***
Пересуды и сплетни. Кхамали ненавидела их. Просто и честно. У нее не было умений предсказать, как полетит сказанное в определенный момент слово, она не умела быть шпионом, была не из тех, кого посылают под видом обычного человека, который должен притворяться верным другой стороне, пока не добудет нужных сведений. Подсмотреть, подслушать, отыскать и выкрасть нужное письмо, что спрятано, как иголка в стоге сена — да. Но интриги и долгоиграющие планы не были её сильной стороной, и Малар знала это, и никогда не замахивалась на то, что не было ей дано. Всегда стоит признавать не только свои сильные, но и слабые стороны. Кхамали знала, что она не так умна и искусна, как хотелось бы, но она признавала это, и никогда не вызывала проблем из серии «я знаю лучше, сделаем вот так». Но это вызывало в ней логичную нелюбовь к тому, что она не могла использовать, но что можно было использовать против нее. А слухи во все века и в любом мире с легкостью профессионального мага превращались в орудие, а затем и в оружие, которое можно было воткнуть в спину любому. И даже, порой, избежать наказания за это. Кеноби относился к сплетням лучше (если равнодушие — это улучшение), спокойнее, по крайней мере, но в Храме, который являлся этакой замкнутой деревней, не могло быть иначе: различные пересуды — это единственное развлечение тех, кто не может покинуть его стены, а это все юнлинги до тринадцати, все, кто остался обучаться в специальных отраслях Ордена, вплоть до семнадцати, и множество рыцарей и мастеров, служащих на месте и не имеющих времени выбраться за пределы комплекса (и не особо нуждаювшихся в этом). Поэтому не стоило удивляться, что разговоры здесь распространялись очень быстро. Например, его стычка с падаванами в коридоре стала сплетней спустя всего полчаса от конца боя, именно поэтому мастера и отреагировали так быстро, побросав дела ради своих учеников. Как здесь не заметишь, если «безобразную драку» обсуждают на каждом углу? Было, в общем-то, мизерное количество тех, кто считал, что это не его вина, поэтому оправдание Совета и наказание кого-то другого подействовало… отрезвляюще. Словно все вокруг вдруг подумали: «Хей, а вдруг Кеноби не является априори виновным? Хм…». Оби-Ван предпочел бы, чтобы все продолжали думать именно так, потому что лед оказался сломан и все больше и больше падаванов спешили сказать ему «Привет!», глядя заинтересованно-недоверчиво и капельку жадно, потому что его можно было расспросить, узнать сочные новости прямо из источника и… холодный взгляд, жесткий кивок, редкие слова приветствия, чуть нахмуренные брови и все сильнее и сильнее сокращавшееся время, проведенное на публике, стали естественной реакцией на подобное безумие. Немного помогло то, что мастер Джинн, — который едва смотрел на него с того самого провального упражнения на командную работу, — отложил все тренировки до тех пор, пока целители не скажут, что он прошел все необходимые процедуры, коих набралось немало: от втирания всевозможных мазей и гелей, на основе бакты в том числе, до физиотерапии в виде электрофореза, применения ультразвуковых и магнитных волн… дело дошло даже до лечения слабым лазером, который должен был выпарить особо жесткие рубцы… …бесполезно, конечно. Оби-Ван не пытался сказать, что у них ничего не выйдет, это не было его правом — указывать лекарям, но сам пустых надежд не питал. Пока они не пытаются пересадить ему кожу, — да, он узнавал, здесь возможно и такое, — Кеноби было все равно, что с ним делают. Шрамы не уйдут. Они выбиты на душе, а не теле, их уменьшит только время и исцеляющие медитации. Только и только это. Но если бы все закончилось на его небольшой стычке с друзьями Чана… Следующей темой обсуждений стали следы от плети. Очень навязчивой, совершенно ненавистной темой, потому что Кеноби был бы рад не думать и не слышать о них — ни от кого. Ему было достаточно целителей. Но он, конечно, никогда не получал того, чего хотел. Сплетни пошли вовсе не от Тачи, как сперва подумал блондин, нет, их начали падаваны, обучавшиеся у целителей, которым довелось узнать, что его пытаются лечить, а парочке — увидеть его спину. И это было… громко. Понять, что объектом обсуждения был он, можно было по тому, как замолкали голоса, когда Оби-Ван проходил мимо, — не то, чтобы Кеноби не мог подойти бесшумно и незаметно, в тени, чтобы послушать, что они говорят, ведь, как бы ни было досадно тратить на это время, репутация важна… и он слушал, и слушал, и слушал… — какими глазами на него смотрели, как внезапно смягчилось отношение всех вокруг… …Кеноби ненавидел это. До алых пятен перед глазами. До прикушенной губы — максимальном послаблении на его мимике, вызванном запредельным внутренним конфликтом. До полукруглых лунок от ногтей на внутренней стороне ладоней. Потому что он не был ребенком. Не был обычным человеком. Рыжеволосый джедай был воином, падаваном, и все еще, в какой-то мере, послушником. Ему. Не. Нужна. Их. Щенячья. ЖАЛОСТЬ!!! Но все в нем, казалось, вызывало её. Его волосы, свободно спадающие на лопатки, с