Однажды не сможем

      Утром Себастьяну казалось, что худшего пробуждения у него в жизни не было. Себастьян точно мог сказать, что вчерашние тренировки оказали на его состояние гораздо меньшее влияние, чем выпитый вечером алкоголь. Пытаясь справиться с ломотой в теле и раскалывающей голову болью, Себастьян вспомнил похожее утро, которое было уже много лет назад, после его первой ночи с парнем, когда он в семнадцать лет осознал свою бисексуальность. Тот парень — Колин — был его ровесником, но выглядел старше и опыта имел побольше. Для Себастьяна уже одна встреча с ним стала проблемой, а чем ближе было время свидания, тем больше Себастьян сомневался в том, что ему вообще стоило это делать. Когда они всё же встретились, Колин заметил нерешительность Себастьяна и, беспокоясь о его душевном равновесии, а ещё больше о возможности лишиться сегодня секса из-за Себастьяна, старался всеми силами его поддержать. Вот только он не нашёл ничего лучше, чем просто споить Себастьяна. Влитый алкоголь помог справиться со страхом приближающейся кровати, и всё прошло гладко. Зато на утро Себастьяну казалось, что на теле не было ни одного живого места, а голова болела так, что он пообещал себе больше никогда не пить. Но вышло так, что с Колином Себастьян встретился ещё трижды и ни одна встреча не обошлась без алкоголя, хотя в нем уже не было необходимости.       Пока Себастьян, потирая лицо руками, вспоминал первый секс с парнем, он постепенно начал осознавать, что кроме физической боли испытывал что-то ещё: в мыслях был полный кавардак из-за не самого приятного сна. Себастьяну снилось, как он вместе с Десселом утром собирался на работу. За окном стояла туманная погода, словно они были в Лондоне, а не в солнечной — как представлял её себе Себастьян — Испании. Утренний туман мешал смотреть в маленькое грязное окно на холодной кухне, но Себастьян рассмотрел улицу, на которой они жили: узкая, но совсем не похожая на маленькие улочки, к которым он привык в Лондоне — аккуратным, ухоженным. Эта была грязной, дома на противоположной стороне стояли, казалось, в паре метров.       Выйдя из этого подобия квартиры, Себастьян и Дессел долго шли по несменяемым и всё таким же чудовищно выглядящим улицам. Кое-где попадались лица весьма сомнительной наружности, некоторые из которых уже успели где-то хлебнуть дешёвого пойла, от которого их развозило не по-детски. Себастьяну казалось, что конца этим трущобам не будет, но вот они уже пришли, начали спускаться в шахту. Себастьян смутно представлял себе работу шахтёра, поэтому всё слилось в чёрно-серое мелькающее перед глазами нечто. В воздухе витала тяжёлая черная пыль, оседающая не только на грязной форменной одежде, руках и лице, но и, казалось, в самых лёгких, мешающая дышать. Себастьяну казалось, что он задыхался, ему хотелось сделать хоть один вдох свежего чистого воздуха, но, как он ни старался, ничего не выходило. От недостатка кислорода в глазах стало темнеть, грохот инструментов и крики шахтёров превратились в однородный гул в ушах; от всего этого начинала кружиться голова.       Себастьян давно потерял из виду Дессела, но вдруг услышал крики неподалёку, за углом. С трудом передвигая ногами, Себастьян пошёл в том направлении. Идти было до невозможного тяжело, каждый шаг давался с таким трудом, словно вся земля над ним давила на плечи. Поворот, крики за которым становились всё громче, упрямо не хотел приближаться, хотя Себастьяну казалось, что он шёл уже вечность. Наконец последний рывок, и он смог увидеть, что там творилось. В просвете между несколькими мощными телами шахтёров Себастьян разглядел Дессела, который отчаянно пытался быть везде и сразу, отвечать на каждый удар окруживших его коллег. Он рычал, крутился, размахивал кулаками, но всего этого было недостаточно. «Эй», — только и смог крикнуть Себастьян этой неуправляемой озверевшей толпе. Все оглянулись на него, и это дало