Да, хорошо, конечно, где нас нет; Когда привычный угол мы теряем, Он поневоле кажется нам раем. И. В. Гёте, «Фауст».
О, кого я вижу, какие люди! Заходите, заходите, присаживайтесь! Шутка. Вы ведь и не уходили, помните? Ну да ладно. В прошлый раз, кажется, мы на зеркале остановились. Вот! Любуйтесь! Чистая медь! Правда, камин загораживает, но как по мне — Вам от того ни холодно, ни жарко. Да и внимание отвлекать перестанет шёпотом. В общем… знаете, а давайте-ка мы с Вами возьмём вот из этого ведра немножечко кукурузных зёрен, угощайтесь. Говорят, что фильм смотреть без них— невеликое удовольствие. Вкус, как обычно, на Ваше усмотрение. Здесь хватит ещё на три-пять историй. Итак, приступим!***
История восьмая. Вагонные споры, или Лопух и Шляпа. Часть первая.
Гермиона сидела в купе поезда, ехавшего на всех парах по старой железнодорожной ветке. Мимо окна пролетали посёлки, дома, деревья, птицы и участки. Раза три девочка была готова поклясться чем-то важным, что видела в окне внутреннее убранство зданий, но из-за скорости задержать взгляд на этих чудесах не удавалось. О чём она думала? Не знаю. Пока — не знаю. Но так интереснее! По крайней мере, морщины на детском лбу выдавали напряжённую работу мысли, ну, или же он, лоб, просто чесался. Грейнджер повернулась прямо «в камеру», открыла рот и завела разговор. — Гарри! — Ммм? — изображение на экране потемнело. На секунду. — А зевать в присутствии дамы неприлично! — И чего? Делать нечего, музыки нет, книжки прочитал, а с тобой мы ещё и там наговоримся. — Ты уже знаешь, на какой хочешь факультет? — Не. А у нас, по-твоему, есть выбор? — Конечно! В «Истории Хогвартса» пишут, что иногда ученик попадает на тот факультет, на который больше всего хочет! И вообще — отвечать вопросом на вопрос неправильно! — Глупости. Зачем тогда, скажи, распределение? Можно было бы просто пускать анкету. — Ну, может, маги до этого не додумались. Или — чтоб на факультетах народу было поровну. — А то, что предметы у всех одни и те же, тебя не смущает? — В смысле? — А как же вопросом на вопрос? Ладно, смотри: Министерство каждый год утверждает учебные планы, прямо как у нормальных людей. И планы эти можно прочитать, если знать, где. А дедушка знает. У нас на первом курсе всего восемь предметов. Для каждого факультета — своё расписание, но не набор. Да у меня ещё в школе было больше! — Странно. А я думала, что от факультета что-то зависит. — Я тоже так думал. Дня два, пока дедушка план не принёс, смеясь, как мерин. Наглая клевета! Таки только немножечко хихикал! Каждый раз, как смотрю — возмущаюсь. И в первый, увы. Видите — рука в кадре? Вверх-вниз, вверх-вниз. Шрам трёт. Похоже, рог передаёт мои эмоции. — Ты чего? — Шрам чешется, сил нет. Ладно, проехали. Гермиона, кивнув, отвернулась к окну. Гарри, скорее всего, достал карту, так как именно она заняла почти весь экран. Некоторое время всё было тихо, а вот затем камера затряслась и послышался дикий хохот. Грейнджер вздрогнула и развернулась к попутчику. На лице её было написано дикое недоумение. — Что с тобой? — Драман…того… Пахахахахахахаааа!!!!! Знаете, когда Берг предложил мне контракт, я как-то сразу не подумал о последствиях. А они были. И не всегда — предсказуемые, надо сказать. Иногда у моих потомков проявлялись способности, которые ставили в тупик. Гарри, например, достался дар языков — то есть способность понимать любую речь, какой бы она ни была. Но вот дар этот был немного с предподвыподвертом: Небольшой области в Шотландии, по соседству с которой располагался Хогвартс, с названием не очень-то и повезло. Карта лаконично сообщала: DRUMANDROCHIT LEWITSON. Сами понимаете — сдержать смех у мальчика не вышло. Да и зачем? Курс биологии он прошёл, хоть бы и школьный. Про то, что девочки развиваются раньше мальчиков — знал. А стыда ему при рождении не отсыпали. Отсмеявшись, дети вновь уставились в окно. Мимо проносились леса, реки, холмы… Слушайте, давайте я перемотаю, а? Эта поездка длилась, внимание, восемь часов! Вы когда-нибудь ездили в поезде на такие дистанции? Если да — то Вы со мной согласитесь. Если нет — представьте длинный рабочий или учебный день, неведомую хрень за окнами, запахи дыма, солярки, жаренной курицы, человеческих, так сказать, производных, мерный стук колёс, подрагивание сиденья и чьи-то голоса вокруг. После — растяните ЭТО на восемь часов, и отнимите у себя возможность сменить обстановку. Скука смертная! Так что — мотаем дальше. Ускоренные кадры смывают пейзажи в одно бледное пятно. Гермиона, наконец, проваливается в дрёму, приложившись лбом к окну. Картинка всё чаще тускнеет пока, наконец, экран не заполняет чернота. Внезапно её прорезает вспышка. Возвращаемся к нормальному темпу. — Можно? В дверях, наверное, стоит кто-то с рыжими волосами. Картинка ещё размыта. Голос рыжего ввинчивается прямо в мозг — он явно не отличается ни тактом, ни умом. — Э? Не. — Закрой дверь. Сонные голоса Гарри и Гермионы слышны одновременно. Рыжий, похоже, жмёт плечами, но из купе выходит. Картинка постепенно обретает очертания. Гарри встаёт, зевает, подходит к двери и выглядывает в коридор. На него кто-то мчится, врезается, они падают. В кадре — серо-белые волосы. Полный экран волос. — Ой, тётя! Слезь с меня!!! — Простите. — белобрысое недоразумение, наконец, слезает с Поттера и подаёт тому руку. Кадр сужается, края подрагивают. Гарри берёт руку, пытается встать, но вновь валит мальчика на себя. Кадр начинает розоветь. Слышен смех Гермионы. — Какая прелесть! Мальчики, вам помочь? — Если можно, мисс. — Грррр… Гермиона, наконец, приводит парней в вертикальное положение. — Гарри, ты рычишь?! Случайно не ушибся головой? — Ой, простите, пожалуйста! Я не хотел, честно. Устал от них, сил нет. Можно к вам? — Грррррррр.....эх. Заходи. Дети заходят в купе, рассаживаются. «Камера» шатается вверх-вниз, Гарри тяжело и напряжённо дышит. Картинка теряет розовые оттенки. Появляется лицо белобрысого. — Ладно, живи. Как зовут? — Драко Люциус Малфой. Можно просто «Драко» А вы? — Гермиона Джин Грейнджер. Можно просто по-имени. — Генрих Джеймс Поттер. Для своих — Гарри. Веки Малфоя резко распахиваются. — Тот самый Гарри Поттер?! Ты уби… победил Того-Кого-Нельзя-Называть! Ты же герой! — Правда?! Ну… Сидди с Тисовой — помню, Громило Ренда из школы — помню, Малышку Дарси — помню, а вот какого-то неназываемого — не помню. — Гарри, ты о чём? — Гермиона снова морщится. — ой. Ты же не… — Ну… — в кадре видна нога Поттера, которой тот задумчиво качает в воздухе. — да. И ещё несколько. Но волшебников — точно нет. Я бы запомнил, да? Ну, в смысле, Драко, они же как-то от людей отличаются? Там, сильнее, прочнее, быстрее? — Есть немного. Подожди, ты что, помнишь каких-то магглов, и не помнишь самого Воландеморта? Как?! — Просто. Может, маленький был. Стой, ты сказал «победил» и «герой»? Я?! — Ну, да. Гермиона, ну хоть ты ему скажи! — Я читала. Но не верю. Может, там была какая-то сложная защита? — Доедем до замка — тёте напишу. Может, она знает. Драко, а тут есть что покушать? Всё-таки уже два часа. Драко рассказывает новым знакомым про вагон-ресторан и тележку. Деньги у мальчиков есть, но не на него. Малфой вызывается найти тележку со сладким. Услышав, что оба его попутчика ни разу не пробовали «волшебной еды» — загадочно улыбается, убегая по коридору вагона. Так, перемотаем ещё на пять минут. Малфой возвращается с огромным бумажным пакетом. Оглядывается. Запирает дверь. На лице Гермионы — интерес. Левая часть экрана чуть светлеет. Драко вытряхивает на стол гору желейных бобов, раскрашенных какими-то безумными пикси. — Это