Окроплённый кровью Демона-Императора

Первоочередным решением короля было посетить кабинет своего главного советника и побеседовать с ним не только о делах насущных, но и по душам — необходимо было просто помириться с товарищем, которого он выгнал из своих покоев грубыми словами, не расценив его слова, не поставив его мнение во что-то важное. Рен Ичиносе — человек душой достаточно крепкий, однако, не стальной, и возможно, хоть он и не придал значения тем словам, но неприятный осадок оставался. Ведь прежде король никогда не возвышал себя над ним, не повышал лишний раз голос и не находил причин для громкой ссоры. Нельзя было назвать разгромной руганью и пару сегодняшних фраз правителя, и его будущий супруг, неустанно следующий по коридорам дворца за возлюбленным, всё утверждал, что было полезно разок по шее своего подчинённого ударить, прикрикнуть, чтобы знал своё место и на царский трон не засматривался, не примеривался да не мечтал присаживаться на него. Но монарх помнил, как на лицо его советника, его близкого товарища опустилась тень, как пролегли морщины меж опустившихся бровей, а глаза его словно бы потускнели. Конечно же, не смея перечить своему правителю, советник немедля покинул покои монарха. Также король опасался, что причина такого сильного влияния на Рена крылась в ещё не сокрытой магическим кулоном силой Хранителя Солнца — ведь отныне в нём зарождаются новые умения, в том числе и способность подчинять себе других людей, живущих под светом Солнца, и зависящих от него. Какова удача или же неловкость случилась со Скаем Эраклионским, когда он заметил своего главного советника задолго до порога его кабинета. Замерев, Рен непринуждённым взором осматривал закрытую дверь в покои, которые ныне являются темницей опасного преступника — мага Молнии Ланикрата, и кажется, о чём-то размышлял. Вид его был, как тут же оценил взволновавшийся король, спокойным, уверенным, несколько величественным, как и подобает «правой руке» правителя государства. И как всегда рыцарь-телохранитель стальной и резвой бдительности, как мелодийская гиена пылающих пустошей, не терял — едва его острый слух уличил шаги и приглушённый ковровой дорожкой стук невысоких каблуков пары туфель и сапог, советник понял, кто по коридору этого этажа следуют в его сторону, и обернулся, простым взором встречая своего напряжённого правителя и следующего рядом тенью, как и подобает ему, придворного мага. Скай остановился в метре от своего главного советника, взглянул на дверь, звуков за ней не различил — возможно, на этом помещении Валтор также уже установил звукоизолирующее заклинание, чтобы в случае лишь словесного буйства Ланикрата, не растревожить беззащитных слуг дворца. Кулаки сжал и вновь расслабил руки, вновь поднял взор, встретился с ожидающим взглядом советника и снова не удержался — посмотрел в сторону. Но в конце концов справился с волнением и заговорил. Кажется, перебив приоткрывшего для первого слова рот Рена. — Эм… Рен? Я бы хотел просить у тебя прощения, — прямо начал Скай, теперь взор стараясь не отводить. Сжав губы вновь, советник удивлённо изогнул бровь. Валтор тут же в его взгляде прочитал, что первые мгновения Рен и припомнить не смог сразу, с чего бы его драгоценному золотому королю извиняться перед ним? Но после вспомнил, и почти и не изменил лица, лишь удивление с него исчезло, советник оставался простым и добродушным, спокойным и уверенным. — Но за что, Скай? За те резкие слова, которыми ты выпроводил меня из ваших покоев? — уточнил Рен, и Скай тут же вжал голову в плечи. Совсем не по-королевски. И похож монарх стал на простого человека в царском одеянии. Видно сразу — именно по тому прочит прощения король. Советник хмыкнул с добротой, улыбка украсила его обсохшие губы. — Скай, что за глупости? Я — твой подчинённый. И ты обязан иногда прикрикивать на меня, чтобы я не смел своё мнение превыше монаршего ставить, — кажется, Рен полностью осознаёт, что иногда переигрывает со своими обязанностями и позволяет себе, порой, прочувствовать долг короля. Либо он просто не замечал того до утреннего грозного словесного подзатыльника своего истинного Эраклионского монарха за своим трудоголизмом. — Хоть и остаюсь я при своём мнении, но ты должен лишь выслушать его и по желанию отвергнуть. Но я стал напирать, чего подчинённому не позволено. Поэтому не за что просить прощения, Скай. Именно так должен поступать истинный монарх. Глубоко вздохнув, ощутив, как с плеч его медленно спадает груз вины, который он держал всё утро на своей спине, Скай поднял уже уверенный взгляд на своего дорогого советника и сказал серьёзно: — Но не я, Рен. Другие короли — возможно. Но я — иной человек. И править я буду по-своему. Так же, как и по-другому относиться к своим слугам и своим приближенным коллегам-советникам. Я не должен был произносить те слова в подобном грубом тоне. Прости меня, — склонил в извинениях голову король, но глубже поклониться себе не позволил. Ведь то запрещает его монарший титул, если он сам не пожелает передать человеку, перед собой стоящему, корону свою. Рен спохватился и коснулся плеч короля. — Скай!.. — Хотя бы как друга, — украдкой улыбнулся Скай. И много-много доброты и нежности увидел советник на лице и в душе своего короля. Рен, улыбки также не в силах сдержать, вздохнул, качая головой. — Хорошо, хорошо. Прощаю. Но я и не держал вины. Был просто удивлён, — тут-то советник вновь с недовольством брови сдвинул. — И разозлён! Ведь ты всё-таки решил оставить в живых этого опасного демона и волшебника! — И ты пытался дотянуться до моего разума, чтобы я наконец принял верное решение и приказал казнь, — кивнул Скай. — Я ещё не уверен. Но для начала я должен его допросить и всё узнать. После станет известна дальнейшая судьба Ланикрата. В тишине внезапно троих мужчин огорошил громкий женский голос: — Ага! Вот оно что! Из ниоткуда, словно дракончик из табакерки, выскочила юркая, тонкая и хитрая девчонка, тряхнула ёжиком коротких пшеничных волос, глаза ярко-голубые на монарших особей вперила, да ушки свои навострила, дабы вновь чего интересного разнюхать. Шпион остаётся шпионом всегда, даже за завтраком. — Рина! — шикнул на сестру Ичиносе. — Откуда ты взялась? И почему наши беседы подслушиваешь?! Хотел было брат наказать свою непутёвую сестричку грозным словом да подзатыльником, но та увернулась. И не только благодаря своей ловкости: её спасло мягкое прикосновение руки короля к напрягшемуся запястью советника. Рен осуждающе покосился на Ская, а Рина, к двери, оберегаемой воинами личной гвардии короля, отскочив, просияла восхищённым взором на своего прекрасного златовласого защитника. — Ох, король! Ваше Величество! — пролепетала девушка, ладони у груди сложив. — Вы мой спаситель! Я безмерно счастлива, что вы наконец пробудились и теперь находитесь в полном здравии! Рен, руку отдёрнув, да малышке пригрозив, рыкнул: — Сестра! — Ай-ай! Боюсь! — наигранно испуганно пропищала девушка и, задорно показав язык, тут же спряталась за спиной короля. Со спокойным Валтором встретилась взглядом, ничего интересного в его виде не отыскала и вцепилась в плечо правителя, прижимаясь