***
В Храме джедаев и в Храме-на-крови отношения мастера и его ученика — это две совершенно разные величины, фундаментально-схожие и фундаментально же различные. Первое, что бросалось в глаза — само существование такой «пары». Мастер, что был путеводной звездой, и его ученик, что следовал за ним. В этом же таилось и основное различие: на Ируминале ученик всегда следует за господином. Чем бы не обернулось это решение: войной, смертью (или смертями), бесчестьем, болью, лишениями — ничего не имеет значения перед простым фактом того, что ученик идет дорогой своего мастера к любому концу. Орден джедаев не столь категоричен. Более того, подобная «приверженность» является, фактически, нарушением порядка. Мастер считается авторитетным взрослым при ребенке, но от него можно отказаться, можно пожаловаться, его интересами можно и, иной раз, нужно поступиться в угоду собственного благополучия. Во главе угла находится Орден, законы, постулаты Храма… в том числе и тот, что гласит о запрете привязанностей, ведь джедай должен служить всем, а не зациклиться на ком-то одном, даже на своем мастере. Наверное, именно это и было основной проблемой Оби-Вана «Кхамали» Кеноби. В Храме джедаев слово «мастер» было равно «учителю». Не больше. Сам «учитель» мог быть прославленной легендой… или не быть ею — это не имеет значения, просто дополнительная информация о человеке, что не давала больше прав и не создавала дополнительных обязанностей. В Храме-на-крови слово «мастер» означало «хозяин». За учеников платили. Их брали в услужение. И учили, разумеется, потому что это была традиция, да и зачем тебе дорогой, но бесполезный слуга? А цену определяли вероятные таланты будущего слуги, его здоровье, внешние данные, личная сила и наработанные умения, пусть самый минимум, но кто-то и им может неплохо распорядиться, а это тоже показатель. Для Оби-Вана Кеноби, что прожил как Кхамали Малар почти четверть века, не было смысла раздумывать над этими понятиями. Даже если вы знаете, что где-то рабства нет — когда в жизни это повсеместное явление, вы не поймете, что это ненормально. Вы даже не воспримете это как явление, потому что оно настолько привычно, насколько привычен прозрачный воздух: нет смысла думать об ином. Кеноби слишком мало пробыл в новом мире и видел в нем совсем немного, чтобы прийти к правильным мыслям и рассуждениям, и чужая память не помогала, скорее, даже мешала. Он попал в поверхностно-знакомую среду. Вокруг были похожие рамки, множество сходств и бесконечное количество свободной информации, и все это не позволяло юноше углубиться в различия, которые были намного, намного важнее, и порождали огромную пропасть в восприятиях. Вероятно, ошеломленный разум старательно отрицал их и цеплялся за близкие понятия просто для того, чтобы удержаться на плаву. Когда картина мира рушится, обычно это все, что тебе остается. Ученик постоянно встает перед мастером на колени, некоторые вообще не позволяют стоять в своем присутствии, если обстановка теоретически безопасна. Это также является неким жестом… умиротворения, наверное. Слуга опускается на колени, прячет взгляд, обнажает горло и ключицы или падает ниц, прижимаясь лбом к земле или ногам, — Малар так однажды убила одного вельможу, нанеся яд, проникающий через кожу, на лоб, предварительно выпив противоядие, разумеется, — он покорен, послушен, полностью во власти господина, и это заставляет унять ярость даже самых привычных к подобному зрелищу… хотя, конечно, при этом стоит быть все-таки хоть немного приятным на лицо или тело. Оби-Ван сменил двух мастеров, и сейчас, по сути, отошел к третьему. И он не мог смотреть на Квай-Гона иначе, как на продолжение всего, что с ним было. Люди просто неспособны переломить себя в столь короткий срок. Он выучил новые законы, но не принял их. Он изучал культуру, но не примерял её на себя, хотя и являлся теперь её частью. Именно поэтому рыжеволосый юноша стоял на коленях, привычно подавляя страх ожидания боли. Он ощутил, — Сила все ещё пела в нем, и опущенные очи долу не мешали ему воспринимать свое окружение, — как Квай-Гон слегка наклонился и протянул к нему руку, и заставил себя не двигаться. Что бы тот ни сделал, мастер в любом случае был в своем праве. И падаван смиренно молчал. Теплые, чуть мозолистые пальцы опустились на гладкий, острый подбородок, и легким движением запрокинули голову вверх. — За что именно ты извиняешься, падаван? — ровно спросил мастер Джинн, и Кеноби ощутил, как спокойствие мужчины сменило нечто холодное и колючее. Юноша