***
История восьмая. Вагонные споры, или Лопух и Шляпа. Часть вторая.
Шляпа внушала некоторое уважение. Один её возраст, должно быть, перевалил за сотню лет. Наверное, Гарри пригляделся внимательнее, так как картинка сфокусировалась на головном уборе. Стали хорошо видны три складки, напоминавшие глаза и рот. МакГоннагал подошла к табуретке и щёлкнула шляпу. Был бы это человек — пискнул бы от боли. В прочем, шляпа поступила точно также. — Ай! Что?! Кто?! Где?! Ааа… первокурсники пожаловали. Распределеееение, — нараспев просипела Шляпа зычным басом, — чтоб его. Ну-с, посмотрим, посмотрим. Призраки пели? — Пели. Как я понимаю, Вы нас этим не порадуете? — саркастично спросила заместитель директора. — От чего же? Порадую, порадую. Специально, чтоб хуже было! Не чистят! Не стирают! Даже от пыли — и то не протрут! Дети, МОЙТЕ ГОЛОВЫ ПОСЛЕ РАСПРЕДЕЛЕНИЯ!!! — последнее она проорала так, что на экране появилась трещина. Похоже, очки Поттера не выдержали. А вот Шляпа чувствовала себя отлично. Она прокашлялась, поднимая в воздух тучи мелкого мусора, и завыла: «Меня создали сотни лет назад, Когда здесь правил бал прекрасный Годрик, Друзья его — Ровена, Салазар, И Хаффлпафф здесь совершили подвиг! Великого дракона погрузив На долгий срок в пучины сладкой дрёмы, Они решили замок основать, Чтоб детям дать основы для учёбы. И каждый дом создал себе под стать. Пусть это Вам покажется и странным, Но факультеты, надо понимать, Работают по принципам туманным: Райвенкло дом готов к себе принять Безумцев, что согласны для науки Не есть, не спать, учить и ночь, и день, Но захотев — и мир стереть, от скуки. Для Хаффлпаффа все вы на подбор Годитесь, если нет у вас таланта, А коли власти возжелаете потом — В политике для вас найдутся гранты. Аристократов тёпло примет Слизерин, В котором благородство выше спеси, Хоть злом отмечен он, и не одним, Спокойно в подземелье будет вместе! Для башни Гриффиндора вы должны Готовы быть сразить врага до смерти, Ограбить труп, а после — возвестить О подвиге. Во имя Света! Верьте! Хоть я стара, и слух уже не тот Я беспристрастна и готова к разговору Что голос сип — заслуга от того, Кто вшил в меня гнилую мандрагору. Не верьте вы всему, что говорят, О Хогвартских приметах и законах. Вы факультет себе должны избрать Чтоб не пришибли из-за закидонов!» В который раз за день дети стали нервно перешёптываться. Песня Шляпы была явно не тем, что можно было забыть, проигнорировать или просто не оценить. Пела она густым, приятным басом. А подколки, видно, относились не к ученикам, а к преподавателям в общем и директору в частности. Белобородая фигура за столом нервно ёрзала. Чёрная — мелко дрожала, и скорее всего — от еле сдерживаемого смеха. Гарри повернулся в её сторону и пригляделся. В кадре прояснилось изображение мужчины лет тридцати. Чёрные, длинные волосы, зачёсанные назад. Длинный нос, который, наверно, напомнил Поттеру обо мне. Прищуренные глаза человека, который только что закончил смеяться. Тонкие губы, всё ещё подрагивающие. И — абсолютно чёрное одеяние. Мантия, рубашка, жилетка с множеством карманов. Колоритный персонаж, что сказать. Взгляд мальчика прошёлся по столу. Вот в кадре голова мужичка, похожего на гоблина. Разве что не цветом кожи, но глаза — красные. Полноватая женщина, одетая под серой мантией в пушистый свитер с высоким горлом. Совсем молодой парень, лет двадцати трёх, в здоровенном фиолетовом тюрбане, который сначала Гарри принял за огромную голову. Девушка-хиппи в гигантских очках со множеством стёкол. Дама средних лет, вместо мантии носящая что-то на подобии лабораторного халата, со шляпой, украшенной звёздами, на седой голове. Старик в алой мантии, с белой бородой, перетянутой бантиками всех цветов радуги и в радужной же последовательности, снизу — вверх. Одет в алый же пиджак и белую рубашку с кружевом на шее. Голова увенчана остроконечной шляпой цвета мантии, по краям расшитой золотыми нитями. Блондинка, похожая на МакГоннагал, в сером маггловском пиджаке, едва ли не ровеснике Шляпы, коли судить по качеству ткани. Мантия — коричневая. Представительная