всем телом. Да окутала его предплечье своей мягкой грудью. — Король! Прошу вас о защите! От этого злого монстра! — Ты!.. — дёрнулся возмущённо Ичиносе, сверкнув взглядом на неугомонную девчушку, и вновь узрел язык, показанный специально для него. — Рина! — Так, всё! — смешка не в силах сдержать, громко опустил Скай и мягко выпутал руку из объятий успокоившейся Рины. — Хватит носиться вокруг да около. Лучше скажи, — обернулся король к Леангирской шпионке, — что ты здесь делала? Наблюдала за Ланикратом? Девушка несколько смущённо и, конечно же, наигранно замялась, руки спрятав за спиной, и шаркнула ножкой. — Да. — Король уличил толику сквернословия в словах королевской шпионки. Тут же поняв суть искорки в глазах Эраклионского, вновь преобразившихся в небеса, Рина склонила голову и замолчала. — Нет, — вздохнув, произнёс мысли Ская Рен. — Ждала, пока ты придёшь, чтобы наконец великая битва короля Эраклионского и волшебника Молнии Ланикрата продолжилась, а она не опоздала на самое начало спектакля. Рина невинно улыбнулась. — Она всегда была такой. С детства суёт свой маленький нос в чужие дела. С каждым годом её любопытство и бесстрашие всё больше заполняли её буквально без остатка. И, порой, едва живой выбиралась из передряг, — покачал головой Рен. — Ну, такова и должна быть натура шпионки, я полагаю? — улыбнулся, пропустив смешок, радуясь столь весёлым и лёгким отношениям брата и сестры Леангирских, Скай. Рина вновь вскинула голову и рассмеялась задорно. — Ну так, что? Король? — затараторила шпионка, вперив свой ожидающий поглощающий взор больших глаз в оторопевшего таким внезапным преображением Ская. И вовсе не отыщешь в ней сейчас ту воинственную леди, которая ни единожды спасала не только правителя и его свиту, но и всю королевскую столицу Эраклиона. — Ты всё-таки решил казнить этого мерзавца? Или придумал что-то интересное? Приручишь его, как Вальдиса? Смогу я увидеть ещё одно преображение из Тьмы в Свет?!.. Скай только вздохнул и, набравшись уверенности вновь, повернулся к двери, взмахнул рукой верным воинам, приказав отпереть закрытые на несколько замков двери. Что стражи немедля исполнили. — Посмотрим, Рина, — лишь опустил король и переступил порог в тёмную комнату. Тяжёлые тёмные зимние гардины были зашторены, лишь немного приоткрыто окно, чтобы чуточку освежить помещение. Свет большой люстры не зажжён — мягкий успокаивающий полумрак окутывал комнату благодаря небольшим ночникам, выполненным из стекла, серебра и хрусталя в форме королевской лилии, наполнены мерцающие бутоны, рассеивающие свет, магическим пламенем придворного мага. Покои поприветствовали царственных гостей ароматом омлета, свежеиспечённых булочек и фруктового чёрного чая — предоставленная преступнику пища, аккуратно расположенная на подносе слугами кухни, была нетронута. Стопка книг рядом — ни единый фолиант не покинул её в течение этих двух дней бодрствования Ланикрата. Изредка меняя местоположение, следуя от одной стены спальни к другой, здесь находился с десяток крепко сложенных воинов. Не только латы отлиты из лучшей эраклионской стали, но и души, воля и сила была подобна магическому несломимому чугуну. Лучшие из лучших, на плечах которых безопасность не королевства — самого монарха. Они пристально следили за кроватью, на которой, сжавшись, лежал опасный волшебник-демон, однажды едва не лишивший жизни их правителя. И в завершение этой спокойной картины на стуле посреди комнаты сидел, скрестив ноги под собой, раздражённый демон-инкуб в простых обтягивающих брюках-лосинах и лёгкой белой рубашке, он недовольно махал хвостом из стороны в сторону и пилил взглядом алым стальных воинов, слоняющихся вокруг да около. Как только двери открылись, и на пороге появился золотой король собственной персоной, а также самые важные члены его свиты — просто выбешивающий демона волшебник-нефилим и совершенно каменный, более стальной, чем даже эти стражи, нисколько на взгляд инкуба не реагирующие, главный советник. А ещё… улыбающаяся невинно девица светловолосая, которая всюду нос свой суёт и планы любой сложности портит! Агрх! — Так, вы пришли, — громко заявил Вальдис, поднимаясь со стула. Скай бросил быстрый взгляд на лежащего у стены высшего демона — показалось, едва инкуб опустил эти слова, Ланикрат вздрогнул. — Могу я наконец продолжить исследование дворца вместо того, чтобы сидеть с этим молчаливым разносчиком неприятностей? Не ожидал Вальдис, что он немедля получит разрешение, окутанное доброй улыбкой короля. — Да, конечно. Ты хорошо поработал, Вальдис, — приблизившись к демону, Скай коснулся его плеча. И совершенно ничего не понимающий инкуб внезапно ощутил прилив сладкой питательной энергии — губы короля прижались к его губам! Блаженство внеземное! Тот самый аромат великого Сайтини окутал и напитал обомлевшего Вальдиса! Ах!.. В покоях повисла напряжённая тишина. Валтор замер в крайнем ошеломлении, не веря тому, что его глаза видят перед собой, маг пытался докопаться до истины — а не задремал ли он от долгих бессонных недель по дороге к темнице Ланикрата?!.. И снится ему теперь его самый ужасный кошмар?!.. Воины же, несомненно, не отреагировали на поступки короля, как и подобает их идеально вышколенному хладнокровию. А брат и сестра Леангирские лишь переглянулись, изогнув брови в недоумении. Но каждый из них всё понял после следующих слов, казалось бы, спятившего короля, перепутавшего двух демонов — своего будущего супруга и его подопечного: — Это — твоя заработная плата за выполненное задание. А теперь можешь идти. Восхищённый инкуб просиял, наполненный новыми силами благодаря щедрому крепкому поцелую, пусть и не страстному глубокому, как больше по душе инкубу, но питательному. И добро отблагодарив короля, спешно прошмыгнул к дверям покоев-темницы. На большие речи он распаляться не стал: понял по молчаливой реакции своего железного длинноволосого работодателя, по эмоциям, прямо сейчас описанным на его лице, в его стеклянных глазах, что король со своим женихом данную операцию по выдаче зарплаты не согласовывал. А так как на своего любимого и ненаглядного золотого ангела спустить Огненного Дракона Валтор не пожелает… Когда маг очнётся, и Вальдис хоть кончиком своего хвоста окажется в поле его зрения… долго инкуб будет себя по косточкам собирать. А умирать ему теперь очень не хотелось! Ведь тело и душа восполнились силами! Слава великому королю Скаю Эраклионскому! Едва вернув себе дар речи и возможность мыслить менее гневно, Валтор приблизился к своему жениху и сжал его плечо. Да так, что Скай весь напрягся и сжался, кривясь от боли. Но Валтор себя сдержал и хватку ослабил, с его разжавшихся сухих губ упало не менее сухо и… крайним недовольством сквозило каждое слово, предназначенное для его любимого солнечного мальчика: — И что это было? — прорычал замогильным голосом маг, заставляя даже непоколебимых элитных воинов в комнате поёжится под латами. Скай храбрости не терял — он единственный, кто способен своему разгневанному жениху в лицо глядеть и сносить любой силы вспышку его ярости. И обернувшись, убрав его руку со своего плеча, он сжал его вспотевшую ладонь в своих