опустил глаза на уровень ключиц джедая и заставил себя заговорить. — Я не смог выполнить ваш приказ. Мы не действовали в команде, — четко вывел он, не позволяя голосу упасть. Это тоже было привычным, хоть и не в самом приятном смысле — мастер Ам`Ларуз тоже заставлял её перечислять огрехи, и часто их оказывалось гораздо больше, чем виделось Кхамали. За невнимательность приходилось расплачиваться отдельно, хотя, честно признать, мастер всегда найдет, что поставить своему ученику в упрек. Это совсем несложно, ведь быть идеальным невозможно. Чужие пальцы еле уловимо надавили на подбородок, чего сам мужчина, кажется, не заметил. — И ты извиняешься за это? — медленно уточнил джедай, и его настроение вдруг снова стало возвращаться к спокойному теплу. Оби-Ван чуть нахмурился, но тут же привел лицо к безэмоциональной маске, которой оно и должно быть. — Я очень сожалею. Я пытался, — добавил блондин по инерции и прикусил язык. Нет такого слова: «пытался». — Вот как… Но ты не просил падавана Тачи остановиться и действовать с тобой заодно, — заметил Джинн, и Кеноби чувствовал неясную пытливость в его взгляде, заставляющую нутро сжаться. Он не мог расшифровать его эмоции. Было ли постыдным признаться, что это заставляло его внутренне паниковать? — Я… не знал, что мог. Мы находились в условиях, приближенных к боевым, в моем понимании, мы не могли общаться в это время иначе, как знаками, или это может выработать привычку разговаривать во время боя, что, в свою очередь, приводит к лишней трате дыхания, раскрытию планов и демонстрации слабого места противнику, а также демаскировке, — мастер молчал, но холод на место пусть слабого, но тепла, не приходил, и Оби-Ван решился продолжать, пока его не прервут, в довольно жалкой попытке объясниться, и, возможно, его оправдания покажут мастеру, что он очень старался действовать так, как он того хотел. Возможно, — только возможно! — его немного умаслит это знание… — Я старался показать падавану Тачи, что являюсь её партнером и прикрою её. Когда… мои действия не вызвали должного эффекта, я постарался показать, что признаю её ведущую роль, если в этом заключается её желание, затем вовсе ушел в глухую оборону, чтобы это стало совершенно очевидно. Я… перестал прислушиваться к действиям падавана Тачи, когда понял, что нашей выносливости надолго не хватит, и совсем скоро я сам начну совершать ошибки, что, в конечном счете, приведет наш тандем к окончательному провалу, поэтому влился в бой, как мог, чтобы суметь его закончить. Но я ни на секунду не перестал прикрывать её, мастер, я следовал вашему приказу, — Оби-Ван слегка дернулся, когда понял, что на последнем предложении его голос из монотонного стал… эмоциональнее, а следующие слова и вовсе прозвучали умоляюще. — Мне очень жаль, мастер, я сделаю лучше в следующий раз. Квай-Гон молчал, но его пальцы, все ещё не дающие опустить лицо, мягко прошлись кончиками по тонкой коже шеи. Прикосновение было… не грубым, и юноша застыл, испытывая сложный коктейль страха и некоторой… жадности… до ласки, как замирает много раз битая собака от приятных касаний, словно не понимая, как эти руки, причиняющие столько боли, могут быть добрыми. — Всё хорошо, Оби-Ван. Ты хорошо справился, — мягко пробормотал мужчина, и провел большим пальцем по впадине, проходящей под скулой. Блондин был болезненно-худым, пусть и оставался жилистым, это не помешало его щекам нездорово запасть, а глазам выделяться немного больше, чем должно. Инстинкты предательски молчали, и понадеявшись на вернувшееся к джедаю хорошее расположение духа, юноша осторожно потерся лицом о подставленную ладонь. Квай-Гон чуть улыбнулся. — Ты молодец. Напряжение, сковавшее тело, резко отпустило, мышцы расслабило, и Оби-Ван ещё раз, уже не специально, ткнулся в ласкающую его руку. В голове вдруг стало блаженно-пусто, словно все семь потоков притихли и опустили головы, песок приостановил свой яростный, шуршащий ураган, а синева перестала еле уловимо звенеть. Стало тихо и так хо-ро-шо, что Кеноби, облизнув губы, тихо выдохнул, чтобы не застонать от рухнувшего на него каменной плитой облегчения. — Спасибо, мастер, — благодарно наклонил голову блондин, и скользящая по лицу рука исчезла, чтобы кратко сжать его плечо. Только в этот момент Оби-Ван вспомнил, что они были не одни, и неуловимо оглянулся на молчаливых женщин где-то за спиной. На лице Тачи красовались бордовые пятна стыда, а глазах бушевала злость и толика неуверенности, когда она пыталась незаметно бросить взгляд на своего