косой, змеящейся по плечу, не отстриженные в привычную всем падаванам прическу и блестящие полированной медью на солнце. Его острые скулы и тонкие запястья, выдающие общую худобу. Его замкнутость, которую наивно принимали за страх. И больше всего они жалели его за шрамы. Были те, кто предположили, что это сделал Квай-Гон. Впал в ярость за то, что Кеноби не подчинился ему или вовсе — по возвращению Оби-Вана в Храм, в наказание. Блондин не обратил бы внимания на этот слух, «обычное дело — наказание послушника»… но потом понял, что это было почти полноценное обвинение — в нарушении Галактических законов, в нарушении правил Ордена, можно сказать, они утверждали, что Джинн в шаге от темной стороны! И он забыл об этих особенностях менталитета и оставил их без надзора! Великие, Оби-Ван ненавидел это! «…бросил одного…», «…было плевать на Кеноби…», «… опозорил титул мастера», «…заставил сражаться с располосованной спиной!», «…бедный мальчик…», «…одного падавана потерял из-за гордыни, второго чуть не убил из гордости!..», «…так жаль… такой умный и старательный…», «…возможно, Совет позволит попросить его переназначение…взять в падаваны…». — … мой мастер никогда бы так не поступил! Мастер Джинн недостоин носить свой титул, он только… И кто бы обвинил его, что в конце концов ему сорвало крышу? Ведь Оби-Ван назвал Квай-Гона своим мастером, и тот взял его в ученики, и никто, никто не в праве отнять у него эту связь! — Прошу прощения, падаваны. Вы! — голос Кеноби — нежно звенящий лед, скрывающий под собой темные воды, полные хищных тварей, которые с наслаждением выглядывают через его застывшие от злости глаза. Но он все еще падаван, он все еще слуга Ордена, и он не имеет права подвести Джинна, поэтому столкнувшаяся в борьбе за главенство Война слегка уступила Логике, принимая обещание, что её время вот-вот придет. — Окажите мне честь, встаньте против меня в спарринге, — обратился он к пареньку, сказавшему столь… неосторожную фразу. Тот на пару лет старше, очевидно крепче и сильнее, но это последнее, что волнует рыжеволосого. Ему нужно заставить того заплатить за свои слова, но Кеноби нельзя нарушать правил, поэтому, привычно согнув гордость, он просит. — Пожалуйста? — Я… Хм, ты уверен?.. Я все-таки старший падаван, мальчик… — где-то между насмешкой и замешательством отвечает ему юнец, и Кеноби улыбается, — и в бескрайней тьме космоса больше тепла, чем в этой «улыбке», — и склоняется в мизерном поклоне. — Да, пожалуйста. Я… уверен, — потому что ему нужно разрешение, потому что он не может просто прыгнуть на него, схватить за волосы и ударить лицом о каменную кладку, ему нужно оправдание, засвидетельствованное, только так, только тогда… — Эм, ну… ладно? — кивает парень-чье-имя-ему-искренне-неважно и почесывает затылок над падаванским хвостиком, которого у самого Кеноби нет и в помине, у него нет ничего, кроме узкой косы, скользящей из-за уха, но в ней несколько бусин, и одна из них дарована Оби-Вану Квай-Гоном на их официальное ученичество, и именно её он сейчас небрежно крутит двумя пальцами, поддерживая иллюзию улыбки на застывшем лице. — Тогда через два часа на общей площадке? — Да, это было бы замечательно. Спасибо, что согласились, падаван. Прошу меня простить, — Кеноби ускользает мгновенно, двигаясь, как ручей — и вроде быстро, а вроде и не бежит вовсе, скорее проплыл, как струи воды. У него от злости горят легкие, но он продолжает держать себя в руках, как хорошо выдрессированная собака. Он заставит их пожалеть: сначала этого мальчишку, а потом и других, пока слухи не переключатся на него, пока мастер Джинн не будет в безопасности от этой грязи… Потому что всякая грязь — это для них. Для учеников, для слуг, для послушников… Не для мастеров. Никогда — для мастеров. Он знает, что они шепчутся, снова шепчутся, разговоры идут, идут и идут, и он ненавидит это. Знает и то, что вызов во мгновение ока разойдется по всему Храму. Пусть. Это послужит уроком остальным. Это станет алиби. И чем больше людей, тем больше свидетельств, что это честный бой, своеобразная дуэль, а не банальная драка, коей пытались выставить их стычку приятели Брука. Это все, что ему нужно.***
Тала и Квай-Гон слышат возбужденные разговоры, когда обедают в столовой: женщине захотелось остаться среди людей, заодно доказав всем, что отсутствие зрения не сделало её слабой. Потому что это не так. Это не так! Две молодые девушки совсем не замечают мастеров за соседним столом, яро обсуждая новую сплетню, и промелькнувшее в ней имя заставило их обоих незаметно напрячься, потому что Оби-Ван вряд ли покидал умы что одного, что второго мастера надолго в эти дни. — …думаешь, Кеноби вызвал его на спарринг за то, что он ляпнул? Но он же младше, чем Лелуш! Кеноби проиграет! — Ну, не скажи, я слышала, он очень хорош с мечом, может, есть шанс… — Против старшего падавана? В два раза выше и сильнее? Ага, конечно… — к ним быстро присела еще одна девочка и заговорщецки наклонилась, отодвигая поднос. — А я вот что узнала: Кеноби попросил о спарринге, и даже вежливо… но он стоял