руках, и не отводя взора от его глаз, уверенно объяснил свой поступок: — Валтор, как ты понимаешь, деньги не нужны чистокровному демону, едва научившемуся жить в нашем поднебесном мире смертных, — он просто ещё не знает, что может на них приобрести. Ведь в моём дворце он может найти всё, что потребуется для спокойной жизни и работы. И у Вальдиса сейчас нет возможности в полной мере восполнить свои силы — сна ему оказалось недостаточно, сколько бы он не проводил времени в постели, а на сладком он так долго не протянет — не дай Творец, заработает своему человеческому организму аллергию или вовсе диабет. Так что я поделился с ним небольшим количеством той энергии, которая требуется ему для полноценной жизни, — рассказал всё подробно Скай. И отпустив руку, обернувшись к столу, король со вздохом добавил, ослабив чуть ворот рубашки: — Ведь у меня этой энергии и так… чересчур много накопилось. Не успел и хоть как-то отреагировать Валтор, Скай вернулся к делам. Но душа мага определённо воспевала в счастье и предвкушении — его прекрасный солнечный мальчик тоже соскучился по жарким страстным объятьям!.. Вот бы поскорее завершить все дела с этим надоедливым Ланикратом и уединиться в их покоях на сутки… двое, возможно… Оставив все незакрытые вопросы и полученные ответы позади, Скай приблизился к кровати. Взгляд скользнул по мужчине, лежащему на постели, отвернувшись от гостей к стене, подогнув под себя ноги. Волосы несколько растрепанные, белые, подобно белому снегу Эраклиона, отливали голубизной при сиянии магических огней. Облачён Ланикрат, как и сообщил Рен между словом в утренней напряжённой беседе, в повседневную одежду — лёгкую рубашку и брюки. Предоставили королевские ткачи на эту морозную пору также тёплые носки и свитер, не позабыв об обуви — близ кровати стояли чёрные лакированные туфли. Казалось, он был напряжён, и направлял все силы лишь на то, чтобы не позволить своему телу содрогнуться. От страха? От отчаяния, поглотившегося его в ощущении приближающейся смерти на эшафоте? Или в ярости? Пытался Ланикрат сдержать себя и не броситься обессиленным, скованным магическими браслетами, на короля в попытках задушить голыми руками горячее солнце?.. Скай глубоко вдохнул, а после сделал медленный выдох. Чувства Ланикрата, ещё не увидев его лица, он понимал чутко: растерянность, усталость, бессилие и… То самое отчаяние, но не страх смерти был ему причиной — Ланикрат жалел. Но… о чём? О чём-то… не содеянном? Собравшись с мыслями, Скай произнёс: — Ланикрат. Дрогнув, мужчина приподнялся медленно и обернулся. На его бледном лице не было выражено ни единой эмоции, глаза значительно потускнели и почти утратили свой прежний нежно-голубой оттенок. Ланикрат ровно смотрел на правителя Эраклионского, жизнь которого едва не забрал множество раз. И сотни его попыток были провалены, отражены невероятной божественной удачей и силой этого человека, отныне представшего перед ним… Чтобы вынести приговор. «Д-Дафна… Хотел бы я… проститься с тобой в последний раз… Любимая… Я не выполнил обещание. Прости меня». Главный советник, его ловкая сестра-шпионка и придворный маг, всё ещё сохраняющий немного недовольства после увиденного поцелуя жениха с наглецом инкубом, оставались позади. Все трое были готовы немедля сбросить долг простой королевской свиты и облачиться в телохранителей монарха, чтобы в мгновение лишить Ланикрата жизни. Молниеносный волшебник может в единое мгновение, неуловимое взглядом, сотворить непоправимое, и они должны быть наготове. — Король, — вздохнул Ланикрат, садясь на кровати ровно, спустив ноги. — Я ожидал твоего прихода. Придвинув стул, Скай опустился неподалёку и вновь пронзил взором душу демона. Оковы сняты. Ни единого облачка тумана, виденного монархом прежде. Его душа чиста, но полна Тьмы Преисподней. И намерения его по-прежнему не ясны. — Ты согласен поговорить? В честной равной беседе. Только со мной. Мне нужно у тебя кое-что узнать. Выбор у Ланикрата отсутствовал. Хотя, волшебнику Молнии на мгновение показалось, что на горизонте забрезжил иной путь. Но это было лишь отражение магического огня освещения дворца на серебряном подносе. И блеск напитанных абсорбирующим магию ядом драгоценных камней браслетов, сковывающих его запястья. Он ничего не мог поделать, уже слишком поздно. — Хорошо, — отозвался Ланикрат, испустив вздох. — Но для начала, раз это беседа, а не жёсткий допрос, могу я задать вопрос первым? Разрешение на это от короля Эраклионского Ланикрат тут же получил. И его бледное лицо скривилось в гневе, проступили покрасневшие желваки, а оскал обнажил его опасные клыки демона. Но, что бы Валтор не утверждал и чего бы не опасался, его магические браслеты, долгими семидневками напитываемые абсорбирующей магией зеркального мира, что находится близ планеты противоположностей и Эсперо, оказались способны блокировать даже сущность Высшего Демона — приспешника Сатаны. Или, возможно, Ланикрат сам, лишь немного удлинив свои клыки, не пожелал являть королю истинную их красоту, величие и остроту. Ведь это также гордость демона. — Объясни мне, король, что именно заставило тебя сохранить мне, гадкому преступнику-убийце, учинившему кровавую резню в столице твоего государства, жизнь? — прорычал не то раздражённо, не то в отчаянии Ланикрат, его лицо вовсе скривилось в сильной болезненности, казалось, вот-вот с ресниц он отпустит слезу и сдерживает из последних сил. На мгновение отведя взгляд под пристальным злым взором Ланикрата, Скай вздохнул, пожевал губами и решил сообщить, как случилось на самом деле: — Это Солнце само не пожелало сжечь тебя дотла, — серьёзно опустил король, на его лицо легла тень гнева, искры в потемневших глазах являли отвращение и ненависть к человеку-демону, что сидит перед ним. — В силу своего заклинания, которым я напитал клинок для последнего удара, я вложил всю ненависть к тебе, как к убийце невинных горожан моего королевства, тирана, что использовал меня и моих приближенных, играясь с нами, словно с шахматными фигурами на доске. При ударе меч оставил на твоей груди серьёзную рану, но Солнце выжгло лишь твой демонический облик и все твои силы демона и волшебника, вернув тебе человеческое обличье. После чего я решил не заносить клинок над твоей шеей дважды — мне необходимо узнать ответы на некоторые важные вопросы. Поэтому ты здесь. — Ха… — хмыкнул Ланикрат, лицо его исказилось. Скай вздрогнул — всего мгновение демон позволил ему увидеть всю болезненность его чувств, всё то горе, скопившееся в его груди, в его чёрном, казалось бы, сердце чистокровного демона. Но тут же его губы растянулись в надменной усмешке, а в глазах замерцали беснующиеся черти. Ланикрат рассмеялся, заставляя всех присутствующих воинов и свиту правителя напрячься. — Ха-ха-ха! Король! Что за бред?! Если бы ты в самом деле хотел меня убить, никакие бы желания твоего Солнца, имеющее самосознание, не повлияло бы на исход заклинания! Ты оказался слишком слаб, чтобы нанести решающий удар, завершить мою жизнь и наконец лишить свою жизнь и своих приближенных, всего Эраклионского королевства тревог и боли?! Раз так, то чего сейчас говорить? Если я