мастера. Магистр Галлия с задумчивостью на чеканном лице смотрела на Квай-Гона, иногда бросая строгие взгляды на свою ученицу, и Кеноби внутренне усмехнулся недавней самоуверенности девчонки, которая в гордыне своей не увидела очевидного — да, приказ отдал его мастер, но её мастер согласилась с ним и отдала команду начинать, а значит, была полностью согласна с условиями. И если он изо всех сил старался выполнить «упражнение», то Сири самовольно саботировала его. Жалости к Тачи в нем не нашлось. — Достаточно на сегодня, — кивнула Ади Галлия, и повела плечом. — Возможно, совместные занятия не столь полезны, как я думала… — она одним взглядом пригвоздила вскинувшуюся было ученицу к месту. — Мы посмотрим, — задумчиво склонил голову Джинн, не скрывая небольшой усмешки в уголках губ. — Одевайтесь, вам обоим нужно в душ, — Кеноби кратко кивнул, одним слитным движением оказавшись на ногах, и шагнул к своим вещам, на ходу стягивая пропитанную потом тунику. — Ох! — прозвучало несколько слитных выдохов за спиной, и Оби-Ван мгновенно повернулся, инстинктивно опустив свободную руку на свое единственное оружие. Магистр Галлия стояла, широко распахнув глаза и прижав руку к губам, маленькая блондинка отшатнулась, а мастер Джинн… Квай-Гон выглядел так, словно его ударили поддых. Оби-Ван остановился, смутно чувствуя, как только-только отпустившее его напряжение снова набирает обороты. — Мастер? — осторожно спросил Оби-Ван, незаметно сжав пальцами сейбер, прикрывая руку с ним туникой, и Джинн встретился с ним взглядом. Юноша мгновенно опустил глаза на его губы, — послушник не может без разрешения смотреть в глаза избравшему его мастеру, — поэтому расшифровать выражение глаз банально не смог. — Что… что у тебя со спиной? — выдавил мастер, словно у него сдавило дыхание. — Откуда эти шрамы?! — повысил голос мужчина, резко шагнув вперед, и Кеноби непроизвольно отпрянул от чужого гнева, прокатившегося по помещению удушливой волной Силы. Жеста хватило, чтобы остановить размашистые шаги джедая, на лице которого вновь отразилась странная гамма чувств, которую Кеноби никогда не видел на лицах своих хозяев, будучи Малар. Но мастер Джинн был настолько похож на лорда Ам`Ларуз в своём гневе, что инстинкты буквально кричали на него, чтобы сделать… что-то. Что-то, потому что в отличии от его первого мастера, Квай-Гон Джинн был другим, и Оби-Ван пока не видел ключика к этому замку. Мужчина сделал ещё один, на этот раз небольшой, шаг вперед. — Где ты получил эти шрамы, падаван? — тихо, но очень-очень отчетливо спросил брюнет, и юноша слегка наклонил голову, как маленькая птичка, все ещё несколько ошеломленный развернувшейся сценой. — Я получил их на войне, — честно ответил он, стараясь сосредоточится на временном промежутке, а не на мгновениях полной беспомощности и чистой, неугасающей боли, о которой нашептывала каждая блестящая полоса на его спине. Милорд избил её именно тогда. Нашелся человек, обладающий необходимой информацией, Кхамали нужны были эти знания, она получила их… и расплатилась… а господин… выразил своё неудовольствие, которое было гораздо сильнее, чем обычно, чем могло бы быть, если бы они были не в центре военных действий. Кровь, боль, страх — все это давило даже на её всесильного, как тогда казалось, мастера… Кеноби не будет лгать джедаю. Нельзя-нельзя-нельзя, просто нельзя врать магам, врать одаренным, тем более связанным с Жизнью, они чуют гниль, как цепные псы — кровь!.. Поэтому юноша молчал, обдумывая то, что он может открыть, и делая это так быстро, как позволяли его потоки. — Это не бластер! Это даже не следы от шрапнели! Оби-Ван!!! — рявкнул потерявший терпение джедай, шагнувший ещё немного ближе, и Сила свидетель — Кеноби было страшно. Но демонстрировать это было нельзя, поэтому лицо окончательно разгладилось, и даже глаза больше напоминали стеклярус, и стали пусты и равнодушны, пряча в самой глубине все уязвимое… все человеческое. — Я был в плену, — тихо, словно в противовес крику, признал он свой давний позор, и медленно опустился на колени, уже второй раз за менее чем полчаса. Все, что угодно, лишь бы мастер успокоился, лишь бы не рассердился ещё больше… Мизерная часть шрамов не принадлежали орудию Кнутобойца, один или два из всей изрезанной на ленты спины. Их Малар получила в результате похищения и долгой, упорной работы по вытягиванию информации о тринадцатом мечнике Темной Дюжины, к тому времени её первый господин уже был мертв. Только зачарованное оружие могло оставить следы на душе, которые