Десселу секундную передышку. Когда Дессел понял, в чём была причина остановки драки, которую так можно было назвать только с натяжкой, потому что максимум, чем это было, так это избиением, он крикнул Себастьяну что-то, что мозг Себастьяна отказался воспринимать. У Себастьяна вообще начался какой-то ступор, он ничего не мог сделать, тело не слушалось. Он даже глаз не мог отвести от сжавшегося и напряжённого Дессела, стоявшего всего в нескольких шагах от него. Себастьян понимал, что не мог так просто стоять и смотреть, нужно было помочь. Нужно было, вот только у него не было ни единой возможности сделать это. Сколько бы он ни пытался, не получалось даже с места сдвинуться. Парни, избивающие Дессела, увидев, что зритель драки так и останется зрителем, со смешками отвернулись от него, возвращаясь к своей жертве. Снова послышались удары. Вот у кого-то в руке мелькнул нож, после этого раздался короткий крик боли. Себастьян чувствовал себя жалко, он не мог позволить себе ничего не делать, но при этом не мог и ничем помочь. В середине толпы уже раздавались тяжёлые хрипы, толпа гоготала всё веселее. Ещё чуть-чуть, и всё было кончено: все медленно расходились. А в центре коридора неподвижно лежал на боку Дессел. Только сейчас к Себастьяну вернулась возможность двигаться, и он в секунду оказался рядом с извалянным в грязи и испачканным в крови телом. Дессел тяжело дышал, в груди у него что-то надсадно хрипело, он молчал и смотрел на Себастьяна с таким осуждением, что тому стало не по себе. Будто мало Себастьян сам себя мысленно распинал, так ещё этот взгляд. Хотелось объяснить, оправдаться, только вот какие слова можно было сказать?       Себастьян подумал о том, что нужно было хотя бы помочь Десселу. Но ему не дали сделать даже этого: словно из ниоткуда появилась девушка. Себастьян видел только её глаза, тёмные, полные слёз и ярости. Она несколько мгновений смотрела прямо на Себастьяна, и взгляд этот был ничуть не милосерднее, чем у Дессела, а потом оттолкнула его и исчезла вместе с Десселом. Себастьян остался один, опустошённый и подавленный.       В освещенной утренним солнцем казарме всё это казалось полной ерундой, но Себастьян не смог сдержаться и нервно посмотрел на Дессела, который спокойно одевался.       — Мистер Моран, вы выглядите ужасно, — прямо сказал одевающийся рядом Алан, перебивая все мысли Себастьяна. — Я чувствую своей обязанностью поинтересоваться, всё ли у вас хорошо.       Себастьян поднял на него взгляд. Алан, как и всё вокруг, выглядел вполне спокойно. И это раздражало: Себастьян чувствовал себя откровенно плохо, и чужое отличное настроение и здоровый вид вызывали внутри смесь зависти и злости. Себастьян выдохнул и провёл рукой по лицу, стараясь унять и недовольство, и головную боль. Отходя ото сна, он всё больше забывал его, хотя многие, слишком многие образы продолжали неясными вспышками мелькать в сознании. И всё-таки всё было хорошо, не было причин для хоть какого-то беспокойства. Вот только от головной боли так отмахнуться было нельзя. В то же время Себастьян понимал какой-то задней мыслью, что его самочувствие не должно было стать достоянием общественности, потому что было вызвано тем, что могло доставить кучу проблем. Нет уж, делиться этим точно не стоило. Тем более с Аланом. Себастьян и сам не знал, почему именно с ним, но почему-то чувствовал, что Алан мог отреагировать плохо. Нужно было предпринять всё, чтобы Алан ничего не заподозрил. Если бы у него была хотя бы вода, чтобы смочить горло, хоть немного освежить желудок и прочистить голову, было бы намного проще. Что вообще пили эти чёртовы афганцы? Подготовка суровых горцев и их желудков и голов была явно лучше, чем у нежных англичан.       