дама в тёмно-красных мантии, жилете и шляпе, подошедшей бы скорее гному из сказки про Белоснежку. Молодящаяся женщина с коротким ёжиком седых волос на голове, одетая в чёрное. Полный лысый мужчина, в белом. Вся одежда расшита чуть мерцающими рунами и орнаментами. Старик с густыми чёрными бровями, чуть подпаленными. Седая голова. Джинсовый костюм, толстая кожаная мантия в тон к нему. Преподаватели Хогвартса были, мягко говоря, странными, чудаковатыми и яркими. Учёба у них не предвещала ни тени скуки. Того, кто должен был вести Историю Магии, Гарри за столом не углядел. В «Истории Хогвартса» этот учитель значился как призрак, но и в импровизированном оркестре никакого старика-учёного не было. — Я буду вызывать вас по списку. Идти быстро, долго под шляпой не сидеть! — голос МакГоннагал прервал разглядывание стола. В кадре снова появилась Шляпа, чьи поля подрагивали. От нетерпения? Началась немного нудная процедура распределения. Гарри не обращал на остальных учеников внимания, и звук с изображением смазались. — Грейнджер, Гермиона! Девочка, с интересом склонив налево голову, быстро подошла к шляпе. Взяла в руки пыльный артефакт. Тщательно протёрла снаружи, игнорируя поджатые губы заместителя директора. Несколько раз встряхнула и, наконец, надела. Шляпа в удивлении распахнула складки-глаза и застыла. Минуты через две она, наконец, отмерла. — Слизерин! Экстеррал! Под недоуменным взглядом всех присутствовавших, Гермиона прошла к ближайшему столу, находившемуся слева от неё. Спустя несколько человек, туда же отправились Гойл, Крэбб и Малфой. Наконец, настала и очередь нашей «камеры». — Поттер, Генрих! По залу прокатился шёпоток. Фамилия «Поттер» у всех вызывала только одну ассоциацию — «Гарри». Ну, возможно не совсем у сотни процентов. Но близко к тому. И вот, пожалуйста — какой-то Генрих. В прочем, настроение толпы быстро сменилось, когда мальчик подошёл к креслу и поправил причёску. Даже в неярком свете восковых свечей, шрам было отчётливо видно хотя бы заместителю директора. МакГоннагал, заметив знаменитый зигзаг, облегчённо вздохнула. Сам же мой пра-(пра)-правнук взял в руки шляпу, по примеру Гермионы как следует очистил её от видимой пыли, мусора и чьей-то перхоти, сел и надел головной убор. Изображение померкло. По экрану побежали странные символы. Раздался скучающий, безэмоциональный голос. — Генрих Джеймс Поттер, одиннадцать лет, Литтл Уинг. Раса: полудемон. Род: Безымянный. Родственники в Хогвартсе: Лили Генриетта Поттер, Гриффиндор, по распоряжению директора, Джеймс Флимонт Поттер, Гриффиндор, по параметрам. Уровень угрозы: максимальный. Вероятность уничтожения терминала: выше девяносто девяти процентов в случае некорректного распределения. Инициализация личностного интерфейса. Эмм… шо цэ было? При первом просмотре ТАКОГО я не припомню. Мы видели, как Гарри сел на табуретку, как одел шляпу и как пошёл к своему столу. Это, случайно, не Вы влияете, нет? Ну, тогда — автор решил дать Вам более полную картину, чем даже мне. Как, однако, интересно! — Инициализация, кгхм, того. Приветствую! — Здрасьте. А вы кто? — Ну, я что-то вроде голоса шляпы. Не совсем, но почти. Та её часть, которая умеет болтать, а не только говорить. Итак, куда ты хочешь отправиться? — А просто распределить таки никак? Ну, мне же интересно! — В прошлый раз, когда я пытался распределить потомка Нибраса, у меня появились десять новых заплаток. Мать твою, в смысле — мать твоя постаралась. Всё, с меня хватит. Подходишь Слизерину, но можно и в Гриффиндор. — Не, не, не. Как ты там сказал? «Во имя Света!», да? Ну, где я — и где свет? — Если взять свет за голову, то вы все, Нибрасовы дети, примерно в желудке. А если за жопу — то в сердце. Точно не Гриффиндор! СЛИЗЕРИН! ЭКСФАЛИ! — последние два слова Шляп прокричал уже вслух. Изображение на секунду, со словом «эксфали», окрасилось в фиолетовый. На экране появилась надпись белыми буквами: «Экстра, английский, корректно, вне. Фа, сокращение, искажённо, fate, судьба. Ли, сокращение, искажённо, live, жизнь». Картинка мигнула и вернулась к норме. Честно, это был