Золото и синева

***

      …Самое смешное, что когда это происходит, нет ни малейшего шевеления в Силе, ни мгновения, — даже миллисекунды! — предупреждения. Очевидно, Сила просто не любит его…       Тонкие пальцы вонзаются ему в плечо, и Оби-Ван давится соком и испуганным визгом в равных пропорциях, прежде, чем его челюсть звонко клацает, задерживая за зубным заборчиком тихий недо-писк, когда, лишь слегка изменив положение ладони, кожу буквально пронзают ногти. Это очень похоже на укус какой-нибудь хищной твари, оставаясь — всего лишь! — «рукой на плече»! С виду — не более, чем дружеское похлопывание. Во что превратилась его жизнь?..       Впрочем, конкретно эта — и все последующие мысли — погребены под такой волной паники, что его связь «мастер-падаван» нервно дернулась, и до него донесся встревоженный голос Квай-Гона, привычно звучащий где-то в области затылка. «Падаван, ты в порядке?!», — позвал он, но Оби-Ван не ответил, лишь максимально опустил ментальные щиты, разграничивающие их умы в области связи, позволяя мастеру-джедаю слышать прямо через него… если тот захочет, конечно.       В ответ он ощущает мягкое прикосновение Силы, тепло уверенности и спокойствия. Слава Силе, он не один!.. — Доброе утро, падаван Кеноби. Уделите мне некоторое время, будьте так… любезны. — Оби-Ван Кеноби, не он, что, как бы, логично, а другой, совершенно другой, с этими его длинными волосами, — против всех правил! — и глазами цвета инея на молодой траве.       Он присаживается рядом, мягко улыбается, но Оби-Ван не верит этой улыбке ни на кредит, и чувствует, как липкий страх заставляет сердце отбивать неровное стаккато, и в то же время, слишком четко ощущает напряжение мастера, волной скользнувшее в его разум, как жидкость в двух сообщающихся сосудах. Ему даже не очень стыдно за свой страх. Кеноби, очевидно, ужасающий. О-че-вид-но! — Я не думаю, что сейчас свободен… может быть, позже, падаван Кеноби?.. — в отличие от его гораздо более впечатляющего отражения, этой изысканной поющей стали в шелковой обертке, Оби-Ван является обычным падаваном, просто мальчишкой-почти-ставшим-фермером, и у него нет способности с той же легкостью плести словесное кружево. Иногда ему трудно общаться даже с друзьями, не то, чтобы он когда-нибудь признался бы в этом. Это не значит, что он перестал пытаться, но его попытка — откровенно жалкая, особенно перед лицом тонкой, воздушной ярости, легкими разрядами распространяющейся от его собеседника. — О, а я не думал, что вы являетесь сплетником. Очевидно, мы оба не думали. Сопроводите меня в сады, падаван. Сейчас, — в тихом голосе Кеноби прорезались металлические нотки, и в это мгновение, шумно сглотнув под звериными глазами его улыбчивого визави, Оби-Ван понял, каким образом этот «юноша» — всего на пару лет старше его, с идентичной ДНК, но почему-то, значительно выше и с совершенно иной конституцией, (видит Сила, он был изящнее, чем Сири Тачи!) с мягкой, вежливой манерой не то вышколенного слуги, не то — улыбчивого убийцы, и с этими его дикими локонами чуть ли по пояс, и скользящими движениями, и… — как ему, такому чересчур тонкому и почти что хрупкому, удалось заставить магистра Винду принести его мастеру извинения?..       Не то, чтобы он не знал, что Кеноби… способен. Нет, он нутром чуял, что… да, да, конечно, он способен, просто… ну… Винду — магистр, не так ли? Тот факт, что этот… падаван Кеноби… смог, буквально, согнуть волю магистра… ну… да, пугающего до усрачки, ага?! Как-то так…       Но сейчас, кроме некоторого благоговения, своей доли ревности, — ради Силы, они должны были быть одним и тем же человеком, почему этот Оби-Ван был лучше его, буквально, во всем?! — и от смущения за эту самую ревность, в его эмоциональном фоне нервно дрыгались стыд и липкий страх. — Я не… Я не сплетник! — вскинулся Кеноби, пытаясь оттолкнуть эмоции в Силу и успокоиться, но Оби-Ван засмеялся, как будто они были просто двумя приятелями, болтающими за завтраком. Его ногти, все еще глубоко вонзившиеся в его плечо, слегка надавили, и мальчик откровенно побоялся дернуться под этим пронизывающим, жестким взглядом, совершенно не совпадающим с улыбкой. Только утешительное присутствие мастера на границах сознания, достаточно близко, чтобы находиться в безопасности, позволяло ему отпустить эмоции в Силу.       