R U Mine?

Torsdag 19:23 Я была шокирована его прямотой. Я никогда не видела, чтобы он был настолько туп и груб. Он всегда был хорош и заботлив. Но, наверное, я просто никогда не была права. — Я была неправильного мнения о тебе, — покачала я головой. — А я ведь думала, что ты взял меня, чтобы попытаться заставить меня чувствовать себя лучше. И думала, что это никогда не случится. Я была так неправа, — мои глаза были прикованы к его. Я пыталась выглядеть сердитой и жестокой, но внутри мне было грустно и страшно. — Или, может быть, ты просто делала мне больно чертовски много раз, — продолжил он. Его слова ударили меня. Нож в сердце. Моя вина. Мне больно. Больно. Больно знать, что это я обидела его. — Мне очень жаль, — прохрипела я слабым и уязвимым голосом. — Хорошо, — сказал он. — Я до сих пор не понимаю, почему ты обвиняешь меня, ведь это не моя вина, ты облажалась, — плюнул он. Я не причинила ему боли, он просто решил обидеть меня. Его слова еле дошли до моего мозга. — Я уже пыталась объяснить, — мой голос стал спокойнее, а руки теребили футболку парня. — Но я не могу заставить тебя понять. Если бы я могла, но я не могу. Извини, что имел дело со мной, — сказала я. Я боялась, что он вновь набросится. Он не любит, когда его оставляют в неведении. — Значит, ты все еще обвиняешь меня? — его грубый и пугающий голос внезапно стал спокойным и собранным. — Да. — Я не понимаю, почему ты так считаешь? Это не я взял лезвие и провел по твоей коже. Это не я заставлял тебя не есть. Ты не можешь сказать, что это был я, Эва, — плюнул он. Его слова были правдой. Горькой правдой. — Это был ты. Fredag 4:04 Я лежала в постели, глаза глядели на настольные часы, пытаясь рассмотреть, который сейчас час. Четыре часа. Я не выспалась. Я перестала существовать с тех пор, как Крис ушел. Сказав свои последние слова: «Нет, блять. Это была ты», он повернулся и вышел за дверь. С тех пор в моей голове ничего не укладывается. Первый час я просто сидела на полу. Я была опустошена и разбита. Во время второго часа я поняла, что тону. Третий час. Я начала плакать. Четвертый час. Я начала переосмысливать все сказанные Крисом слова, которые заставляли меня плакать еще сильнее. Пятый час. Я сумела дойти с кухонного пола к своей кровати. Шестой, седьмой и восьмой час. Я просто лежала в постели и плакала. Девятый час. Я все еще плакала. Я легла на спину и стала думать о нашем разговоре. — Я на самом деле начал думать, что ты обманывала меня, так как ты действовала именно так, но я должен был вычеркнуть это из своей головы. Ты почти никогда не выходила на улицу. Ты всегда была либо в нашей комнате, либо в гостиной. Таким образом, я уверен, ты врала мне. Тогда я понял, что ты ненавидишь меня и хочешь расстаться со мной, — парень испустил смешок. Он думал, что я ему изменяю, черт. Он мало доверял мне, потому что я сделала это, мне было больно. Очень больно. Он думал, что я ему изменяла. Вранье. Я никогда бы не смогла это сделать, никогда. Я испытала это, я никогда бы не причинила кому-то больно. Особенно тому, кого я люблю больше всего. — Или, может быть, ты была права, ты сделала мне чертовски больно слишком много раз. — Я до сих пор не понимаю, почему ты обвиняешь меня, это не моя вина, ты облажалась. — Я не понимаю, почему. Почему. Это не взял бритву и порезал тебя, это не я заставил тебя голодать. Ты не можешь сказать, что это был я, Эва, потому что это была ты. — Это была ты. Это была я. Все это сделала я. Никак не Крис. Я еле встала и взяла блокнот. Я давно не писала там.

