Однажды не сможем

      Пройдясь по базе, Себастьян нашёл всех остальных из своего отделения. Виктор стоял вместе с Десселом на том самом месте, где они совсем недавно разговаривали. Парни лениво перебрасывались короткими фразами, Дессел по привычке пытался вывести Виктора из себя, но тот уже давно привык. Дессел же продолжал развлекаться таким образом: устоявшийся стиль общения было сложно изменить. На слова Себастьяна Виктор только кивнул, а Дессел уставше посмотрел на него. Он хотел что-то сказать этим, но Себастьян был слишком разъярён происходящим, чтобы задумываться о его невербальных сигналах. Захотел бы, было бы там что-то важное — сказал бы вслух.       Юэна Себастьян нашёл неподалеку. Тот курил, задумчиво прокручивая в левой руке наполовину пустую пачку. Себастьян, подходя к нему, начал всматриваться в его лицо, пытаясь найти следы тех страданий, которые, по мнению Алана, должны были помешать Юэну выступить вместе со всеми. Но Юэн выглядел таким же жизнерадостным, как и всегда. Опустив взгляд чуть ниже, Себастьян обнаружил на самом деле большое количество кровавых пятен на майке. Кровь была даже на оголённом участке кожи чуть повыше ключиц. Себастьян встряхнул головой: это никоим образом не могло помешать Юэну держать в руках оружие. Поэтому, вернув себе уверенность в своём решении, он подошёл к Юэну поближе и первым делом попросил сигарету. Юэн с улыбкой наблюдал за тем, как Себастьян впервые за этот день закуривал. Сделав несколько затяжек, Себастьян наконец рассказал Юэну о причине своего прихода и после его утвердительного кивка, сопровождённого радостным криком и активной жестикуляцией, пошёл дальше. Юэн не выглядел великим страдальцем, он был, пожалуй, тем, кто предстоящему движению обрадовался больше всего. Поэтому Себастьян решил окончательно выкинуть из головы беспокойство Алана.       В поисках последнего члена своего отделения Себастьян обошёл весь лагерь. Пятый член его небольшой команды чем-то напоминал ему Юэна — такой же неопытный, нескладный мальчишка. Он, правда, был чуть более сдержанным и куда более молчаливым, чем Юэн. Вообще-то большую часть времени Юэн тоже помалкивал, но если уж его удавалось пробить на разговор, то пиши пропало — болтал без умолку. Этот же парень совсем не любил разговоров. Во взводе он не искал себе друзей, даже не пытался построить хоть какие-то приятельские отношения. Но как солдат он был отличным человеком; Себастьян точно знал, что на него можно было положиться, он всё сделает даже лучше, чем надо. Когда Себастьян наконец нашёл парня, то его раздражение успело окончательно улетучиться, чему помогла и выкуренная сигарета, и Себастьян смог вполне спокойно сказать парню о приказе капитана. Так как времени уже совершенно не оставалось, то на сбор они пошли вместе. Парень старательно держал дистанцию: шли они на одном уровне — парень старательно подстраивался под скорость Себастьяна — но на расстоянии вытянутой руки. Только Себастьян начинал смещаться чуть влево, чтобы приблизиться к нему, как парень тут же брал левее вместе с ним, его словно магнитом отталкивало. Бросив в итоге эти бесполезные попытки, Себастьян плюнул на это и шёл, глядя прямо перед собой и думая только о предстоящем наступлении.       В полном молчании они дошли до места сбора. Тишина между ними была абсолютно неуютной, и Себастьян, несмотря на попытки хоть как-то оправдаться перед самим собой, хотел побыстрее избавиться от своего спутника. Парень, очевидно, тоже чувствовал неловкость, поэтому в конце ускорил шаг. Себастьян же степенно подошёл к остальным. Все уже были здесь, он снова опоздал. Себастьян усмехнулся: тут на Виктора вряд ли удастся спихнуть, а подставлять парнишку и говорить, что именно на его поиски он потратил почти всё имеющееся у него время, Себастьяну не хотелось. Впрочем, объяснений никто требовать и не стал.       