The Real Future

       Середина февраля, а весна словно вообще не собирается приходить. На улице всё так же холодно и снежно. Перед Рождеством снега не дождешься, а когда хочешь, чтобы он растаял — он продлевает договор аренды.        Этот мокрый снег падает на лобовое стекло новой машины. Дворники работают на износ, а расстояние до пункта назначения словно становится больше. Такое ощущение, что противный голос навигатора смеётся над тобой и придумывает всё новые и новые сложные маршруты.        Когда, наконец, Тедди удается доехать до дома его замужней девушки, он, чертыхаясь, еле нашел место для парковки, а потом с силой хлопнул дверцей нового автомобиля. Он бы бросил автомобиль на обочине и трансгрессировал сюда, но беременным не очень полезна трансгрессия, а Виктуар отсюда вывозить как-то надо.        Переведя сбившееся из-за переживаний дыхание, Тедди подошел к злополучному дому, будучи готовым буквально с порога получить кулаком в лицо от мужа Мари.        Ради приличия он позвонил в дверной звонок, но ему никто не открыл. Он позвонил ещё пару раз, будучи уже не на шутку встревоженным, но ему так же никто не открыл. Переживая, как бы с Мари-Виктуар там ничего не случилось, он вскрыл замок палочкой и вошёл в дом.        Кажется, на дверь было наложено «Оглохни», потому что в доме было очень шумно и громко, а снаружи ничего этого не выдавало.        Тедди мог предположить, что Фаррел во всю тут кричит на Виктуар, обвиняя её в неверности. Но так как он знал её лучше, чем самого себя, он ничуть не удивился, увидев, что претензии предъявляет мужу как раз она.        Мари-Виктуар обвиняла мужа в занудности, в скучной и однообразной жизни с ним, в его до троллей невыносимой помешанности на работе. При этом очень яростно топала ногами и мотала головой из стороны в сторону, пытаясь достучаться до него.        Протянув руки в примирительном жесте, Гидеон пытался успокоить жену, объясняя ей, что просто у неё играют гормоны, и что на самом деле она так не думает. Виктуар яростно защищала свою сторону. А когда она сказала уже который раз, что носит вообще не его ребенка, а Гидеон после глубокого вздоха лишь нежно улыбнулся, Мари выхватила палочку из его кармана и устроила ураган в гостиной, после чего начала истошно вопить на французском.        Французского Тедди не понимал, но он не раз слышал подобные фразы из уст Флер, когда она крайне зла. Логично предположить, что Мари-Виктуар сейчас нещадно матерится, зная, что при этом остается леди, раз никто её не понимает.        С горячими слезами на глазах она вырывалась из объятий мужа. Тедди больше смотреть со стороны не мог, поэтому подошел ближе и спокойно сказал:        — Отпусти её, раз она просит.        — Тедди! — восторженно произнесла Виктуар, выпутываясь из ослабших объятий мужа и бросаясь в объятия любви всей своей жизни. — Забери меня отсюда.        Пока Виктуар поливала слезами кофту Тедди, Гидеон сверлил глазами любовника жены. Он догадывался, что в Мари произошла какая-то перемена с недавних пор. Сначала она говорила, что не хочет иметь детей, а потом, будучи не в состоянии сдержать счастье, спалилась о своём положении, сокрытие которого было странным, раз уж она была этому так рада.        Да и вообще, когда они знакомились, Мари-Виктуар словно была другим человеком: спокойная, рассудительная, мыслящая здраво; она говорила о том, как важно иметь крепкую семью, как ей важно реализовать себя как жену и мать. А потом что-то в ней словно сломалось. Произошло это, скорее всего, после свадьбы. Сначала Гидеон счёл это за стресс — такое часто бывает даже после хороших событий, вроде замужества или рождения ребенка, но потом оказалось, что она в очень даже хорошем настроении, вот только она настоящая — совсем другая.        Но что бы там ни было, он искренне не мог поверить, что ребенок не от него.        — Здравствуй, Тэд, — вежливо, но не очень дружелюбно поздоровался Гидеон, протягивая руку гостю.        Тэд пожал её, но второй рукой продолжал гладить Мари-Виктуар по волосам.        — Знаю, что Мари звонила тебе, но она это сделала с горяча. Ты её хороший друг, но в этой ситуации мы с ней справимся сами.        Отстранившись от Тедди, Виктуар гневно прокричала что-то на французском, при этом демонстративно возведя руки к небу. Тедди никогда не понимал французского, но всегда без слов мог понять её. Положив руки ей на плечи, Тэд пообещал, что разберется с этим, сам, а ей не стоит волноваться.        — Послушай, Гидеон, — начал он, приобнимая жену хозяина дома одной рукой. — Не знаю, как начать…        — Я ему уже все сказала! — в сердцах произнесла Виктуар. — Я ношу ребенка Тэда, а не твоего!        — Мне стоило уже давно забрать её от тебя, чтобы ты не питал ложных надежд насчёт неё. Мне не стоило позволять тебе думать, что ребенок твой. А вообще мне не стоило позволять ей выходить замуж за другого человека.        — Вы же с ней расстались. — Гидеон очень старался сохранять спокойствие, но кулаки самопроизвольно сжались, а лицо у этого юнца уже было намалевано.        — Да, расстались, — выдохнул Тэд. — Но никто не отменял того факта, что она при этом всё ещё любила меня. Моей ошибкой было отпустить её.        — Ты отпустил её, верно, — согласился Фаррел, продолжая буравить взглядом метаморфа. — А я был с ней рядом, когда не было тебя. Я утешал её, я слушал её, я поддерживал её. Я был тем мужчиной, который был ей нужен в тот момент. И сейчас прошу, не порти нашу семью. Мы рады, что ты зашёл, но у нас всё под контролем.        Тедди в недоумении смежил брови, не понимая: шутит он или реально дурак, и так не понял, что жена его ему изменила и носит ребенка от любовника.        Стоя в стороне, Виктуар еле сдерживала себя, чтобы не вмешаться в мужской разговор. Её ноги резко стали очень тяжелыми, а голова закружилась, поэтому она присела на свой чемодан с вещами, которые она собрала ещё вчера ночью, готовясь к этому разговору.        Чем дальше, тем сложнее было скрывать от Гидеона правду. Он, окрыленный приближающимся рождением ребенка, рассказал эту новость всем родственникам, так что куча странных тетушек и пахнущих стариной бабушек закидали Мари-Виктуар тонной ненужных ей советов по поводу детей. Она советы своих-то родственников не выносила, а тут к ней липнули люди, которые не будут родственниками её ребенку, а ей уж и подавно.        