открыл тебе этими словами глаза, прервём этот допрос до его начала. Тебе всего лишь требуется отдать приказ своему придворному магу, и его рука не дрогнет, чтобы лишить такого гадкого демона-преступника, как я, жизни. Ну а если не желаешь, чтобы он напрягался лишний раз, отчего не пригласить ко двору палача?.. Реакция Ланикрата была неожиданной. Он разгневался. Более того — он принялся язвить, вскинув надменно голову, словно бы насмехаясь над королём. Но Скай видел лишь по его глазам, отныне не скрытым пеленой лжи– он вновь пытается играть одну из своих масок. Но теперь у него ничего не получается — его душа всё глубже опускается в чёрные омуты отчаяния. Он говорил, говорил и говорил, неустанно оскорбляя весь эраклионский род. — Я не только замарал руки — я купался в крови твоих любимых эраклионцев, — продолжал Ланикрат, словно въедаясь взглядом в непроницаемое лицо Эраклионского. — Я едва не убил тебя, твоих приближенных. И был готов прервать жизнь твоего драгоценного любимого жениха. Почему я больше не вижу ярости в твоих глазах? Куда подевалась вся экспрессия, Эраклионский король? Или последняя битва заставила в твоей душе что-то переломиться?.. Скай оставался хладнокровным. Что удивило не только Валтора и Рена, но и даже некоторых знающих истинный эраклионский нрав правителя воинов. «Ему… и вправду всё равно, какова будет его участь. Нет. Он не стремится вымолить прощение — прикрыто едким сарказмом от старается заставить меня немедля приказать готовить эшафот, — и вновь Скай, откинувшись на спинку стула, мысленно покачал головой. — Нет. Ланикрат хочет умереть прямо сейчас. И эти двое суток он ожидал меня, чтобы наконец ощутить на своей коже мой клинок, облачённый в обжигающее Истинным Светом очищающее золото Солнца». Валтор нащупал истину — Скай прямо сейчас пытается отыскать разгадку. Всё ещё не все маски были сняты. Ланикрат не желает открываться перед ними и объяснять свои несбывшиеся желания, ради которых он был готов уничтожить Великий Баланс и стать Верховным Владыкой Творцов — Императором Вселенной. В душу Ская закралась тупая боль. Ланикрат сожалеет о несодеянном. Но его цели крылись далеко не в захвате миров и жажде абсолютной власти над каждым живым росточком земель Волшебной Вселенной. «Теперь, когда все маски сгорели в золотом пламени моего Солнца, — Скай тревожно вздохнул, сглатывая. Взор от прямого, полного боли, взгляда Ланикрата король не отводил, и с каждым мгновением ему становилось всё тяжелее в груди. — Я чувствую сердцем — его намерения лишены Тьмы. Они чище вод озера Роккалучи. Лишь методы, планы, идеи получения желаемого подобны действиям любого безнравственного чистокровного демона Преисподней. Я полагаю». Когда Ланикрат замолчал, ожидающе глядя на короля, Скай отпустил вздох и, собрав мысли воедино, заговорил ровно, уверенно, серьёзно… непоколебимо, сокрыв в душе, запечатав за семью оковами все свои эмоции. Что словно сделало его другим человеком. — Ланикрат. Да, я передумал тебя убивать в той битве. Потому что желаю узнать мотивы твоих поступков. В момент, когда ты схватил меня, чтобы вырвать из души моё Солнце, ты рассказал мне всё, к чему стремился, и ради чего прервал жизни многих людей. И то была не власть над миром — ты упомянул смерть и воскрешение, то, что не доступно тебе, насколько бы могущественной не была твоя магия Молнии и сущность Высшего Демона, — подавшись вперёд, Скай заглянул не то в глаза, не то в саму душу оторопевшего Ланикрата. — Ланикрат. Скажи мне, кого ты хотел вернуть к жизни? Он клялся. Он обещал, что никогда и никому не расскажет. О маленькой беззащитной искорке на едва дышащем Домино. О прекрасной, доброй, нежной, смелой, мудрой, но… неощутимой и несуществующей леди, ради которой он шёл по отрубленным головам эраклионцев, по хладеющим душам альтунцев и… Ради которой он отринул себя и отказался от собственного дома. Но был ли отныне смысл скрывать? Умереть, сохранив эту тайну в своей груди, эту любовь, осветившую чёрное сердце Демона? Или… всё рассказать? Эраклионский король и его свита отвечает жестокостью на жестокость, но их нравы справедливы, — так гласила истина, которую Ланикрату удалось вытянуть из всяких книг об отпрысках королевской семьи, а также новых буклетах и описях, приложенных к старинным фолиантам и ещё не преобразившимся в полноценные книги — на их разномастных страницах повествовалось о преобразившемся тёмном волшебнике Валторе, отныне служащим придворным магом и исполняющим Светлый долг, идущим по истинному пути. Всё это означало, что урони Ланикрат истину прямо сейчас, никто из услышавших его угасшие навеки цели, не станет преследовать коварные замыслы — Дафне, его прекрасной принцессе не будет ничего угрожать. А возможно, добродушный король и после казни опасного преступника с магией Молнии… будет изредка одинокую девушку навещать?.. Пока беспощадное Время окончательно не поглотит её. Ощущая, как внутри него что-то ломается мучительно медленно с громким пронзительным треском, Ланикрат испустил вздох и заговорил: — Я расскажу. Но повествование будет неблизким, — узрев глубокое внимание в глазах короля Эраклионского, стараясь не замечать присутствия троих представителей его свиты, давящих на нервы больше вечно бдящих над опасным преступником воинов в гремящих латах, Ланикрат начал рассказ. О своём прошлом. О своей судьбе. О своих мечтаниях и о том, что же заставляло его столь рьяно рваться к исполнению своих желаний. — Как и любой чистокровный демон я был рождён в мире Преисподней, носителем крови Сатаны, я хранил в себе могущественную духовную энергию, которая среди всех моих многочисленных родственников выдвигала меня на место первого претендента на трон Повелителя Хаоса и Мрака. Я проходил обучение, исполнял свои обязанности и самосовершенствовался, практикуясь не только в силе своего дьявольского духа, но и в магии Молнии — ещё одна причина опустить именно меня на трон после моего отца, ведь даже в мире демонов столь могущественная магия даруется крайне редко. Можно сказать, мне безумно повезло родиться благословенным… или проклятым, как лучше сказать о грязных для вас, людей, демонах. С горькой усмешкой Ланикрат покачал головой. — Солгу, если скажу, что трона Преисподней я никогда не желал: несомненно, я представлял себе, как множество ранее презирающих, опускающих меня ниже нефилимовских отребий, насмехающихся аристократов-вампиров я заставляю пасть на колени пред своей великой мощью. Ведь, едва демона крови Сатаны изберут в Повелители, его сила многократно возрастает. И ничто и никто отныне не сможет ему противостоять. Так говорят, и всякий этому верит. — Помимо жизни наследника престола, кандидата на самого могущественного Высшего Демона аристократа в истории Преисподней, я стремился к совершенно греховному для нас, демонов, обитающих в подземном мире. Я хотел увидеть свет. Не просто свет от серной свечи или магической лампы, какие освещают наши поселения. Я желал увидеть настоящее Солнце наземного мира. А вместе с ним оказаться в гуще смертных — простых людей и волшебников, одарённых слабой или сильной магией. Побывать в разных королевствах