Себастьян осмотрел свой отряд. Они стояли слегка расслабленно, ожидая приказов капитана. Себастьян подошёл к ним ближе. Виктор, выглядящий из всех наиболее собранно, будто стоял как минимум на параде, задумчиво смотрел на капитана. Юэн смотрел себе под ноги и кусал нижнюю губу, потирая указательным пальцем кожу на ключице. Рядом с ним, будто заслоняя собой, стоял Алан. На Себастьяна он смотрел враждебно. Себастьян отвёл взгляд, постаравшись сделать это как можно более независимо и отрешённо. Он вовсе не хотел ссориться с Аланом, так вышло, и Себастьяну это было неприятно. Но показывать это Алану он не собирался. Алан тоже был хорош: делал вид, что не понимал, что никто здесь не крутился вокруг него и его желаний. Понимал же, но специально вывел Себастьяна из себя. Отводя от него взгляд, Себастьян снова почувствовал разгорающееся раздражение. Но его взгляд наткнулся на Дессела. Тот поднял брови и шутливо ударил себя дважды в грудь. Дессел так же, как и Себастьян, терпеть не мог этот жест, ему командный дух был чужд по определению. Но сейчас он показал, что хотел поддержать Себастьяна, и тот с благодарностью оценил это, ответив тем же жестом.       Наконец по приказу капитана все вытянулись по стойке смирно. Он медленно прошёлся вдоль шеренги туда и обратно и остановился ровно посередине. Несколько секунд он молча осматривал солдат, а затем начал:       — Все вы знаете, какая перед нами поставлена задача.       Себастьян успел подумать, что не все, вообще-то, знали о поставленной задаче. Да, слухи ходили, но многие не знали, о чём конкретно шла речь.       — Это непростая задача, но вы знаете, что нам уже давно не поручают простых задач. Мы все предназначены для важных боев, — по шеренге начались переглядывания. Очевидно, все оценили, как капитан шустро приобщил самого себя к «нам». — Я знаю, как вам всем не терпится порвать наконец с этим бессмысленным ожиданием. С радостью могу вам сообщить, что мы выдвигаемся сегодня, в шесть вечера.       Себастьян удивлённо уставился на капитана. Они будут наступать за час до захода солнца? Это было какой-то ничем необъяснимой глупостью. Пользуясь своим особым положением, Себастьян вышел из строя и подошёл к капитану. Не желая ставить под сомнение его репутацию, он спросил так, чтобы услышал только сам капитан:       — Сэр, вы уверены? Может, в восемь часов, когда сядет солнце?       — Вы хотите поставить под сомнение мои слова? — тут же взвился он.       Себастьян вздохнул. Если он пожалел капитана и постарался сделать всё так, чтобы вызвать у остальных как можно меньше подозрений, то сам капитан своим свинячьим визгом привлёк слишком много ненужного внимания. Себастьяну не оставалось ничего другого, как продолжить этот разговор обычным тоном, больше не беспокоясь за мнимый авторитет командира, за который тот старательно держался.       — Нет, сэр, не хочу. Просто если мы нападём в шесть, будет ещё светло. Нас увидят, как на ладони, и расстреляют, будто мы мишени в тире.       — Точно! Это самоубийство! — донеслись у Себастьяна за спиной голоса.       Себастьян обернулся. В другое время он бы поблагодарил за такую преданность к себе как командиру, но сейчас этот выкрик был, мягко говоря, не кстати. Вовсе не стоило показывать капитану, насколько он был не авторитетен среди солдат, раз они позволяли себе в противовес его словам поддерживать какого-то вшивого лейтенанта. Но заткнуть рты солдатам было уже невозможно: шушуканье в рядах становилось всё громче, а главное, всё возмущённее. Себастьян, недовольно оглядывавшийся через плечо, подумал о том, что это свободомыслие в их рядах сейчас могло им дорого обойтись, потому что капитан вряд ли мог смириться с таким уровнем неповиновения. И точно: только повернувшись лицом обратно к капитану, Себастьян увидел, что тот был в ярости. Он метался взглядом от одного бойца к другому, словно решая, кого заткнуть первым. Понимая, что ему это всё равно не удастся, капитан упёрся глазами в стоящего перед ним Себастьяна, справедливо считая его источником всех своих бед. Стараясь сохранить уверенность и, что было для него куда важнее, достоинство, капитан произнёс:       — Был отдан приказ выходить в шесть вечера. Именно так мы и поступим.       