В самом крайнем случае, в этом он не сомневался, мастер придет ему на помощь, не только морально, но и физически. — О? Так поэтому мастер Джинн весь завтрак пронзал моего gospodina пока что фигуральными «молниями»? Оби-Ван, ни ты, ни я не являемся идиотами, так что оставь эти игры юнлингам. — Он наклонился к нему, продолжая улыбаться, словно между ними был всего лишь дружеский стеб, и Кеноби вполне мог понять, почему в косе его «отражения» было так много бусин за талантливо проведенную дипломатическую миссию. Если тот давно умел угрожать с этой ласковой улыбкой на губах, то падаван боялся узнать, во что превращаются настоящие дискуссии их пары на заданиях. Вероятно, миссии выходили на совершенно иной уровень игры.       Что-то ему подсказывало, что это было красиво.              Оби-Ван вздрогнул. — О. О-о… Ты боишься… Так вот в чем дело… — падаван мастера Джинна продолжал улыбаться, но его глаза жестко сощурились, и под этим фасадом элегантного дружелюбия и спокойствия шевельнулось что-то действительно жуткое. Мастер вновь послал ему собственную уверенность и поддержку, не позволяя панически вздрогнуть, но это не помогло, когда улыбка Кеноби стала шире, обнажая выбеленные зубы с блестящими, чуть крупноватыми клыками. — Падаван, moyo solnyshko, я мог бы превратить твою жизнь в la mierda del toro*: рассорить тебя с каждым, кто был дорог, и подставить так, что тебя вышвырнули бы из Храма даже без шанса оправдаться… Я бы даже мог убить тебя, и сделать это так, что, никто никогда не подумал бы ни о чем, кроме очень несчастного случая. Следишь за мыслью? — Улыбка на его губах даже не дрогнула, и Оби-Ван ощутил, как мастер стал физически ближе, и сама мысль, что тот находится относительно недалеко, и ему есть, кого позвать на помощь, заставила его сделать следующий вдох не таким сломанным. Кеноби слегка кивнул, принимая это за ответ и погладил большим пальцем его ключицу, невесомо дернув остальными, царапая уже болевшую кожу. — Но, Оби-Ван, это бесполезно… Все эти трепыхания лишены цели и дивидендов, а я верю только в результат… и, иногда, в месть… Но это не тот случай, — он слегка усмехнулся, но мгновенно вернулся к своему «вежливому» формату, и Кеноби даже подумал, не показалось ли ему. — Так что хватит бледнеть, ты пойдешь со мной в сады, или я заставлю тебя, и тебе это не понравится. Мы поняли друг друга? — мягко предположил Кеноби, склонившись еще ближе и щекоча дыханием его ухо. — Да… Да, хорошо, да, я иду, но… — Оби-Ван слегка оглянулся, и мастер снова коснулся его разума, мягко, но твердо подталкивая принять это «предложение». Падаван невольно выдохнул: мастеру не нравился этот Кеноби, несмотря на всю его «идеальность» и откровенные симпатии других джедаев, он был слишком похож на де Криона, и ему было гораздо легче от этой мысли, потому что Кеноби не думал, что смог бы нормально сосуществовать с мыслью, что его предпочли бы променять на улучшенную версию, до уровня которой он никогда бы не смог добраться…       Немного грубый ментальный толчок, смесь оскорбленного неверия и легкой грусти, заставили его поморщиться — он забыл о предельно низких щитах и «вещал». Но, Сила, он ни за что не поднимет их, пока находится рядом с Кеноби. Уж точно не после того, как тот указал, что задумывался о том, как разрушить его жизнь (просто признал это не рентабельным) или вовсе отнять её, — мастер снова царапнул его собственными подозрениями и жестким вниманием, направленным через него. Это почти приятно, на самом деле, не быть на приемном конц… не думать об этом!!!       