там, за спиной Вальта, и слушал его разглагольствования о его мастере и о мастере Джинне минуты три, не меньше. Даже если Кеноби проиграет, он сделает это самым болезненным для Лелуша способом… Я бы не рискнула встать на линию меча, когда на тебя так смотрят и так улыбаются… — Ну, это же Лелуш. Он идиот и его понимание настроения других близко к нулю, если он прислушивается к Силе, и отрицательно в обычное время. С этим можно только смириться… Тала повернула голову к Квай-Гону, продолжающему небрежно помешивать чай… уже полторы минуты… и несильно пихнула его коленом под столом, привлекая внимание. — Мы будем присутствовать. Не в первых рядах, если тебе хочется, но будем. Лучше проследить, чтобы все было в порядке, — спокойно заметила она, не оставляя вариантов. С Джинном всегда было легче именно так: поставить его перед фактом и переждать, пока он перебесится, нежели давать возможность сделать выбор. — А потом я заберу Бэнт и мы вместе поужинаем, слышишь? — добавляет женщина, откинувшись в кресле и позволяя губам сложиться в очаровательную улыбку, которой Квай-Гон никогда не мог противостоять. Вот и сейчас, она почувствовала, как он разомкнул губы в протесте и… смолчал. Замечательно. — Это может плохо кончиться. Если они правы, и Оби-Ван ввязался в драку из-за меня… — медленно начал брюнет, но Тала прервала его нетерпеливо вскинутой рукой. — Да, это значит, что ему не нравится, когда обижают его мастера, и мы будем там, чтобы остановить их, если все пойдет неправильно, верно? Но, во-первых, Оби-Ван как раз не ввязался в драку, он вежливо пригласил другого падавана на спарринг, а во-вторых… он прав, по своему. Мальчику не стоило открывать рот, если все, что из него вылетает — это мерзкая ложь, можно попасть впросак. — Не думаю, что он о чем-то лгал, Тала, — хмуро заметил джедай и выдохнул. — Я слышу, что они говорят и я не слепой. Они не так уж и неправы… не во всем. — И что дальше, Квай-Гон? Опустишь руки? Отступишь? Откажешься обучать Оби-Вана, чтобы его взял другой мастер? — вскинула брови женщина, лишь усилием воли удерживая звук голоса на низком уровне, помня, что они не в личных залах и даже не в садах. — Я не собираюсь делать ничего подобного, пока… — взгляд Джинна потемнел. — Пока Оби-Ван не выскажет такое пожелание. Лично или через Совет. Я отступлю, если он захочет, но не раньше. — Хорошо. Думаю, тогда нет никаких проблем, потому что Оби-Ван, очевидно, уважает тебя, и хочет остаться твоим падаваном. Иначе он не разозлился бы на мальчика так сильно, — чуть усмехнулась брюнетка, но Квай-Гон огорченно покачал головой. — Это нехорошо, Тала. Оби-Ван все еще на испытательном сроке, ему не стоит оказываться в подобных ситуациях. Его не так давно вызывали в Совет по практически аналогичному поводу. Они могут объявить его слишком несдержанным и полным гнева… — Сомневаюсь, — женщина очаровательно пожала плечами. — Твой падаван сейчас фаворит. Его проступок забыт, потому что все внутренне решили, что он достаточно заплатил за свою ошибку. Его хвалят преподаватели, к нему присматриваются мастера… — Квай-Гон стиснул зубы, но промолчал, хотя другому джедаю ничего не стоило почувствовать его раздражение в Силе. — Если ты не хочешь, чтобы кто-то увел твоего ученика, поговори с ним! — И что я скажу? «Прости»? «Мне очень жаль»? Тала, ты видела эти шрамы? Некоторые из них прошли настолько глубоко, что разорвали не только кожу, но и мышцы, а другие оставили следы на его ребрах! А сквозные ранения? Не то кинжалом, не то стилетом, и слава Силе, что они проскользнули между органами, или был бы самый высокий шанс, что он не вернулся с этой проклятой планеты! Ему четырнадцать…! Мы провели рядом лишь год и вот, чем это закончилось! Я могу с ним поговорить. Я говорил с ним, я извинился за то, что оставил его позади — но тогда я не знал, к чему это привело… Я не могу ничего исправить, Тала, я даже в глаза ему посмотреть не могу!.. Я не знаю, что можно сказать… теперь, — мужчина сделал большой глоток чая и уставился в окно. Тала наклонила голову к плечу. — Что ты сожалеешь о том, что ему пришлось испытать? Что ты рядом, если ему нужно с кем-то поговорить? Что плохие вещи случаются, это правда, но они имеют тенденцию заканчиваться? Что ты рад, что Оби-Ван снова здесь, с тобой? Даже не знаю, о чем вы можете поговорить. Действительно, Квай-Гон, ну просто нечего обсуждать, — саркастично добавила женщина. — Но спрятаться и ждать, что все разрешится само, это не выход! Ты ведь даже не спросил его, как продвигается лечение, не так ли? — Никак, — мрачно ответил мужчина, допивая остывшую чашку. — Я разговариваю с его целителями. Ничего не работает. — Но Оби-Ван знает, что ты интересовался его здоровьем? — надавила Тала, и получила в ответ недоуменный взгляд. — Это очевидно. Я его мастер, конечно, я занимаюсь этими вопросами. — Квай-Гон, мне пришлось объяснять ему, что ты не был зол на него, когда отправил его к целителям. Фраза «это очевидно» неуместна, когда дело касается твоего мальчишки. После ужина вам нужно поговорить. Не хочешь или не готов обсуждать с ним… его травмы? Не надо. Возможно, сам Оби-Ван тоже не готов. У вас есть время. Поговори с ним о его учебе, поговори об увлечениях, поговори о том, с кем он общается и где проводит время, попроси его рассказать тебе пару историй о себе и расскажи что-нибудь нейтральное в ответ. Ты удивишься, но это неплохой способ сблизиться с людьми, — с иронией заметила мастер-джедай и хулигански ухмыльнулась. — Иначе я сделаю это сама, Квай-Гон, но тогда за нейтральность историй о тебе я не отвечаю.***