перешли на новое тело, и таких следов было немного, и почти все они умещались в пределах его туловища. Квай-Гон, к счастью, не уточнял причин каждого отдельного следа на теле, и информацию пока удавалось мешать так, что даже Сила молчала о его маленькой хитрости. Ведь он же не лгал, верно? — Я ничего… им не рассказал. А информация была… жизненно необходима, — пальцы инстинктивно коснулись живота, где Демонический Жезл пробил его плоть насквозь, выйдя в спине, лишь чуть-чуть пропустив позвоночник. — Меня вытащили. — Сколько? — тихо спросил джедай, и что-то в его голосе заставило рыжеволосого внутренне сжаться, как пружине, и приготовится бежать. — Восемь полных дней и пара часов, — предельно честно отрапортовал Кеноби, стараясь отрешиться от вины и унижения, закрывшись одним из потоков от воспоминаний, и, нахмурившись, добавил. — Возможно, немного больше, я терял время… несколько раз. — Девять дней, — как-то… потерянно… прошептал джедай, прошел к лавке, на которой они оставили вещи, и буквально рухнул на неё. — Сири, иди к себе, — Скомандовала магистр Галлия, пока Кеноби, оперевшись на сжатые в кулаки ладони, вглядывался в побелевшее лицо мужчины. Его темные волосы невыгодно оттеняли меловой оттенок его лица. Блондин молчал, чувствуя, что понимание ситуации окончательно ускользнуло от него еще несколько минут назад. Что-то происходило, но Кеноби просто не понимал. Как будто все присутствующие разом заговорили на другом языке. — Но, мастер… — Живо! — Тачи вылетела из зала, и комната вновь погрузилась в тишину. Оби-Ван посмотрел на женщину, взглядом умоляя сделать что-нибудь, потому что он не понимал, что сказал или сделал не так. Магистр качнула головой, взглядом предупредив его вмешательство, и шагнула к мастеру-джедаю. — Квай-Гон… — мягко позвала она, желая начать, но тот резко вскинул руку. — Нет! Просто… нет, Ади. Не надо, — жестко остановил её попытку приблизится Джинн, и вскинул на женщину тяжелый взгляд. — Оставь нас. Сейчас. Оби-Ван непроизвольно вздрогнул — человек, что так запросто мог приказать магистру… вызывал опасения. Женщина отступила. Бросив на коленопреклоненного Кеноби короткий взгляд, полный… грусти?.. она подхватила с лавки вещи блондинки и ускользнула вслед за своим падаваном, оставляя их один на один. — Почему ты не сказал мне?.. Сила тебя побери, Оби-Ван, почему ты никому об этом не сказал?! Почему ты не был у целителей?! Не молчи, падаван!!! — закричал Джинн, хлопнув раскрытой ладонью по лавке. Раздался гулкий треск. Оби-Ван на миг зажмурился, но в тот же миг стер все следы страха со своего лица. — Простите, мастер… — голос предательски дрогнул, и юноша растерянно замолчал, не зная, в какую сторону двигаться, и о каком проступке идет речь. — Простить? Простить?! Оби-Ван, ты… ты не понимаешь, — вдруг ошеломленно заключил джедай, и внимательно вгляделся в его замкнутое, пустое лицо. Собственная ладонь брюнета закрыла ему глаза, мощные плечи дрогнули и из-под пальцев прозвучал отрывистый смех. — Ты… ха… правда не… ох-ха!.. не понимаешь… — Мастер… — умоляюще позвал Кеноби, и обращение слетело с губ точно лезвие бритвы, и боль от «пореза» расходилась все глубже и глубже от языка по всему телу. Это был не его, не Квай-Гона, титул, он звучал слишком лично, слишком… нет, это не важно, только не сейчас… — Прошу вас… — Я хочу, чтобы твою спину осмотрели целители, — тихо приказал джедай, убирая руку от лица и глядя прямо ему в глаза. — Ты меня понял? — Да, мастер, я пойду в целительское крыло сразу после того, как приму душ, — покорно кивнул юноша, и мужчина согласно качнул головой. — Хорошо. Иди. Сейчас, — отрывисто бросил Квай-Гон, и Оби-Ван скользнул на ноги с коротким поклоном. — Да, мастер. Как пожелаете, — привычно отозвался он и, налету натягивая верхнюю тунику на голое тело, вылетел из комнаты. Только оказавшись за дверью, Кеноби смог по-настоящему вздохнуть, уже не слыша, как возобновившийся горький смех джедая превращается в сиплый всхлип.***