не я. И не сам Гарри. Вообще хрен его знает, что там произошло. У Вас есть хоть какие-то соображения? У меня — нет. Бред, безумие и таки полная непонятность, мда. Поттер поднялся с табуретки и прошёл к левому столу. Заняв место около Драко, он продолжил наблюдать за церемонией. Рыжий мальчик, очевидно тот, что пытался разбудить их в купе, попал в обитель Света и безумия. Там же, напротив слизеринцев, сидело всё рыже-попугайное сборище. Цвета одежды они не поменяли, разве что привели её в порядок. Скорее всего — заклинаниями. Если ближние к стенам столы Хаффлпаффа и Райвенкло были практически идентичны по своему поведению, то оба центральных производили впечатление двух гудящих ульев. Населённых враждебными кланами пчёл. Из песни Шляпы было непонятно, откуда такая страсть. Если только «зло» и «свет»? Как бы то ни было, Гриффиндор и Слизерин явно не ладили. Выражение лиц красно-золотых при поступлении Поттера было настолько злым, что мальчику захотелось сбежать из зала. Этого, правда, не получилось, но присутствие Крэбба у правого плеча обнадёживало. И Винсент (Крэбб), и Грегори (Гойл) оказались собеседниками хоть и грубыми, но вполне приятными. А уж когда Гарри стал рассказывать соседям о своей жизни в Литтл Уинге, в особенности — о том, как выслеживал пару раз хулиганов и… Можно я это перемотаю? Нет? Ну, сами напросились. — Слушай, Генрих, а почему именно «Гарри»? — спросил Грегори, в нетерпении перебирая столовые приборы. — Да как-то привязалось. Меня к дяде с тётей в год подкинули. Прямо в пелёнках и с письмом от Дамблдора. А в нём меня назвали именно так. Имя — дедушка подсказал, когда к нам явился. Поднял какие-то документы, нашёл свидетельство. Вот и выяснили. — Весело. С чего бы директору писать письмо, да ещё и с неправильным именем? — это уже Драко. — Кто его знает. Может, родители меня так при нём звали, нет? Да какая разница! — А чем ты занимался, ну, до того, как дедушка тебя учить стал? — Гермионе, да и всем товарищам, Поттер уже рассказал о наших с ним, так сказать, тренировках. Ещё в поезде. — Учился, гулял. Что ещё? Точно, на идиотов охотился с кузеном. Это когда идёшь такой, весь беззащитный, мимо, простите, ребята, качков, а они смеются. Останавливаешься, как-нибудь глупо называешь и бежишь недалеко. В переулок потемнее. Там уже ждёт второй охотник. Те прибегают, вы наваливаетесь, и того. — Бьёте? — Винсент аж приподнялся с места в предвкушении чего-то интересного. — Эммм… не. Ну, сначала бьёт, Дадли. Ниже пояса и со всей силы. Ногой или там палкой какой. Потом, когда они сгибаются, за причиндалы держась, я их кулаком по голове, пока не упадут. Кузен после этого им на спину прыгает, обязательно — до хруста. А я сажусь, так, чтоб к чьей-то голове поближе, — при слове «голова» Гарри мечтательно улыбнулся, — и беру камушек. Или, если особенно голова большая, просто руками. И играю, пока кричать не перестанет. Потом — чуть подлечить, и повторить. Пока не выдохнусь. Ну, или не сдохнут. Поттер блаженно зажмурился. Кто-то из первокурсников позеленел. Грегори, Винсент, Драко и Гермиона хихикнули. Новый приятель им, очевидно, нравился. Вам нехорошо? Вот, ещё ведёрко. И лёд, на лоб приложить, помогает. Да, да, да. Гарри делал именно то, о чём вы подумали. Ну, я же ранее не врал! Он никого не убивал. Только не лечил до конца иногда. В смысле — регулярно. Помните, в прошлой части, имена? Их-то и недолечил. Внезапно все затихли. Из-за своего места поднялся Дамблдор. Он обвёл зал взглядом, от которого все слегка приёжились. Вздохнул. — Приветствую вас, ученики! День был долгим, так что скажу всего пару слов. Вот: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Приятного аппетита! Директор сел. В тот же миг на столах появились мясо, закуски, печёный картофель, тыквы, салаты и соки. Напротив каждого ученика — по одному набору. Стало понятным, зачем столы сделаны шириной два метра. Студенты набросились на еду. В кадре не видно стола Райвенкло — он за спиной Поттера. Слизеринцы едят быстро, но аккуратно. Не оставляют на тарелке ни крошки, тщательно собирая каждую