Собравшись с духом, Себастьян, принимая правила этой игры в светскую беседу и отвешивая шутливый поклон, как можно более непринуждённо ответил:       — Благодарю за беспокойство, — всё-таки не выдержав, он рассмеялся от своего тона и общей абсурдности ситуации. Смех в первую секунду показался ему самому неуместным, словно раздался среди похорон на глазах убитых горем родственников, но затем всё окончательно встало на свои места. Алан держался изо всех сил, но в итоге тоже не смог удержаться от ухмылки. Отбросив вежливость и манерность, Себастьян, не сдержавшись, облёк свои недавние мысли в более мягкие выражения и сказал: — А ты как настоящий джентльмен выглядишь. Ну, не то чтобы выглядишь, потому что видок у тебя тот ещё, но что-то такое чувствуется, что заставляет видеть в тебе джентльмена.       — Да, мамочка мне в детстве все уши прожужжала про то, что в мужчине главное — умение вести себя в обществе и правильно себя преподнести. Манеры — лицо мужчины.       — Кажется, у нее получилось не всё, но что-то ты из её уроков всё же усвоил.       — Я никогда её особо не слушал. Иначе бы никогда не оказался здесь. Её, когда она узнала о моих планах на жизнь, чуть удар не хватил. Ладно, неважно. Ты уверен, что всё в порядке? — продолжил настаивать на своем Алан. — Может, проблемы со сном?       — Обойдусь без твоего участия в моих проблемах.       — То есть, проблемы всё же есть? — ехидно понеслось в спину Себастьяну, потому что он уже успел отвернуться от Алана.       Юэн, не желающий повторения вчерашнего выговора, торопливо одевался. Присмотревшись повнимательнее, Себастьян увидел у него над воротом майки свежую каплю крови. Теперь он уже был абсолютно уверен, что это была именно кровь, а не что-то другое. Теперь вопрос стоял только в том, откуда она бралась на мальчишке с такой завидной регулярностью.       — Юэн, — негромко позвал его Себастьян.       — А, — поднял голову он.       — У тебя тут это, — начал Себастьян и сделал шаг навстречу, но Юэн отмахнулся от него, мимолётно стукнув пару раз указательным пальцем по сгибу кисти левой руки, как бы намекая на то, что сейчас было не время для разговоров.       Себастьян ещё несколько секунд недовольно смотрел Юэну в спину, а потом, не чувствуя в себе ни сил, ни желания настаивать на разговоре, пошёл заправлять койку. Юэн был прав, времени на разговоры сейчас не было: уже через пару минут, если они не успеют сделать всё необходимое, над ними будет нависать майор с перекошенным от недовольства лицом из-за их нерасторопности.       Во время пробежки Себастьяна заносило чуть в сторону, потому что голова начала очень быстро кружиться, и ноги перестали держать уже через пару сотен метров. Дыхание сбивалось, а во рту образовалась пустыня не хуже, чем расположенный не так далеко отсюда Регистан, смертью от жажды в котором пугали новобранцев. Дессела нигде не было видно, поэтому Себастьян подумал, что тому было ещё хуже, чем ему самому. А вот Виктор привычно плёлся в хвосте колонны, только сегодня Себастьян сам оказался там же. Виктор выглядел немного помято, но уж точно не испытывал тех же неудобств, что и Себастьян. Тут было два варианта: либо Виктор был прирождённым алкоголиком, которому всё было нипочём, либо вчера кое-кто выпил меньше остальных. Эти выводы дались Себастьяну с большим трудом, потому что совмещать физическую нагрузку с умственной оказалось выше его сил, и он решил подумать об этом на досуге, когда ему станет хоть немного легче.       За завтраком Себастьяна, идущего к столу с подносом в руках, нагнал Дессел. Тот своими ручищами сжал Себастьяна за руку, из-за чего он чуть не уронил полный поднос на пол. Пока Дессел молча смотрел на него, Себастьян, испуганный и раздражённый его таким внезапным появлением, подумал: «Отлично, кажется, меня ждёт порция откровений. Не собирается же он с таким лицом вести непринуждённую обеденную беседу. А откровенные тяжёлые разговоры — это именно то, что сейчас нужно». Злость была вызвана, скорее, именно испугом, а не нежеланием разговаривать с Десселом. Поэтому Себастьян, успокоившись, кивнул Десселу на поднос, намекая, что он, вообще-то, шёл есть и всё ещё хотел это сделать, поставил поднос на ближайший стол и сел. Дессел опустился рядом.       