Оби-Ван Кеноби с самого начала знал, что в какой-то момент жизни он окажется в целительских залах. Вопрос лишь о том, из-за чего и в каком состоянии? Для него было необычным идти в залы врачевателей самостоятельно. Обычно то, что Малар требовалась квалифицированная помощь, означало, что она, как минимум, без сознания, истекает кровью и щеголяет множеством ран и переломов. В руках целителей ты очень открыт. Уязвим. Мало какой воин с теми параноидальными наклонностями, какие в них воспитывает Храм-на-крови, придёт добровольно. Ещё реже он будет один, без пары проверенных друзей или хотя бы соратников, чтобы приглядеть за лекарем. Иногда даже сами мастера сопровождали своих учеников, опасаясь, что бессознательные и ослабленные, те будут легкой мишенью для превращения их в орудие убийства своих хозяев. Не стоит забывать о ментальных практиках, различных заразных болезнях и передающихся проклятиях. Целитель может быть спасением, а может оказаться врагом. Поэтому, уже продвигаясь по коридору медицинского крыла Храма, Оби-Ван оскорбительно замедлился. Он искупался в горячей воде и теперь источал солоновато-щелочной запах мыла и чистого тела, немного влажные волосы оказались убраны в несколько крепких тонких кос, струящихся поверх основной золотисто-рыжей волны и сплетенных между собой на затылке в сложный на вид пучок. Но даже убив таким образом время, момент приближения к нужным залам подошел слишком быстро. Это было не очень храбро, так медлить, но сам Кеноби предпочел бы определение «здравомыслие» нежели «трусость». Его приход не остался незамеченным, и легкий шепоток, уже привычный его присутствию, распространился среди ничем не незанятых, — таковых было большинство, — людей, бросающих на него краткие взгляды. Сегодня не было презрения и раздражения, как бы говорящих: «И как тебе еще духу вернуться хватило», их сменил живой, жадный, но несколько… смущенный… интерес. Словно он был человеком, имеющим интересную информацию, но все они стыдились задать интересующие их вопросы из-за прошлых обид. Правильно, в общем-то, потому что Оби-Ван не забыл ни оскорблений, ни злых взглядов, ни скорее сплюнутых, а не сказанных ему слов, когда не было выбора, кроме как заговорить… с кем угодно, в общем-то. Его редко баловали добротой… Остановившись, юноша осторожно огляделся, не уверенный, к кому обратиться, а главное — с чем. Почему мастер Джинн отправил его к целителям, было вне его понимания, но противиться ему блондин не рискнул бы. Недоумение не должно вызывать неподчинение. И все же… Его скорость, его движения, возможности тела — все было на хорошем уровне, и старые травмы никоим образом не влияли и не задерживали его. Возможно, мастер Квай-Гон желал убедиться в этом?.. Вероятно, он думал… — Падаван Кеноби! — Оби-Ван мгновенно обернулся, склоняясь в глубоком, уважительном поклоне. Этот голос он знал очень хорошо: успел изучить его, когда раз за разом просматривал воспоминания Оби-Вана о Мелида/Даан и вылазке Ксанатоса де Криона в Храм. Мастер Тала фигурировала в обоих. Она была красива настолько, насколько оставалась экзотично-непривычна для его взора. Привыкший к обилию рас в Ируминале, он хорошо реагировал на представителей с разных планет, но люди — другое дело. Они в мире Малар были почти одинаковыми, отличаясь лишь чертами лица, немного — ростом, и цветом волос. Поэтому против воли, Тала производила на него особенное впечатление. Её тело было гибким и сильным, терракотовая кожа поблескивала почти невидимыми взору муаровым пятнами, как шкура черного лесного кота, густые древесно-землистые волосы мелко вились спиралью, как пружины подгорных мастеров, застывшие глаза, потерявшие способность видеть, все еще были прекрасны: лишенные зрачка, их центром была насыщенная зеленая полоса, расположенная вертикально, в отличие от остальных полос, расходившиеся кольцами на золотисто-янтарном фоне. В то же время, она была далека от различных смесков, полукровок или квартеронов, что делало её… особенной. Хотя, конечно, совершенно не это заставило Оби-Вана склониться значительно ниже, чем он делал это для других мастеров, за исключением его собственного… и магистров. Мастер Тала была давним близким другом Джинна, что давало ей в руки власть над ним, власть умной женщины, которая всегда могла добавить словечко-другое, нашептываемое на ухо мужчине, который, быть может, и не был её, но все равно был подвержен мягкому женскому мнению — ибо нет женщины, имеющей в своем окружении мужчину, что не будет оказывать на него никакого влияния. Это Кеноби, будучи Кхамали, знал наверняка. — Мастер Тала, моё удовольствие встретить вас. Чем могу помочь? — не поднимая глаз, спросил юноша ненавязчивым, мягким голосом, демонстрируя максимальную покорность женщине, в то время как два потока разума аккуратно скользили в «водах» Памяти, поднимая на поверхность всю доступную информацию по слепому мастеру. — Очень мило, Оби-Ван, но мне не нужна помощь! — фыркнула женщина, и Кеноби слегка склонил голову, понимая эту шероховатость: Тала еще не смирилась с потерей