***
В обеденное время закусочная была забита людьми, не-маги заказывали бутерброды и горячие напитки. Грейвс отвел Криденса к пустой стойке в дальнем углу зала. Криденс положил стопку брошюр «Ведьмы среди нас» на столик. Он медленно снял перчатки, погода была холодная, а у них даже не было кофе, чтобы согреться. Перчатки были очень теплыми, настолько теплыми, насколько могли быть теплыми перчатки без магии. Грейвс знал это, ведь именно он купил их. Принесли кофе, но Криденс до него не дотронулся, Грейвс сел напротив него и сказал: «Может, ты хочешь какао?» Криденс продолжил медленно снимать перчатки. Он старался держать руки сжатыми, словно клешни омара, чтобы хоть как-то скрыть уродливые рубцы на ладонях. Люди часто говорили о том, что ярость имеет красные оттенки. Дымка, которая возникла в этот момент в голове Грейвса, не была красной, она была белой. Ему хотелось кричать, выбежать на улицу, мстить, но вспомнив печальные извинения Голдштейн, попытался успокоиться, ибо устранять последствия нападения на эту пуританскую суку было бы намного сложнее. Голос Грейвс был на удивление спокойным. — Дай я осмотрю твои руки. Он настаивал на этом. Криденс замер, уставившись на свои ладони, затем он отвел взгляд. Он метался, словно загнанный заяц, не зная, куда ему посмотреть и что сделать, чтобы не смотреть на Грейвса. — Криденс? — пробормотал Грейвс, пытаясь успокоить свой гнев. Одна израненная рука скользнула к нему. Грейвс взял её, повернул и осмотрел, как умел. Для исцеляющего заклятия ему даже не нужно было пользоваться палочкой, и даже говорить заклинание вслух. Рубцы потускнели. Криденс затаил дыхание, и что-то в выражении его лица смягчилось и расслабилось. Грейвс сделал то же самое со второй рукой. Криденс с изумлением смотрел за тем, как затягиваются его раны. — Это сделала твоя мама? — тихо спросил Грейвс. Он отпустил руки мальчика. Кивок. — Часто это происходит? Около минуты Криденс изучал кожу на своих руках, которая теперь была как новенькая. Он сгибал и разгибал пальцы. Затем он посмотрел на Грейвса, ничего при этом не сказав, но стыдливое признание и так читался на его лице. Грейвс потянулся за кофе и сделал большой глоток. Но вкус кофе был горьким, а на дне плавал порошок, но это сдерживало Грейвса от того, чтобы начать ругаться вслух. Ругаться на Голдштейн за то, что втянула его в это. Он был полностью и своих мыслях и не мог выбраться. Когда он снова заговорил, его голос уже звучал спокойно. — Объясни мне. Что связывает вас с этой церковью, с этой женщиной, которая делает это с тобой? Мальчик смутился. — Они… они моя семья. — Они? — Мама взяла меня, когда я никому не был нужен. Она… она хочет помочь мне. Чтобы я не совершил грех. — И ты веришь в это? Считаешь, что это хороший способ воспитать кого-то? — Грейвс продолжал говорить ровным тоном, но Криденс отвел глаза. — А что насчет твоих сестер? Это… — Грейвс кивнул на руки Криденса, — она тоже делает это с ними? Криденс закусил нижнюю губу и помотал головой. — Она делает это… не ремнем… — прошептал он. — Если бы кто-то другой использовал ремень в таких целях, вы бы не считали, что все в порядке. Вам бы показалось, что этого нельзя делать. Вы бы не хотели, чтобы это происходило. Голова кружилась: нет, только не сейчас. Грейвс наклонился, он старался говорить так, чтобы его услышали. — Ты можешь представить, что кто-то испытывает то же самое, что испытываешь ты? Темные глаза испуганно на него посмотрели. Грейвс не моргая посмотрел на Криденса, он сделал ещё пару глотков кофе. За свою жизнь он провел достаточно допросов, чтобы знать, когда он уже