И прежде, чем Квай-Гон мог бы коснуться этого его «коленного рывка», Кеноби потянул его из столовой.       О, спасибо за это! Серьезно, ради сохранения некоторых секретов лучше умереть! — Я провожу тебя на занятия и скажу, что мне требовалась помощь, можешь не волноваться о пропусках, — старший легко положил руку на его предплечье, словно они были на каком-то приеме… и слегка вонзил ногти в локтевую ямку… ладно, да, не прием, явно нет. Сейчас Оби-младший больше чувствовал себя как олень, которого нексу тащит на дерево. С учетом, что они направлялись в Зал Тысячи Фонтанов, сравнение не добавляло спокойствия.       Кеноби быстро шли по коридорам, раскланиваясь по пути со знакомыми джедаями, Оби-Ван даже чаще, чем он, хотя, видит Сила, падаван не понимал, как человек, пришедший из другого проклятого мира мог за несколько недель завести больше знакомств с мастерам и рыцарями, чем он — за всю жизнь, но… но да, ладно, да, Кеноби ошеломляюще умен, талантлив, более чем симпатичен, и является его противоположностью почти во всем, кроме генов, что обидно, но он уже начал с этим смиряться. Вроде как. Наверное.       В садах тихо.       Оби-Ван нашел им место в западной части, где оранжерея превращается в откровенную рощу, и уютно устроился в траве под старым деревом, между корней, опираясь спиной о немного шершавый ствол. Он выглядит более… расслаблено. Вероятно, взял свою злость под контроль, потому что взгляд, который он ему послал, намекая найти себе уже какое-нибудь место, был уже не столько ужасающим, сколько разочарованным, и Кеноби яростно подавил в себе желание ерзать. Он не юнлинг, ради Силы!       Рядом протекал ручей, в воздухе стоял сладковатый запах теплой и влажной земли, свежей травы и вечного корусантского лета. Но вместо того, чтобы быть успокоенным «природными» запахами, Оби-Ван ощутил примерно то же нервное напряжение, что всегда на него находило, когда мастер требовал сосредоточиться на Живой Силе, концепцию которой он так и не смог понять, а потому — выполнить требование, вместо этого получая один разочарованный взгляд за другим. — Во-первых… и, я думаю, это самое главное, несмотря на то, что мне предстоит очень много тебе сказать: это все не твое дело! — Оби-Ван ошеломленно моргнул на внезапное повышение голоса, но Кеноби резко взмахнул рукой, заставляя его захлопнуть открывшийся было рот. — Я решил поговорить с тобой во избежание недоразумений, и чтобы закрыть твой болтливый рот, и это — жест доброй воли. Я не обязан тебе что-то объяснять, потому что мои отношения с Квай-Гоном — только наше дело. В крайнем случае — наше дело и дело нашего Совета. Не твое. Не мастера Джинна. Не этого Совета. И не этого Ордена в целом. Если бы мы пришли в Храм, чтобы стать вашими джедаями, если бы была необходимость интегрироваться в вашу культуру и стать частью вашего сообщества, то, да, тогда это был бы другой вопрос. В частности, вопрос подчинения вашим традициям и правилам. Но мы пришли с другой целью, мы — гости, попросившие о помощи. Наши личные взаимоотношения не касаются джедаев, пока мы не нарушаем галактический закон. Я надеюсь, ты понимаешь, к чему я веду, падаван Кеноби? — выгнул точеную бровь Кеноби, и Оби-ван сглотнул, нервно растирая пальцами случайно сорванную травинку и пачкаясь в липком соке. — Да, — кратко отозвался мальчик, и, честно говоря, его слова звучали разумно и в какой-то мере облегчили оказавшееся на нем давление. По сути, он должен был сообщить о столь веском нарушении кодекса в Совет, но, действительно, Кеноби и мастер Джинн не были частью Ордена… по крайней мере, его Ордена, и, следовательно, были проблемой их Совета. Немного запутанно, но, в целом, правильно, и слава Силе, что ему не нужно было говорить с магистрами о том, что он видел…              На мгновение перед глазами пронеслось