зрения, и ни опора на Силу, ни тонкие слух и обоняние, ничто не было способно заменить утраченное. — Гораздо любопытнее, почему из всех людей именно ты оказался здесь! Хм… позволь угадаю… Дисциплинарное наказание от Совета? — весело вскинула брови мастер-джедай. — Нет, мастер Тала, — отозвался Оби-Ван, заставляя себя сосредоточиться на том, что более тонкие, невербальные проявления уважения сейчас не действуют, и основную работу нужно дать его интонациям. После непродолжительной паузы, он сформулировал следующее предложение. — Боюсь, я немного в недоумении от своего нахождения здесь, но таково пожелание… мастера, — кое-как проглотил паузу перед последним словом блондин, избавляясь от привычного нежелания называть этим титулом джедая, которому он сейчас принадлежал. — Вот как? Хм, нехорошо… Так почему Квай-Гон отправил тебя к целителям? У тебя температура? Кашель? Повредил себе что-то на тренировке?.. — прежде, чем брюнетка развила бы тему предположений, Оби-Ван быстро и сильно покачнул головой в разные стороны, зная, что жесты нужно делать максимально четкими, чтобы они отразились в Силе. — Нет, мастер Тала, я чувствую себя здоровым. Однако… мастер сегодня заметил следы моих старых травм, уже зажившие, и по какой-то причине был ими… взволнован… и послал меня к целителям, — осторожно признал юноша, и Тала вдруг нахмурилась. — Какие «травмы», Оби-Ван? — мягким, слишком мягким тоном спросила женщина, и Кеноби в очередной раз задумался, а не были ли шрамы и ожоги от пыток неким табу в Ордене джедаев, о котором он просто до сих пор не знал? В памяти Оби-Вана не было ничего подобного, но его воспоминания изобиловали не только информационными, но и фактическими дырами, в конце концов, душа Кхамали Малар просто не смогла захватить всю полноту чуждой ей сути, как бы она того не хотела. Впрочем, было уже поздно как-то сдерживать этот информационный поток, ведь его видел не только мастер Джинн, но и магистр Галлия, и её падаван. Если слухи должны пойти, их уже нельзя остановить. — Шрамы от плети, мастер Тала, — заставил себя признаться Оби-Ван, и брюнетка резко втянула воздух сквозь зубы. — Откуда? — и когда блондин промедлил с ответом, резко шагнула вперед, неприятно вторгаясь в личное пространство падавана. — Оби-Ван, откуда?! — С войны, — не моргнув глазом, произнес Кеноби, и женщина вздрогнула, словно ей вдруг стало очень-очень холодно. — Идем, — приказала Тала, оборачиваясь на пятках, и юноша тенью скользнул в шаг, занимая место по левую, а не правую сторону, как бы демонстрируя, что не смотря на подчинение, он не был падаваном конкретно этого мастера-джедая. — Мастер Эверхарт! Мастер Эверхарт! — Мастер Тала? Какой сюрприз, надеюсь вы… а этому что здесь нужно? — радость, которую мужчина демонстрировал мгновения назад сменилась легким флером гневного равнодушия. — Если его прислали из Совета, то не ко мне — у меня дел и без няньченья чужих падаванов хватает, пусть ищут другие наказания! — Оби-Ван, продемонстрируй следы целителю Эверхарту, — скупо приказала брюнетка, и Кеноби без слов повернулся спиной, мгновенно расплетая узел пояса, и аккуратно укладывая на стул сначала его, а потом и верхнюю тунику. На нижней его движения замедлились. Потребовался короткий вздох и свирепый внутренний приказ, чтобы побелевшие от напряжения пальцы все-таки выполнили свою работу и позволили рукам стянуть тонкую ткань с тела. Ответом ему стал коллективный «Ах-х», и пальцы блондина на миг, только на секунду, опустились к непривычному оружию на бедре. — Помилуй Сила, мальчик… — Кеноби скорее почувствовал, чем услышал шаги целителя, так сильно стук сердца отражался у него в ушах. Мышцы мгновенно напряглись, но блондин не сделал ни шагу от стула, лишь стиснул спинку так, что дерево самую малость поддалось. — Как… как это произошло? — Оби-Ван промолчал. Он знал, что это было неправильно, но его эмоционального контроля едва хватало, чтобы стоять молча, дышать и не сопротивляться, и он не знал, как заставить себя заговорить. — Почему остались шрамы? Их вообще обработали бактой? — Нет, целитель Эверхарт, у нас не было бакты. Травы, препятствующие воспалению, мази, способствующие заживлению, и м… Сила, — выбил из себя эту маленькую речь Кеноби, с каждым вопросом ощущая, как затягивается удавка на горле. — Они не тревожат меня, — поспешил добавить он, надеясь избавиться от дополнительных вопросов. — Почему?.. Как кто-то… это… на ребенка… — тихо забормотал мастер-целитель, и осторожно коснулся тонких полос. Оби-Ван не