Себастьян еле сдержался от того, чтобы не обхватить его под локоть, и просто сделал пару шагов вперёд, оттесняя капитана ещё дальше от всё громче обсуждающих ситуацию солдат.       — Вы же понимаете, — почти прошептал Себастьян, — что это ошибка? И вам её не простят.       — Успокой своих головорезов, — всё же понизив тон, прошипел капитан. Он думал, что только «головорезы» Себастьяна поддержали этот бунт, но на самом деле за их спинами были недовольны уже все. — И не будет никакой ошибки.       — Вам эту ошибку наверху не простят.       — Нет никакой ошибки. Приказ был отдан сверху, и кто ты такой, чтобы его обсуждать?       — Вы жить вообще хотите? — Себастьян выходил из себя, не понимая, почему капитан не желал видеть очевидного. — Нас же перебьют всех там, и совершенно зря. Нужно выйти на два часа позже, никто от этого ничего не потеряет.       — А вы боитесь за свою шкуру, лейтенант? — попытался задеть его капитан. — Так может, вам стоит вернуться домой? Здесь ваша трусость ни к чему.       Себастьян знал, что капитан его провоцировал. Он знал это, но всё равно закипал, приближаясь к точке кипения с каждым словом капитана. Весь этот день стал сплошным испытанием его нервов, и сейчас этот идиот ещё и пытался непонятно для чего вывести его из себя. Капитан прекрасно понимал, что у Себастьяна была какая-то внутренняя установка, которая не позволила бы ему сделать хоть что-то на глазах у взвода. Именно поэтому капитан и чувствовал себя защищённым. Вот только он не учёл, что возмущённый взвод и не слушал их тихий разговор, поэтому Себастьян, общаясь с капитаном будто и вовсе без свидетелей, выдохнул сквозь зубы:       — Здесь ваша глупость ни к чему. Подумайте, сколько людей погибнет зря. И не только наши, основные силы тоже понесут потери, когда мы не выполним поставленную задачу. Нужно отсрочить выступление.       — Это приказ командования!       — Значит, они ошиблись.       — Кто ты такой, чтобы сомневаться в приказах руководства?       — Подумайте сами, — попытался перебить его Себастьян, всё ещё надеясь воззвать к разуму капитана. — Только задумайтесь, и сразу станет всё ясно.       Но капитан не мог уже не то что задуматься, он не мог даже остановить тот поток криков, который обрушился на Себастьяна. Безостановочно выговаривая Себастьяну, он не желал слушать абсолютно ничего. Словно машина, он продолжал повторять что-то о приказе командования, в котором Себастьян не смел сомневаться. Могло показаться, что он был в ярости, но Себастьян, который в какой-то момент будто выключил мысленно звук капитана и просто смотрел на него, заметил в его глазах кое-что ещё. То, что капитан тщательно скрывал за этой маской ярости и недовольства своим подчинённым. Не могло быть ничего иного, что заставило бы капитана также яростно отстаивать свою позицию. В глазах капитана, на самом их дне плескался страх. И Себастьян, разглядев его, сначала опешил. Но потом всё стало на свои места. Капитан прекрасно понимал, чем грозило исполнение приказа его любимого, уважаемого и, конечно же, безгрешного командования. Его мозгов хватило на это. Он понимал, к чему приведёт выступление до заката, но не мог ослушаться. Не мог, потому что так сказали сверху.       Но самое ужасное было в том, что капитан не просто боялся нарушить приказ, который был очевидно даже для него убийственным, но и готов был ради этого потащить за собой на смерть других. Лишь бы не возражать, лишь бы пересидеть тихонько и не перечить руководству. Этого Себастьян терпеть не мог. И снова наружу полезли эгоизм и желание выжить самому, которые и здесь так удачно прятались за благородством и желанием спасти парней своего взвода.       