Гидеон постоянно разглагольствовал о детской кроватке, маленькой гардеробной, купил уже несколько игрушек буквально для чужого ребенка. А последней каплей стало чудесное розовое платьице с яркими цветочками, которые он принес в качестве первого праздничного наряда для будущей дочурки.        Он принес его вчера вечером, после чего ушел на ночное дежурство в больницу. После этого жеста Мари стало Гидеона не просто обманывать, ей стало его искренне и глубоко жаль, поэтому, когда днём он вернулся домой, она уже стояла возле входной двери с запакованными вещами, после чего сказала ему горькую правду.        И она ждала разочарования в его глазах, укор; она ждала, что он надавит на её совесть так, что она будет очень долго себя винить за содеянное, но он лишь мягко улыбнулся и попросил её успокоиться. Вот тогда-то она и вспылила.        А сейчас муж, который ей более чужой, чем соседская кошка, и любовь всей её жизни, с которым она может не разговаривать годами (как показала практика), но он все равно будет ей самым близким человеком не земле, разговаривают друг с другом, пытаясь мирно решить образовавшуюся из-за её непостоянства ситуацию.        — Пойми ты, наконец! — Тедди уже не мог сдерживаться, общаясь с этим толстолобым. — Она носит моего ребенка!        — Почему ты так уверен, что он твой? — от злости Гидеон весь покраснел, а на его лбу образовалось несколько длинных и глубоких морщин.        Тедди глубоко вздохнул, крепко стиснул зубы и уже был готов кричать хоть на весь мир, что малютка — оборотень и он, черт возьми, гордится этим, как гостиную наполнил довольно громкий и неприятный сдавленный стон.        — Мари, дорогая!        Бросившись к беременной женщине, Гидеон упал перед ней на колени, спрашивая о самочувствии, видя, что она схватилась за живот.        — Где болит? Как болит? Можешь встать и дойти до машины?        Пока Фаррел задавал вопросы, от которых только тянулась время, Тедди, чье сердце резко забилось в разы сильнее, когда он услышал болезненный вопль, подошел к любимой и взял её на руки, открывая входную дверь ногой.        Парень посадил её на заднее сиденье машины так быстро, что она даже не успела замерзнуть. Не успел он сесть за водительское кресло и вставить ключи в зажигание, как в соседнее кресло залез Фаррел.        Всю дорогу до больницы Гидеон поворачивался к Виктуар и нежно просил её чуточку потерпеть, говорил, что он рядом с ней и что с ней все будет хорошо, при это не забывал иногда подгонять Тедди ехать быстрее, словно он его водитель. И Люпин бы с удовольствием вышвырнул наглеца прямо посреди дороги, если бы сейчас на кону не стояло здоровье Виктуар и жизнь его малютки-дочери.        Когда Тедди узнал, что станет отцом, он уже почти не замечал такое третье звено в их с Виктуар отношениях, как Гидеон Фаррел. Сначала это был настоящий шок: а для кого не шок узнать, что станешь отцом.        Ну то, что ребенок оборотень — его не очень удивило. Такая болезнь передается по наследству, она всегда есть в ДНК, но может проявиться на конкретном человеке, а может и нет. Как, например, шизофрения или дальтонизм, или даже язва. Вот только к дальтоникам в обществе не относятся как к прокаженным.        Законы Гермионы насчёт прав оборотней сейчас отлично работают. Предубеждение, конечно, не искоренить из менталитета, но со временем, когда малышка будет достаточно взрослой, чтобы, например, пойти в школу, Тедди очень надеялся, что она уже будет считаться полноправным членом общества и на неё никогда не покажут пальцем. А если покажут — он им уши оторвет и даже не поведет бровью, ибо никто не смеет обижать его дочь.        Сначала ребенок воспринимался как нечто, что ожидается, но о чем пока сложно иметь представление. А потом Тэд узнал, что этот комочек в животе его любимой — маленькая девочка. Он сам не понял, почему тогда почти взвизгнул от счастья.        Но с тех пор малютка занимает очень много места в его мыслях. И очень много действий он сделал ради нее, ради её благополучия, ради её счастливого будущего! И никакая дурацкая болезнь не помешает ей вырасти самым счастливым ребенком на планете. И все эти сосунки, их дети и внуки, что когда-либо обижали его отца, Ремуса, поймут, с кем связались, и будут искать по миру маховик времени, чтобы вернуться в прошлое, чтобы нормально относиться к оборотням, а в частности с Ремусом Люпином, с его, Тедди Люпином, отцом!        Сидя на больничном кресле в белом ярко освещенном коридоре, Тедди думал именно об этом. Он сам буквально на днях сказал Виктуар, что готов забрать её, что уже нашел и жилье, и деньги, и работу, и готов стать её полноправным мужем и отцом ребенка, как она сама не выдержала и рассказала все Фаррелу.        Виктуар всегда была эмоциональной, яркой, смелой. На ряду с этим, была очень нетерпеливой, да и врать, честно говоря, тоже не умела. Так что Тэд очень удивлен, что она продержалась даже столько ради него.        — Хватит маячить! — вспылил нетерпеливый Тэд, когда Фаррел прошелся мимо него уже сотый раз. — Тебе здесь вообще делать нечего!        — Как нечего? Она моя супруга, — всплеснул руками Гидеон. — Я обязан быть с ней в такой сложный момент.        Положив локти на колени, Тэд придерживал лицо ладонями, а затем раздраженно ответил:        — Она разве не ясно сказала, что подаёт на развод? Просто оставь нас с ней в покое. Она носит моего ребенка, и любит она тоже меня.        — С чего ты…        — ПОТОМУ ЧТО РЕБЕНОК — ОБОРОТЕНЬ! — Тедди вскочил с кресла и прокричал так громко, что все люди в коридоре обернулись в их сторону. — Не смотри на меня так, Фаррел, да, мой отец был оборотнем, самым храбрым и добрым оборотнем на свете. Ты прекрасно знаешь, что такое генетика, так что не переживай — от тебя оборотня у неё быть не могло, а от меня — да.        У Гидеона зазвенело в ушах. Он, оперевшись на подлокотник кресла, медленно сел на него, не веря своим ушам. Он прекрасно слышал всё, что говорила ему Мари, да и Тэд. Он прекрасно понял, что Виктуар ему изменяла — это больно и жестоко, но он все равно продолжал её любить, она даже после этого продолжала быть его малышкой Мари.        