***
— Мы не занимаемся благотворительностью, говорит он, — пробормотала Тина. — У тебя не останется на это время говорит он, — она посмотрела на детей и, достав из кармана волшебную палочку, сотворила заглушающее любые звуки заклинание. — И все? Куинни кивнула. Девушка пыталась казаться спокойной, но Тина видела по напряженным губам и глазам, что сестра очень сосредоточена. Сколько детей сейчас находилось в зале? Пару десятков? Тридцать? — Ты не обязана продолжать это, — сказала Тина. — Мистер Грейвс специально попросил меня. — Он попросил, а ты могла отказать, — Куинни была не единственным леглиментом в МАКУСА. Тина взяла другую буханку хлеба и тоже принялась нарезать ее тонкими ломтиками. — Кто-то может заняться этим вместо тебя. Кто-то, кто работает в этом отделе и специализируется на этом. — Он сказал, что у них и так много дел. Кроме того, они могут напугать детей. Правдоподобная история, подумала Тина. Все равно не было особого значения, правда это или нет. — Ты же знаешь, он пытается тебя завербовать. Ты же об этом знаешь? И если ты это не остановишь — этому не будет конца! Куинни взмахнула ресницами. — А ты не думала, что он считает меня человеком, которому можно доверять? Господи, они же просто дети. Пожалуйста, не мешай мне, я просто хочу помочь. Тина моргнула. — Я не… — она замолчала, шокированная собственной вспышкой агрессии. И хотя она просто защищалась, это все равно было очень не профессионально. Есть некоторые вещи, в которые не стоит лезть, — подумала Тина громко и ясно. — Вот и все. — Я знаю. Но я не возражаю в этом поучаствовать. — Куинни пожала плечами. — Это интереснее, чем решать проблемы с заколдованным унитазом. — Это с тем, который накладывает сглаз на того, кому повезло им воспользоваться? И кто же это сделал? — Мистер Абернетти. И он делал это специально, чтобы заставить кого-то из девушек сходить с ним туда вдвоем. — Фу! — воскликнула Тина. — Вот оно что. В следующий раз, когда он попытается это сделать, я нашлю на него Фурункулус. Куинни хихикнула. Но ее улыбка угасла, когда она снова посмотрела на ряд печальных опущенных детских голов. — Ты действительно считаешь, что кто-то из этих детей может быть… — ее голос превратился в шепот. — Этим словом на о…? — Может быть, — сказала Тина. Ведь улики совпадали. Она хотела верить в это не больше Куинни. Обскуры ушли в прошлое, они существовали не в самый лучший момент магической истории. Но Мэри Лу Бэрбоун делала все возможное, чтобы вернуть эти ужасные времена. Возможно, ей удалось возродить и этот кошмар. — Допустим, мы найдем его. И что дальше? — голос Куинни становился все тише. — Ты же не арестуешь ребенка, не так ли? — Не арестую, — быстро сказала Тина. — Но мы должны будем взять его под надзор. Или ее. Для его же безопасности. — И что потом? Тина прекратила нарезать хлеб. Нож дрогнул в ее руке. — Я не знаю. Они не… они не живут долго. Я читала об этом. Куинни выглядела очень серьёзной. — Некоторые мысли в головах этих детей просто ужасны, — прошептала она, кивнув на собравшихся. — Я думала раньше, что нам сильно досталось после того как мы потеряли маму и папу, но они… — О, нет. Тина смотрела на витрину, к которой с той стороны прилипла маленькая девочка, которая что-то высматривала внутри. Синее пальто, серая шапка, курносый и розовый от холода нос… Тина знала ее. Он бросила хлеб с ножом и отвернулась. — Тина? — Это Модести Бэрбоун, — прошептала она. — Я не должна приближаться… Если мистер Грейвс узнает! … Дверной колокольчик зазвенел. Модести проскользнула внутрь. Она медленно подошла к прилавку, при этом не сводя взгляд с котла с супом. — Привет, дорогая, — сказала Куинни. — Ты голодна? Заходи, не стесняйся. «Ванная комната», — лихорадочно думала Тина. Она могла спрятаться в ванной комнате. И никто не сможет доказать, что она приблизилась ко вторым Салемцам если она просто вышла попудрить носик. Она спряталась за Куинни, стараясь, чтобы Модести не видела ее лица. Когда она попыталась протиснуться мимо сестры, Куинни внезапно застыла и схватила Тину за руку. — Подожди. «Что?» — мысленно запротестовала Тина. — «Мне нельзя здесь находиться!» — Мэйдэй, — выдохнула Куинни. — Я чувствую это, то самое слово на «о».***