К нему на несколько мгновений словно вернулся звук происходящего, и Себастьян успел услышать отрывок речи капитана о том, что о его неповиновении станет известно руководству. А после этого звук снова пропал. Себастьян чётко видел в капитане угрозу своей собственной жизни, причём капитан был тем типом угроз, которые являлись чем-то абсолютно неуправляемым, как ребёнок, размахивающий зажжённой спичкой. А Себастьяну вовсе не хотелось просто так умирать из-за чьей-то глупости. Поэтому в следующее мгновение рука Себастьяна оказалась на бедре, а ещё через мгновение Себастьян направил пистолет на капитана. Прямо в голову, прямо в рот, который всё больше искажался страхом, который капитан был уже не в силах сдерживать. Только страх этот был всё ещё от осознания своей беспомощности в отмене операции, испугаться Себастьяна капитан так и не успел: выстрел раздался мгновенно. Выстрелив в упор, Себастьян наблюдал, как капитан сперва лишь покачнулся, словно даже с дыркой в голове собирался продолжить свой монолог о неукоснительном соблюдении приказов. Только капитан больше ничего не говорил, он лишь тяжело завалился на спину, а вытекающая кровь медленно утекала в песок, щедро удобряя эту негостеприимную землю.       Себастьяну показалось, что он оглох, потому что в ушах звенела тишина, и он медленно, так и не опуская вытянутую вперёд руку, повернулся к солдатам. Все они стояли неподвижно, переваривая только что случившееся. Все словно боялись пошевелиться, будто из-за этого произойдёт что-то страшное. Себастьян приоткрыл рот и медленно облизал нижнюю губу. Вокруг всё ещё не было никакого движения. Полная неподвижность в рядах была вызвана неожиданным поворотом событий только от части, потому что почти всех напугал направленный в их сторону пистолет и состояние Себастьяна, которое большинство небезосновательно назвали бы абсолютно неуправляемым и явно опасным для общества.       Внезапно вперёд вырвался Дессел, растолкав нескольких стоящих у него на пути человек. Подлетев к Себастьяну, он выбил у него из рук пистолет, словно это бы что-то изменило, и потащил прочь, пока никто не опомнился. Себастьян шёл за ним, ничего не соображая, и, если бы не Дессел, он бы, наверное, не смог бы и ногами передвигать, а так приходилось делать шаги, словно на автомате.       Себастьян как в замедленной съемке наблюдал за тем, как Дессел остановился и схватил его за плечи. Спустя несколько мгновений Себастьян осознал, что Дессел изо всех сил тряс его. И в это мгновение Себастьян словно вынырнул из воды, потому что на него резко, без предупреждения, обрушились звуки, свет, ощущения.       — Ты совсем ебанулся? — услышал Себастьян и осознаннее взглянул на Дессела, но по-прежнему не мог сказать ни слова. — Ты хоть понимаешь, что натворил?       Дессел задавал этот вопрос и по глазам Себастьяна чётко видел: нет, не понимал он, нихрена не понимал. Он ещё раз встряхнул Себастьяна и, когда это не помогло, несильно ударил по щеке. Себастьян быстро моргнул несколько раз, и его взгляд постепенно становился всё осознаннее. По мере того, как уходило абсолютно пустое выражение лица, Себастьян всё сильнее пытался заглянуть Десселу за спину, чтобы своими глазами увидеть то, что произошло, ещё раз посмотреть на то, что он сделал. Но Дессел, только заметив эти попытки, тут же обхватил лицо Себастьяна, заставляя смотреть себе прямо в глаза:       — Ещё раз спрашиваю: ты что натворил?       — Убил капитана?.. — Себастьян то ли спрашивал, то ли отвечал на вопрос, словно был не до конца уверен в том, что говорил. Он растерянно смотрел на Дессела.       Десселу, который ясно видел и растерянность Себастьяна, и его полное непонимание произошедшего, не хватило сил на то, чтобы отнестись к состоянию Себастьяна с пониманием, поэтому он зло выкрикнул:       — Браво! Именно так: убил капитана. Дальше что?       