Он подозревал о её измене, и он верил, что со временем, она осознает, что уверенность в будущем может дать ей только он. Только он, Гидеон, сможет стать ей хорошим мужем и отцом их детей. Он думал, что её юношеская влюбленность в этого панка пройдет со временем.        Да, он знал, что она не любит его и в половину не так, как он её. Но он верил в принцип "Стерпится — слюбится". В конце концов, с его собственными родителями вышло так же: отец женил мать на себе практический насильно. Поначалу она пыталась убежать, много сопротивлялась, но со временем очень сильно полюбила отца, и с любовью воспитала сына. Гидеон всегда видел между родителями только искренние чувства, поэтому до последнего не верил, что изначально мама не хотела выходить за папу.        Будучи уверенным, что рождение ребенка сделает их брак крепче, и что полюбив их ребенка, Виктуар проникнется теплыми чувствами и к нему, Гидеон сейчас был просто сломлен на тысячи осколков, потому что ребенок вовсе не от него. А это значит, удержать он её не сможет.        — Я люблю её, — произнес он настолько тихо, что Тедди пришлось подойти ближе и попросить переспросить. — Я люблю её, Мари-Виктуар. Очень люблю её и не хочу терять.        — Да, она такая, — хмыкнул Тедди, доставая сигарету и закуривая. — Сначала украдет твое сердце, а потом попросит расстаться, потому что, видите ли, ей надо двигаться дальше.        Мимо прошла медсестра и отругала его за сигарету, поэтому он её поспешно и недовольно затушил и кинул в урну.        — Я все равно люблю её, — карие глаза Фаррела мерцали от влаги, когда он смотрел на любовника жены. — Пускай ребенок не мой, но я все равно буду содержать и любить его, потому что я слишком сильно люблю Мари.        — Но она тебя не любит, — бросил Тэд, скривив рот.        — Любовь переоценивают. Влюбиться и разлюбить очень легко.        — Ну так разлюби её! — предложил Тедди, как самый лёгкий из всех вариантов. — Если тебе это легко, так сделай это и позволь ей быть с тем, кого любит она.        Глубоко и шумно вздохнув, Гидеон ответил на выдохе:        — Не могу. Она для меня как воздух. Без неё я не смогу больше дышать, настолько она важна мне.        Несколько добрых секунд мужчины молчали, казалось, даже люди, сидящие в очередях или ожидающие своих родных после операций, и те притихли, вслушиваясь в мерное задумчивое и напряженное дыхание между этими двумя.        — Ну а для меня она не воздух, — разрушил тишину Тэд, проваливаясь прямо на пол возле стены. — Нет, не воздух. Потому что дыхание постоянное, безусловное. Да, без воздуха невозможно жить, но и когда мы дышим этим самым воздухом, мы о нем не думаем. Мы замечаем его только тогда, когда его нам не хватает. Я же замечаю Виктуар не только когда её нет рядом, я чувствую её недостаток в моей жизни всегда. Каждый день, каждый час. Каждая моя мысль посвящена ей, любая вещь, даже самая мелочь, что находится вокруг меня — напоминает мне о ней. Она не мой воздух — она мой свет. Когда она рядом, она слепит глаза, а когда её нет — вокруг кромешная тьма.        Какая-то женщина, сидящая за соседним креслом судорожно вздохнула после этих слов, а целительница, что проходила мимо, остановилась и жадно слушала слова метаморфа.        — И я отпустил мой свет, когда она меня об этом попросила, как раз потому, что она для меня так много значит. Она того хотела, и я согласился пожить некоторое время во тьме. Только. Ради. Неё. Луч света невозможно поймать насильно, но если он того захочет, он сам будет приходить в твоё окно каждый день. Поэтому если ты её любишь — отпусти. Позволь ей самой выбрать окно, в которое она захочет войти.        Гидеон молча слушал его изречения, смотря в пол. Невозможно было не заметить, с какой нежностью и трепетом парень говорил о Мари-Виктуар. Но выглядел он как оборванец: молодой, щуплый, волосы ненормального цвета, эти странные штуки в ушах, да и возле брови что-то виднеется (и это он ещё не знал Тедди, когда он ходил с кольцом в носу), да и все его руки изрисованы татуировками, а в лицо ему сегодня днём явно кто-то пару раз заехал. Разве может такой человек обеспечить хорошую жизнь женщине и ребенку?        — С милым, конечно, рай в шалаше, — начал он, скептически осматривая метаморфа, — но, поверь мне, со временем ваша страсть потускнеет, и Мари уже не будет смотреть на тебя с таким обожанием, если ты будешь проводить время, играя гаражный рок, или что у тебя там; напиваться по вечерам, драться со всякими пьянчугами в баре, а потом приходить домой к жене и детям без сикля за душой — не очень хорошо звучит, ты так не думаешь? Я её люблю, именно поэтому готов обеспечить ей и ребенку счастливое будущее.        На его словах Тедди только нервно хмыкнул, сомкнул сильно губы, а потом резко встал с пола.        — Вот что, значит, ты обо мне думаешь? И вы все тоже так обо мне думаете, да? — Тедди произнес это довольно громко, оборачиваясь на зевак вокруг. — "Смотрите на него — он панк, сирота, нищеброд, пьяница, да ещё и драчун! Ему не место в приличном обществе, он никогда не добьется успеха! Такие, как он, только губят бедных девушек, что влюбляются в них наповал, они не могут быть верными и хорошими мужьями!" — Тедди ещё раз хмыкнул, всплеснув руками. Ноги его уже начали гудеть от злости. — Ошибка этого мира в том, что вы мыслите стереотипами! Вы думаете, чтобы быть хорошим семьянином, надо быть скучным докторишкой в больнице святого Мунго или министерской сошкой? А если кто-то увлекается музыкой или набивает татуировки на всё тело — он пропащий человек, да? Так, Фаррел, ты обо мне думаешь, да? Ну так вот, запомни это имя — Эдвард Ремус Люпин. Это человек, который перевернет всё ваше представление о людях; который добьется того, чего от него никто не ожидал. И помяни мое слово, Фаррел, Мари-Виктуар будет самой счастливой женщиной на планете. Такой счастливой, какой ты её никогда не сможешь сделать.        Последние слова Тедди практический выплевывал конкуренту за сердце Виктуар в лицо. Но в этот момент их палаты, в которой лежала Мари вышла милая целительница и обратилась к мужчинам.        — Кто из вас мистер Фаррел?        — Я, — оживился до этого бледный как поганка Гидеон, подходя ближе.        — А я отец ребенка, — гордо сказал Тэд, пока целительница не успела открыть рот.        Милая женщина лишь покачала головой и улыбнулась прежде, чем сказала, что с Мари-Виктуар всё в порядке и с ребенком тоже, и они оба могут войти.