Когда Кеноби думал о***
Оби-Ван чувствовал напряжение, накрывшее его, едва они с мастером вошли в их покои, и юноша уважительно протянул руки к плащу джедая, надеясь этим простым жестом проверить фактическое настроение мужчины. Ему все еще было крайне сложно определить, когда Джинн спокоен, когда зол, когда рад (последнее настроение редко посещало джедая), и, самое главное, — какую эмоцию тот решит продемонстрировать. К чести мужчины, он пока ни разу не срывал свое неудовольствие на своем ученике, но это должно однажды произойти, и Кеноби хотел бы быть готовым, а еще больше хотел бы научиться успокаивать мужчину в такие моменты, и отсутствие подобных срывов, с одной стороны, было приятным разнообразием в его жизни, но с другой — обжигало чувством тотальной неготовности и незащищенности. Квай-Гон молча отдал ему плащ, который Оби-Ван поспешил аккуратно повесить в шкаф, убрал сапоги и, повелительно махнув рукой, указал ему в сторону кухни. Юноша безропотно последовал за ним, совершенно неслышимый, в противовес легкому шуршанию шагов мастера-джедая. — Оби-Ван… давай, пожалуйста, договоримся — ты не будешь использовать потенциально-опасные приемы борьбы на падаванах, хорошо? — джедай приподнял руку, словно желая остановить возможные протесты, но Кеноби молчал — он, конечно, не был настолько глуп, чтобы перебивать мастера, отдающего приказ. — Ты владел ситуацией, — или думал, что владеешь ею, — но это все равно было опасно. Подобные навыки очень полезны, я согласен, но такие тренировки с неподготовленными участниками ты больше проводить не будешь. Это понятно? — твердо спросил джедай, и Кеноби поклонился, приложив руку к сердцу. — Разумеется, мастер, как пожелаете, — Оби-Ван понимал его причины. Если за других падаванов так вступились мастера и Совет, когда он к ним даже не прикоснулся, то в результате настоящего спарринга, когда могут остаться серьезные травмы, к нему уже не будут столь снисходительны. Джедаи в этом плане были немного… неженками. Но это был не Храм-на-крови, и Кеноби не собирался со своими привычками и правилами лезть в основы чужой культуры. Он не был столь невежественен. — Мне следует принести извинения падавану Вальту за то, что не предупредил его о такой возможности? — предложил он вместо этого. — Нет. Но ты бы сделал это, если бы не действовал столь продуманно, — кивнул Квай-Гон, странно довольный отсутствием возражений. «Сумасшедший мир», — подумал юноша и бросил короткий взгляд на мужчину, который внимательно изучал содержимое морозильной камеры. Тот поймал его и сухо улыбнулся. — У нас сегодня будут гости, падаван, так что нам стоит начать готовить ужин. — Что я должен делать? — переключился на новую задачу блондин, и Джинн слабо усмехнулся. — Ты умеешь готовить, падаван? — с мягкой насмешкой спросил брюнет, и Кеноби медленно качнул головой. Как Кхамали Малар он, конечно, обладал нужными навыками, как и всякая женщина, выросшая в Ируминале, но местные продукты и способы их обработки, кроме самых простых, ему были неизвестны. — Я хорошо следую элементарным инструкциям, — сказал Оби-Ван вместо категоричного «нет», и джедай согласно хмыкнул. — Тогда возьми овощи и почисти их от кожуры. Думаю, запеченное мясо нерфа с лидийскими фруктами будет в самый раз… — задумчиво пробормотал мужчина, и они впали в легкую, сосредоточенную работу. Оби-Ван старался не задавать слишком много вопросов, но все равно иной раз уточнял ту или иную специю (потенциальное прикрытие для любой отравы), как лучше сочетать овощи и какое мясо лучше жарить, какое варить, а какое — запекать. Он также старался не кривиться от того, что молоко бант было синим, а масло из него — зеленым… хотя прикасаться к ним не хотелось. На интеллектуальном уровне он понимал разницу во флоре и фауне в разных мирах или планах, но это не мешало ему скучать по нормальному белому молоку. Его не удивило, что Квай-Гон готовил сам — многие мастера считали приготовление ужина для друзей священной обязанностью хозяина, и его первый господин не был исключением. Правда, традиция эта была больше человеческой, и драконы её не поддерживали, но концепцию Кхамали в свое время уловила. Поэтому, пока мужчина заканчивал какой-то очень сложный соус из янтарного корня, постоянно сверяясь с рецептом в голокниге, сам Оби-Ван быстро накрывал на стол, предварительно установленный в общей комнате — на кухне было слишком мало места, чтобы удобно разместиться даже небольшой компанией, и сам мастер-джедай стоял там слегка согнувшись, чтобы не задевать