Себастьян продолжал с черепашьей скоростью приходить в себя. Ощутив, как хватка Дессела всё-таки ослабла, он наконец смог глянуть ему через плечо. Первое же, что он увидел, — это толпа бойцов, часть которых смотрела в его сторону и, столкнувшись с ним взглядом, отвела глаза; вторая часть обступила кругом что-то, что лежало на земле. Себастьян пытался разглядеть, что там лежало, словно не понимал, не хотел понимать, в чём было дело. Он будто сомневался в своей памяти, которая услужливо нарисовала перед мысленным взглядом его собственную вытянутую в сторону капитана руку с пистолетом. Себастьян сжал правый кулак и с удивлением обнаружил, что оружия там не было, а он точно помнил, что оно там было. Крепко вцепившись в эту мысль, словно она была единственным, что связывало его с реальностью, Себастьян начал оглядываться по сторонам, не в силах вспомнить того, как Дессел выбил этот пистолет у него из рук. Найдя глазами пистолет, лежащий на земле в нескольких шагах от них, Себастьян, покачиваясь, пошёл за ним. Дессел попытался остановить его, потому что с каждым шагом Себастьян приближался к толпе солдат, а ещё неизвестно было, как они восприняли такое развитие событий, а реакция достаточно большой группы людей, которые одинаково плохо относились к капитану, но совершенно по-разному — к Себастьяну, была абсолютно непредсказуемой.       Себастьян наклонился за пистолетом, но потом передумал и просто сел на землю рядом с ним. Дессел мгновенно оказался рядом:       — Вставай, — прошипел он. — Нет времени рассиживаться.       Дессел был прав: нужно было действовать быстро, понять настроение бойцов и выкручиваться исходя из ситуации. И уж тем более не стоило демонстрировать им слабость. Себастьян поднял голову на Дессела. В его глазах было одно лишь равнодушие, но он послушно поднялся на ноги, пытаясь своим видом показать, что был готов слушать Дессела.       — А теперь соберись и скажи, что это только что было?       Себастьян посмотрел на пистолет, который сжимал почему-то левой рукой. Переложив его в привычную правую, он почувствовал себя увереннее и стал вспоминать, что стало причиной его поведения:       — Он хотел сделать из нас пушечное мясо. Этот идиот, не задумываясь, отправлял нас просто сдохнуть.       — И поэтому ты убил его? — Десселу пришлось клещами вытягивать продолжение истории, потому что Себастьян замолчал.       — Убил, — глухо повторил Себастьян, словно до него только сейчас, в процессе произнесения, дошёл смысл слова. А потом вдруг вскинул голову и абсолютно уверенно сказал: — По-другому было нельзя, понимаешь? Теперь у нас есть шанс выжить.       Дессел, заметив эту перемену в интонации, обрадовался, потому что апатия Себастьяна начинала пугать. Но вот самому Десселу уверенности не хватало, потому что он понимал, что последует за опрометчивыми действиями Себастьяна.       — А ты понимаешь, что теперь будет?       — Что?       — Если тебя не разорвут эти, — Дессел едва заметно махнул головой в сторону солдат, — то тебя просто посадят за убийство. И я даже не знаю, что хуже.       Себастьян задумался. Дессел напряжённо всматривался в отражение мыслительного процесса на лице у Себастьяна: он действительно усиленно соображал. Вот только выдал совсем не то решение проблемы, на которое Дессел надеялся:       — Да его никто здесь не любил. Вот ты скажи, как к нему относился? Никто из ребят меня не разорвёт, наоборот, ещё спасибо скажут.       Себастьян будто не понимал, что предложенный Десселом первый вариант был маловероятен и прозвучал просто так, потому что единственной реальной опасностью тут было именно уголовное преследование со стороны властей. Себастьян то ли намеренно игнорировал этот вариант, то ли действительно продолжал воспринимать ситуацию фрагментарно. Но следующей же своей фразой он доказал Десселу обратное:       — Я был в состоянии аффекта. Любой меня оправдает.       Дессел с сомнением смотрел на Себастьяна. В версию с аффектом верилось мало, но Дессел был уже готов поддержать любую легенду, которую предложит Себастьян, потому что он уже прекрасно видел, в какое дерьмо вляпался его друг, пусть тот сам и не осознавал этого. Дессел старался продумать линию защиты до мелочей, но пока что они были в беспросветной заднице: Себастьян только что совершенно хладнокровно — о каком бы аффекте он ни говорил — убил их непосредственного командира без всякой видимой причины на глазах у всего взвода. И самое хреновое было в том, что сам Себастьян не понимал, не видел, в чём была проблема. Дессел не видел выхода лучше, чем перебить весь взвод свидетелей, но не был уверен, что и это могло помочь.       