, и она закричала. Джеймс влетел в гостиную Когтеврана, как настоящий разъяренный лев. Ни одну девушку по имени Лили не позволено никому трогать: ни жену, ни внучку! Джей-Си выламывал все двери, что ему попадались, где-то люди мирно спали, какие-то девочки завизжали, когда он ворвался, какая-то девка вскрикнула "Ты пришел, Джей! Я тебя ждала!" Джеймс еле убежал от неё. В одной из комнат было собрано много людей. Они обступили одного крупного парня и пытались остановить кровь, которая лилась у него из носа. Джеймс понял, что нашел врага, подошёл ближе и взял за грудки: — Где. Моя. Сестра? — прорычал Поттер в окровавленное лицо. — Я не собирался с ней ничего делать! Мы просто целовались, — оправдывался насильник. — Где она? — басом сказал Джеймс, а потом до него дошло, что он уже в крови. — Это она тебя отфигачила? — недоверчиво спросил Поттер. Адам покачал головой. — Твой братец. Когда Сохатый вошёл в гостиную Гриффиндора, чары оборотного зелья уже выветрились. Лили прижимала к себе плачущую малышку Лили-Лу и гладила её по голове. — …я просто услышал крик из соседней комнаты. Даже не мог подумать, что это моя сестра. А дальше все случилось само собой, — рассказывал историю Альбус. — Я отшвырнул его заклинанием, а потом ударил ему по лицу, так же, как это делал Джеймс сотни раз. Я-я даже не знал, что у меня получится. — А ты бо́льший гриффиндорец, чем мы думали! — Джеймс положил младшему Поттеру руку на плечо и переглянулся с Мародерами. — Джей-Си ещё не пришел? — У него осталось не больше получаса. Он должен бы уже возвращаться, — ответила обеспокоенная Лили, прижимая к себе ещё ближе всхлипывающую девочку.***
Малфой сидел на диване в гостиной Слизерина и обновлял список сообщений каждую секунду. Успокоительное смс пришло через пять минут. @T_TDylan: Мы успели. Точнее, Ал успел. Придешь — расскажем. Джей-Си в облике Малфоя наконец выдохнул. Сестра в порядке. Его очень удивило в сообщении слово "Ал", но он это потом выяснит. Главное — всё в порядке. Толпа заметно поредела. Действие оборотного зелья должно было прекратиться ближе к полуночи. Подумать только, Золушка в полночь превратится в принцессу! Малфой усмехнулся чему-то своему и встал с дивана, направляясь к выходу. Остановила его пара выразительных черных глаз, обрамленных пышными ресницами. Фиалайт. Она всегда была здесь? И почему она стоит в проходе, ведущем в спальни слизеринцев? Девушка смотрела в глаза светловолосому юноше, как будто хотела его просверлить. А потом она сделала что-то странное: она поманила его рукой. Что это за дела могут быть у Малфоя и Фиалайт? Джей-Си сгорал от любопытства, а ещё все его тело горело, потому что девушка была в невероятно коротком черном платье, обтягивающем её округлые бедра и показывающем её красивые светлые ноги. Джеймсу стало противно, что он сейчас в теле Малфоя. Она развернулась и начала подниматься по лестнице, ведущей в спальни. Джеймс пошёл за ней. Мерлин, какая у нее задница! Ну почему я в теле Малфоя?! И вообще нафига быть такой сексуальной и звать куда-то Малфоя? Не нравится мне это. Она открыла заклинанием комнату Скорпиуса и вошла. Малфой зашёл за ней. Фиалайт невербальным заклинанием закрыла дверь на замок. Зачем ей закрываться в комнате Малфоя, будучи тут с Малфоем? А потом она сделала то, чего Джеймс никак не ожидал. Она повернулась к нему спиной и расстегнула молнию на платье. Черная ткань сползла с тела, обнажая светлую кожу. ЧТО, БЛЯТЬ, ПРОИСХОДИТ?! Джеймс не понимал, зачем она это делает. Это выглядело так, как будто она делает это не в первый раз: очень легко и непринужденно, хотя выглядела она довольно сковано. Джеймс лихорадочно думал. Но не мог произнести ни слова. Вся кровь в теле собралась в одной точке, и мозг, кажется, ушел туда же. Было противно, что это тело не его. Он не хотел трахать Фой в теле этого урода, но, кажется, она хотела именно этого. МОЯ ФИАЛАЙТ СПИТ С МАЛФОЕМ? Джеймс отказывался верить собственным мыслям. Это было похоже на ужасный сон, только хуже. Неужели она предала его, она предала своего друга и спит с Малфоем. В одну секунду всё в голове темпераментного парня прояснилось: ну конечно, как же он сразу не догадался! Она отдалилась