Грейвс откинулся назад, оглядев кучу документов на столе. Он просмотрел все записи в архиве в которых было хоть какое-то упоминания об обскуре. Он смотрел все, что было связано с подобными происшествиями заграницей и на родине, от Средневековья и до наших дней. И все записи содержали информацию об угнетенных детях, которые несли разрушения и, в конце концов, умирали. Он знал достаточно, чтобы понять, что с Криденсом он ходил по тонкому льду. По тонкому льду на большой глубине. Он должен был разобраться с этой проблемой. Самым простым решением было привести Криденса в МАКУСА, но Грейвс не питал иллюзий к этому варианту. В лучшем случае его поместят в герметичную камеру, где научные работники будут ставить над ним эксперименты, чтобы выяснить, почему он не умер подобно другим детям. Они попытаются выяснить, может ли обскур быть чем-то полезен для МАКУСА. О том, что произойдет в худшем случае, Грейвс даже не думал. В воображении перед ним появилась Пиквери, которая словно змея закручивается вокруг опасности и душит… Из записей разных ученых Грейвс понял одно: все то, что ощущает обскур, то ощущает и его носитель. Ущерб для одного означает ущерб для другого. Грейвс и раньше догадывался, что нельзя просто вырезать это из мальчика и прижечь рану, но слава Мерлину, что он не решил проверить это на практике. Он отодвинулся назад вместе со стулом. Он не собирался домой, просто ему нужно было немного свежего воздуха. Кроме того, ему нужно было отправить письмо. Хаос на столе удручал его, он привел все в порядок одним взмахом волшебной палочки. Он надел пиджак и уже потянулся за пальто, когда в его дверь постучали. — Это Мистер Абернетти, я хотел бы поговорить с вами, если вы свободным. Прищурившись, Грейвс щелкнул пальцами, от чего дверь с треском распахнулась, Абернетти пришлось резко отскочить в сторону. Грейвс вышел в коридор и закрыл за собой дверь. — Ухожу, — сказал он. — О, конечно, — ответил Абернетти. — Я пойду с вами, если вы не против. — Хорошо, — ответил Грейвс, оставив при себе едкое высказывание. Они пошли по коридору к лифтам. — Я ненавижу беспокоить вас, мистер Грейвс, — начал Абернетти. — Я знаю, несколько вы занятой человек, но… речь идет о сестрах Голдштейн. — Он старался не отставать от Грейвса, — сначала вы отстраняете Тину от работы, и это правильно, она заслужила. Но она все равно появляется здесь. Когда вы сказали, что она отстранена на шесть недель, то я подумал, что ноги ее тут не будет на протяжении шести недель. Вы же говорили шесть, не так ли? — Хорошая память, — сказал Грейвс. — И теперь вы отправляете ее на операцию, и не только ее, но еще и сестру. Я не виню вас за желание украсть Куинни, она словно сладкий персик. Пара сладких персиков, если вы понимаете, о чем я. Но я бы хотел, чтобы мои сотрудники находились там, где я им сказал. Я думаю, вы считаете так же. Не думаю, что вам бы понравилось, если бы кто-то вместо вас стал командовать вашими Аврорами, не так ли? — Не могу сказать, понравилось бы мне это или нет. — Вот и я об этом говорю. Рад, что мы понимаем друг друга. Грейвс резко затормозил у лифтов, отчего Абернетти чуть в него не влетел. — Надеюсь, вы сможете меня понять, — сказал он. — Сестры Голдштейн участвуют в важной операции. И я надеюсь, что вы сможете пересмотреть свои планы на них ради сохранения национальной безопасности. Или мне надо попросить президента сначала все обсуждать с вами? Абернетти вздрогнул как загнанный в угол хорек. — О нет, сэр… я не хотел…. я всегда рад помочь любым способом… Грейвс наблюдал, как его собеседник извивается и пытается увильнуть от ответа. — Это хорошо, — Грейвс отошел назад. — Это все, что я думаю. Отвлекая внимание Абернетти, он навел палец на кнопку вызова лифта, которая тут же активировалась сама. Абернетти поправил галстук и скрылся. Оказавшись в холле, Грейвс отмахнулся от детектора текущей безопасности, его всегда возмущало то, что он каждый раз повисал над головой, словно Дамоклов меч. Он очень много спорил на эту тему с Пиквери, но президент победила. Как и всегда. Он почти добрался до выхода, но