воспоминание, излишне яркое, на его вкус…              …Кеноби, тонкий до выпирающих ребер и почти впалого живота, совершенно обнаженный, покрытый нитями и мягкими линиями шрамов, от загорелой шеи до сливочных ягодиц, словно золотая ткань с выбитыми узорами. С выбившимися локонам, скользящими по плечам, потому что большая часть их была схвачена в тугую горсть у затылка огромной ладонью мастера-джедая, полулежавшего под ним. Этот Оби-Ван выглядел таким маленьким против мощного, мускулистого тела мастера Джинна, статью больше проходившего на огромного медведя, вставшего на задние лапы… Бедра джедая двигаются длинными, мощными толчками, пальцы другой руки крепко сжимают бедро его ученика, заставляя кожу под ними белеть и краснеть, и он оттянул его за волосы сзади, заставляя сильнее прогнуться и обнажить шею, чтобы слизнуть капельку пота и укусить того за выступающую ключицу…       И Оби-Ван обнимает его за шею, пытается наклониться обратно, чтобы снова и снова покрывать поцелуями колкое от бороды лицо, ерзает, пытаясь потереться покрасневшим членом о живот мужчины, но кресло слишком узкое и колени врезаются в подлокотники, отрезая и так ограниченную способность двигаться…       Он тихо, скуляще постанывает с каждым движением, позволяя своему мастеру иметь всю полноту власти, он открыт, распластан, но в его положении прослеживается не только какая-то звериная покорность, но и удовлетворенное, сытое доверие, хотя Оби-Ван верит, что он не столько видит его, сколько видит это в Силе…       Кеноби встряхнулся, ощутив, как его мастер попытался отстранится от его воспоминаний, глубоко покраснел и поспешил отвлечь того от собственных мыслей и отвлечься самому, даже если это требовало заговорить с падаваном Кеноби. — Я знаю, что это не мое дело, и я не хотел врываться, просто магистр сказал срочно передать датапад, и я… я сожалею, хорошо? И я не говорил ничего мастеру, просто… ну, я был очень удивлен и… ладно, шокирован, хорошо?!.. и я сразу убежал в наши комнаты, и… я просто не удержал щиты, и он почувствовал панику и коснулся связи, и сразу увидел… но я бы не стал говорить об этом специально… я думаю… не поговорив перед этим с тобой, хотя бы… так что… извини, хорошо? Я не специально!.. — сбивчиво закончил Оби-Ван.       Кеноби промолчал, глядя немного в сторону, взгляд его стал задумчив и, казалось, в нем проскользнула легкая печаль. Словно приклеенная улыбка, так раздражавшая Оби-Вана, исчезла еще тогда, когда они вошли в рощу, и он был благодарен за это. Разные или нет, он мог видеть, когда его лицо носит маску! — У нас с мастером нет связи, — медленно, словно пробуя слова на вкус, прокомментировал Кеноби, и Оби-Ван замер. — Она так и не восстановилась после Меелида/Даан… Мы пытались сначала восстановить, потом создать её искусственно, но… мой разум был очень сильно… разбит… и даже с помощью целителей у нас просто не вышло сделать её стабильной. Не без боли, по крайней мере. Мы создали аналоги, но это... не совсем то. Вернее, — Кеноби невесело усмехнулся и прижался затылком к дереву, прикрывая глаза, — это совсем не то. Я бы хотел, чтобы Квай-Гон имел доступ к моим мыслям и чувствам. Мы отвратительны в разговорах, когда это касается чувств, а не работы. В любом случае, — он повернул голову обратно к мальчику и спокойно задумчиво улыбнулся, — приятно знать, что это была случайность. Хотя, конечно, мастеру Джинну не мешало бы понять, что это не его место — положительно или отрицательно реагировать на нашу сексуальную жизнь, — уже холоднее заметил падаван, и Оби-Ван ощутил волну гнева, которую его мастер быстро подавил. Кеноби нахмурился и поспешил вступиться за мужчину. — Мастер реагировал так, как это сделал бы любой мастер-джедай! Даже если это не нарушение вашего кодекса, хотя вы с мастером Джинном уже упоминали, что пока не нашли различий в правилах между… ну… нашими Орденами… и это явно