Как ни странно, Дессел выглядел и, очевидно, чувствовал себя прекрасно. К нему у Себастьяна уж точно вопросов не было: одну бутылку Дессел точно прикончил в один рот, а потом выпил ещё половину другой. Так что сомневаться в том, что Дессел был абсолютно искренним собутыльником, не приходилось. А на пробежке Себастьян его не видел, скорее, потому, что Дессел был где-нибудь далеко впереди. Себастьян сделал себе мысленную пометку о том, что просто необходимо было обсудить с Десселом сегодняшнее состояние Виктора и рассказать ему о своих подозрениях. Виктор всё больше казался тёмной лошадкой, хотя, с другой стороны, иметь в друзьях человека, способного незаметно протащить алкоголь, было не так уж и плохо. Если только Виктор делал это действительно незаметно. Поэтому оставалось только всё время быть начеку. Об этом стоило предупредить Дессела, да и вообще узнать его мнение. Но всё это как-нибудь позже. Себастьян на мгновение подумал, что если он будет тянуть, то могли образоваться проблемы, но потом понял, что его так и тянуло отложить этот разговор из-за его странности и неинтересности.       — Послушай, — начал Дессел неторопливо. Себастьян, решив не терять времени даром, начал завтракать. Желудок давно урчал от голода, протестуя против такого обращения. Дессел, задумавшийся над тем, как бы лучше начать разговор, не замечал, что его собеседник был больше занят пережёвыванием, чем готовился выслушивать. — Я по поводу вчерашнего, — наконец приступил непосредственно к теме Дессел.       Себастьян, прекратив двигать челюстями, начал торопливо вспоминать, что такого было вчера, что Десселу захотелось об этом поговорить с таким серьёзным выражением лица. Такую фразу Себастьян слышал обычно от девушек, с которыми проводил ночь. Ну или от парней, тут уж раз на раз не приходился. Из-за этого Себастьян немного напрягся, и, пока его мозг обрабатывал информацию с карты памяти, он на автомате выдал привычную фразу:       — Всё в порядке, если хочешь, можем сделать вид, что ничего не было.       У Себастьяна был только один вариант: Дессел хотел поговорить о вчерашнем культурном собрании за бутылками редкостной дряни. И скорее всего, Дессел боялся того, что об этом станет известно руководству. Хотя это и было глупо: у Себастьяна не было причин доносить об этом кому-то, потому что у него самого были запачканы руки. Тем более Дессел не выглядел как человек, боящийся выговоров командования, наоборот, он как будто с удовольствием нарвался бы на них. Поэтому Себастьян, найдя только такую причину для разговора, но потом сам же её и опровергнув, снова встал в ступор.       Тем временем Дессел, который явно ждал от него чего-то другого, удивлённо вытаращился на Себастьяна. Себастьян только сейчас заметил, что всё это время Дессел крепко сжимал его предплечье и только сейчас ослабил хватку, отчего Себастьян облегчённо выдохнул. Заметив взгляд Дессела, Себастьян всё-таки вспомнил, о чём ещё могла идти речь: вечерний разговор про шахты и отца.       — А, — изобразил понимание на лице Себастьян, — точно! По поводу вчерашнего, — он взмахнул рукой, всем своим видом показывая, что был готов слушать. Сомнения по поводу правильности вывода всё ещё были, поэтому Себастьян решил дождаться, пока Дессел подтвердит его догадки, и не делать до этого никаких самостоятельных шагов.       Впрочем, Себастьян не понимал, чем его первый ответ не устроил Дессела. По мнению Себастьяна, единственное, чего мог желать Дессел в этой ситуации, — это чтобы он, Себастьян, забыл обо всём и не трепался остальным. Но, видимо, у Дессела были другие планы, поэтому он начал:       — Я только хотел сказать… — но тут же запнулся на полуслове и опять начал всматриваться в лицо Себастьяна, который уже давно отложил ложку.       