Тина Голдштейн в распахнутом пальто и развевающимися на ветру волосами отвлекла его внимание. Ее глаза загорелись, когда в толпе она увидела Грейвса. Она подлетела к нему прежде, чем он успел что-то сделать. — Сэр, — выпалила она. — Мы кое-что узнали… это… Он потянул девушку в сторону, мимо молчаливых статуй мемориала жертв Салема, и воспользовался заклинанием конфиденциальности. На одном дыхании Тина тут же принялась рассказывать ему о том, что ее сестра увидела в сознании Модести Бэрбоун. — Она видела то, что разрушило церковь. Это было что-то ужасное, словно вихрь. Мысли девочки буквально переполненным страхом. Но это не все… у нее есть воспоминания о том, как она держит волшебную палочку. Это все, что увидела Куинни. Грейвс сделал паузу. Модести не была обскуром, но это не значило, что с ней не может возникнуть никаких проблем. Все это казалось маловероятным, да и если бы Криденс подозревал свою сестру в колдовстве, он бы сказал об этом. Но Грейвс не спешил делать выводов по поводу Бэрбоунов и магии. — Палочка, — сказал он. — Вы уверены? Тина кивнула. — Где она сейчас? — Когда я ушла, она еще ела… и я клянусь, я не приближалась к ней, я специально трангрессировала из дамской комнаты… — Нет, вы все сделали правильно, — ответил Грейвс. Облегчение отразилось на его лице. — И Куинни тоже. Вы правильно сделали, что сказали мне. Я сам поговорю с Модести. И если она та, кого мы ищем, то я приведу ее сюда. Тина кивнула, округлив глаза. Девушка колебалась. — Вы возьмете с собой подкрепление, не так ли, сэр? Если это на самом деле она… я имею в виду. Она всего лишь маленькая девочка, но… Грейвс криво улыбнулся. — Я не хочу недооценивать женщин, пусть еще и маленьких. Я буду острожен. Дадим ей доесть, не будем пока ей ничего говорить. Мы же не хотим спугнуть ее. — Вы правы. — Я встречусь с ней в церкви, — сказал Грейвс.***
Сначала он увидел Мэри Лу Бэрбоун, наблюдавшую за ремонтом церковной крыши. Команда добровольцев была довольно разношерстной, не смотря на это, крыша была практически восстановлена. Грейвс подумал, что все это похоже на рой бумажных ос, стоит сбить их гнездо, то они в мгновение ока начнут его восстанавливать. Он улыбнулся Мэри Лу. — Я читал о том, чем вы тут занимаетесь, и я хотел бы узнать о вас немного больше. Я заинтересован оказать вам некоторую поддержку. Я понимаю, что сейчас у вас очень много дел, но не могли бы вы уделить мне немного времени, чтобы ответить на несколько вопросов? Это ненадолго. Мэри Лу окинула его взглядом, оценивая его пальто и костюм. «Конечно», — сказала она. Ведь в этом и состоялась ее миссия, просвещать народ. Она натянуто ему улыбнулась и жестом пригласила пройти внутрь грязной церкви. Другой рукой она убрала волосы под воротник платья. Когда она зашла внутрь, Грейвс повернул защелку, слегка покрутив запястьем. Услышав, как щелкнул замок, Мэри Лу замерла. — Мы с вами не знакомы, миссис Бэрбоун, но я пришел к вам от вашего сына. Ее спина была идеально прямой. Она медленно повернулась, как раз в тот момент, когда Грейвс достал свою волшебную палочку. — Вы абсолютно правы насчет ведьм, — сказал он. — Мы живем среди вас. И мы все время наблюдали за вами, миссис Бэрбоун. Вас надо посадить в тюрьму за то, что вы сделали с вашим сыном. К сожалению, я не смогу этого сделать, потому что это не в моей юрисдикции. Женщина бросилась к двери, вцепившись в ручку. Ржавый замок заскрипел, но не открылся. В ее глазах отразились разом паника, ненависть и страх. Грейвс шагнул ближе к ней и поднял вверх волшебную палочку, Мэру Лу была готова закричать. — Империо, — сказал он. Крик застрял у нее в горле. Ее лицо лишилось каких-либо эмоций. Она завалилась на дверь. Грейвс должен был сделать все так, чтобы этого никто не услышал. Он удерживал заклинание, эту невидимую связь между ними и внедрял мысли прямо в ее сознание. Вы прекратите избивать детей. Вы не будете пытаться их сжечь, не будете морить их голодом или причинять им вред другим способом. Вы простите им все их грехи. Если ваша дочь захочет ходить в школу, вы не станете ей этого запрещать. Если она захочет уйти из церкви, вы отпустите ее. Повторите все