нарушение этики отношений учитель-ученик!.. Я вообще не понимаю, как вышло, что вы… Он же — твой мастер! Это… это просто не правильно! — воскликнул Оби-Ван, но вместо злости получил в ответ понимающую, насмешливую улыбку. Смутившись, он отвел глаза и подхватил с земли первый попавшийся камешек, ну очень заинтересовавшись необычной формой. Ужасно необычной, никогда такого не видел, ага!.. — Вот тебе и ответ, — спокойно пожал плечами Кеноби, вновь приковывая к себе внимание своего незадачливого собеседника, и усмехнулся смущенному удивлению на похожем лице. — Для вас это неправильно и, соответственно, между вами ничего нет. Для нас это — правильно, и «мы» — есть. У нас появились чувства, они оказались схожи, мы обсудили их, решили начать отношения, а потом сделали все, чтобы они не развалились и не превратились в катастрофу. Это нелегкий путь, не буду лгать. Не был и никогда не будет. Но оно того стоит… для нас, по крайней мере, — Оби-Ван помолчал, слегка пожевав губу, и Кеноби подумал, что впервые видит на этом холенном лице столько эмоций, даже если это лицо было почти копией его. Как оказалось, детали брали на себя о-очень много…       Он снова покрутил между пальцами падаванскую косичку и вдруг улыбнулся: мягко, тепло, как не делал этого ни разу на глазах у Кеноби. — Квай-Гон стоит абсолютно всего для меня, — закрыл тему падаван, и их пара погрузилась в созерцательную тишину. Оби-Ван вздохнул, поерзал, затем взмахнул руками в раздражении. — Ох, хатт! Да, хорошо, я понимаю, но… но это же против Кодекса! Не то, чтобы я не влюблялся, я знаю, каково это, — и под слегка снисходительным взглядом, быстро продолжил, — может, не так глубоко, как ты, и я не был в отношениях, но я все равно знаком с этими эмоциями, и это не одобряется! Сначала долг, мы — джедаи, и… — Оби-Ван, дыши, — приказал Кеноби и мальчик, споткнувшись, понял, что действительно заговорился. Коротко вздохнув, он изменил свою позу на медитационную, решив не обращать внимания, испачкаются ли штаны в земле и траве, или нет. — Если тебе от этого станет легче, наш Совет в курсе.       Оби-Вану показалось, что его ударили под дых. Стало так тихо, что можно было услышать, как гудит пчела, уверенно решившая, что именно двух молодых джедаев ей не хватало для полной гармонии и уверенного сбора меда, и потому пролетавшей над ними уже четвертый круг. Из замороженного состояния его выдернули паническое изумление и неверие мастера, окатившее его ледяной волной, и губы шевельнулись, почти не слушая хозяина. — Что? —  заторможенно пробормотал он, ошеломленно глядя на усмехнувшегося юношу, сорвавшего травинку и теперь перекатывающего её из одного угла рта в другой. Глаза       Кеноби понимающе блеснули и закрылись, и он запрокинул голову, подставляя лицо солнечным лучам. Мальчик почувствовал сомнение, уж не испытывает ли падаван удовольствие, мучая его. — Да, Оби-Ван, да. Наши магистры в курсе. Храм, в целом, тоже, так как мы не особо скрываемся, когда находимся дома. На миссиях мы ведем себя более закрыто… примерно, как сейчас… и я не думаю, что кто-то предположил бы, что у нас с Квай-Гоном есть близкая связь, если бы ты не ворвался в наши покои, воспользовавшись своим паролем, именно в тот момент, когда у нас, наконец, появилось время на… — Мне не нужно это знать и вспоминать! — рявкнул Оби-Ван и Кеноби хрипло засмеялся, заставив его вытаращить глаза. Сила, его отражение или нет, но он был красивым.             