что? — Угощайся, Поттер! Единственная стоящая вещь в этом буфете. Всевкусное дражже! — берёт одну, сжёвывает, улыбается шире, — непередаваемо! Гермиона берёт зеленоватую конфету. Гарри — чёрную. Оба довольны. Сгребают со стола дражже, достают из сумок позабытые обеды, угощают Драко. Тот кривится, но ест. Хм, это, пожалуй, уже скучно. Ещё пару часов вперёд. Или сразу — Хогвартс? Давайте остановимся на перроне. Поезд замирает у станции. Вокруг — непролазная чаща леса. От каменной плиты, неумело выкрашенной в серый цвет «под бетон», идёт широкая дорога. Забросанная по краям тонким слоем земли, на котором явно видны следы грабель. Видимо, кто-то хотел создать видимость грязи и дряхлости, с чем справился весьма хреново. Дети выходят из поезда. Гермиона настороженно озирается, а Гарри и Драко пыхтят сзади. Девочка чуть ли не силой заставила их взять с собой весь багаж. Малфой пытался возмущаться, но быстро вспомнил причину, по которой он и влетел в Поттера. Причина звалась «Крэбб и Гойл». Два отпрыска хорошо известных общественности террористов (в МагБритании их называли «пожирателями смерти») знали Драко чуть ли не с пелёнок. Почему — мальчик не говорил. Однако факт оставался собой: пара акселератов взяла на себя роль его добровольной охраны. Смотрелось это смешно и как-то жалко, что ли. Парень, наконец, вырвался из дома и хотел ЖИЗНИ. В прочем, на роль носильщиков Крэбб с Гойлом подошли отлично. На платформе темно. Погода — пасмурная. Туманно и сыро. Единственным источником света кажутся окна поезда. Но и они быстро гаснут. Будущие первокурсники остаются в полном мраке. Слышны чьи-то визги, когда дети сталкиваются друг с другом. Кто-то громко спрашивает про жабу. Четверо мальчиков осторожно окружают Гермиону и готовятся, в случае чего, дать отпор кому бы то ни было. Детям страшно. Вдали от дома, посреди леса, в полной неизвестности. В лесу кто-то шуршит и воет. Совы возятся в клетках, кошки — шипят, глядя в сторону чащи, жабы — подозрительно притихли. Атмосферу можно описать одним словом — триллер. — Первокурсники! Все ко мне! В конце платформы загорается жёлтое пятно. Дети нестройно, с опаской идут на свет. Гарри нервно хихикает, бормоча под нос: «Рыба-удильщик». Не стоило ему показывать перед отъездом некоторые фильмы, мда. Пятно оформляется в фонарь, который держит в руках здоровенный старик, с тёмной бородой и густой шевелюрой. Руки — в чёрных перчатках, заляпаных какой-то слизью. Пальто, больше похожее на шинель, сделано из странного, мелкого меха. Что под ним — не видно. Джинсы. Высокие сапоги. Всё — в пятнах той же слизи. Дети останавливаются метра за три до старика, когда лёгкий ветерок доносит до них аромат… Ну, Гарри в письме описал это как «давно умерший бомж, выкупанный перед смертью в дерьме и пиве». Кто-то борется со рвотой. Малфой, Крэбб, Гойл и Поттер зеленеют, но только плотнее окружают Гермиону. — Хех, чегой-то вы. Так, все за мной! Не отставать, а то… — он не договаривает, только поднимает брови, да кивает в сторону леса. В толпе охают. На грани слышимости раздаётся топот копыт по хорошей брусчатке. Дети не обращают на него внимания. — Да, меня Харгрид звать. Лесничий тутошний. Хранитель ключей, значит. Всё, пошли! У нашей троицы и их невольных телохранителей шок. Как, ЭТО — сотрудник Хогвартса?! Куда мы попали?! Конечно, в слух никто не говорит. Но лица краше всякого звучания. Спустя минут десять пути по старательно загаженной дороге, дети выходят на берег озера. Перед ними — чёрная вода, гладкая, как стекло. Огромное, поражающее своими размерами, озеро. На другой его стороне — величественный замок, словно сошедший со страниц старого романа, в котором прекрасные рыцари побеждают злобных и страшных драконов, невиданной красоты и чистоты принцессы вечно ждут их из дальних