и повидать многие города. Хотел увидеть настоящую греющуюся под сиянием тёплого золотого светила природу — пышные зелёные кроны деревьев, заросли неприхотливых кустарников, благоухающие цветы, щебечущие в траве птицы и журчание мерцающей золотом солнца лесной реки… Я хотел увидеть голубое небо, до которого, как в той книге, найденной в библиотеке Дворца Тьмы, было описано, казалось бы, дотянуться возможно. Как и те белые пушистые облака, и серые дождливые тучи, сменяющиеся тяжёлыми тёмно-синими, сверкающими молниями природной грозы. Гроза — вот что ещё я желал узнать на своей коже, ощутить — ведь Молния — это весь я. И я хотел почти до одури ощутить, как природная буря разразиться над моей головой и поразит меня настоящей молнией. Хотел узнать, окажется ли она сильнее моего тела, моей сущности и моей магии. Хотел напитаться этим источником энергии. Ланикрат говорил и говорил, одухотворённо, почти поэтично. В его глазах по-прежнему стояла грусть, но отныне она перемежалась с долгожданной сбывшейся мечтой — ведь Ланикрат всё же увидел безмятежные небеса и сияющее тёплое солнце. Но… — Солнце… едва не убило меня, — тревожно опустил Ланикрат, стискивая кулаки. Лишь вспоминать о том, какую боль пришлось ему пережить, было по-настоящему страшно даже столь хладнокровному и жестокому человеку. Демону. — Достигнув совершеннолетия — двадцати лет от роду, и обретя должный контроль над своими силами, способность также принять обличье человека, я смог наконец оказаться на пороге портала в иные миры. Край мира Преисподней на среднем уровне рассыпался искрами скопления бесчисленных энергий и позволял покинуть родные пропахшие серой края, чтобы ступить в желаемое измерение. Так я и оказался окутан теплом солнца и охвачен восхищением увидеть красоту наземного мира. Я жадно поглощал глазами всё, что было передо мной — горы, леса, бесконечные зелёные луга и полевые цветы, обладающие чудным ранее неизвестным мне прекрасным ароматом. Любовался небесами, безмятежным голубым небосводом долгие минуты. Пока моя кожа внезапно не начала гореть. — Я оказался недостаточно силён, — сглотнув, утратив всю мимолётную радость, появившуюся на его лице от прекрасных воспоминаний о сбывшейся мечте, Ланикрат через силу продолжал повествовать. — Чистый кислород, наполняющий ваши миры, оказался ядом для меня. Я задыхался, пока Солнце, уличив саму гниль Преисподней на чистых землях Магического измерения, принялось сжигать меня заживо. А сила… неизвестная мощная очищающая сила охватывала меня жаром и словно бы изгоняла из этого мира. Это было само Истинное Пламя — сила Творца вашего мира, она исходила из Огненной Воронки — глубочайшей расщелины, уходящей под землю на многие километры, неустанно извергающей, словно жерло вулкана, Чистое Пламя Великого Дракона. — Мои силы стремились к нулю, я почти не мог ходить. Когда тело перестало двигаться, а боль от ожогов телесных и душевных стала настолько сильной, что я уже перестал её чувствовать, я уже решил, что это конец. Но всё же немного счастья в душе, истерзанной светилом, я сохранил — ведь я смог увидеть свою мечту. Я совершал последние вздохи через крупицы силы, оставшиеся лишь в моей воле Демона, глаза начали закрываться. Когда внезапно меня накрыла тень — я заметил тонкий силуэт человека, протянутые ко мне руки, и в тот момент утратил сознание. Трепетно вздохнув, казалось бы, едва слёзы сдерживая, Ланикрат заговорил с улыбкой на губах. Маг Молнии искренне улыбался и тем восхитил Ская. — Я был спасён. Когда я пробудился, то обнаружил себя на большой мягкой кровати в просторной спальне нежных белых, пастельных и розовых оттенков. Всюду были цветы, книги, кружево и шёлк. А рядом со мной сидела девушка — чистокровный человек. Своими тонкими ручками, облачёнными в кружево рукавов пышного розового платья, усыпанного цветами, вышитого бабочками и жемчугом, она касалась моего лба и спрашивала, хорошо ли я себя чувствую и желаю ли я чего-то. Я, наверное, навеки запомнил то мгновение, когда впервые увидел её лицо, смог разглядеть сквозь рассеявшуюся пелену в глазах — алые губы, большие глаза, обрамлённые пышными ресницами — словно сами драгоценные рубины, маленький аккуратный носик, румяные щёки… А волосы пышными шёлковыми золотыми кудрями сыпались на совершенно тонкие плечи, касаясь нежной, словно лепесток, розовой кожи — я помню, они, порой, на сиянии солнца, облачались в роскошную медь. Скай едва сдержал себя, чтобы не вздохнуть восхищённо. Как… бесподобно прекрасно! Какие чувства счастья и блаженства прямо сейчас игрались на лице Ланикрата! И какая колкая горькая боль отражалась мгновением в его глазах… Он… влюблён. — Я полюбил её. Полюбил всем своим чёрным сердцем грязного демона. Она узнала, кто я, но не отвернулась, понимала и оставалась спокойной. Она улыбалась всегда, когда ей было хорошо и приятно, смеялась от счастья, наполняющего её душу, грустила от внезапно опустившейся на её веки печали. Искренняя, тонкая, изящная и совершенно прекрасная, казалось, отпусти я её руку, и она в мгновение упорхнёт, как дивная птица. — Мы провели многие дни в её особняке глубоко в лесу, на горах. В то время стояла погожая летняя пора, как рассказала она мне однажды, разливая цветочный чай в тонкий фарфоровый сервиз, переливающийся позолотой изысканной росписью. Она научила меня жизни. Жизни в этом мире — мире жгучего Солнца. Нет! Она обратила для меня — ужасного демона, это уничтожающее светило в согревающую звезду на прекрасном голубом небе, и научила… наслаждаться им. Она защитила меня от очищающего Пламени. Показала мне природу, всю её красоту, как дивны птичьи трели ранним утром на восходе, как переливаются морской синевой перья сафлорского попугая, как приятен аромат полевых цветов, как плести из одуванчиков венки, как слушать шелест листвы и как общаться с лошадьми. Она научила меня тому, что важно: законам, принципам, системам управления мирами Магического измерения. И тому, что прекрасно. Светлое счастье вдруг покинуло ожившее лицо Ланикрата, и вновь его кожа наполнилась болезненной бледностью. Маг склонил голову, вновь уподобляясь жестоким воспоминаниям своего прошлого. Через силу он заговорил вновь: — Когда я узнал, что она является принцессой, мирные счастливые дни для нас закончились. Она вернулась домой, в своё королевство, а мне пришлось вновь ступить на порог Преисподней. Где моя сущность была подвержена пронзительному взгляду господина Сатаны. Отец узрел в моей душе чувства наземного мира, недозволенные для владений Тьмы и Хаоса. То была любовь, и любовь моя принадлежала девушке мира магии. Отец изгнал меня, но хвост, крылья и рога сохранил, сжалившись — ведь я был его любимым сыном. Ланикрат запнулся, стиснул зубы и сглотнул. Скай видел чутко — маг борется не только с одолевающей его болью — что вовсе, попреки словам Рена, отныне не является игрой, но и со слезами. Он не позволял им появиться на своих глазах. — Когда я вернулся — королевства, в котором моя любимая принцесса должна была стать монархиней, уже не было — земли всей планеты были покрыты плотными снегами, глыбами айсбергов и бесконечной Тьмой мира магии. Никого