головой низкий потолок. Впасть в старые привычки было легко: он расправил отпаренную скатерть, расположил сервировочные и столовые тарелки, вилки и ножи для горячих блюд, десертные ложки и вилки для хлеба и гренок, маленькие хлебобулочные тарелки, чайные чашки с блюдцами, бокалы для вина (только у двух наборов), бокалы для воды и салфетки. В центре оставалось место для большого блюда с мясом и овощами, небольших закусок, хлеба и напитков. — Оби-Ван, ты видел, куда… О. Хорошо, — остановился мужчина, взглянув на стол. — Немного торжественно, но… очень хорошо. Молодец, падаван. — Спасибо, мастер, — отозвался Оби-Ван, не совсем понимая, как самая простая сервировка может считаться «торжественной», если даже одних приборов было минимальное количество, а также за что его благодарит джедай, когда его прямая обязанность… на этом месте юноша глубоко вздохнул и заставил себя просто примириться с действительностью. В конце концов, он сделал все правильно — это было единственным важным фактором. — Последи немного за соусом, и перелей его в чашку, когда он начнет пахнуть сладко… что бы это ни значило, — вздохнул джедай, покосившись на книгу, и Кеноби невольно улыбнулся, до того мужчина выглядел мило, с забранными в уже растрепавшийся пучок волосами, небольшим мазком соуса в бороде и очевидным непониманием поваренной книги. — Конечно, gospodin, сию минуту, — поклонился юноша, впервые за долгое время ощущая себя на своем месте, и вернулся на кухню… только чтобы замереть, вцепившись в столешницу. …Он в самом деле это сказал? Он назвал Квай-Гона — «Господин»? Механически шагнув к тихо побулькивающей кастрюльке, он подхватил лопатку и продолжил мешать загустевшую смесь приправ, прислушиваясь к своим ощущениям и впадая в полу-медитативный транс. Ответ нашелся на удивление быстро: нет. Нет, он все еще не считал мастера Джинна своим Мастером. Джедай был мастером, и он был его мастером, но все же… не Мастером — не Господином. Это был эмоциональный порыв, из-за сложившейся обстановки и ностальгии, а не осознанный выбор. Скорее, скользнувшая на язык форма ласкового обращения. От осознания стало и легче, и больнее. — Квай-Гон! — «А вот и гости. Вовремя», — хмыкнул юноша, ощутив мягкий, сладковато-медовый запах, закручивающийся над соусом, и отключая плиту, чтобы перелить золотистую жидкость в чашу и возвращаясь с ней к столу. Тала со смехом вытирала салфеткой лицо мастера, Бэнт тихо хихикала за её спиной, прикрыв длинный рот ладонью с перепонками, и эта картина была настолько теплой, что нельзя было не расслабиться хотя бы на миг. — Оби-Ван, рада тебя видеть! Твой бой был очень интересным, хотя я не представляла тебя, как контактного бойца. Ты нас слегка напугал, когда убрал сейбер, — с улыбкой заметила женщина, которой отсутствие зрения вовсе не мешало воспринимать мир через Силу. — Это не слишком давние изменения, мастер Тала, хотя я, разумеется, все еще предпочитаю меч, — «Возможно, не световой, но определенно меч». — Рад видеть вас и вашего падавана, — улыбка Эйрин резко померкла. Вероятно, прием был слишком равнодушным на её вкус, но Кеноби, и будучи Малар, и Оби-Ваном, был плох в построении личных отношений, поэтому лишь коротко поклонился им обоим и вернулся на кухню за хлебом и холодным соком. Ужин начался немного… скованно. Вероятно, это была его вина — Оби-Ван не был уверен, какое место ему следует занять, должен ли он исполнять обязанности прислуги или ужинать со всеми наравне, и он занял место только после того, как заметивший его заминку Квай-Гон указал ему на соседний стул. С другой стороны и напротив Кеноби устроилась мастер Тала, а напротив Джинна присела Бэнт. Однако эта пауза привела к первым ноткам нервозности, которые начали только множиться. Неловкости добавил момент, когда он по привычке стал прислуживать мастеру Джинну, и Бэнт, повторившая за ним, скорее по инерции, чем следуя логике, получила от женщины яростное: «Я могу сделать это сама, падаван!». Ей понадобились лишние мгновения, чтобы обратить внимание на Оби-Вана, он как раз поливал мясо на тарелке Квай-Гона соусом. Её скованные извинения прозвучали быстро и неловко от стыда, и Кеноби кратко полоснул Эйрин взглядом и едва заметно кивнул подбородком, чтобы она продолжила то, что начала, но атмосфера уже сгустилась, и некоторое время они ели в гнетущей тишине, разбавляемой только звяканьем приборов о поверхность тарелок. — Так… — заставила себя улыбнуться Тала, поняв, что ждать начала разговора от Квай-Гона было бы совершенно наивно, в её-то годы! — Оби-Ван, я слышала, ты никак не можешь вырваться из залов исцеления? — и внутренне поморщилась. Не лучшая тема. С другой стороны, Кеноби не показал ни мгновения скованности и вежливо кивнул на её вопрос. — Это так, мастер Тала. Целитель Вокара Че настояла на нескольких дополнительных тестах, — это замечание вызвало краткий всплеск тревоги. — Что именно её взволновало, ты не знаешь, Оби-Ван? — дружелюбно спросила Тала, но эта эмоция была отчетливо-поддельной, это блондин ощутил совершенно ясно. Юноша на