это, чтобы я понял, что вы меня поняли. — Я не буду бить детей, — мечтательно вымолвила Мэри Лу. Она повторила все, словно это был отрывок из Библии, а она была лучшей ученицей в классе. — Хорошо, — сказал Грейвс. — Уже лучше, — ему хотелось добавить в нее чуточку доброты, но, к сожалению, он не знал ни одного проклятья, которое вызывало в сердце любовь и доброту. Оставалось только исключить негативные вещи. Он держал палочку совершенно неподвижно. Вдруг он вспомнил, как Криденс дрожал от боли. Желание воспользоваться еще одним непростительным заклятием возникло у него в голове. У него было разрешение использовать его для задержания преступников. Но никто бы не узнал, если бы он сейчас использовал его. Они уже представлял, как Мэри Лу падает, извивается, ее тонкие ноги ударяются об пол. Он мог воспользоваться Силенцио, чтобы никто не услышал ее криков. Какое-то время он наблюдал за ее ложным спокойствием. Он вспомнил про Криденса на кухне, он умолял научить его контролировать тьму. Тогда он пообещал ему, что умение приходит с практикой. Он выпустил Мэри Лу из-под контроля. Ее взгляд из безжизненного сразу стал диким. Ее лицо исказилось. Она отшатнулась от него и приготовилась кричать. — Обливэйт, — сказал Грейвс.***
Он отряхнул пыль с рукавов, когда вышел из церкви и отправился на поиски сестер. Проблем с тем, чтобы подкараулить Честити и изменить ее память не возникло. Грейвс стер ее воспоминания на углу Пайк-Стрит, можно сказать на глазах у людей, при этом оставшись незамеченным. Он оставил Модести напоследок. — У меня для тебя кое-что есть, — сказал он. — Это от твоего брата. — От Криденса, — шок и надежда одновременно отразились на лице девочки. Грейвс отправился к алее, которая находилась недалеко от церкви. Модести следовала за ним, держа дистанцию, пока Грейвс не присел на корточки, чтобы стать с ней одного роста и не достал из пальто конверт. Когда она узнала почерк брата, ее глаза широко распахнулись. Когда она сдвинулась с места чтобы уйти, Грейвс остановил ее. — Для начала, ты должна мне кое-что рассказать. Но чтобы ты не сказала, я обещаю, что это останется между нами. Я ничего не расскажу твоей маме, — Грейвс отпустил конверт и постарался придать лицу понимающее выражение. — Мисс Бэрбоун, вы используете волшебную палочку? Возмущенная таким вопросом, девочка, нахмурившись, уставилась на него. — Это такая игра, — сказала она. — Один из нас притворяется ведьмой, а остальные пытаются его поймать. Если мы его ловим, то сжигаем на костре или иногда топим. «Очаровательно», — подумал Грейвс. — «Кто не любит детей?» — Значит, ты не использовала ее чтобы, скажем, творить дьявольские заклинания. Или вызывать инфернальных животных. — Нет, — ответила Модести, посмотрев на Грейвса, словно он недоразвитый. — Это просто игрушка. Вредноскоп в кармане Грейвса молчал, что подтверждало тот факт, что девочка не лгала, она действительно так считала. — Я тебя понял. Вот, возьми, — он протянул ей конверт, подписанный ее именем, и кивнул на листовки в ее руке. — А я возьму их. Модести с подозрением посмотрела на него, но конверт взяла. Она зажала листовки локтем, но позволяя Грейвсу их забрать, и сняла перчатки. Ее руки немного окоченели, но были абсолютно невредимы. Она разорвала конверт, достала записку и начала читать.***
Дорогая Модести, Я надеюсь, что ты получила это письмо. Мне жаль, что я напугал всех вас той ночью, а потом исчез. Во всем этом виноват только я. Мама была права насчет меня. Я хочу уберечь тебя от этого, но я не смогу это сделать пока я рядом. Поэтому я не вернусь. Сейчас я живу у человека, который отдал тебе это письмо. Он пытается помочь мне, пытается научить быть тем, кто я есть. Я знаю, что скажет про это мама и Бог, но мистер Грейвс добр ко мне. Мистер Грейвс сказал, что он сделает так, чтобы мама забыла меня. И Честити тоже. Когда он закончит, они про меня и не вспомнят. Я думаю было бы лучше, если бы я никогда не существовал. Он говорит, что может сделать так, чтобы ты тоже меня забыла, но это уже тебе решать. Если ты не хочешь меня забывать, я буду писать, если все будет хорошо. Я очень скучаю. С Любовью, Криденс.