Я эгоистка. Я очень эгоистична. Я знаю это. Я эгоистка, которая всегда обвиняла Криса. Все кого-то когда-то обвиняют. Давайте поговорим о чьей-то смерти. Когда мы плачем, когда кто-то умирает, мы думаем, что совершаем что-то самоотверженное, но в действительности мы плачем, потому что не хотим жить без этого человека. Мы. Нам наплевать на других людей. На то, что они чувствуют сейчас. Мы думаем только о себе и о нашей потере. Это делает нас эгоистами. Когда кто-то умирает, мы плачем не потому, что они умерли, а потому, что их больше нет рядом. Поэтому я эгоистка. Честно говоря, наверное, единственной причиной моих обвинений в сторону Криса является то, что я не хочу брать вину на себя. Я не хочу чувствовать себя виноватой. То же самое было, когда я была ребенком. Всякий раз, когда я теряла что-то, я обвиняла свою подружку. На меня бы не кричали. И я думаю, что продолжаю делать это по сей день. Мне нужен козел отпущения. Я не могла использовать в этом себя, поэтому им был Крис. Оглядываясь назад, я понимаю, как ошибалась. Я зла на себя, как и Криса. Он не заслужил это, я не заслужила его. Ему это просто не надо. Он уже почти ненавидит себя, и он не должен тащить меня вниз. Хотя все, что это я. Именно я тащу его вниз. Постоянно, когда он дышит мне в шею, опасаясь, прикасается, он всегда спрашивает, в порядке ли я. Он всегда получает один и тот же ответ, поэтому не беспокоится обо мне. Это раздражает, когда он постоянно верит моим «да», и эта вещь заставляет меня чувствовать себя эгоисткой. Но кто обвиняет его? Я бы делала то же самое, если бы он резался. Во всяком случае, наверное. Ему не надо нервничать и беспокоиться, а я заставляю его делать это. Я думала об этом раньше. Я думала о том, чтобы уйти. Хотела оставить всю эту ненависть, стресс, беспокойству и прочую фигню, которую причиняла ему. Я просто хочу уйти. Приятно видеть, что он по-прежнему заботится обо мне, я надеюсь, что он перестанет это делать. Надеюсь. Многие перестали заботиться обо мне. Вильде и Крис больше никогда не приходили. Сана находила глупые отговорки, почему она не могла прийти. Нура иногда приходит, но очень редко. Даже не смотря на то, что мы видимся в школе, я чувствую, что не нужна им. Я не могла винить их. Я понимала, насколько им трудно быть со мной. Я взглянула на свои руки. Они были покрыты шрамами. Я уверена, что они будут здесь в день моей свадьбы. Я буду одета красиво, это будет самый счастливый день в моей жизни, но я взгляну вниз, на них. Они всегда будут преследовать меня и напоминать о прошлом. Если когда-нибудь у меня будет ребенок и спросит меня о шрамах, что я скажу? Скажу, что порезалась? Нет. Я не смогу сказать правду. Если он/она примет неверный путь и порежется, а сам будет думать, что его мама так делала, значит, все в порядке. Я могу заверить вас. Я никогда не позволю своим детям быть в депрессии. Я ненавижу тот факт, что по всему миру есть миллионы таких же людей, похожих на меня. Я ненавижу тот факт, что есть так много людей, которые такие же, как я. Все они оставляют порезы на своей коже из-за собственных причин и проблем, но причина, как правило, всегда ведет к одному. К боли. Никак не к облегчению. Мне больно осознавать, что люди наносят себе ущерб, а никто не помогает к ним. Это только что привело меня обратно к Крису. Он пытается помочь мне. Я эгоистичнее, чем я думала. Я не только причинила ему много неприятностей, но и почти заставила его остаться, и я не заслуживаю его. Повсюду есть много девушек, которые заслуживают его намного больше, чем я когда-либо. Он бы мог им помочь. Но вместо этого он остался здесь со мной, пытаясь мне помочь. Но теперь я облажалась, а он ушел. Он ушел.

Я закрыла блокнот и спрятала под кровать. Быстро спустившись на кухню, я вспомнила все слова Криса. Настало время сделать больно себе. Я сильно обидела его, поэтому пришло время сделать себе больнее, чем ему. Схватив острый нож, я подошла к раковине. Закрыв глаза, я вонзила его в кожу. На секунду открыла их, чтобы увидеть кровь, текущую из моей руки в раковину. Я выдохнула, прежде чем включить кран, чтобы смыть кровь. Мне плевать, если Крис увидит это. Мне плевать на него. Я боялась завтрашнего дня. Я боялась, что Крис появится. И я не хотела идти в рехаб. Не хотела, чтобы читали мои чувства, мои переживания. Мои мысли, которые никому не понять.