деталь. Кости, выеденные добела, — отправляются в одно общее блюдо, стоящее с обращённого к преподавателям конца. Хаффлпаффцы кушают медленно, смакуя удовольствие. Кости, такие же чистые, как и у «змей», они оставляют на своих тарелках. Гриффиндорцы жрут шумно и помалу, хотя и создают полный хаос. Кто-то пытается бросаться едой. На тарелках и на самом столе остаются «невкусные» ошмётки кожи, мяса, даже фруктов. Кости у «львов», попади они к соседям, были бы ещё долго очищаемы от съестного. Наконец, последний красно-золотой, тот самый рыжий, проглотил последнюю порцию картошки, рыгнув на весь зал. Его примеру последовала добрая треть факультета, вызвав на лицах слизеринцев и некоторых преподавателей брезгливую гримасу. Директор постучал вилкой по бокалу, призывая всех к порядку и вниманию. — Тихо! Итак, приветствую всех! Для тех, кто не знает — я Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс. В этом году введён ряд новых правил, которые будут действовать с завтрашнего полудня. Ознакомиться — всем. Пока зачитаю самое главное. — он поправил очки и взял из-под тарелки пергамент. — Вот. Запрещается, под страхом смерти от естественных причин, купаться в озере после захода солнца и ходить в Запретный Лес в те же часы. Нельзя вообще ходить в Лес дальше сторожки лесника без преподавателя. Нельзя заходить в лес дальше старой тропы ни ученикам, ни преподавателям. Вас, Северус и Сильванус, это особенно касается. При этих словах обладатель чёрного костюма и густых бровей переглянулись и громко, горестно вздохнули. — Далее. Всем запрещается заходить в коридор на третьем этаже. Тот, что перед бывшим кабинетом Рун. — Как это бывшим?! У меня там учебники! Оборудование! Вчера нельзя было предупредить?! — с места крикнул тот, что в белом. — Школа выделит Вам средства на покупку всего необходимого, профессор Бабблинг. В теплицах учащимся разрешено использовать маггловские удобрения, но только купленные за свои деньги. Вы, наконец, довольны, профессор Спраут? Женщина в свитере широко улыбнулась и кивнула. — Так, что там ещё… Занятия по астрологии исключаются из общего расписания и будут проводиться строго по погоде. Больше профессору Синистре не нужно будет мокнуть, да и вам, дети мои. — кивок на даму в халате. — Отдельно сообщаю, что в школе запрещён весь, полностью, ассортимент лавки «Зонко». Вообще. Без исключений. На этом, пожалуй, всё. Расходимся! — Хорошо, хоть он не вспомнил про ги… начал было шёпотом кто-то из старших слизеринцев. — Стойте! Гимн! Поют все! Музыка — любая, слова — одни! Ну-ка, раз, два, раз, два, три!***
Пардон. Этот кошмар я Вам смотреть не дам. И так многовато информации. Поберегите свои уши, да и мои, заодно. В общем, все спели и разбрелись по спальням. Так, остановлю-ка на моменте входа в гостиную.***
В кадре появляется каменная стена. Ученики возбуждённо перешёптываются, обмениваясь впечатлениями. Одна из девушек, очевидно, староста (лет пятнадцати, высокая, стройная, с чёрными кудрями до середины спины) подходит к висящему на стене портрету мужчины в зелёном бархатном одеянии. Лица на портрете не видно, оно всё скрыто в тени, отбрасываемой статуей дракона. Собственно, за ней-то и стоит стул, на котором изображён мужчина. — Пароль, Джемма? — Sanguinem non est aqua, Лорд Основатель. — Правильно, правильно. Входите! Портрет отъезжает в сторону, скрываясь в стене. Слизеринцы аккуратно, по одному, пролезают в узкий проём. Ребята с курса этак третьего, почти все, наклоняются в процессе. Наконец, все внутри. Портрет занимает своё место. Староста приказывает всем, кроме первокурсников, разбрестись по спальням. Пока народ собирается, косясь на груженных вещами Кребба и Гойла, Гарри осматривает гостиную факультета. Общий облик стен подозрительно напоминает причал. Разве что фонари развешены, кованные. На потолке — люстра с десятками свечей. Комната, против ожидания, гораздо светлее обеденного зала. Побокам от входа стоят две статуи. Левая — женщина, держащая в руках весы, с повязкой на глазах. Правая — мужчина в плаще и маске палача. Держит волшебную палочку. У стен — по огромному