не осталось. И я не успел прийти и помочь в этой битве Света и Тьмы на Домино. Скай вскинулся, словно его внезапно укололи иглой. Ланикрат дёрнулся, удивлённо глядя на короля. Но быстро утратил ошеломление: вспомнил, чем для Эраклионского является та планета, название которой он только что опустил… кажется, случайно. Ведь до последнего не желал называть. Ни её любимого родного королевства, ни имени прекрасной принцессы-нимфы. — Домино?.. Принцесса Домино? — переспросил Скай, справившись со всплеском эмоций, и подался вперёд. — Неужели, девушка, которую ты полюбил… — Да, — отозвался Ланикрат много сухо, чем ранее, отводя независимый взор. — Дафна. Не в силах поверить в услышанное, Скай откинулся на спинку стула. Дафна! Принцесса Дафна — старшая дочь короля и королевы Домино — Оритела и Марион! И сестра Блум! Однажды, и ни единожды, когда они обучались в магических школах и оказывались в безвыходных ситуациях, внезапно Блум заговаривала о Дафне, о том, что сестра зовёт её, что она помогает ей, что она раз за разом снится своей младшей сестрёнке и пытается шепнуть подсказку. — Это означает, что Дафна — жива? — промолвил Скай, сглотнув сухой комок в горле. — Не совсем. Прямо сейчас Дафна — призрак, тень былой себя, навеки прикованная к дворцу Домино и оберегающая планету. Но её силы стремительно иссякают, я спешил помочь ей, снять с неё проклятье Сиреникса, наложенное проклятыми Тремя Древними Ведьмами, и восстановить всю планету Домино. И ради этого мне требовалось могущество трёх Великих Сил Творцов. Обретя мощь Императора Вселенной, я смог бы сотворить что угодно — даже воссоздать планету и вернуть к жизни всех её жителей, — Ланикрат скривился и ударил кулаком по колену, роняя последние слова: — Но у меня не вышло… Ему казалось, у него болело сердце. Словно милая Дафна молит его о скором возвращении. И спасении, которое он столь долго ей обещал. Взволнованно Скай подался вперёд. — Как это произошло? Отчего принцесса Дафна стала призраком? — обронил вопросы с придыханием король, жаждая немедля больше узнать о сестре любимой потерянной Блум. — Дело в трансформации феи, в силе волшебницы, которой обладала Дафна — она была единственной, кто смог обрести могущество Сиреникса — древнюю силу фей, которой когда-то владела сама первая фея Аркадия. Когда Три Древние Ведьмы поймали её, Дафна уже отпустила свою младшую сестру Блум в портал на планету Земля, а вместе с ней и искру Пламени Жизни — сам источник Огня Хранителя. Ведьмы рассвирепели и пожелали убить принцессу, но фею с силой Сиреникса невозможно уничтожить — поэтому эта трансформация Творцом даруется лишь самым одарённым волшебницам. Так фея становится почти бессмертной. И это стало для Дафны дьявольским наказанием. Три Древние Ведьмы — само порождение Тьмы, могущественные волшебницы обладали достаточной силой, чтобы отделить её душу от тела. Таким образом они разорвали контакт силы Сиреникса и оставили телесную оболочку беззащитной. После чего они сожгли её. А душу принцессы-нимфы оставили навеки прикованной к стенам родного замка — блуждая два десятка лет, Дафна теряет силы с каждым днём, и уже не совершает попытки сбежать и просить помощи — ей едва хватает сил, чтобы показаться мне, когда я вновь прихожу её навестить… — с грустью улыбнулся Ланикрат. Вновь по сердцу напитанным Солнечной энергией мечом ударило осознание — отныне это лишь слова и воспоминания. Совсем скоро… его жизнь завершится. В некотором недоумении Скай обернулся на Валтора, стараясь игнорировать безумный интерес в широко распахнутых глазах маленькой шпионки и не менее огромный скептицизм во всём виде её величественного брата-советника. Маг, телепатически ощутив вопрос своего жениха, утвердительно кивнул — да, так оно и есть, обретая, пройдя через множество смертельных испытаний, силу морской феи — Сиреникс, и доведя её до совершенного уровня, волшебница становится неуязвимой. Почти, — как и сказал Ланикрат. — И ты… пошёл на всё это, на все те жертвы, убийства, разгром королевств и захват трёх Великих Сил Творцов для становления Императором, рискуя быть разорванным в клочья соединившимися величайшими могущественными силами нашего мира магии… ради спасения принцессы Дафны? — произнёс Скай, но без всякой, как могло показаться, издёвки и сомнений. Лишь ошеломлён был король столь огромными перспективами и стремлениями. Так глубоко любил принцессу Ланикрат. И любит маг-демон леди Дафну до сих пор, терзаясь о того, что отныне все его планы пошли прахом и вскоре его ожидает смерть на эраклионском эшафоте. Именно таковые мысли, тяготеющие душу, прочёл в тускнеющих глазах замолкшего Ланикрата Скай. Он утратил надежду. — Да, — выдохнул, уронив, волшебник. — Это был единственный способ научиться управлять Временем и Пространством и обрести силы воскрешать людей и возрождать миры. И мне было всё равно, что станет со мной, с моей душой — Дафна натерпелась слишком много мучений. Она должна была освободиться от страданий, от вечного холода, от одиночества. И вновь обрести тело и возможность жить свободно. Ланикрат горько усмехнулся, лицо скрывая волосами. — Но я не смог. Дракон оказался быстрее и хитрее меня. Сила Хранителя теперь навеки сплетена с сущностью нефилима, и отнять её, не уничтожив душу владельца полудемонической сути, невозможно. Второе, собственно, тоже не представляется возможным — твой придворный маг, король, — второй по могуществу и накопленной мудрости в вашем магическом мире. Первым, кстати, по-прежнему остаюсь я, — и сделав паузу, закусив изнутри губу до боли, Ланикрат добавил едва слышно: — Пока что. Несомненно, Скай поверил словам Ланикрата, касающимся его любимого волшебника-демона, управляющего Пламенем Жизни. И это затронуло сердце короля счастьем, а губы так и норовили растянуться в улыбке в гордости за своего прекрасного величественного и самого сильного во всех мирах жениха. Но то, как бы приятно не было, оставалось второстепенной мыслью в разуме Эраклионского. Слова Ланикрата о принцессе Дафне исказили лицо Ская тревожными думами. И глубоко задумался король: а что, если?.. Откуда-то позади, прерывая думы правителя, послышался едкий «хмык», издаваемый главным королевским советником. Король коротко обернулся, взглянув на товарища через плечо. На лицах Валтора и Рины Скай увидел хладнокровие и спокойствие, свойственное его любимому магу –придворный волшебник излучал уверенность в каждом слове и действии своего короля. А милая девочка-шпионка, на себе углядев взор короля, улыбнулась почти задорно, но промолчала. В отличие от сестры, брат комментария не сдержал: — Скай, только не говори, что ты веришь в эти бредни. Его сказы — чистой воды обман, специально, чтобы надавить на твою добросердечность, чтобы ты помиловал его, отпустил все грехи за убийства невинных и помог спасти несуществующую принцессу! Домино погибло более двадцати лет назад! И внемлил Рен своему королю вполне логичную суть. Но несмотря на это, Скай оставался при своём мнении — сердцем, возможно, самой своей магией Хранителя Творца Солнца, что знает и зреет всё вокруг, всё в этом мире, он чувствовал, что на Домино ещё оставалась