Малодушно решив, что думать так сильно наперед не было необходимости, Дессел решил разобраться с насущной проблемой: нужно было успокоить солдат, и заняться этим стоило именно Себастьяну. Делать это должен был он по двум причинам: во-первых, он был одним из старших по званию здесь, а с учётом его положения при ныне уже покойном капитане, так и вовсе самым старшим; ну и во-вторых, даже если бы Дессел хотел, никто, и он в том числе, не смог бы взвалить на себя ответственность за ту кашу, которую заварил Себастьян. Дессел на секунду задумался об этом, но тут же понял, что, даже если бы он собрал в себе те крохи желания делать это, которые у него были, он бы всё равно не смог, потому что всё громче переговаривавшиеся у них за спинами бойцы ждали отчёта самого Себастьяна. Поэтому Дессел, нахмурившись, подтолкнул Себастьяна к ним: ждать и подготавливать его уже не было времени, они и так потеряли слишком много времени, наверняка те, кто были настроены против Себастьяна, успели усилить в себе такое отношение к нему.       — Давай, иди успокой их. Объясни, что произошло. Если сможешь, — скривился Дессел. — Главное — не давай слабину. Дай им почувствовать твою силу и уверенность. Ты тут главный. Пусть думают, что ты прав, несмотря ни на что.       Себастьян, до этого раздражавший Дессела своей самоуверенностью, несмотря на беспросветность ситуации, испугано посмотрел на него. Он не был готов к тому, что придётся прямо сейчас отчитываться перед несколькими десятками людей. Себастьян не имел ни малейшего понятия, что он должен был им сказать, уж явно не рассказывать про убийство в состоянии аффекта. Не увидев в Десселе должной поддержки, Себастьян обернулся на бойцов и постарался как можно быстрее найти взглядом своих. Юэн и Алан, стоящие рядом, нашлись быстро. Юэн был немного напуган происходящим, поэтому так близко стоял к Алану, который внимательно смотрел на Себастьяна. Себастьян вспомнил их перепалку, что было совершенно некстати сейчас. Сейчас проблема была серьёзнее: тут уж количество недовольных им могло исчисляться десятками. Неожиданно для него Алан пошёл к нему, утаскивая за собой Юэна, который шёл как приклеенный рядом.       Солдаты, заметив, что к одиноко стоящим Десселу и Себастьяну кто-то пошёл, оживились. Все ждали хоть какого-то развития, потому что после такого никем не ожидаемого убийства не было никакой ясности. Каким бы командиром ни был капитан, он всё же был иллюзией того, что ими кто-то управлял, а так всем было проще.       К Себастьяну быстро подошёл и Виктор. Он был взволнован, чуть ли не каждую секунду чесал нос и, как и Дессел, пытался найти выход. Себастьян оглядел эту взволнованную группу поддержки вокруг себя, и ему почему-то стало смешно. Все так переживали, а разве что-то произошло? Себастьяну вся эта ситуация не казалась чем-то, из-за чего стоило так напрягаться. Испытывая облегчение от того, что он это понял, Себастьян уверенно выступил чуть вперёд.       — Послушайте! — громко сказал он, привлекая всеобщее внимание. — Я понимаю, что вы все охуели от всего этого. И я всё понимаю. Но только вы не знаете, что капитан планировал нас всех сделать мишенями для боевиков. Мы бы выступили в шесть, а в семь были бы все мертвы. Капитан не хотел слушать разумные доводы и погиб из-за этого. Главное, что теперь он не сможет убить всех нас. Никто ведь из нас не хотел сдохнуть из-за его тупости? Так вот: теперь нам не придётся, потому что я решил эту проблему. Выступаем в восемь, идёт мой отряд и твой, — Себастьян кивнул другому лейтенанту.       Все продолжали смотреть на Себастьяна с недоверием. Вперёд выступил Дессел:       — Слышали, что сказал лейтенант? Выполнять!       Стоящий позади Виктор чуть дёрнулся, чтобы подсказать Десселу, что выполнять-то особо было нечего, потому что Себастьян ничего конкретного не приказал. Но потом остановился: объяснять сейчас это Десселу было бессмысленно, к тому же бойцы зашевелились, словно и правда готовились что-то выполнять.       — Почему так медленно? — продолжал раздавать указания Дессел. — Лейтенант ваши шкуры спас, почему нет радости?       — Не надо, — негромко остановил его Себастьян.       Бойцы, заметив эту небольшую размолвку между Себастьяном и его окружением, снова замерли на местах. Себастьян медленно осознавал, что ему нужно было брать контроль в свои руки, а это означало, что именно он должен был руководить всем, не прибегая к помощи Дессела. Это раздражало: нужно было успокаивать толпу людей, объясняя им, что, спасая свою жизнь, он случайно спас и их, причём сделать это нужно было так, чтобы никто не смог его ни в чём обвинить, потому что Себастьян начинал понимать и то, о чём с самого начала говорил Дессел: дело пахло жареным, могли быть серьёзные проблемы, поэтому нужно было постараться хотя бы не настроить против себя бойцов, а при наилучшем варианте так и вовсе заставить их полностью встать на его сторону.       В дело вовремя вмешался стоящий рядом Виктор:       — Объясни, что тот, кто не с тобой, тот против тебя, и дай понять, что лучше им быть с тобой заодно. Только скажи это так, чтобы они сами приняли такое решение. Скажи воодушевляющую речь с налетом героичности.       Себастьян обернулся на него:       — Может, ты скажешь? У тебя лучше выйдет. Пожалуйста, а?       — Нет, это должен быть именно ты, — озвучил мысли Дессела Виктор. — Не бойся, мы поддержим, если что.       Себастьян посмотрел на остальных: Алан словно сомневался в том, стоило ли поддерживать Себастьяна, но всё равно стоял рядом, что значило то, что он, скорее всего, был всё же на его стороне. Юэн на слова Виктора кивнул головой, а Дессел только поджимал губы, глядя перед собой. Понимая, что сейчас ему предстояло сделать шаг, который должен был спасти его, Себастьян сделал шаг вперёд и, заведя руки за спину, с силой сжал кулаки, пытаясь этим придать себе уверенности.       — То, что здесь произошло, — начал он, но голос сорвался, и Себастьяну пришлось откашляться. Проклиная это, Себастьян подумал, что уж теперь, после такого жалкого начала к нему никто не прислушается, но обратного пути уже не было, как и выбора, поэтому он продолжил: — Это бунт. И все, кто пойдёт со мной, его поддержат. Я пойму каждого из вас, кто решит, что не хочет в этом участвовать. Но тем из вас, кто вспомнит о солдатской чести и останется со мной выполнять поставленное задание, я буду благодарен. Мы служим вместе столько лет, и я не верю, что это испытание заставит поколебать вашу верность нашему подразделению, — Себастьян обвел глазами бойцов. — Кто со мной?       В полном молчании бойцы один за другим поднимали руки и стучали себя в грудь. Себастьяну становилось свободнее дышать с каждой секундой. Он знал, что взывать к солдатской чести было грязным приемом, но выбора у него не было. Отдав уже более конкретные приказания солдатам, которые только что буквально присягнули на верность ему лично, Себастьян обернулся к своему отряду. Заметив это, Юэн и Виктор с улыбками стукнули себя в грудь. Себастьян посмотрел на Алана, ожидая его реакции. Алан смог откинуть в сторону личные обиды и тоже продемонстрировал Себастьяну свою верность. Себастьян кивнул, и все, кроме Дессела ушли готовиться. Он стоял рядом и ждал, пока они останутся одни.       — Ты же понимаешь, что это только начало пиздеца?       — Понимаю, — спокойно сказал Себастьян. От его растерянности не осталось и следа: он уже был полностью собран и сконцентрирован на сложившихся обстоятельствах. — Может, ещё и пронесёт. Надо готовиться. Мне придётся руководить операцией, а я в душе не ебу, что делать.       Дессел похлопал его по плечу:       — По ходу разберёмся.       Себастьян окликнул связиста, приказав ему доложить в штаб главных сил в половину восьмого, за полчаса до того, как они будут выступать на самом деле, что база зачищена. После этого у Себастьяна уж точно не будет права на ошибку. Посмотрев на напряжённо следящего за ним Дессела, Себастьян преувеличенно жизнерадостно сказал:       — Прорвёмся.