вздрогнул, но дерево под пальцами почти получило несколько непредусмотренных дизайном дыр. — Почему вы пришли только сейчас?! Вы должны были появиться здесь сразу, как вернулись! — Прошу прощения, мастер Эверхарт… но почему? — осторожно спросил Кеноби, понадеявшись, что вот сейчас ему, наконец-то, объяснят, в чем кроется суть проблемы. — Падаван Кеноби, что тут можно не понять?! Вы были нездоровы!!! Вы должны были явиться сюда за лечением!!! Сейчас почти нет шансов, что бакта залечит или хотя бы высветлит эти шрамы, и они наверняка были серьезными ранами, когда вы вернулись! Сколько они заживали? Месяцы?! — Рявкнул джедай, и Кеноби повел напряженными плечами. — Но они зажили. Зачем мне было сообщать о них или идти сюда, если… — Оби-Ван услышал задушенный шум и замолчал. — Ты не сообщил Квай-Гону… ты бегал по Храму, выполнял поручения, тренировался, дрался — и все это время он не знал, что твоя спина представляла собой… месиво! Как ты вообще…? — голос мастера Талы взлетел на октаву выше и резко упал. — Сила… Кеноби, ты… Агх! Глупые дети, уверенные, что им все по плечу и скрывающие реальное положение дел, и лишающие себя элементарной помощи! Ну кому, кому было лучше от того, что ты скрыл свои травмы?! Страдал в одиночестве?! Наказывал себя?! Хорошо, ты не подошел к Квай-Гону, но можно было проконсультироваться с целителями самому, раз уж решил, что уже взрослый! У тебя совсем мозгов нет?! — Я не понимаю, для чего я должен обращаться к целителям по поводу уже заживших ран, — голос Кеноби превратился в лед. Ярость, вспыхнувшая в его крови, была неожиданностью для него самого, слабо осознающего, что тело обладало иным спектром гормонов и нервной системой, что влияло и на темперамент в том числе. — Мои травмы получили достаточно внимания, мышцы и связки были осмотрены и, прошу заметить, затянулись правильным образом, шрамы не влияли на мои движения, не стягивают кожу — не было ни единой причины, чтобы они продолжали являться действующей проблемой, особенно в том положении, которое уже сложилось к моему… появлению, — Оби-Ван плавно проглотил момент, что его «появление» — это не возвращение настоящего Кеноби в Храм, а вселение Кхамали Малар в еще живое, но уже пустое тело светловолосого падавана. — Поэтому я все еще пытаюсь понять, почему мастер Джинн, мастер Тала и вы, целитель Эверхарт, уделяете им такое внимание! — палата погрузилась в тишину. Юноша принудительно расслабил пальцы и выпустил из рук стул. Молчание затянулось. Во рту пересохло. — Прошу прощения. Это не мое место, чтобы спрашивать. Я не… я приношу свои извинения. — Оби-Ван… Оби-Ван, ты… Ты действительно не понимаешь? — как-то растерянно, совсем как Квай-Гон недавно, спросила Тала, и юноша обернулся, демонстрируя что некоторые шрамы на спине имеют свое начало на груди или животе. Ребра и очерченные, как канаты, мышцы четко просвечивались сквозь светлую кожу, лишенную волос, он выглядел почти болезненно-худым, вызывая легкую жалость… но вот потемневшие, сине-зеленые глаза, сузившиеся как у напрягшейся кошки, смывали эту жалость достаточно быстро своей хищной остротой. Даже к лучшему, что женщина не могла увидеть этого выражения. — Да, gospozha Тала, пожалуйста, я действительно не понимаю! — медленно, заставляя себя остаться в рамках вежливости, выдохнул Кеноби, чувствуя, что напряжение этого дня начинает догонять его. — Мастер Джинн также выразил неудовольствие моим непониманием, и я был бы очень благодарен… — Выразил неудовольствие…? — пробормотала джедай, и, вздохнув, закрыла глаза рукой, изнеможденно покачав головой. — Оби-Ван… — женщина подняла на него взгляд своим восхитительных, пусть и незрячих, глаз, и грустно улыбнулась. — Оби-Ван, мы не злимся на тебя! Ты ребенок, и мало того, ты ребенок, находящийся под нашей опекой, под опекой Храма, ты один из нас! Нам плохо от того, что с тобой произошло, понимаешь?.. Квай-Гон не зол на тебя, Оби-Ван, что бы ты не думал, слышишь?! Он зол на тех, кто это сотворил! — Они мертвы, — пробормотал Кеноби автоматически, пытаясь разобрать в своем разуме концепцию, представленную женщиной. — Это не важно! Вы… ваша спина… Оби-Ван, это ужасно, и… нет, не то, что это выглядит так плохо, нет, я имею ввиду, вы действительно хорошо позаботились о своих… травмах… тем более, если у вас не было бакты, просто… Оби-Ван, вы не должны были быть здесь с подобными травмами. Тебя не должна была коснуться… эта сторона мира. Никогда. Понимаешь? — Вам меня жаль, — коротко кивнул юноша, чуть поджимая губы. — Дело не в