находится на пределе. «Сколько тебе лет, Криденс?» — Девятнадцать, сэр. В глазах закона он уже не ребенок. Он достаточно взрослый, чтобы уйти от Мэри Лу Бэрбоун, если захочет. Получается, что все то, что это женщина вбивала в голову мальчику на протяжении стольких лет, было всего лишь трюком, чтобы удержать его при себе. Грейвсу хотелось тяжело выдохнуть, но он не стал этого делать. Одной рукой он облокотился о стол, а другую положил Криденсу на плечо. — Когда я смотрю на тебя, то вижу перспективного молодого человека. Ты умен и внимателен. Ты не боишься тяжелого физического труда. Большинство молодых людей в твоем возрасте выбирают свой жизненный путь. И ты тоже можешь это сделать. Криденс посмотрел на Грейвса, его глаза заблестели, а дыхание стало неровным. — Я могу стать таким как вы? Поджав губы, Грейвс опустил руку. Он догадывался, что Криденс заметил его волшебную палочку, он не успел вовремя спрятать её под пальто. — Таким человеком как я можно только родиться, — сказал он. — Это как, к примеру, иметь кудрявые волосы, или уметь скручивать язык в трубочку. Ты либо можешь это делать, либо нет, — было больно смотреть на лицо ребенка в этот момент, когда он только начал открываться. — Я знаю, что это нечестно. Но это не повод оставаться в таком положении. Ты не должен. Ты когда-нибудь думал о том, чтобы оставить все это? Криденс посмотрел на Грейвса так, словно тот вдруг заговорил на другом языке. — Просто… оставить? — Что тебе мешает? — У меня нет… нет денег. — Считай, что у тебя есть место, где ты сможешь пожить некоторое время. Достаточно долгое время, чтобы найти работу и встать на ноги. Обещаю горячее питание каждый день, и можешь не беспокоиться об аренде. Что-то еще тебе мешает? Тоненький лучик надежды пробежал по лицу мальчика. — Моя сестра, — тихо сказал он. — Модести. Я не могу… — Не можешь оставить её? — Грейвс наклонился вперед. Если Криденс решить сопротивляться он знает, как с этим справиться. — Но ведь если у тебя будет работа и собственное жилье, ты сможешь забрать её оттуда. Забрать навсегда. Отдать её в школу. Дать ей другую жизнь. Глаза Криденса все больше и больше расширялись, словно все это раньше не приходило ему в голову. — Я не говорил, что будет легко, — добавил Грейвс. — Но вполне выполнимо. Поверь мне, в Нью-Йорке возможно все, — мужчина откинулся на спинку стула. — Если ты решишь попробовать, я обеспечу тебе жилье. Главное, не волнуйся о деньгах, ладно? И обещай, что подумаешь над этим Криденс молча кивнул. Вскоре принесли их бутерброды. Грейвс уже и забыл, как долго готовят заказы в заведениях для не-магов. Он взглянул на часы и нахмурился. — Ах, черт. Мне нужно бежать, — он остановил официантку и попросил чек. — А ты не торопись, — сказал он Криденсу, доставая из кармана пару долларов и кидая их на стол. — Ешь! Криденс уставился на деньги. — Это очень много, — хрипло сказал он. — Закажи еще что-нибудь. Может быть какой-нибудь пирог. Потом сам решишь, — Грейвс коснулся костлявого плеча. — А что останется, возьми с собой. Я не знаю, как скоро мы сможем встретиться, но если тебе что-нибудь понадобится, ты можешь найти меня в Вулворт-Билдинг после наступления темноты, — Грейвс сгреб в охапку лежавшие на столе брошюры и запихал их в карман. — Позволь мне позаботиться о тебе. Он отошел от стола на пару шагов и хотел направиться к выходу, когда Криденс повернулся к нему — Мистер Грейвс, — его голос дрожал. Он печально посмотрел на тарелку с едой, а затем на свои руки. — Спасибо. Грейвс покачал головой. — Поблагодаришь, когда я сделаю что-то из того что запланировал, — он подошел ближе, чтобы только Криденс мог его услышать. — И помни, ты намного лучше неё. Намного лучше.***