Дессел помолчал пару минут, за которые Себастьян успел отвести от него взгляд и начать удивляться способности друга делать вот такие длинные паузы с таким лицом, будто всё в порядке. Себастьян уже начал лениво, но осторожно посматривать по сторонам, как Дессел решительно продолжил, плюнув на всё:       — А впрочем, это всё неважно — всё, что я говорил. Понимаешь? Можешь забыть. Да, забудь.       Пальцы на левой руке Дессела начали мелко подрагивать, и он подскочил на ноги. «Дурдом какой-то», — подумал Себастьян. Дессел явно хотел сказать что-то другое, но почему-то передумал. Себастьян заволновался: а не было ли причиной такой внезапной перемены настроя у Дессела его собственное поведение? Может, это его показное равнодушие отпугнуло Дессела? Себастьяну стало неприятно от такой мысли.       А главное, Дессел никак не подтвердил и не опроверг догадки Себастьяна, так что тому оставалось только томиться в неведении, соглашаясь молчать о чём-то, а о чём конкретно — неизвестно. Впрочем, Себастьян всё больше и больше ощущал, что мысль про отца Дессела была правильной. Не только потому, что больше особо никаких вариантов не было, но ещё и потому, что Себастьян чувствовал, что эта история была именно тем, что Десселу хотелось бы скрыть. Тем более Себастьяну казалось, рука у Дессела начинала трястись при упоминании его прошлого.       Дессел, продолжающий стоять рядом, ждал ответа. Себастьян опустил взгляд на его ноги, засмотревшись на его ботинки, невольно сравнивая их со своими. Его собственный были покрыты тонким слоем песочной пыли, а у Дессела — идеально чистые. Вот тебе и шахтёр, полжизни проведший под землёй, не в самых чистых условиях.       Дессел дрожащей левой рукой упёрся в стол, надеясь, видимо, так сдержать дрожь. Себастьян, глядя на это, поджал губы. «Что ж, будь по-твоему», — подумал он и накрыл своей рукой руку Дессела, сдерживая дрожь. Дессел смотрел в глаза Себастьяну. Он понял и принял это молчаливое согласие со своей просьбой и был благодарен Себастьяну за него. Но тот решил ещё и кивнуть, ещё раз это подчёркивая. Дессел, выдернув свою руку из-под руки Себастьяна, несмело кивнул в ответ и отошёл.       Себастьян огляделся по сторонам. Он и сам не заметил, как оказался на завтраке в одиночестве. Юэн, казалось, просто избегал его с утра, и в столовой Себастьян видел его только мельком в начале очереди за подносом, потом он куда-то исчез. Алан, который первые пару метров на пробежке пробежал рядом с Себастьяном и с которым тот даже перекинулся парой слов, сидел в небольшой компании через несколько столов от Себастьяна. Себастьян выдохнул и поднялся на ноги. Сегодня их, в отличие от вчерашнего дня с его хоть небольшими перерывами на теоретические занятия, ждала исключительно физическая подготовка.       К концу дня Себастьян был вымотан окончательно. Зато последствия похмелья уже прошли. Но, когда Дессел позвал его выйти покурить, Себастьян лишь вяло махнул рукой: ноги не держали совсем. Дессел пожал плечами, попытался уговорить пойти с ним Юэна, но и тот отказался: мальчишке, несмотря на несопоставимый возраст, было, возможно, даже хуже, чем Себастьяну. Дессел поджал губы, но все же пошёл курить в гордом одиночестве.       Алан шатался где-то поблизости, Виктора не было в казарме, поэтому Себастьян остался наедине с Юэном в их углу. Мальчишка сидел к Себастьяну полубоком, и Себастьян вспомнил свою утреннюю попытку начать разговор. Оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что рядом никого не было, Себастьян негромко позвал его:       — Юэн.       — Что? — отозвался тот.       — Я тебе ещё утром хотел сказать, — Юэн выглядел абсолютно спокойно, но моментально изменился в лице, когда Себастьян закончил свою мысль: — У тебя тут это… Кровь.       — Блядь, — буркнул мальчишка, ещё не до конца осознав слова Себастьяна, но по одному только выражению его лица поняв: дело плохо. Когда до него дошло, он зачастил: — Блядь, блядь, блядь. Где? — нервно спросил он наконец.       