походов, а волшебники, в вычурных нарядах, при седой бороде и магических посохах, готовы в минуту опасности прийти на помощь всякому, кому бы она ни понадобилась. Стены замка подсвечены факелами, горящими под проливным дождём. Из его окон льётся жёлтый свет, такой же, как из Харгридова фонаря. Картинка несколько размывается — Гарри трёт глаза руками. Дети рассаживаются по лодкам, четверо в каждую. Драко замечает, что количество их, лодок, подозрительно хорошо продумано. Гойл, как самый тяжёлый, пересаживается в другую лодку. Крэбб и Гарри садятся на вёсла, Малфой — за руль, а Гермиона, с полными восторга глазами, устраивается на носу. Лодка летит, обгоняя других первокурсников и оставляя позади ту, старую, детскую жизнь. Впереди — Хогвартс! Лодка, ведомая огнями, зажигающимися под водой, вплывает в тоннель. Он вырублен прямо в скале, на которой стоит замок. По стенам тоннеля тусклым светом мерцает зелёный мох. Впервые Гарри радуется, делясь этим чувством с товарищами, что единственная в их компании девочка сидит на носу и не видит их лиц. В инфернальном освещении мальчики похожи на только что поднятых зомби. Лодка причаливает к огромному каменному настилу, который, очевидно, и создан для того, чтоб у него кто-то швартовался. С трудом, потряхивая уставшими от работы руками и разгибая спины, мальчики выбираются из утлого судёнышка. Крэбб помогает Гермионе, заслужив ухмылки на лице Малфоя и Поттера. Дети отходят от кромки воды, приближаясь к старой каменной лестнице. Под их ногами — отполированные до блеска чёрные плиты. Всё убранство причала — пол, украшенные резьбой с драконами стены, плавно перетекающие в полукруглый потолок где-то в трёх метрах над головами будущих учеников, факелы, горящие только на самом верху лестницы и вездесущий зелёный мох — создаёт ощущение места древнего, величественного и до жути опасного. Постепенно прибывают остальные. Дети, в отличие от первой четвёрки, промокли и дрожат то ли от холода, то ли от страха. Гойл, выбравшись из своей лодки и достав оттуда остальных, рассказывает знакомым, что посередине озера на них напало что-то огромное, склизское и бесшумное. ОНО перевернуло несколько лодок и подняло в небо целую тучу брызг, от которых не спасли бывшие, оказывается, на плавсредствах чары от дождя и ветра. Грейнджер вспоминает, что в лодке было намного теплее, чем на берегу. По словам Гойла, в результате нападения НЕВЕДОМОГО исчезла одна группа. Грустный Харгрид, прибывший последним, кивком подтверждает его слова. Ещё не первокурсники, но уже и не просто дети, понуро поднимаются по лестнице. Наверху их встречает сухая, пожилая женщина, одетая в зелёное. Её мантия, шляпа, рубашка, длинная юбка — всё в одном цвете. Драко бормочет, что у неё нет вкуса. Услышав его шёпот, женщина только хмыкает. — Я привёл их, Профессор. — Спасибо, Рубеус. Можете идти. — Там то… одну лодку-ка… — ВЫ МОЖЕТЕ ИДТИ, РУБЕУС. Харгрид, вздохнув, шагает в тёмный проём ворот, находящихся позади женщины. Та, вновь, хмыкает. Кивком она указывает детям идти за ней. Они бредут по тесному, тёмному коридору, с трудом держась парами. Гарри с Гермионой идут первыми. Драко и Крэбб идут в конце колонны. Гойл в одиночку, озираясь, замыкает шествие. Скрип вторых ворот в тишине, нарушаемой тихим шёпотом, звучит подобно раскату грома среди нахмуренного неба. Группа оказывается в большом холле. За Гойлом ворота захлопываются с лязгом. Свет и жар от десятков факелов, вспыхнувших на стенах одновременно, оглушает детей. Экран заливает белым. Постепенно, медленно и плавно, зрение Гарри восстанавливается. Стены зала — просты, без отделки и вообще каких-либо украшений. Потолок высокий, каменный. Окон — нет. Помещение больше всего похоже на темницу, из которой кто-то убрал все пыточные приспособления и