***

       Пожалуй, такого сложного решения Гарри ещё никогда не принимал.        МакГонагалл наотрез отказала пускать в школу пятилетнего ребенка, даже попытки Фиалайт убедить её, что через пару недель он как раз будет возраста поступления в Хогвартс, не убедили ее.        Как бы сильно Максимиллиан не хотел быть далеко от матери, ему это делать придется. Чему, к слову, был очень рад Джей-Си.        Он не мог спокойно смотреть, как все его друзья, родственники и будущие родственники сюсюкаются с тем, кто является причиной его приближающейся смерти. Больше всего, разумеется, было обидно, что с ним так возится Фиалайт.        Каждый раз, когда девушка брала за руку это создание, Джей готов был кричать на все Министерство: "ВОТ, ЗНАЧИТ, КОГО ТЫ ВЫБРАЛА?! ПРОМЕНЯЛА МЕНЯ НА ДЬЯВОЛА, НУ СПАСИБО, ЛЮБОВЬ МОЯ, СПАСИБО!" И ещё очень много других нецензурных выражений крутилось у него в голове, но он, как никогда, молчал.        Даже Гарри и Джинни удивились, что во время совещания сын молчал, будто решаемое дело вовсе его не касается. Обычно он встревает туда, куда ему не надо лезть, а тут даже пару раз спросили его мнение и пожелание, но он ничего не ответил, махнул неопределенно рукой и продолжил как-то безучастно смотреть по сторонам.        Предательство Фиалайт было больнее, чем в прошлый раз, когда он думал, что она спит с его врагом. Но, от части, он мог понять, почему она с ребенком так возится — материнский инстинкт и всё такое, это он уже давно понял. Девчонки в принципе не могут пройти мимо ребеночка и не потрепать его щечки, а тут у неё свой собственный ребенок. Так что да, ей так себя вести можно было.        Но вот поведения всех остальных Джеймс не понимал. Мародеры начали тусить с мальцом, словно они лучшие друзья, зафоткались с ним, обновили фотки в инста. Сохатый рассказал про путешествие во времени, Сириус просил заколдовать что-то силой мысли, Ремус отвечал на многочисленные вопросы, что сыпались из уст ребенка, пока взрослые решали, что с ним делать. Лили и Киса, как и любые типичные девчонки, начали играть в мамочку — и как это у них у всех, Мерлин побери, работает?! Даже Альбус и тот проявил странный интерес к Максимиллиану, такой сдержанный интерес со стороны, прямо в его стиле.        Все это безумно раздражало Джея, поэтому он очень радовался, когда их посадили на поезд и отправили в Хогвартс. И чем дальше они были от Лондона и этого нежданного ребенка, тем шире была улыбка на лице хогвартского короля и тем печальнее было лицо его королевы.        Школьники отравились туда, где им и надо быть, главные преступники года за решеткой, в мире все такая же развалюха и почти военные действия, а у Гарри была другая головная боль в виде на голову свалившегося бессмертного, быстрорастущего внука.        Астория и Джинни чуть было не разнесли Министерство, решая у кого из них дома будет жить внук.        Гермиона убежала по своим делам, Рона вызвали в Центр по Контролю Магии, где он сейчас активно помогал новым волшебникам, а в кабинете Гарри остались лишь Максимиллиан и его бабушки и дедушки с обеих сторон.        Пока женщины очень яростно защищали свои звания матерей года, лучшей хозяйки дома и хранительницы очага, Гарри достал из секретной заначки бутылку огневиски и предложил Драко.        — Я уже почти смирился с тем, что мы будем родственниками, Поттер. Но к общим внукам я был не готов.        — Знаешь, Малфой, — Гарри разлил огненный напиток и взял рюмку в руку, — если бы мне в школе кто-то сказал, что у меня когда-то будет что-то общее с Малфоем, я бы съел свою остроконечную шляпу.        — Тебе, Поттер, надо было тогда на первом курсе мне руку пожать, — саркастично произнес Драко, поднимая рюмку, готовясь к тосту. — Я уже тогда чувствовал, что мы не зря знакомимся.        — Ну тогда, выпьем за своевременное знакомство и неожиданных родственников.        Мужчины ударили рюмки друг о друга, глубоко и недоумевающе вздохнули и выпили залпом.        Стоило рюмкам опрокинуться, как возле стола вырос мальчик, секунду назад сидевший в кресле напротив. Он смотрел на двух мужчин большими умными глазами, словно пытался что-то спросить.        Едва заметно улыбнувшись, Гарри облокотился на стол, давая понять мальчику, что он весь во внимании.        — Ты ведь Гарри Поттер? — пугливо и в то же время жадно спросил он.        — Даже он знает о тебе, Поттер! — всплеснул руками Драко. — На планете вообще есть кто-то, кто о тебе не знает?        — Благодаря книге Роулинг обо мне знают даже маглы. — Гарри почесал бровь палочкой. — А теперь они знают, что это не сказка, а моя биография, так что желающих увидеть меня стало в разы больше.        — И тебе это, конечно же, нравится, — ехидно заключил Драко. — Тебе всегда нравилось привлекать внимание к своей персоне.        — Малфой, ты говоришь сейчас прямо как мой сын. И я знаю, далеко не только вы двое так обо мне думаете.        — Будто это не правда, — сказал Драко, прослеживая как внук проходит вокруг стола и подходит к ним.        — Нет, — односложно ответил Гарри, на автомате сажая ребенка на колени.        Старые враги не смогли удержаться от очередной перепалки. Столько лет прошло, а старые обиды так и всплывали среди их реплик.        В одному углу бабушки решали, у кого из них он будет жить — Максимиллиан это понял, а вот о чем спорили дедушки он так и не понял. Кажется, им просто нравилось спорить.        Сидя на коленях Гарри, Макс мог видеть содержимое его рабочего стола. Пока на него не обращали внимание, он открыл какую-то папку с делом и прочитал все о преступнике, именуемом «Дырявый шакал». Этот волшебник обманывал простых маглов, продавая им ценные старинные вещи, на которых лежало заклятия левитации: не успел магл принести дорогую вазу домой, как она исчезала прямо из серванта. А она всего лишь навсего возвращалась к своему владельцу, после чего продавалась по новому кругу.        Этот парень украл так уже очень много денег у обычных маглов, но, помимо обмана, он ещё и хорошо маскируется, поэтому Гарри его так и не поймал.        