искорка жизни. И теплилась в полупрозрачном золотом призраке старшей принцессы династии драконорождённых. Поэтому король своему советнику ничего не ответил. — Но почему же ты не рассказал нам истинную цель? Почему молча разрушал Эраклион и Альтуни? Для чего было строить эту лестницу обмана, в попытке задействовать меня и Моржану в свержении Вальдиса? Ланикрат, зачем тебе было всё это? — с каждым вопросом, роняемым несколько растерявшимся Скаем, удивление в его интонации росло. А Ланикрат, услышав это, замешкался. — По правде сказать, я не знаю. Я не собирался сообщать своих истинных целей даже своим подручным, а когда задумался, что следовало поделиться своими стремлениями, чтобы и мои враги знали, чего я хочу, и… Понял, что уже поздно. Слишком много крови я пролил — даже той, чьей не желал видеть на своих руках. И смысла теперь мои открытые для каждого любопытного истинные желания не принесли бы — они для окружающих уже ничего не значили. Вероятно, причиной всех тех каверз была его демоническая сущность, с жадностью и пристрастием тянущая за ниточки жестоко обманутых ею и подчинённых, измазанных в крови. Вновь не удержался от комментария вечно рациональный главный советник, и снова его слова так и сквозили скептицизмом и недовольством крайней степени, перерастающим в злость: — Скай! — громко окликнул своего правителя Рен вновь, всё не желая успокоиться и дать последнее слово правителю, стараясь отдёрнуть его от совершения самой ужасной ошибки. — Только не говори мне, что попроси он милостиво об аудиенции к королю Эраклионскому, то ты бы выслушал его просьбы и помог выкрасть силы Великих Творцов, чтобы напитать его могуществом Императора Вселенной? Конечно, столица была бы не тронута, и мы бы не пострадали, но это не есть правильно, Скай! Бросив короткий взгляд на раздраженного советника, Ланикрат скептически оглядел скривившееся лицо короля и дёрнулся, отстраняясь, хотя и уйти демону было некуда. То же ощутил и Валтор — нарастание силы Солнца, мощи Хранителя в душе крайне и резко разозлённого правителя. И причиной той ярости были слова советника. Снова. Ведь Рен прямо сейчас глубоко оскорбил своего короля, опозорив его перед всеми присутствующими, прямо заявив, что тот, опьянённый своей добродетелью, буквально жаждой помогать всем и вся, даже кровожадным преступникам, не разбирает что хорошо, что плохо! Конечно, элитное подразделение воинов армии, часть которой прямо сейчас находилась в этих покоях, как и полагается, всю услышанную информацию здесь пропустили мимо ушей– вышколены и не смеют распространяться о беседах, что ведёт их правитель. Но они всё же люди! И Рина с Валтором и Ланикратом! Хоть любимый жених к подобным высказываниям хладнокровен и всегда имеет собственное мнение, Скаю было всё равно крайне неприятно, и густой стыд пролёг красными пятнами на его побледневшем лице. «Это нехорошо, — Валтор напрягся, наблюдая за сменой эмоций на лице Ланикрата — демон всячески пытался отодвинуться от короля, сидящего напротив него всего лишь в метре, и вжался в стену спиной, нервно наблюдая за королём Эраклионским. — Энергию Солнца вокруг него уже видно немагическим взглядом. Даже мой амулет недостаточно мощный для того, чтобы сдержать его силу в момент настолько ярких вспышек эмоций. Нужно немедленно его успокоить». Но этого не понадобилось. Держать все в себе Скай не собирался и, поднявшись резко со стула, напугав не только Ланикрата, лишённого сил, беззащитного, прибитого энергией Света Солнца к стене, но и даже хладнокровных железных духом воинов, король развернулся. Скрипнул стул, норовя упасть, но тут же был схвачен сильной рукой правителя. И Рена, а вместе с ним и попавших в поле зрения обескураженных Рину и Валтора, обдало горячим ветром и золотыми щиплющими жаром блёстками, да душу и мысли пронзило словно сквозняком, очищая от дурных мыслей и намерений. — Ух ты… — уронила едва ли слышно, осматривая себя, ошеломлённая шпионка. — Я даже обедать перехотела — с такой вспышкой сил моя энергия восстановилась. Фантастика… Как и тогда, во время битвы у дворца! Хотелось бы почаще такое! Приятно! Валтор ничего не ответил, хотя мысленно комментарии высказал. И относились они к главному советнику, который в последние несколько часов совсем не может язык за зубами держать и корректировать высказывания. Чтобы не оказаться выжаренным солнцем его оскорблённого правителя! «Если Скай не сможет себя контролировать, мне придётся вмешаться», — опасался Валтор, что, попытавшись жениха остановить, он вновь получит опасные для жизни увечья, но что-то внутри ему подсказывало, что отныне Скай осторожнее со своими силами. Даже теперь, когда его магия значительно возросла. Ланикрат, наблюдая за тревогой, описанной она лице Валтора, ощущал приближение опасности. Он совершенно беззащитен с этими блокирующими браслетами! И даже без них — за двое суток вне родного мира Преисподней его силы не восстановились бы для убережения себя от солнечного властителя! «К подобной казни я не был готов… Это слишком жестоко». Гневу короля подвернулся едва ли осознающий свою ошибку главный советник. Ожидающе он смотрел на своего правителя с ярко выраженным недовольством, предчувствуя его будущие добрые решения. А после с удивлением поднял бровь — чересчур долго Скай не высказывался, лишь грозно смотрел на него и просто молчал. Но в его небесных глазах словно бы разразилась настоящая буря. Когда Рен осознал, что в сущности его правителя что-то не так, наконец взор Ская смягчился, и он произнёс серьёзно: — Я отлично осознаю, что верно, а что выходит за границы разумного, Рен. Твои слова нетактичны по отношению к своему королю, и ты действительно оскорбил меня. Но я не стану держать зла на тебя, потому что частично ты прав — из-за своей добродетели я могу преодолеть те разумные границы и тем создать неприятности не только для себя, но и для окружающих меня людей. Эти тревожные минуты Скай самостоятельно справлялся со вспышками силы разгневанного позором Солнца. Поэтому с его губ не сорвалось ни слова. Если бы то случилось, вероятно Валтор не успел бы ничего предпринять. И вскоре позволяющий себе лишнего в словах Рен Ичиносе мог оказаться на койке лазарета с сильнейшими ожогами. Чего обиженный словами товарища Скай не хотел, как бы грубо о нём он не отозвался. После чего, увидев раскаяние в глазах советника и его склонённую в извинениях голову, хоть и не нашёл Рен слов для мольбы прощения у правителя, Скай ответил ему кивком и вернулся к Ланикрату. И был глубоко удивлён — с чего вдруг волшебник-демон испуганно забился в угол кровати? Неужто Валтор чего учудить пожелал и за своего короля-жениха наказать преступника? Но на лице своего любимого мага Скай не обнаружил ни единой коварной мысли. Оставив это, Скай, не опускаясь на стул, произнёс, что означало завершение допроса, что преобразился в полноценную беседу: — Ланикрат, я принял решение. Очнувшись от тревоги, демон внимательно посмотрел на короля, ожидая приговора. — Я не стану отдавать приказ о казни, — Скай бросил на своего главного советника колкий взгляд, — пока что. Мне необходима твоя помощь и сохранённая в