книжному шкафу. Вместо дальней стены — большая арка, закрытая шторой. Туда и прошли старшие ученики. Больше в гостиной нет ничего, совсем. Ни камина, ни портретов, ни мебели. Только книги, статуи, факелы и арка. Судя по звуку, кто-то хлопает Поттера, занятого разглядыванием статуи с палочкой, по плечу. — Да? — Слушайте внимательно, все. Сейчас зайдёт декан. Пока — каждый подходит к статуе с весами, прикладывает к ней руку и клянётся так, как скажу. Вслух. Текст клятвы такой: обязуюсь не выдать секретов факультета никому, кроме семьи, не вредить членам дома Слизерин ни сейчас, ни ранее, ни после, не уронить честь нового дома и быть верным своим помыслам, какими бы они не были. Запомнили? Вперёд. Немного своеобразно, да? Ещё попкорна? После того, как Гарри приложил руку к статуе и произнёс слова клятвы, экран вновь окрасился в фиолетовый. На этот раз буквы гласили: «Обязательство принято. Добро пожаловать, Генрих Джеймс Поттер». Ой вэй! Это же, что, в голове у внука, что ли? Кто-то вошёл в гостиную сразу же после того, как последний ученик принёс клятву. Со стороны она сопровождалась фиолетовыми искрами, бившими из глаз статуи в глаза нового студента Слизерина. Обернувшись на громкий стук закрывшегося портрета, Поттер увидел того самого преподавателя, который так смеялся над песней Шляпы. Преподаватель, увидев Гарри, быстро подмигнул. — Все тут? По кивкам вижу, что да. Запомните: ваш факультет, может, и не самый безопасный, но самый спокойный в Хогвартсе. И я надеюсь, что так и останется. Снаружи можете делать всё, что хотите. Мне плевать. Но между собой — чтоб были тихи и вежливы. По всем вопросам — либо ко мне, если снаружи, либо к Салазару, если внутри. Его портрет появится, как только я выйду из гостиной. Спать будет каждый в своей спальне. Джемма, скажи своему курсу, что с этого года можно оформить гостевой допуск в покои тем, кто старше шестнадцати. И не надо краснеть, правда, тебе идёт. Чем вы там занимаетесь — формально не моё дело. Но если кто-нибудь сильно располнеет месяца через три… — декан покачал головой. — Так, вам, дети. К Слизерину относятся плохо. Всегда помните это. И никогда — не придавайте внимания. Если унижают — бейте в ответ. Если кто-то снимает баллы — бегите ко мне. Но по всем дисциплинам вы должны быть лучшими! Или — стараться! То, что директор не любит факультет — не повод для страха. Пока вы здесь — никто не зайдёт в гостиную без разрешения Основателя. А Дамблдору этого разрешения никто не даст. Ещё немного. Правила безопасности: по лестницам ходить только в соответствии с расписанием. Его я раздам завтра утром. Выучить наизусть и сжечь. В глаза преподавателям не смотреть, если вы не умеете закрывать разум. Книги по этому вопросу уже в ваших покоях. Вещи — там же, за исключением Гойла, Грейнджер, Крэбба, Малфоя и Поттера. Вы что, без багаж… а, вижу. Похвальная паранойя! На будущее — спросите у рунолога, как защитить имущество. Не откажет. После комендантского часа из гостиной через главный вход — нельзя. О других узнаете по мере обучения. Как и об остальном. Слизирин — не совсем факультет. Это семья. И, как у каждой семьи, у нас есть свои тайны. На этом — всё. Спокойной ночи! — Сэр, а… — Слушаю, Генрих. — А как к Вам обращаться? — В стенах факультета — на «ты», вне — на «вы». Или ты о том, что я не представился? Северус Снейп. Спокойной ночи. Снейп вылетел из гостиной. Всё ещё пунцовая от приятной, должно быть, новости Джемма указала первокурсникам на арку. — Проходите и думайте о своей комнате. Или просто, о месте, где вам уютно. Сами поймёте. Кто хочет написать домой — завтра проведу в совятню. Уже сонные, дети шеренгой потопали в арку. Гарри успел только моргнуть — как оказался в неточной копии своей спальни, что осталась в доме на Тисовой улице. Убрав вещи в шкаф и поставив клетку с Иванычем на подоконник, завешанный толстой шторой. Обнаружив вход в ванную, умылся, почистил зубы, разделся, глядя на кровать, и, закрыв глаза, завалился дрыхнуть.***
Ну, день Поттера прошёл. Пожалуй, и нам с Вами можно дух перевести! До скорого, драгоценные мои.