жалости! О, Сила, просто… Это вина, Оби-Ван! Вы не должны были быть на Мелида/Даан в первую очередь, не важно, хотели вы этого или нет! Мы, все мастера Ордена, отвечали за вас и подвели вас! — женщина эмоционально взмахнула руками, и Оби-Ван нахмурился в ответ. — Ты был слишком молод, не знал, не видел толком ничего за стенами Храма, конечно ты бросился на помощь тем, кого видел нуждающимися в ней, это то, что делают джедаи, мы так воспитаны, в конце концов! Понести наказание за непослушание?! Да! Но ты никогда не должен был остаться там один! Это… — Противозаконно. Что? — целитель хмуро переставил несколько подозрительных баночек и бросил на брюнетку демонстративно-циничный взгляд. — Да, мастер Тала, это так, и вы это знаете! Джинн нарушил, навскидку, не меньше трех параграфов Галактической Конституции, и это я ещё просто не помню все подпункты и параграфы! И то, что в результате его действий Кеноби серьезно пострадал, многократно увеличивает вину! Как и то, что это умалчивалось! — Мастер Джинн засвидетельствовал следы мои старых травм сегодня. Впервые. Вместе с магистром Галлией, — мрачно вмешался Кеноби, чувствуя привычный инстинкт защитить своего джедая, немного слабее, чем желание обелить честь Господина, но все же безошибочный. — Он велел мне прийти сюда. — Да, это меньшее, что мог бы сделать Джинн: трусливо спрятаться, отправив своего падавана в одиночку решать возникшие проблемы… — Я прошу вас воздержаться от подобных реплик в адрес мастера Джинна, целитель Эверхарт, если вас не затруднит, — в голосе Кеноби прорезался металл. Мужчина замер на миг, подняв ошеломленный взгляд на хладнокровно застывшего юношу. Оби-Ван выстоял под его вниманием не дрогнув, глядя на щеки мужчины вместо глаз, но не отрывая взора от его лица, чтобы не демонстрировать слабину. — Вы говорите о моем мастере, — добавил блондин, тряхнув непослушными волосами, и джедай вдруг негромко хмыкнул. — Да, что ни говори, что ни думай… а для того, чтобы воспротивиться своему мастеру из личных убеждений и остаться посреди чужой гражданской войны, надо, кроме глупости, обладать яйцами. А чтобы выжить в итоге — зачатками мозга… — чуть тише добавил целитель, деланно не обращая внимания на возглас Талы: «Эверхарт!». — Значит так, Кеноби. Сейчас пойдешь сдавать анализы по списку, все сразу, вот это отдашь целителю Лин, она все сама знает… Потом вернешься, пока будут готовиться результаты, я проведу осмотр. Так, и рентген… И, пожалуй… — джедай полностью отвлекся, быстро набирая данные в датападе, и это позволило Тале обратить внимание на застывшего и слегка побледневшего юношу. Увидеть напряжение мальчика ей было не дано, но, лишенная зрения, она невероятно остро чувствовала его размытое, — хороший способ прикрыть эмоции от обычного чтения, — бедствие в Силе. — Оби-Ван? Все в порядке? — осторожно спросила мастер, благоразумно не став шутить о иголках с человеком, чья спина напоминала ловчую сеть нецивилизованных племен с территорий Дальних Регионов. Юноша промолчал, только тихо и мерно дышал носом, и Тала невольно отметила, что вдохи и выдохи падавана имеют равный счет. Вдох, три, два, один, выдох, три, два, один, вдох… — Прошу простить, мастер Тала, что вы спросили? — медленно повернулся к ней Кеноби. — Что тебя напугало, Оби-Ван? — очень осторожно спросила женщина, и тут же продолжила. — Больно не будет, и я не верю, что пара уколов может тебя смутить! И потом, поверхностный осмотр, некоторые мази, возможно, какие-то небольшие лечебные процедуры, самый максимум — придется обратится к специализированным целителям, но лечение Силой безболезненно… Так что ничего страшного не произойдет! — успокаивающе закончила женщина и ощутила легкий тон… недоверия. Но настолько неуловимо-поверхностный, что даже со своим улучшенным чутьем не могла сказать, верно ли она понимает состояние падавана своего друга, или это её собственные иллюзии. — …то есть, вскрывать шрамы… — аккуратно спросил блондин, и женщина тут же замахала руками. — Нет! Они не выглядят воспаленными, и ты, как я понимаю, не жалуешься на боли, верно…? — Я никогда не жалуюсь, — с ноткой оскорбленной невинности заметил Кеноби, но, кажется, расслабился. Тала выдохнула и усмехнулась в ответ. Первоначальный шок, который она испытала, увидев располосованную спину мальчика, прошел, и теперь женщина обдумывала то, что успела наговорить. Часть этого была, вероятно, лишней. А может и нет, ведь в итоге и Оби-Ван добавил от себя несколько неожиданных заявлений. Тала предпочитала не спешить.