от него, потому что сблизилась с его врагом. Не просто сблизилась, а отдалась ему. Черт! От одной мысли об этом хотелось блевать. А ещё хотелось блевать от того, что он сейчас в теле Малфоя и хочет её, а она хочет Малфоя. Уши бледного парня покраснели, руки самопроизвольно сжались в кулаки. Он не мог поверить в такое отвратительное, омерзительное, низкое предательство от такого доброго, светлого и честного человека, как Фиалайт. Джеймс не мог поверить, что столько лет он грел на груди змею, что столько лет она водила его за нос, обманывала. Может даже она очень давно с Малфоем. От этих мыслей хотелось кричать, но Джей-Си сдерживал себя, что есть силы. Но только один мускул в его теле уже не мог сдерживаться, потому что Фиалайт легла на кровать, сексуально положив ножки друг на друга, откинув длинные волосы в сторону и подперев голову рукой. Что ж, это сучка хочет Малфоя? Она его получит! Будучи полным решимости сделать то, о чем мечтал всё лето, он не ожидал, что придется делать это в теле Малфоя. Но раз она так хочет, тогда она получит такого Малфоя, которого не видела никогда. Джеймс медленно подошёл к кровати, снимая рубашку. Он смотрел на лучшего друга глазами врага. Он хотел лучшего друга, будучи в теле врага. Это все так грязно и омерзительно, что от этого ещё больше хочется заполучить её, использовать, помучить. Она должна страдать, как страдает сейчас он. Руки Малфоя не слушаются Джеймса. Попытки открыть ремень потерпели фиаско. Фиалайт дрожала не меньше, чем Малфой, но нашла в себе силы приподняться к кровати и расстегнуть ремень. Пускай Фиалайт давно знала, что предначертано ей переспать с Малфоем, она представляла, как будет делать это с Джеймсом. Она пришла сюда, пообещав себе, что представит вместо Малфоя Джеймса, так ей будет легче пережить этот кошмар. Избавившись от штанов, Малфой лег на Фиалайт. Она не брыкалась, не извивалась, не отстранялась. Джеймс хотел извлечь из всего этого максимальную пользу. Он хотел не просто её изнасиловать, он хотел заняться с ней любовью! Дико, страстно, полностью выкладываясь. Поэтому он начал с поцелуев. Губы Малфоя его не слушались, он не знал, как орудовать его языком, но он делал это. Малфой открыл маленький пухлый рот, накрашенный яркой красной помадой, своими большими жёсткими губами и вошёл в её влажный рот языком. Джеймс ещё помнил вкус её губ с лета. Подумать только, он до сих пор помнил! Фиалайт знала, что ей нужно делать то, что Малфой захочет с ней делать. Было страшно, что он решит сделать это больно и резко, и она очень удивилась, когда он начал её целовать. Губы Малфоя были совсем не такими, какие были у Тони или Джеймса. Но поцелуй его был таким же сильным, как у Джея. Это она поняла сразу. Так же жадно, как Джеймс, Скорпиус засовывал язык, максимально раскрывая её рот и блуждая внутри. Девушка чувствовала дрожь в его теле и невероятно сильное возбуждение. Малфой оторвался от вкусных губ и присосался к скуле, облизывая её, щекоча и оставляя дорожку из засосов на тонкой бледной шейке. Мерлин, Джеймс делал так же! Сначала его руки упирались в кровать по обеим сторонам лица девушки, но сейчас он пустил их в ход. Правой рукой Малфой взял руку Фиалайт и вытянул её наверх, ударившись о столбик кровати. Левой рукой он водил по её волосам и скуле, спускаясь вниз к груди. Фиалайт было стыдно от мысли, что ей это нравится. Ей не должен нравиться Малфой. Не должен. Джеймс наслаждался. Он не хотел пропускать ни одного сантиметра на теле предательницы. Она должна осознать, что потеряла. Кого потеряла. Пускай попробует ласки Джеймса Поттера, а потом сравнит их с Малфоевскими, если он вообще может быть нежным с девушками. Поттер очень сильно прижимался к Фиалайт бедрами, как будто хотел вдавить её в кровать и это при том, что он ещё в неё не вошёл. Она была невероятно горячей и мокрой сквозь белье, прямо как тогда в поезде. Фиалайт прижималась коленками к ногам Скорпиуса. Парень чувствовал, как девушка подергивается, когда он задевает поцелуями какие-то важные точки на её маленьком хрупком теле. Малфой отпустил руку Фостер, которую сжимал до этого до побеления, и запустил их под её спину, чтобы расстегнуть лифчик. Освободив