клетки. Раздаётся громкая, весёлая музыка. Чей-то голос распивает слова старой итальянской песенки. Внезапно в кадре показывается милейшая, хоть и странная, процессия. Разодетые в костюмы, кажется, всех ушедших эпох и сословий, сквозь потолок и стены просачиваются полупрозрачные люди. Они пляшут, вторя мотиву напеваемой высоким мужчиной в рыцарских латах «Тарантеллы». Певец почти молод, усат, с «козлиной» бородкой и пышными волосами. Вам, возможно, он может напомнить Д’Артаньяна в исполнении Боярского, разве что старше. Рыцарю на мандолине аккомпанирует улыбчивый толстяк в рясе монаха. Мрачного вида тип, на богатом камзоле которого видны какие-то пятна, задорно машет бубном. Женский силуэт, сидя на потолке, наигрывает на рояле, а аристократичный старичок с головой, болтающейся позади тела, бренчит на контрабасе. Замок древний и прекрасный, Тайны старые хранит! В его двери всякий входит, И судьбу свою вершит! Каждый год встречаем юных, что от озера идут, Где русалки и кошмары светом к Хогвартсу влекут! Вы забудьте все ненастья, что попались на пути — Только через страх до счастья можно было вам дойти! Вон — безмятежность, спокойствие, слабость, время для силы и для волшебства! Замок старый и прекрасный Тайны он хранит, как зверь Вы его навеки дети Ведь закрыта уже дверь! Годы учёбы пройдут беспокойно, если ведёте себя недостойно! Тимбили — димбили — тумбили — да! Выжить готовы должны быть всегда! Баллы с вас снимут или начислят — могут ногами вперёд вас отчислить, Не унывайте! Узнаете тут, что нрав у магии несколько кру-у-у-у-у-у-у-уууут! Ля-ля-ля-ля-ляля! Ля-ля-ля-ля-ляля! Тум-пум-бум-тум-пудум, Бум-рам-пам-тум… Вон — безмятежность, лень, квёлость и нежность, страх и апатию, скуку долой! В Магии мир мы введём Вас собой! Хогвартс — замок очень старый Тайны чудные хранит! С последним аккордом призраки резко ввинтились в потолок. Женщина усмехнулась и кашлянула, привлекая к себе внимание. — Итак, приветствую. Я — заместитель Директора, профессор МакГоннагал. Сейчас вы все построитесь парами и войдёте в те двери. За ними решится, на каком факультете вы проведёте семь лет обучения. Помните, что факультет — это ваша новая семья. Вперёд. Толстые деревянные двери распахнулись. Дети зашли в огромный длинный зал, который чем-то был похож на помещение католической церкви. Слева и справа стояли по два стола, тянувшихся от самого входа и до конца помещения. Над каждым столом было протянуто тканое полотнище синего, зелёного, красного или жёлтого цвета, слева — направо. Повсюду парили свечи, погружавшие зал в полумрак. Факелов не наблюдалось. Гарри задрал голову, и его примеру явно кто-то последовал — послышались вздохи восхищения. Вместо потолка в зале было звёздное небо! Совсем, как над озером. Поттер помнил, что над замком шёл дождь. Но «История Хогвартса» гласила — потолок показывает настоящее небо. Видно, распогодилось. За столами уже сидели люди самого разного возраста, в прочем, не старше лет восемнадцати. Они с интересом смотрели на вновь прибывших. Кто-то даже хлопал. В конце зала стоял последний, пятый стол. Перпендикулярно остальным. За ним сидело двенадцать человек. Слабое освещение зала не оставляло шанса понять, кто именно восседает за тем столом. Разобрать чётко можно было только силуэт кого-то тёмного и высокого, кого-то с большой головой и центрального, в ярко-красной мантии и с белой бородой. Фигуры, наверное, преподавателей о чём-то перешёптывались. А перед их столом, на обычной табуретке, возвышалась старая, потрёпанная, вся в заплатках и швах, кожаная остроконечная шляпа.***
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
***
Мда, немного затянуто. Кажется, кое-кому пора отдохнуть. Пораскинуть, так сказать, мозгами. Никуда не уходите! Ну, в смысле — и не пытайтесь, бесполезно.