мгновение задумался, мог ли он промолчать или попытаться отвести тему от себя, но Квай-Гон уже опустил приборы, сложил руки в замок над тарелкой и, опираясь на них подбородком, полностью сосредоточил взгляд на нем. — Падаван? — намекая на продолжение произнес джедай, и блондин сделал маленький глоток сока, прежде чем честно признаться. — Лично мне целитель Че ничего не сказала, — аккуратно отметил он, слегка отстранившись от стола. — Но в датапад она занесла, что я… подавлен?.. резко реагирую на громкие звуки… отслеживаю выходы из комнат… и отметила недостаток веса… Я не совсем понимаю, по какой причине это важно, но, — юноша вежливо покачал головой, заставляя золотисто-рыжие пряди, рассыпанные по плечам, мягко бликовать под естественным светом гостиной, и вновь взяв в руки приборы, — это не мое место, чтобы спрашивать. — Ты заглянул в чужой датапад?! — ошеломленно выдохнула Бэнт, и Оби-Ван посмотрел на нее, как будто девочка сказала невероятную глупость. — Разумеется, нет. Я бы никогда не нарушил границы собственности другого человека в столь неопределенных обстоятельствах по настолько надуманному поводу. Я отметил только то, что целитель Че напечатала при мне. — Каким образом? — уточнила Тала, и Кеноби посмотрел на неё непонимающим взглядом. — Простите, мастер Тала?.. — Каким образом ты узнал, что она напечатала? — расшифровала женщина, и удивление в глазах юноши возросло. — Целитель Че пользуется стандартным для залов исцеления датападом, у них одинаковое расположение букв. Было достаточно следить за пальцами, чтобы понять, что она пишет, — это заставило компанию погрузиться в созерцательную тишину. — Это… интересно. Ты очень внимателен, Оби-Ван, — юноша чуть наклонил голову к плечу, словно похвала смутила его, и осторожно подхватил последний кусочек мяса, запивая его простой водой. — Благодарю, мастер Тала. — Бэнт, как твои последние занятия по астрофизике? — улыбнулась женщина, поворачиваясь к своей ученице и позволяя острой теме соскользнуть, но для себя отмечая, что Квай-Гон остался напряженным. Тала внутренне вздохнула: она не хотела его расстраивать, но сказанного было не отменить. — Почти хорошо. Можно было бы лучше, но картография все еще ускользает от меня, — маленькая мон-каламари промолчала о том, что раньше с ней занимался Оби-Ван, вытягивая на более высокую ступень. Блондин сидел, не реагируя и не глядя на неё, и девушка вдруг почувствовала усталую злость. Почему он даже не стал пытаться сохранить их дружбу?! Почему не пришел к ней за помощью, за советом, почему хотя бы не рассказал о том, что произошло?! Почему она должна была узнать о том, как сильно он пострадал в свое отсутствие, от перешептывавшихся на уроках мальчишек, а не от своего друга?! Или их больше ничего не связывало?! — Конечно, Оби-Ван идет лучше, — блондин дернулся и бросил на нее короткий, словно бы предупреждающий взгляд, но Эйрин уже не могла остановиться. — Он первый в классе, и не только в астрофизике. Я слышала, что Оби-Ван готовится полностью закончить курс Галактической истории, который должен идти у нас еще несколько лет! — добавила она преувеличенно-радостным тоном, скрывающим за ним вызванную недомолвками боль. Почему Оби-Ван никогда не демонстрировал им, насколько он продвинулся вперед? Насколько он был хорош? Он никогда не показывал, что ему нравилась история или что он тратил на предмет дополнительное время! — Это на самом деле так, хотя и не является моей идеей. Мастер Шафак хочет, чтобы я присоединился к одному из его факультативов для старших падаванов, а я не могу этого сделать, пока не будет закончен основной курс, поэтому он тратит свое время, чтобы проверить мои знания по семестрам и закрыть их, чтобы допустить меня к экзамену вместе с текущей группой. Некоторые темы от меня ускользнули, но мы двигаемся в хорошем темпе и должны закончить к концу следующего месяца, вероятно, к Корусантским праздникам, — ровно ответил Оби-Ван, и Бэнт вскинула на его пронзительный взгляд своих выпуклых глаз. — Верно. А еще, я слышала, ты собираешься завершить курс прикладной физики и сдал полеты на симуляторе, так что скоро будешь допущен до экзаменов на управление летными средствами. Об этом все говорят. Кроме тебя, — едко заметила девушка, и Тала мягко схватила её за руку. — Бэнт… — предупреждающе проговорила она, и мон-каламари резко расслабилась, откинувшись на спинку стула. — Он никогда не показывал нам, сколько знает самом деле! Зачем нужно было врать? — горько бросила Эйрин, и Оби-Ван послал ей леденящий взгляд, резко откладывая нож и вилку, от чего они гулко звякнули о тарелку. — Я продвинулся так далеко вперед, когда остался в полном одиночестве, спасибо, падаван Эйрин. Так что вопросы о моей честности оставьте при себе, — холодно отбрил Кеноби, позволив эмоциям полностью исчезнуть с застывшего лица. — Падаван! — жестко остановил начавшуюся перепалку Квай-Гон, и юноша мгновенно замолчал, опустив взгляд. Кровь отхлынула от его лица, и было заметно, как нервно дернулся острый кадык и как слегка посерели губы. Джедай на