два невероятно красивых возбужденных соска, он присосался к правому, который полюбился ему ещё в прошлый раз. Как она прекрасно изгибалась под ним. Джеймс чувствовал свою власть над ней, но от мысли, что она поддается не ему, а Малфою, ему стало противно и возбуждение настигло пика. Терпеть больше невозможно. Малфой порывисто сел, наблюдая со стороны, как маленькое мокрое тельце выгнулось от блаженства. Нравится, детка? Сейчас будет ещё лучше. Посвятив минут пятнадцать предварительным ласкам, Джеймс всё ещё не очень представлял себе, как он будет орудовать имуществом Малфоя. Настал момент проверить. Джей-Си снял с себя трусы, обнажая возбужденный член Малфоя. Отметив для себя, что он явно меньше, чем его, он усмехнулся. Примостившись между бедер Фиалайт, Джеймс не удержался и облизал дорожку от лобка до пупка девушки, от чего та выгнулась и простонала. Она готова. Парень взял одну ногу девушки в свою руку и поцеловал коленку. Мокрая дорога из поцелуев вела к самой влажной точке. Не удержавшись, Джей-Си припал губами в самое важное место в теле женщины, от чего та вздрогнула и выгнулась в спине. Фиалайт чувствовала себя под кайфом. Ее тело изнывало от желания. Такого мерзкого желания быть оттраханной Малфоем. Джеймс стянул с неё кружевные черные трусики и удивляется тому, что видит. ОНА ЦЕЛКА?! На секунду он решил просто взять и уйти, не трогать её. Но потом он вспомнил, как она позвала Малфоя в его спальню, сняла с себя платье, легла на кровать и сейчас лежит мокрая и стонет, желая получить Малфоя. Жалость к ней сразу пропала. Решимость завершить начатое взяла верх. Джеймс опять лег на неё и поцеловал шею, долго, мокро, вырисовывая языком какие-то узоры на её ключицах. Он помнил про особую точку с лета. Именно её он и лизнул, прежде чем она вздохнула, и он вошёл в неё. Блаженство на её лице сменилось страданием. Ей было больно. Ей и должно быть больно. Она должна страдать, как я. Но сейчас Джеймс чувствовал только наслаждение. Наконец-то после стольких месяцев он внутри неё, в такой мокрой, в такой теплой, такой ничьей Фиалайт. Только что было хорошо, а теперь её как будто разрывало на куски. Сначала там собралась вся кровь, а теперь она там кипит, впуская в себя инородное тело. Ее трясло, невероятная боль вряд ли остановится так быстро. Сейчас она как будто проснулась и осознала, где она, зачем она здесь и что с ней происходит. Она здесь затем, чтобы забеременеть от Малфоя. Она этого не хотела. Совсем не хотела. Только сейчас Малфой вновь стал ей омерзителен, и она мечтала, чтобы он с неё слез. Повернув голову в сторону, на настенных часах она увидела сколько ей осталось до смерти: семь минут и тринадцать секунд. Казалось, боль не может стать больше. Но она стала. Её нутро начало по-настоящему разрывать от боли. Возникло ощущение, что его орган растет прямо внутри неё. Разве это был не максимальный размер? Девушка открыла глаза и от шока разинула рот. Ещё минуту назад это Малфой, а сейчас над ней потеет Джеймс Поттер собственной персоной. Ужасные белые волосы на глазах начали превращаться в темные, большие и жёсткие губы стали родными, красиво очерченными губами, плечи стали заметно шире, а руки крепче. Это был Джеймс, её Джеймс. Она должна была сбросить его, потому что её должен обрюхатить Малфой. Если это сделает Джей — она умрет. Джеймс сейчас был так прекрасен. Его загорелая кожа была мокрой, в его карих глазах читалось безумие с наслаждением, такого Фиалайт на его лице не видела никогда. Он жадно целовал её теперь уже своими губами. Как ими пользоваться — он знал. Поэтому Поттер стал настойчивее в своих поцелуях, а толчки участились. Фиалайт Фостер официально готова была умереть лёжа под Джеймсом Поттером в кровати Скорпиуса Малфоя. Пожалуй, лучшей смерти и не придумаешь. — А-а-а… да-а! — Джеймс крикнул, выгнувшись, когда кончил, а потом упал без сил на маленькое тельце и не заметил, как уснул.***
В пять утра в Хогвартс заявились две женщины, прося позвать из гостиной Когтеврана свою племянницу, не зная, что она умерла. Какого же было их удивление, когда Фиалайт Фостер с маленькой сумкой вещей, спускалась с лестницы. Тело её было живое. А душа умерла этой ночью.