Быстренько, как умеет только он, Макс прочитал ещё пару таких интересных папок, что лежали на столе. А потом ему в глаза бросились яркие колдографии. Он не смог удержаться и не продвинуть их к себе, чтобы рассмотреть повнимательнее.        Дети на ней выглядели такими живыми, такими счастливыми. Тэда он узнал сразу — его крутые волосы и прикольную улыбку ни с чем спутать нельзя было. Учитывая то, что Тедди — крестный сын Гарри, и часто жил у него дома, да и этот кабинет принадлежит Гарри, то значит на этой фотографии ещё и запечатлены трое его детей, в том числе и его, Макса, отец.        Мама сразу показала, что любит его, что рада его найти. А вот папа очень странно на него смотрел, словно обвинял в чем-то, но в чем?        Максимиллиан был убежден, получил об этом доказательства, что его забрали силой у родителей. Если так, то почему тогда отец не рад его возвращению?        Может он, Макс, делает что-то не так? Может отец разочарован тем, что он не успел ничего добиться, ведь на него возложена большая ответственность, и ему бы, как избранному, надо уже себя показать?        Положив фотографию на место, горько вздохнув, мальчик осунулся. Но в глаза ему бросился кулак деда, лежащий на столе. Из-за того, что он сильно его сжал, на нем явно вырисовалась шрамированная надпись "Я не должен лгать". Да и вообще, на нем очень много шрамов. Про молнию на лбу Макс знал, а все остальное, видимо, он получил в отчаянных схватках со всякими бандитами, вроде этого Дырявого шакала, а ещё в тех битвах с Волан-де-Мортом, о которых мальчик много читал.        Гарри и Драко так надрывались, что просто кипели от злости, и уже готовы были достать волшебные палочки, но еле сдерживались.        В порыве ярости у Драко выбился локон его белоснежных волос, который он поспешно решил закинуть назад рукой. Сделав это, рукав его мантии съехал, обнажая самую настоящую Черную метку.        Глаза Максимиллиана так широко и резко открылись, что Драко заметил это, поэтому замолчал, и одернул мантию, словно закрывая тот период из своей жизни.        Гарри заметил их переглядывания, поэтому тоже замолчал. Тяжело переводя дыхание, он налил себе и Драко ещё по рюмке и опустошил свою на раз.        — Не смотри на меня так, — искоса глядя на внука, проскрипел Драко. — Я и сам не рад, что она есть.        — Кто из нас не делает ошибки по молодости, да, Малфой? — съязвил Гарри, улыбнувшись.        Драко лишь закатил глаза и опустошил рюмку.        — Скорпиус предлагал как-нибудь её зататуировать, — вспомнил он. — Перекрасить в яркий цвет, заменить череп на что-то веселое, а вокруг разрисовать какими-нибудь узорами.        — И почему ты до сих пор это не сделал? — забеспокоился Макс. — Если тебе правда так неприятно её видеть, так сделай всё возможное, чтобы оно не напоминало тебе о том, о чем напоминает…        Гарри не удержался и растрепал идеально, как ни у кого из его детей, лежащие волосы внука, сидящего у него на коленях. У детей всё-таки невероятная способность говорить сложную правду в лицо. И он сейчас очень рад тому, что Джеймс с возрастом не разучился это делать. Ведь его слова каждый раз как ножом в сердце, зато искренне и правдиво.        — А я заметил, что у многих из вас есть шрамы, — осмелел Максимиллиан. — У Министра на руке неприличное слово, но она не скрыла его татуировкой или ещё чем-то.        — Она этим потому что гордится, — машинально ответил Драко, а потом оправдался: — Она вроде говорила это в каком-то интервью, мол, она гордится тем, кто она есть, ведь это не помешало ей быть лучше ученицей Хогвартса за всё время его существования, да и стать Министром Магии.        — В этом вся наша Гермиона, — подтвердил Гарри, а потом перевел взгляд на женщин, которые уже перечисляли, чему каждая из них конкретно может научить ребенка. Этот спор не решился никогда. — Всё это очень мило, но мне через пол часа надо выходить на рейд.        — Да, а мне надо в Бразилию, — оживился Драко, вставая с кресла.        Гарри спустил Максимиллиана с колен и убрал огневиски в шкаф, после чего направился к выходу, где уже стоял Драко, до этого приводящий себя в порядок возле зеркала.        — Можно с вами! — отчаянно выкрикнул Максимиллиан, когда они уже открывали дверь кабинета.        — Нет, — машинально, в один голос ответили мужчины.        — Ну, пожалуйста! — взмолился ребенок. — Мне… Я… Я знаю много иностранных языков! На самом деле, я понимаю много разной речи. Я же родился, чтобы помогать людям познать их магию, так почему бы мне не поехать в Бразилию и не познакомиться с местным населением?!        — Не думаю, что ребенок на серьезном заседании придаст мне солидности, — скептически ответил Драко, поджав губы.        — Ну тогда можно я пойду ловить преступников?! — попытал он счастье у другого деда. — Я могу помочь, я очень сильный! Ты же видел, что я сделал?        Гарри и Драко переглянулись, обменявшись отчаянием в глазах. Никто из них не хотел обижать ребенка, но ему не место ни во время межнациональных переговорах, ни уж тем более в опасной операции. Несмотря на возраст, говорил он очень умно и серьезно, словно и вовсе не ребенок.        — Пожалуйста, — ещё раз взмолился Макс, смотря на мужчин уже почти мокрыми глазами.        Присев на корточки, Гарри сказал:        — Время позднее. Тебе бы хорошо сейчас пойти в кровать.        — Да они никогда не решат, кто из них лучше! — эмоционально всплеснул руками Макс, показывая на спорящих женщин. — К тому же я не нуждаюсь в таком количестве сна, как обычные люди.        Покачав головой и поджав губы, Гарри встал на ноги и направился к лифту, где уже стоял Малфой.        — НУ, ПОЖАЛУЙСТА! — ещё раз взмолился Максимиллиан, подбегая к ним, вцепившись в полы их мантий. — Я целыми днями сижу дома и читаю книги. Это интересно, но ведь так я мир не узнаю! Пожалуйста, возьмите меня в Бразилию или ловить преступников. Я ничего говорить и делать не буду, честно-честно, я просто посмотреть!        Глубоко вздохнув и возведя очи к небу, Гарри негромко произнес:        — Я об этом пожалею.        Максимиллиан взвизгнул, вскинул кулаки в воздух и начал носиться по кругу в пространстве возле лифтов, при этом громко и шумно радуясь.        — Ты серьезно, Поттер? — Брови Малфоя так взлетели к волосам. — Я Скорпиуса даже в свой кабинет никогда не пускал!        — Ну и я подавно своих детей не брал на задания! — в том же тоне ответил Гарри. — Но мы с тобой прекрасно понимаем, что это не простой ребенок...        Мужчины перевели взгляд на счастливого ребенка, уж точно не похожего ни на злодея, ни на монстра, и уж точно не отличающегося ничем внешне от обычных детей.        — Ну и с кем ты хочешь пойти? — остановил его метания Драко. — Ты же не можешь быть в двух местах одновременно.        Резко остановившись, Макс расстроено посмотрел на дедушек — он и не подумал, что придется выбирать.        — А ты завтра в Бразилию полетишь? — спросил он с надеждой у Драко.        — Нет. Завтра я полечу в Японию. Но если сегодня все получится хорошо, то в Бразилию я вернусь где-то через недельку.        — Но рейда завтра не будет, — вставил свое слово Гарри, улыбаясь себе под нос.        — Тогда можно я сегодня пойду с тобой? — замурлыкал мальчик, примазываясь к мракоборцу: только сейчас Гарри увидел в нем сходство с Джеймсом. А затем он обратился к Драко: — А завтра с тобой. И вообще, буду один день ходить туда, а второй туда.        Гарри не удержался и заулыбался, когда входил в лифт, держа внука за руку.        — Если, конечно, ты сегодня не испугаешься, — ухмыльнулся он.        — А вот и не испугаюсь! — Мальчик выдернул свою руку. — Я вообще ничего не боюсь. И за руку меня держать тоже не надо!        Когда закрывались двери лифта, Гарри уже во весь голос смеялся, по тому что только сейчас он увидел собственное родство с этим мальчиком — это точно сын Джеймса. Сомнений больше не было.        Соревнование за звание лучшей матери плавно перетекло в рассказ интересных историй из жизни.        Женщины мирно сидели на диване и с удовольствием слушали друг друга, как Джинни пришло СМС.        — "Джин, я взял Макса на облаву. Придем рано утром. Запри кабинет, когда пойдешь домой. " Ещё и поцелуйчик. — зачитала она вслух, словно придя в себя.        Только сейчас женщины заметили, что в кабинете нет объекта их споров, да и вообще никого нет, да и время настолько позднее, что Министерство опустело.        — Он взял ребенка на облаву? — переспросила Астория. — И часто он так делает?        — Впервые в жизни, — Джинни все таращилась в сообщение, словно не веря тому, что там написано. А затем глубоко вздохнула и встала с дивана, зазывая за собой Асторию. — Слушай, Астория, а к чему вообще эти споры? Пошли ко мне: выпьем по чашечке кофе, поговорим о наших детях, поделимся своими переживаниями как нормальные будущие родственники?        — А, знаешь, — Астория взяла свою маленькую сумочку со столика и закинула ремешок на плечо, — отличная идея. Я правда так переживаю за Джеймса.        — Ты не представляешь, как мне жалко Фиалайт! Считаю, что девочка не заслужила того, что на неё свалилось.        Джинни взяла её под руку, и вместе они вышли из кабинета.        В ту ночь эти двое вообще не спали. А под утро выслушивали бурную радостную реакцию внука на работу Гарри.

***

       — Виктуар, сделай пожалуйста так, чтобы я не пожалел, что забрал тебя из больницы, не дав отлежаться пару дней, — обратился Тедди к сидящей на соседнем сиденье машины Мари-Виктуар.        — Ты же знаешь, как я не люблю больницы! — поморщилась она. — Я бы не провела там ни одной лишней секунды. Лучше скажи, чья это такая крутая машина?        — Моя, — не отрывая глаз от дороги, ответил метаморф.        — М-м, угнал? — предположила она.        — Купил, — серьезно ответил Тэд.        — Я конечно слышала, что сейчас цены на всё упали, но чтобы настолько?! — Виктуар, до этого откинувшаяся на спинку сиденья, села прямо, продолжая смотреть на любимого, не сдерживая улыбку. — Ты ограбил Гринготс?        — Так вот какого ты обо мне мнения, да? — Тедди знал, что она пытается его задеть, поэтому сам улыбался, когда говорил это. — Да в Гринготсе сейчас и грабить нечего.        — Да, знаю, — печально выдохнула Мари, отворачиваясь к окну. — Я с этой беременностью и таким мужем почти из дома не выходила. Приходилось сутками смотреть все эти ужасные новости по телевизору, а ещё эти тупые сериалы для домохозяек. Нет, такая жизнь не для меня! Кстати, удивлена, что Гидеон меня так просто отпустил. Что ты ему сказал?        — Да так, ничего особенного. — Бирюзовые брови Тэда нахмурились. — Он сказал, что не будет пока подписывать развод. Сказал, что ты ещё передумаешь и вернешься к нему.        — Пф, вот еще! — возмутилась девушка, поерзав на сидение. — Как он меня раздражает, ты не представляешь!        Тедди ухмыльнулся:        — Вот поэтому я за него замуж не выходил. — Увидев, что она нахмурилась и опять поправила ремень безопасности на животе, он произнес: — Можешь отстегнуть его, если тебе жмёт.        — А как же безопасность! Ты водитель, ты должен думать о безопасности пассажиров!        Тедди её помешанность на безопасности очень удивила и даже рассмешила. Эта девушка готова была скакать верхом на лошади прямо по проезжей части и прыгать по крышам, а сейчас боится ехать непристегнутой.        — Во-первых, я думаю о безопасности моего ребенка, а этот ремень явно приносит его маме дискомфорт, — мягко ответил Тэд помешанной на безопасности беременной. — Во-вторых, мы едем по пустой дороге, кроме нас тут никого нет. Единственное, что может случиться — на проезжую часть может выбежать олень, а этого быть не может, потому что Джей-Си сейчас в Хогвартсе.        Мари-Виктуар шутку оценила и рассмеялась, да и сам Тэд рассмеялся. Он был очень рад, что поднял ей настроение. Буквально пару часов назад она чуть было не потеряла ребенка, сейчас ей лучше всего смеяться.        — Я так понимаю, это он тебя разукрасил, да? — спросила она, взяв его подбородок в свою нежную ручку и рассматривая пурпурный отек под глазом. — Как он вообще?        — Похож на ходячий труп, — небрежно ответил метаморф, поджав губы. — И он реально при смерти, но этот придурок очень живучий. Такие, как он, даже чуму переживают. Я знаю, что он выберется из этого дерьма раньше, чем ты станешь матерью.        Тедди улыбнулся любимой, чтобы подбодрить и положил руку ей на уже округлившийся живот. Но она его руку одернула и положила на руль.        — Следи лучше за дорогой, — обеспокоенно произнесла Виктуар. — Кстати, что мы делаем в этой части Англии? Тут же одни чистокровные богатеи живут.        — Именно! — довольно произнес Тэд, разворачиваясь в сторону частных домов. — И я помню, как мы с тобой однажды закидали туалетной бумагой и яйцами дом Малфоев.        — Да, — оживилась Виктуар, — а лошадей в доме Забини мы превратили в ослов, а у дома Ноттов пол крыши снесло. Ты тогда был неподражаем!        Они смеялись, вспоминая весёлый день, вплоть до момента, когда Тедди не остановился возле одного из шикарных имений.        — М-м, и что мы здесь делаем? — спросила Виктуар, когда Тедди выпрыгнул из машины.        Парень обошел автомобиль, открыл дверь для своей дамы и помог ей спуститься, после приобнял её сзади, обвив руками её живот и чмокнув пару раз в щеку.        — Мы тут живём, — ответил он, заставляя её глаза округлиться. — Нет, я не грабил Гринготс. И да, дом и машина мои, могу даже документы показать.        Пока Мари-Виктуар, ничего не понимая, возмущалась и просила ответов, Тедди только смеясь подталкивал её идти по каменной дорожке к большому красивому входу в дом, похожий на современный замок.        Приусадебный участок был такой большой, что там можно было играть в квиддич, но сейчас он был засыпан снегом, а летом можно будет использовать эту землю под что-то интересное.        — Открывай, — шепнул Тедди любимой на ушко, когда они уже стояли под навесом возле двери, который держался на толстых узорчатых колоннах.        Она, всё ещё недоумевая, вставила ключи, что ей дал Тэд, в скважину и повернула один раз. Волшебная замочная система начала щелкать и крутиться, словно там не меньше сотни замков. А затем двери отворились, открывая взору огромный зал с идеально зеркальным бежевым кафелем, в центре которого была шикарного вида белая мраморная лестница, ведущая на следующий этаж.        — Обычно первыми в новый дом пускают кошек, но у нас нет кошки, зато я прекрасно помню, что твой патронус — шикарная сексуальная пантера. Так что заходи.        Тедди чуть подтолкнул любимую, у которой дрожали ноги от шока, чтобы она первая вошла в новый дом. Она так и стояла, разинув рот, не в состоянии даже крутить головой.        — Здесь, правда, пока пустовато. — Тедди проследил за её движением глаз. — Ну я решил оставить это дело на тебя — вкус у тебя отменный.        Пока Виктуар ловила тусклых солнечных зайчиков в отражении хрустальной люстры, она не заметила, как Тедди налил ей стакан воды.        — Держи, — заботливо сказал он.        Отпив глоток, она судорожным шепотом спросила:        — Тедди, чьё всё это?        — Твоё. Наше.        — Но…        Приобняв девушку, Тедди повлек её к лестнице. Сам он сел на холодный мрамор, а её усадил на колени.        — Предугадывая твои предположения, скажу, что я ничего ни у кого не крал и не отбирал силой, — спокойно сказал он, убирая выбившийся локон её светлых волос за ухо. — Но, скажем так, если бы в родном Пуффендуе узнали, как я нашел деньги, меня бы оттуда выперли.        — Тедди Люпин! Ты можешь сказать нормально! Мне, между прочим, нельзя волноваться, а сейчас у меня в голове только неутешительные мысли.        Вдоволь отсмеявшись, Тедди пару раз накрыл её красные губки своими губами, после чего прижал её ближе к себе и продолжил:        — Не ты одна смотрела новости каждый день. Я тоже следил за развитием событий в мире. И между всеми междоусобицами и почти военными действиями я нашел лазейку, чтобы заработать немного денег. Среди прочего, я заметил, что многие люди покидают свои дома семьями и перебираются в другие города, страны и материки. Так получилось, что однажды, гуляя по небольшому городишку, я застал момент, когда семья покидала свой дом, собрав все свои вещи. Они уже было сожгли свой дом, чтобы вычеркнуть свою магловскую жизнь из воспоминаний, но я остановил их. Предложил им все свои сбережения за этот дом. На что мне сказали, что дом сейчас стоит едва ли чуть больше, чем я предлагаю. Отец семейства рассмеялся, но деньги взял и не пожалел времени, чтобы переписать у нотариуса дом на моё имя. Меня тогда словно молния поразила! Я понял, что я должен делать. Во время такой разрухи ты либо поддаешься всеобщему волнению, либо берешь себя в руки и делаешь деньги. В итоге, я таким же способом договорился и переписал на себя ещё несколько домов в подобных небольших городах. Хотя, буду честен, — Тедди смущенно почесал бровь, — некоторые заброшенные дома я просто забрал себе: но я предварительно проверил, что там никто не живёт и по наследству он никому не должен перейти.        — И все те дома ты продал? — еле шевеля губами от холода и шока, спросила Виктуар. — И так тебе хватило на этот дом?        — Нет, продал я буквально пару домов. Мне до сих пор принадлежит несколько десятков домов в Англии, пока продавать их не выгодно — они дешевые. Но как только Гарри, Джеймс и этот милый пацан — Макс — разберутся со всем дерьмом в мире, фунт и галлеон окрепнут, люди захотят жить нормально и им для этого нужны будут дома. И я, как волшебная фея, продам их им по сходной цене. И вот тогда у нас с тобой в Гринготсе будет один из самых больших сейфов.        Открывая и закрывая рот как рыба на суше, Мари-Виктуар не могла найти слов, чтобы что-то сказать. Все это звучало как сказка, да и вообще всё это дело запросто может прогореть, но в глазах Тедди сейчас плясали такие самоуверенные чертики, что невозможно было ему не верить.        — А этот замок тоже был заброшен? — внезапно спросила она.        — Ну-у, — потянул Тедди, — почти. Все наши известные чистокровные богатеи разорены. Единицы из них ещё на плаву. А вот этот замок, как ты выразилась, был одним из трёх поместьев Монтегью. Его у них отобрали за невозможностью оплаты долгов, ну а я нагло его занял. Я-то могу оплатить его аренду, а они — нет!        Встав с колен метаморфа, Мари-Виктуар схватилась за голову и начала нервно озираться по сторонам. Изображение поплыло, а ноги всё ещё дрожали. И она бы упала на мраморный пол, если бы Тедди её не поймал.        