мгновение пораженно прикрыл глаза — он не хотел пугать своего ученика, это не было его желанием, Оби-Ван даже не был полностью виноват и его нельзя было назвать совсем грубым, но… дело было сделано. — Приношу свои извинения, мастера, подобное больше не повторится. Мое поведение неприемлемо и я очень сожалею, — склонил голову блондин и выпрямился, глядя скорее куда-то за плечо бывшей подруге, чем на неё саму. — Прошу прощения, падаван Эйрин, это было неуместно. — Все в порядке… — тихо отозвалась девочка, явно находясь на грани слез. В комнате на секунду стало так тихо, что стало слышно, как шумит робот-уборщик в коридоре. — О, я совсем забыла, мы ведь принесли десерт! Правда, он не совсем домашний, но я специально посетила твое любимое кафе, Квай-Гон, которое сразу за Улицей шествий, — прощебетала Тала, чувствуя, как ужин превращается в абсолютную катастрофу. — Ты же знаешь, я не способна испечь что-то съедобное, даже если от этого будет зависеть моя жизнь! — Да, я использовал твои первые попытки в качестве тактического оружия во время одной миссии с мастером Дуку… — поддержал шутку мужчина, переводя обеспокоенный взгляд с одного падавана на другого. — Квай-Гон! — преувеличенно-обиженно воскликнула женщина, и Бэнт, наконец, улыбнулась. Оби-Ван, в противовес ей, сидел с идеально прямой спиной, не поднимая взгляда от стола и полностью закрывшись в Силе, с лицом совершенно спокойным, но лишенным любых чувств, заставляя джедаев внутренне морщиться от инстинктивных попыток добраться до его эмоций. — С вашего позволения, мастер, я сменю тарелки, — внезапно обратился он к джедаю, и, получив нерешительный кивок, с профессиональной скоростью сбалансировал их на сгибе локтя, чтобы спустя пару секунд поспешно удалиться со своей ношей. — … я не хотела… я не подумала… — едва слышно прошептала Эйрин, и Тала покачала головой, утешительно опустив ладонь ей на плечо (и едва не промахнувшись, но это детали). — Я все испортила, да? — Бэнт, это не последний раз, когда ты видишь Оби-Вана. Позволь вам обоим успокоиться и ты увидишь, что все образуется, — мягко заметила Тала и перевела взгляд на хмурого джедая. — Я не знал, что они в ссоре, — просто заметил брюнет, и женщина закатила глаза. — Квай-Гон, Оби-Ван не разговаривал ни с кем из своих друзей с того самого дня, как вы спасли Храм от взрыва. Не считая короткого разговора с Бэнт спустя несколько месяцев, в ходе которого он подтвердил их… разлад и решил его придерживаться. — Если можно, я добавлю, что Оби не разговаривал вообще ни с кем. Нет ни одного падавана в Храме, который мог бы сказать, что он друг или хотя бы приятель Оби-Вана, — прошептала Эйрин, но не успела продолжить, так как в комнату бесшумно шагнул сам обсуждаемый, красиво разложив на нескольких тарелках маленькие пирожные, печенье и вафли, рассыпав вокруг крупные, синие ягоды и расположив в маленьких выемках веточки молодой мяты. — Спасибо, Оби-Ван, — кивнул Квай-Гон, и он, зафиксировав взгляд на своем мастере, слегка поклонился, приподняв уголки губ. Глаза у него остались пустыми и какими-то омертвевшими. — Мое удовольствие, мастер. Я принесу чай? — спросил Кеноби, и Бэнт удивленно повернула голову. — Ты пьешь чай?.. Не знала, что в мире есть сила, способная заставить тебя прикоснуться к «отраве из листьев»… — явно передразнила девочка, вероятно, рассчитывая, что её шутка снизит градус напряжения, но добилась лишь того, что Оби-Ван скомкано дернул головой, что могло значить и «да», и «нет», и «пожалуйста, не разговаривай со мной, мне это неприятно», и вернулся на кухню, чтобы вернуться с изящным чайничком. Квай-Гон и Бэнт синхронно открыли рты и вздохнули, чтобы что-то сказать… — Оби-Ван, а чем ты предпочитаешь заниматься в свободное время? — вмешалась Тала прежде, чем все будет окончательно испорчено. Юноша, разливавший ароматный Сапир по чашкам, бросил на нее чуть настороженный взгляд. — Медитирую, мастер Тала, — осторожно отозвался он, возвращаясь на место, и женщина слабо рассмеялась. — Ну, это очень ответственно с твоей стороны, но я имела ввиду, как ты развлекаешься? — Кеноби… промолчал, еле заметно скользя пальцем по краю маленького блюдца. Между бровей выступила маленькая морщинка от хмурой задумчивости, которая ну просто не должна возникать, когда ребенка спрашивают о его увлечениях! — Оби-Ван, невежливо игнорировать прямой вопрос, — аккуратно заметил Квай-Гон, заставляя юношу еле заметно сжаться, что женщина смогла уловить только через Силу, и Тала пнула мужчину под столом. «Заткнись и не вмешивайся», — сказала она бесцветным из-за слепоты взглядом. — Я боюсь, у меня нет сейчас достаточно свободного времени, чтобы тратить его на что-то… развлекательное, мастер Тала, — осторожно отозвался блондин, бросая косой взгляд на Джинна из-под ресниц, и Тала пожевала губу. — Да, хорошо, наверное, это действительно так, если ты пытаешься завершить многолетний курс за несколько месяцев, но все-таки, какие у тебя хобби? Бэнт в восторге от этих странных голофильмов о космических пиратах, чего я никогда не