Вернувшись в Вулворт-Билдинг, Грейвс встретился с Международной группой по безопасности на их ежедневном брифинге, а затем отправился в свой кабинет, где вызвал к себе Голдштейн. Он успел съесть сэндвич с индейкой, пока Тина шла до его кабинета. Как только она зашла внутрь, она с надеждой посмотрела на Грейвса, словно ждала от него, что тот сейчас совершит самую добрую вещь в мире. — Нет, тебя не восстановили, — сказал он. Её лицо снова стало хмурым. Грейвс свернул бумагу, в которой лежал его сэндвич и выбросил в урну. — Ты же знаешь, шесть недель без оплаты. И потом мы пересмотрим решение. — Я знаю, я просто… я думала… — Думала, что я могу передумать? — Грейвс поставил локти на стол. — Как я могу поддерживать порядок среди Авроров, если я позволю таким трюкам, которые выкинула ты, остаться безнаказанными? Скажи мне. Ее плечи еще сильнее поникли, она опустила голову. — Простите, сэр. — Подожди, присядь, — Грейвс кивнул на стул. Тина села. Он позволил ей еще пару минут помучаться от мысли, зачем он ее вызвал, пока сам подписывал последние страницы отчета и ставил на них печати. Наконец, он отложил перо в сторону. — Я видел его. Несколько раз. Тина выпрямилась на стуле и наклонилась вперед. — Криденса? — она шокировано, но с благодарностью посмотрела на него. Грейвса это даже немного оскорбило. — Как он? — Он запутался, — коротко ответил Грейвс. — Никто не стер ему память. Ты знала, что он совершеннолетний? Тина моргнула. — Я думала… он выглядел таким маленьким… — Я не эксперт в законах у не-магов, но я уверен, что если совершеннолетний человек обратится в полицию с заявлением об избиении его женщиной, ему просто посмеются в лицо, — когда Тина попыталась ему возразить, Грейвс продолжил. — И я не считаю, что это справедливо. Я лишь говорю, что так бы случилось. Она снова попыталась что-то сказать, но промолчала. Затем, опустив голову вниз, она тихо пробормотала: — Я думаю, вы правы. — Так. Я пытался направить его на путь истинный, чтобы он мог вырваться оттуда. Но у меня нет времени, чтобы искать для него какой-то пансионат для не-магов, а потом устраивать его туда как таинственный благодетель, — Грейвс сцепил пальцы между собой и кивнул на Голдштейн. — с другой стороны, у вас забот меньше. Глаза девушки становились все больше и больше, а когда Грейвс закончил говорить, она словно начала сиять. И это сияние было чрезмерным. Ему хотелось немедленно прекратить всё это. Он начал перебирать бумаги, лежащие у него на столе. — Ничего особенного, — добавил он. — Главное, чтобы там было чисто. Приличная обстановка. И главное, подальше от этой проклятой церкви. — Я поняла вас, сэр. Когда все будет готово, я принесу вам список. Он хмыкнул. — И еще, — Тина уже вскочила со стула и была готова выполнять поручение. — Голдштейн… — девушка замерла около двери и посмотрела на мужчину через плечо. — Мы не занимаемся благотворительностью. У меня нет на это времени, и его не будет у тебя, когда ты вернешься на работу. Кивнув и криво улыбнувшись, она вышла из кабинета, расправив плечи.***
В ту ночь, в церкви Нового Салема, Мэри Лу Бэрбоун наблюдала за исцелившимися руками своего самого своенравного ребенка. Заметив это, она поняла, что это было не что иное, как колдовство. Только Бог может исцелить, но это было не его прикосновенье, не оно стерло с рук раны. Это был Дьявол. Она слишком часто жалела применять розги, и к чему это привело. Теперь она не станет их жалеть. Если они хотят спасти свои души, они должны сжечь в себе темноту.