Во всяком случае, перестал материться, что успокоило Себастьяна. Он молча мазнул рукой по своим ключицам, показывая, где именно была кровь.       — Ещё с утра появилась, — пояснил он, решив умолчать пока о том, что кровь на спине он тоже видел. В то, что мальчишка не знал о крови, верилось слабо, но пусть он думает, что Себастьян был не в курсе всей ситуации.       Юэн осторожно поднял руку и провёл, касаясь только кончиками пальцев, рукой по оголённой коже, оттянув слегка вниз ткань майки. Кровь с утра уже давно свернулась, превратившись в довольно большую тёмно-красную корку. Пятно на майке в точности повторяло очертания этой ранки. Наткнувшись на свернувшуюся кровь, Юэн почти непроизвольно согнул пальцы и будто случайно царапнул ногтем по корочке. Она моментально оторвалась, а из раны медленно пошла кровь. Дотронувшись до влажного пятна, Юэн на секунду замер и поднял руку к глазам, обречённо рассматривая окрасившийся в красный палец. Выдохнув, Юэн попытался вытереть выступающую кровь, но у него получалось только размазывать её по белой, чересчур белой коже, на которой красные разводы ярко выделялись. Наконец кое-как справившись, Юэн поднял на Себастьяна умоляющий взгляд и одними губами прошептал: «Не говори».       Округлив глаза, Себастьян всматривался в лицо Юэна, пытаясь понять, какого, собственно, чёрта тот творил? У Юэна были реальные проблемы, но при этом он не хотел, чтобы кто-то об этом узнал и помог ему. Было очевидно, что сейчас он так беспомощно смотрел на Себастьяна потому, что тот узнал его тайну и сейчас Юэн боялся, что это станет если не всеобщим достоянием, то, во всяком случае, не секретом для их общего круга общения.       Юэн ещё не до конца осознал, что Себастьян что-то видел, но уже был готов худой грудью стоять на защите своей тайны. Мальчишка, как загнанный в угол зверь, просил милосердия, понимая, что в случае с Себастьяном было уже всё потеряно и оставалось только попытаться спастись хоть как-нибудь.       Себастьян не мог понять, зачем Юэн, который сейчас не сводил с него испуганных глаз, так хотел это скрыть. Ведь если бы он так рьяно не скрывал свою проблему, то ему могли помочь. Неужели это было что-то настолько постыдное, что Юэн предпочёл бы, скорее, жить с этим, чем признаться хоть кому-то?       Юэн продолжал выжидающе смотреть на Себастьяна, как подросток смотрел бы на отца, который спалил его с сигаретой за углом дома и который относился к сыну лояльнее, чем мать, от которой могло и прилететь. Для Юэна сейчас такой матерью был весь окружающий мир; а Себастьян, получалось, был всепонимающим отцом, который мог несильно пожурить, но смолчать перед всеми остальными. Впрочем, роль отца Себастьян получил против своего желания.       Себастьян, бросив последний взгляд на маленькую красноватую ранку у основания ключицы, кровь из которой уже перестала идти и снова свернулась, вздохнул и поднял взгляд выше — прямо в глаза перепуганному мальчишке. Тот был весь напряжён, вытянулся по струнке и даже, казалось, перестал дышать.       Себастьян облизнул губы, принимая окончательное решение, и, отведя глаза в сторону, утвердительно кивнул. Юэн моментально расслабился, выдохнул и поспешно потянул майку чуть выше, чтобы закрыть ключицы. У него всё ещё подрагивали руки, но в целом он выглядел успокоенным.       «Чёрт бы побрал мальчишку с его тайнами, которые я теперь должен хранить! — с опозданием возмутился Себастьян. — А главное, всё это — полнейший бред! Ему ведь явно нужно вмешательство со стороны. И, возможно, не в последнюю очередь — помощь психолога: пусть разберётся с его проблемами с доверием». Себастьян понимал, что у каждого были свои скелеты в шкафу, но скрывать такое — чистое безумие. Сейчас Себастьян чувствовал себя так, словно покрывал преступника, только вот обещание молчать он уже дал.