пойму… — Они не странные! Они интересные! Там много приключений, и они про подростков, таких же, как мы! И Элмер Криз, капитан «Железной лилии», очень храбрая и умная, и всегда обставляет мальчишек! К тому же, Оби-Ван тоже всегда смотрел эти фильмы с нами! Нет никого из нашей параллели, кто бы их не смотрел! — возбужденно вмешалась девочка, заставляя мастеров тихо рассмеяться, скрываясь за чашками, и напряжение немного рассеялось. — Оби-Ван, скажи, тебе ведь всегда нравился Реджи-рыжие-волосы! — Да, конечно… — немного отстраненно отозвался юноша, плавно улыбнувшись, точно надевая правильное выражение лица, и Тала отчетливо поняла, что тот согласился только чтобы от него, наконец, отстали. — Оби-Ван, скажи, чем тебе на самом деле нравится заниматься? Вне учебной программы, просто для удовольствия? Не то, что нравится всем, а то, что нравится тебе, — тепло, но твердо спросила женщина, и Кеноби отвел взгляд. Бэнт и Квай-Гон промолчали, не желая случайной фразой сбить природное очарование Талы, которая могла убедить и разговорить кого угодно. Вот и Оби-Ван слегка повернулся и осторожно обронил. — Я играл на арфе и лире, раньше. Но это… отнимало время, и особого таланта у меня не оказалось, поэтому я оставил их. Но мне нравилось перебирать струны… Это было очень… успокаивающе, — медленно признал он, и Эйрин большим усилием воли удержалась от пораженного вздоха. Она не знала! Оби-Ван занимался музыкой, и она… она не знала! Тем временем, не встретив ни намека на раздражение из-за пустой траты времени, которой оба его мастера считали музыку, или недовольства увлеченностью небоевыми навыками, блондин немного расслабился и продолжил увереннее. — И мне нравится рисовать. У меня нет таланта к созданию чего-то нового, но я хорошо зарисовываю объекты, здания или пейзажи. Это более полезный навык, и я до сих пор практикуюсь, чтобы не потерять его, он может оказаться полезным в некоторых обстоятельствах. Например, я могу очень точно скопировать карту или набросать ориентировку. — Да, ты прав. Это может быть полезным, — признала Тала слегка удивленно. Оби-Ван гладко улыбнулся. — Спасибо, мастер Тала, — признательно кивнул он, и женщина откинулась на стул, кусая вафлю. — Ты никогда не говорил мне, что рисуешь, — после паузы заметил Квай-Гон, и Оби-Ван замерз. Джедай подавил желание ущипнуть переносицу. Это была новая физическая реакция, раньше его падаван был немного дерзким даже перед лицом настоящей угрозы жизни, предпочитая прятать таким образом страх и неуверенность. Теперь мастер-джедай встречал её все чаще и чаще: с тех пор, как его падаван вернулся с Мелида/Даан. Каждый раз, когда его ученик сталкивался с чем-то, вызывающим у него стресс, он застывал, как лань в светодиодах спидера, за чем обычно следовало моментальное исчезновение в раковину, в которую мальчик научился превращать извинения. Мужчина внутренне выругался, когда понял, что почти каждое его действие рассматривается, как своеобразное нападение, если не физическое, то словесное. — Сожалею, мастер, — кратко отозвался блондин, опуская взгляд к чашке, и Тала подавила желание застонать сквозь зубы. Джинн расстроенно качнул головой, взглядом показав женщине, что он сожалеет, хотя ни в его словах, ни в его действиях не было ничего, что заслужило бы такой реакции. — Нет, это моя вина. Я не спрашивал тебя, — мастер постарался улыбнуться. — Все в порядке, падаван, — и это… заставило юношу немного расслабиться. Квай-Гон почувствовал, как у него сдавило что-то в груди. — Как скажете, мастер, — мягко согласился (или, скорее, подчинился) Оби-Ван, осторожно отбросив блеснувшие золотом волосы за спину. Тала поспешила снова вмешаться, пока её любимый, но порой такой невыносимый друг не добавит что-нибудь еще. — Потрясающая выпечка… Вы знаете, что именно Квай-Гон показал мне кафе, которое её делает? Это было… хм… да, лет семь назад, не меньше! Он вытянул меня из Храма, чтобы помочь владельцу, которого обвинили в краже очень дорогой картины из Сенатского музея. — Ох! Расскажите подробнее, мастер? — подалась ближе Бэнт, автоматически подхватывая пирожное с тарелки и тут же застонав в удовольствии, распробовав первый укус. — Ну, я могу не помнить некоторых деталей за давностью лет, но если что, Квай-Гон мне подскажет, да? Итак, как я уже сказала, это случилось семь или восемь лет назад, в совершенно потрясающий, теплый денек, который я собиралась провести в Храме, отдыхая после только что завершившейся долгой миссии на Внешнем Кольце… — Тала расслабленно откинулась на стуле и внутренне удовлетворенно усмехнулась. Ситуация выровнялась.***
Квай-Гон вышел проводить Талу и Эйрин, пока Оби-Ван остался убирать со стола и возвращать комнате первозданный вид. Их голоса были не слишком тихими, но сил прислушаться он в себе не нашел. Блондин чувствовал себя настолько уставшим, будто ему пришлось тренироваться несколько суток к ряду, не меньше, и если он не любил подобные встречи, будучи Кхамали Малар, но все же справлялся с ними достаточно, чтобы не вызвать проблем, то его нынешние попытки