Падаван покраснел и незаметно опустил глаза. — Скромник ты… и даже не представляешь, что теряешь… и без чего обходишься, — добавил Кеноби, сделав неверный вывод о слабом румянце на его скулах и поспешив окончательно превратить его в говорящую помидорку. Когда, под проникновенно-сытым взглядом, краска залила даже шею, юноша откинулся обратно на древесный ствол, издав звук, подозрительно похожий на полузадушенное хихиканье. — Легче, Оби-Ван, это была шутка!.. На самом деле… меня не так уж сильно интересует секс, как таковой… Квай-Гон в этом смысле более активен, так уж вышло, — от мастера донеслось непонятное, холодное чувство, похожее на смесь паники, отвращения и ужаса, но Оби-Ван не стал отвлекаться от разговора, решив спросить того позже. — Но мне нравится физический контакт и уровень близости, которые он влечет. Это не просто всплеск гормонов или выход энергии и адреналина для нас… Правда, не буду врать, психологи Храма говорят, что наш уровень созависимости не нормален, — Кеноби пожал плечами. — Но мы — джедаи, и наша жизнь довольно опасна, мы можем умереть с вероятностью семьдесят процентов на наших миссиях, так что мы, как правило, игнорируем этот момент. — Но разве ваш Совет… — тихо начал Оби-Ван, и Кеноби небрежно взмахнул рукой. — Это было бы весьма лицемерно с их стороны, не так ли? Я имею ввиду, Ки-Ади-Мунди женат уже на трех женщинах, и его собираются сделать магистром. Низкое соотношение мужчин на их планете или нет, ему разрешили иметь семью и детей. У него уже шесть дочерей, если я правильно помню… Ты в порядке? — он слегка похлопал по спине закашлявшегося Кеноби и покачал головой. — Оби-Ван, если серьезно — мы с Квай-Гоном не просто трахаемся, мы находимся в отношениях. У нас есть рамки, связанные с моим подчиненным положением и есть четкое право Квай-Гона на абсолютную власть во время миссий, что неизменно, потому что я его падаван. У нас есть личные системы «сдержек и противовесов», и да, у нас случаются провалы. В основном потому, что мы действительно ужасны в личных разговорах и очень часто оказывается, что нам нужно было поговорить сразу, а не позволять вариться в надуманной проблеме, так что… это нормально. Да, Совет проверяет нас, но это более… формальная процедура, поскольку и я, и Квай-Гон имеем психотерапевтов, — и на пораженный взгляд Оби-Вана пояснил, — поскольку наши миссии обычно ставятся в ранг «теневых» по сложности, к тому же, нас часто находят очень уж противные неприятности… — он усмехнулся и покачал головой, возвращаясь к главному вопросу. — Пойми меня правильно, это не просто. Балансировать «нас» между нашими обязанностями в Ордене, волей Силы и элементарной совестью очень тяжело. Это вдвойне тяжело от того, что… все на самом деле знают, что однажды мы поставим на первое место друг друга. Я уже продемонстрировал это несколько раз, и только Сила знает, как эти случаи не стоили нам миссии или же моей жизни. Поверь, это не делает магистров счастливыми, но проблема в том, что мы с Квай-Гоном действительно очень сильная команда, с максимумом решенных заданий самой высокой степени важности, и это заставляет их, ну, может, не быть снисходительными, но, по крайней мере, не ставить перед нами ультиматумов, которые могут сложиться не в пользу джедаев. Понимаешь? — и Кеноби тонко улыбнулся. — Поэтому, я прошу тебя — не лезьте с мастером Джинном в нашу жизнь и не сравнивайте себя с нами. Мы другие, и это нормально: у нас были свои собственные испытания, которые сделали нас такими, какие мы есть, другие победы и поражения… нам не нужна помощь, не нужна жалость, нам не нужно направление, и у нас есть те, кто имеет право нас дисциплинировать. Но главное: у нас есть друзья и союзники, и мы выбрали друг друга в качестве семьи достаточно давно, чтобы знать, что нам всегда есть на кого опереться. Это просто… просто не ваше место, чтобы даже делать выводы о наших отношениях. Все вопросы: о согласии, о мотивах, о положении власти, о возрасте, о физиологии — они все для нас, чтобы решить. И если вы продолжите… — Нет! Нет… эм, возможно, мастер в итоге все равно поговорит с мастером Джинном, но, я думаю, что… ну… ты прав, я думаю… то есть… — Оби-Ван вздохнул и постарался собраться с мыслями, не замечая, что выкапывает найденным камнем ямку и закапывает её обратно, прежде чем повторить действия снова и