Он отнес её в огромную гостиную и положил на одинокий диван, что там стоял — видно, что прежние хозяева продали всё, что было возможно.        Несколько мучительных секунд она, бледная, лежала на диване, схватившись за голову и смотрела в белый расплывающийся потолок.        — Тедди, ты…        — Кто я? — спросил Тедди, продолжая сидеть рядом на полу и поглаживать рукой выпирающий животик.        — Гений! — закончила Мари, словно оживившись. Она села на диване и взяла его Заостренное личико в свои руки и крепко-крепко поцеловала в губы, а потом обвила руками его шею и прижала к себе, не желая отпускать. — Я всегда знала, что ты очень умный и находчивый, а про твои предпринимательские способности я знала ещё с Хогвартса, когда ты за деньги превращался в других учеников и ходил за них на нелюбимые пары или отработку. Но то, до чего ты додумался сейчас — вершина гениальности. Поверить не могу, что ты все это делаешь ради меня!        — Ты единственный человек на планете, ради которого я готов пойти на любой риск. Даже если дело прогорит, а оно не прогорит, я все равно готов делать ради тебя любые глупости! Хотя, знаешь, больше не единственный.        Встав на ноги, Тедди поднял стройную Виктуар на руках и покрутил её несколько раз в просторной гостиной.        — Прекрати, пожалуйста! — хихикала она. — Меня сейчас стошнит.        Опустив её на пол, Тедди нежно откинул ее растрепавшиеся волосы назад, а потом прижал её лучезарное личико к груди.        — Никто не посмеет обидеть мою дочку. И все они пожалеют, что не уважали моего отца!        Сквозь одежду Тэд прочувствовал шевеление в её животе, поэтому громко вскрикнул!        — ОНА ПОШЕВЕЛИЛАСЬ! МОЯ ДОЧКА ДВИГАЕТСЯ!        — Нет, дурила, я просто есть хочу! — спустила его на землю Виктуар, будучи не в состоянии скрывать улыбку. — Ей ещё рано шевелиться, но вот голодная она как волк!        Тедди засмеялся, но достал телефон, чтобы заказать своему волчонку пиццу.        Пока он это делал, Мари упала на единственный диван в гостиной рядом с ним.        — Тэд?        — Да, милая? — не отрываясь от экрана телефона спросил он.        — У нас вообще кровать есть?        — М-м нет, — неопределенно промычал метаморф, хмуря брови.        — Тогда пусть курьер вместе с пиццей и её принесет, — заключила Виктуар и была такова. — А я пока позвоню маме.        — Передай ей привет и позови в гости, — крикнул Тэд ей в спину, когда она уже входила в большую арку, ведущую в столовую.        Ее ответ прошелся эхом по пустым стенам большого дома:        — Я позову её в гости только тогда, когда здесь будет хотя бы пара стульев и стол.        Усмехнувшись себе под нос, Тедди откинулся на спинку стула. И несмотря на жуткий холод, голые комнаты и приглушенный свет, который лился из окон, в доме было очень уютно. Она сделала это одним своим присутствием. Одним своим голосом она согрела его сердце, ведь свет не только помогает видеть, но и дарит тепло. А Мари-Виктуар всегда была его личным солнцем.

***

       Мародеры нисколько не расстроились, что им не разрешили трансгрессировать в школу. Ведь поезд — это намного веселее, да и есть время, чтобы всё обсудить.        Эта поездка в Хогвартс-Экспрессе не получилась такой же яркой, как прошлая, потому что проводница буквально стояла возле них в течение всего пути, чтобы они ничего не устроили.        Но уже на станции Хогсмида школьники высыпались на улицу и начали громко разговаривать и высказывать свое недовольство.        Идти до Хогвартса от станции минут пятнадцать, но этого им вдоволь хватило на возмущение. Уже когда они подходили к огромным дубовым дверям, Джеймс и Сириус, счастливые, начали поздравлять Ремуса с тем, что он станет дедушкой.        — Кстати, ты вроде не очень удивился новости, — заметил Альбус.        — Да, потому что я об этом знал. — На вопросительный взгляд Джея он добавил: — Он писал мне об этом. Мы много общаемся, он просил меня о каких-то советах: вроде как поступить с мужем Мари-Виктуар, чтобы ему было не обидно, как ему вообще сказать правду, а то Виктуар сильно за него переживает. Но, судя по всему, она справилась и без Тедди, и уж тем более без моих советов.        Учитывая то, как Лунатик не любит свою волчью сущность и как сейчас спокойно говорит о внуке, он понятия не имел, что малышка унаследовала самую классную часть его генов, поэтому Джей-Си решил пока об этом не говорить — Тедди расскажет.        Не успели ребята войти в школу, как почувствовали что-то неладное.        Возле главного входа было столпотворение, казалось, все ученики собрались здесь и смотрели, как Филч вколачивает в стену какую-то табличку. И судя по всему, не первую.        Ребята растолкали всех и начали смотреть на содержание этих табличек. Чем больше Джей-Си читал, тем больше округлялись его глаза и тем выше поднимались его брови.        — Запрещается… запрещается… запрещается, — читал он, еле шевеля языком. А потом обернулся и крикнул в пространство: — НАМ ВООБЩЕ ХОТЬ ЧТО-ТО РАЗРЕШАЕТСЯ?!        — Конечно, мистер Поттер. — Внезапно появившаяся директриса была спокойна и выглядела чересчур довольной. — Но вот кричать в замке, согласно новым школьным правилам, нельзя.        — Я заметил, — возмутился он.        — Тем не менее, решили нарушить эти правила.        — Но…        МакГонагалл строго и громко обратилась к перешёптывающимся возмущенным ученикам:        — Пройдите все в Большой зал на ужин, и для объявления новых хогвартских правил и распорядка, которые, к слову, были поддержаны самим Министром Магии.        Как-то довольно улыбнувшись, МакГонагалл направилась в Большой зал, зазывая за собой учеников. А самые её "звездные" ученики так и остались пялиться на ужасный свод новых законов и правил.        — Кажется, сейчас я понял, что она имела ввиду, когда говорила, что все мы отбились от рук и нам нужны строгие меры. — Сохатый почесал голову, а очки упали с его носа.        — Она просто хотела намекнуть, что мы в заднице, — поддержал друга Бродяга.        — В очень большой заднице, — закончил Джей-Си, после чего взял за руку расстроенную Фиалайт и поплелся в трапезную, чтобы узнать о тонне правил, которые он собирается нарушать и за которые его, теперь уже точно, исключат.