магических артефактах Вальдиса энергия Тёмного Феникса из природных водоёмов Альтуни. Волшебник оторопел. — Но для чего? — промолвил он не своим дрогнувшим голосом. Улыбка появилась на губах ранее серьёзного короля. — Для возвращения принцессы Дафны в наш настоящий, светлый мир и дарования нимфе свободы, которой она ожидала два десятка лет. Глубокое ошеломление постигло Ланикрата, что ранее меняющий маски, словно фолианты в библиотеке, способный их удерживать, словно своё настоящее лицо, маг скривился и вскочил, но успел приструнить себя и сделал лишь шаг, прежде чем ринувшиеся на защиту правителя воины выдернули из ножен наточенные острые клинки. — Король… но… почему? Почему ты помогаешь мне — преступнику, убившему стольких людей-эраклионцев и разгромившему главный город твоего королевства? Возомнил себя сочувствующим Творцом с новыми силами Хранителя?! Скай не мог понять, злится Ланикрат, растерян или же его по-прежнему терзает столь огромная печаль, что наружу вырывается невнятный сумбур чувств. Поэтому чтобы унять недовольство, отразившееся в глазах своего главного советника, его сестры и своего драгоценного жениха, да и Ланикрата успокоить, Скай решил ответить в отрицание: — Не думаю, что моя доброта достигает таких высот и столь жадно поглощает мой разум и душу, чтобы не только помиловать, отпустить, но и помочь тому, кто убил стольких невинных и едва не прервал мою собственную жизнь и жизнь дорогих мне людей, — сдвинув брови, отрезал король. — Но я не желаю оставлять принцессу Дафну томиться и далее в ледяных стенах покинутого Домино. И если есть шанс, пока огонь жизни в нимфе не угас, мы — я, ты, Ланикрат и Валтор, отправимся на замёрзшую планету Творца и попробуем помочь Дафне, соединив вне чьей-то души все три Великих Силы Творцов в конвергенции. Возможно, это возымеет эффект, и принцесса вновь обретёт физическое тело и возможность жить свободной жизнью. Ланикрат потупился. Окинул нервным взглядом напрягшихся воинов, перегородивших острыми клинками преступнику путь к правителю, бросил взор на нервных Леангирских и отчего-то абсолютно спокойного, словно бы пребывающего в безмятежности Валтора, и вернулся на кровать. Напряжённую атмосферу всего лишь парой слов развеяла Рина, как всегда великолепно мастерски: — И как всегда, причиной всех проблем оказалась любовь! — присвистнув, пролепетала девушка, чем тут же заработала недовольные взгляды одного действующего правителя Эраклионского и будущего монарха-супруга, да ещё и самого могущественного в Магическом измерении волшебника. Когда король отвернулся от ловкой телом и на язык шпионки и направился к двери, являя окончательное завершение беседы-допроса и с уверенностью принятого им решения, Ланикрат вновь поднял взор на его в ровной осанке вытянутую спину и широко расправленные плечи. Чутким взором демона волшебник Молнии не только уличил, как изменилась опутывающая изгиб шеи и душу Эраклионского крепко и неустанно брачная печать — не зря придворный маг, болью зубной донимавший Ланикрата этот невыносимо долгий месяц, внезапно достиг вселенского умиротворения. Скопление известной родной энергии Тьмы, что клубилась всё это время в солнечной сущности короля, наконец покинуло его тело, и агрессивность брачной печати рассеялась, накрепко обвивая душу этого золотого человека. Мысленно Ланикрат усмехнулся. «Так вот оно что. Значит, всё завершилось удачно, и король справился. Удивительный человек — он оказался способен принять, выдержать, накопить и завершить процесс становления демонического брака, — Ланикрат незаметно коротко улыбнулся, но с толикой горечи, по-прежнему присутствующей в его душе. — Мне всё легче принимать тот факт, что я проиграл человеку — в сражении с таким, как он, потерпеть поражение даже достойно». Ланикрат ощущал спокойствие. Если у них всё получится, и Дафна будет свободна от оков проклятья, и сможет жить полноценной жизнью… он уйдёт со спокойным сердцем. Примет любой приговор, самую суровую казнь. Он и так совершил слишком много грехов, он пролил чересчур много крови. Если об этом узнает Дафна… милая принцесса никогда его не простит. И возможно, возненавидит его. В таком случае Ланикрат пожелает покинуть эту инкарнацию на эшафоте короля Эраклиона. У дверей, прерывая напряжённые думы преступника-демона и приближенных правителя, происходил неизвестный гомон — кучка юных слуг, все облачённые в одинаковые удобные костюмчики — брюки и рубашки, жакеты, отороченные мехом да утеплённые, смотрела на своего короля, беседующего с ними с лёгкой улыбкой на губах, с жадностью и восхищением, будто они узрели перед собой самого Творца, до смертных снизошедшего. А после чего, откланявшись, гурьбой ввалились в покои-темницу, удивляя Ланикрата своим вниманием, десятком пар глаз, обращённых на него без явной на то причины. И чего им надо? Просторная комната в мгновение стала удивительно маленькой, вместив в себя уже более двадцати человек. — Займитесь им, — донёсся голос короля через кучку умелых, как обнаружил Ланикрат по игольницам, ниткам и одеждам, тканям в руках слуг, королевских портных. — Подберите подходящую одежду для сурового зимнего климата и сильной вьюги. После чего, оставив Ланикрата на попечение группке слуг-ткачей, Скай поманил лёгким движением руки Рена, Валтора и увлечённую всё больше действием Рину, и вместе они покинули покои. — Скай, — позвал своего жениха Валтор, кривя вновь своё красивое лицо, — зачем помощь ткачей? За пару мгновений я сам всё сделаю. И едва на поднятой ладони волшебника замерцали искрами язычки Пламени, с пальцев короля слетела искра золота и при соприкосновении с Огнём неведомым образом тут же потушила их. Однако не такой уж и неизвестной была причина, из-за чего сила Пламени Жизни, мощь Дракона подчинилась Солнцу Эраклионского короля — в нём пробуждаются первые зародыши истинной силы Хранителя Первого Творца. — Даже не думай. Твои силы ещё не полностью восстановились. А нам ещё трудиться на Домино, — отчеканил Скай, выражая на лице своём беспокойство о физическом и душевном состоянии любимого жениха. А Валтор на такой жест и слова лишь безмолвно закатил глаза. К тому же… Столь сильно хотелось Скаю увидеть наконец деву, что не утратила храбрость в бою против самой Тьмы Вселенной, против могущественных Трёх Древних Ведьм и самого Тёмного Феникса, и… сохранив частицу Истинного Пламени, новорождённую сестрёнку Блум ценой своей жизни отправила на Землю, спасая её от кровожадных лап Тёмных созданий. А сама… Канула в Вечности, отныне блуждая между Пространством и Временем бестелесным призраком, защищая родную планету, затухающие искры Духа Великого Огненного Дракона и… ожидает, не теряя надежды, спасения. Скай желал всем сердцем спасти её. Чувствовал — отныне Ланикрат не солгал ему ни словом. Шанс есть! В их руках прямо сейчас сохранены все силы Великих Творцов! Они должны отправиться на Домино, пробраться в замок и попытаться спасти томящуюся в ледяных стенах покинутого мира принцессу. И… желал Скай встретиться со старшей сестрой своей погибшей возлюбленной, чтобы о многом поговорить и… просить в ногах её прощения за то, что не уберёг Блум.