снова… и… — Мастер сказал мне когда-то, что то, чем занимаются два взрослых человека за закрытыми дверьми своей спальни, является только их делом и касается только их, пока все происходит по обоюдному согласию, к обоюдному удовольствию, и никому не вредит. Так что… я понял тебя, — Оби-Ван смутился и опустил голову, чтобы обнаружить результаты своей случайной работы. — Эм-м… — …знаешь, ты нравишься Квай-Гону, — после паузы, сказал Кеноби и Оби-Ван пискнул, вскинув на него ошарашенный взгляд. Падаван засмеялся. — Нет-нет, не в этом смысле. — мальчик выдохнул и ощутил, как мгновение удушливой ярости, отозвавшейся со стороны связи, слегка потухло. Сила, а он успел забыть, что не один в своей голове сейчас! — Просто ты… ты ребенок. Нет, извини, это прозвучало оскорбительно, и я не это имел в виду… — Кеноби на мгновение задумался, формулируя мысли. Почему-то в его исполнении это не выглядело глупо, не смотря на паузу в разговоре. — Ты ведешь себя примерно так, как должен был вести себя я, если бы не некоторые события, которые… по-своему, надломили меня. Или сломали, — на губах Кеноби вновь обосновалась знакомая, вежливая улыбка. Правда, в ней притаилось слишком много острых граней, чтобы не быть пугающей, хотя Оби-Ван верил, что не многие могли ощутить в ней опасность. Для неодаренных она, вероятно, была милой. — Разбили, даже можно сказать. То, что было собрано из осколков, Оби-Ваном Кеноби уже не было. Квай-Гону понадобилось очень много времени, терпения и заботы, чтобы сделать из меня человека, вместо… орудия, в которое я превратился. Вытащить меня из тени на свет… — юноша кратко засмеялся и посмотрел в глаза мальчику. То, что в них отразилось, заставило Кеноби вздрогнуть и слегка отшатнуться. — Я знаю, ты видел мои шрамы. Это ничто. Тебе повезло, что ты не видел, как они выглядели изначально, ты не знаешь и четверти того, что было. Это — лишь те, что остались — поверхностные следы самых глубоких и жутких, в Храме их лечили годами, прежде чем они превратились в рисунки вместо рубцов. И это только небольшой кусок того, что со мной сделали… То, что сотворили с моим разумом, было гораздо, гораздо сложнее… Иногда я вижу тоску в глазах Квай-Гона, когда он смотрит на тебя. Часть его хочет, чтобы со мной никогда не происходило ничего плохого. Но другая часть, которую он почти ненавидит сейчас, прекрасно понимает, что только сломленный и совершенно разрушенный, искаженный до граней сумасшествия ребенок мог стать человеком, которым я стал. И только собрав меня заново, он мог получить меня для себя. Это часть того, почему он старается держаться от вас подальше. Это, и тот факт, что он видит в мастере Джинне гораздо больше, чем мы с тобой. Читать самого себя легко, не так ли, тем более, что их история, судя по моим данным, шла совершенно идентично… примерно до нас с тобой. Изменением были мы, точнее, два различных эквивалента нас. И Квай-Гон имеет прекрасное предположение о себе, не имеющего «нас». Ты удивишься, какое влияние оказывает на тебя осознание, что есть кто-то, кто безоговорочно любит тебя и всегда будет на твоей стороне, кто ставит тебя на первое место, для кого ты являешь центром мироздания. Каково это — ощущать это в Силе, какого быть не одиноким… Как говориться, «и в радости, и в горе»… Думаю, на этом мы закончим. — Кеноби слегка встряхнулся, и Оби-Ван с легким удивлением понял, что тот… заболтался. Вероятно, причиной было то, что он, по сути, говорил сам с собой, а может — то, что ему не с кем было обсудить свои чувства к мастеру Джинну, а люди, насколько Кеноби понял из фильмов и книг, любили поговорить об этом. Вероятно, так и было. — И, я прошу тебя, Кеноби, — медленно добавил юноша, наклонившись к нему, — больше никогда не входи в комнаты без разрешения! Мы все-таки не эксгибиционисты, ты нам, к хаттам, все настроение испортил!       Оби-Ван ничего не смог поделать.       Он расхохотался.