Антонио делает вид, что не сломал ребро

       Ловино плюхнулся в походное кресло, стоявшее посреди лужайки. Господи, как же он ненавидел эти сборища. Позади него собрались родственники и вопили на итальянском, английском и какой-то корявой смеси обоих языков. А вот он сам, сидит на лужайке и довольствуется газировкой. В отличие от него Феличиано хотя бы мог повеселиться в компании взрослых: он любил носить на семейные праздники скетчбук и показывать всем свои новые работы.        Сам Ловино обычно оставался один где-то в темном месте, где его пытались заживо съесть комары. На эти вечеринки в основном приходили все старые противные друзья дедушки. Они приезжали со своими родственниками и все вместе бухали. Так и на этом вечере, Ловино пришлось в одиночестве отсиживаться у костра. Он поудобнее устроился в кресле, откинувшись на спинку, и его колени оказались в опасной близости от огня.        Он в последний раз отпил из банки с газировкой и бросил ее в костер. Если бы кто-то из взрослых сидел рядом с ним, то отчитал бы его за загрязнение воздуха токсинами, которые выделяет алюминий при горении. Но поблизости никого не было, и тишину нарушал только треск дров.        — Еще пива?        Ловино усмехнулся. Как будто бы кому-то еще на этой вечеринке не хватило алкоголя.        — Ээ… еще пива?        Он резко поднял голову и увидел рядом с собой мужчину. Ловино не знал, кто это, как и обычно: после обниманий родственников, с которыми его знакомил дедушка, он уходил дуться наедине с собой.        — Вы это мне?        Ловино увидел, как в свете огня блестели белые зубы незнакомца. Как так быстро, блин, стемнело? Сколько он сидел, просто таращась на пламя?        — Да. Будешь еще?        Он оглянулся и сел прямо.        — Похуй, давай, почему бы и нет?        — Сейчас вернусь, — мужчина засмеялся.        Ловино проследил за тем, как незнакомец удалялся. Из-за долгого наблюдения за гребанным костром у него зрение стало размытым, поэтому он не мог понять, кто это. Интересно, а они — родственники?.. Это, кстати, еще один минус таких событий: каким хуем нужно разбираться, с кем можно флиртовать, а с кем нет? Типа, Ловино, та горячая красотка — твоя троюродная сестра, но я тебе об этом, конечно, сообщу только тогда, когда ты уже дашь ей свой номер.        — Вот, держи, я взял первое попавшееся в холодильнике, — мужчина вернулся и передал ему банку.        Неужто это правда сейчас происходит? Ловино окончательно осознал, что ему похуй, и с щелчком открыл банку. Пиво оказалось на вкус, как гребанная моча, но, к счастью, хоть не придется проводить остаток вечера трезвым. Он взглянул на мужчину, который устроился на стуле рядом.        — А ты кто? — спросил он и прищурился, пытаясь разглядеть лицо незнакомца.        — Антонио Фернандес-Карьедо. Я приехал с Франциском.        Ловино с раздражением вдохнул сквозь зубы. Он ведь сразу понял, что где-то тут подвох. Франциск был из тех родственников, которые вообще не понятно как связаны с остальными. Он напоминал тетушек с одной стороны семьи, но говорил по-французски, как дядюшки с другой. Франциск всегда приезжал на семейные встречи, каждый раз с новой девушкой (или парнем) под ручку.        — А, ты приехал с Франциском, — повторил Ловино, делая еще один глоток пива… он начинал подозревать, что Антонио просто нассал в банку.        Новый знакомый засмеялся, и Ловино удивился его искренности. Это не был уже привычный кокетливый или противный смешок.        — Ой, нет, не с ним. Он просто хотел, чтобы было с кем поехать сюда и выпить, так что я решил присоединиться, — Антонио отпил из своей банки. — Хм, а ты Ловино, да?        Ловино состроил кислую мину на лице.        — И меня, конечно, нисколько, ни капли не пугает то, что ты знаешь мое имя.        Антонио усмехнулся и замахал одной ладонью, будто развеивая его сомнения.        — Франциск про тебя рассказывал. Ты и твой брат…        — Феличиано, — пробубнил Ловино, откидываясь на спинку кресла, — красивый, умный паренек и превосходный художник.        — И кто же тогда ты? — спросил Антонио. Он встал и начал что-то искать в карманах.        Ловино раздраженно поглядывал на придурка, который не смог даже пять секунд посидеть смирно и поговорить. У него будто шило в заднице.        — А я тогда тот парень, который сидит один, и ему предлагают выпить, потому что он классный. Что ты там ищешь, блин?        Антонио выудил небольшую коробочку из заднего кармана.        — Нашел! — легким движением руки он приоткрыл пачку и достал сигарету. — Будешь?        Он протянул коробочку. Ловино еще никогда не предлагали сигарет. На учебе ими никто не делился, ведь такие вещи там считались редкими, слишком ценными и крутыми, чтобы их ещё кому-то предлагать. Тебе могли предложить травку или глоток спиртного, но не сигарету.        Он вылупился на пачку. Может, взять одну? Он еще раз оглянулся. Пьяные старшие все еще толпились у палатки и разговаривали. Немного людей лежало на пледах, а несколько кузенов и кузин собрались в круг и пели песни под гитару.        — Да, спасибо, — Ловино взял одну и, только когда уже держал сигарету губами, понял, что у него нет зажигалки.        Он чувствовал себя идиотом, пока новый знакомый не спас положение, достав свою. Жестом руки Антонио позвал собеседника пододвинуться ближе и щелкнул зажигалкой, когда их сигареты соприкоснулись. Вдруг Ловино увидел искру в зеленых глазах напротив, и уже через секунду сигареты начали тлеть.        Он втянул дым. Вообще-то, он не курил, но знал, как делать это и не лажать. Когда он в первый раз попытался скурить косячок, все закончилось жутким кашлем и рвотой. Он тогда чуть не сгорел от стыда. И все-таки после бесконечных часов практики (понемногу за первые два года старшей школы) он смог постичь мастерство курения.        Антонио улыбнулся, поймав на себе взгляд Ловино. Тот отвернулся и посмотрел на костер.        — Почему ты не с Франциском? Тусил бы с ним, раз вы приехали вместе.        Он чувствовал на себе взгляд Антонио.        — Ну, Франциск… занят. Скажем так, наши пути здесь разошлись. Кстати, ты уверен, что вы с ним родственники?        — Честно говоря, нет, — незаметно для себя Ловино улыбнулся. Он отпил из банки, поглядывая на Антонио краем глаза. — Откуда ты? Твой акцент…        — Из Испании, — ответил Антонио, — без конкретного места. Мы с семьей часто переезжали. Сначала я жил в Португалии, потом в Мадриде, затем мы переехали на юг и жили по близости от Марокко, прямо у Гибралтара. В университете я учился почти на границе с Францией. Там я и познакомился с твоим прекрасным кузеном, — Антонио выдохнул дым кольцом, и это впечатлило Ловино, хоть он этого и никогда не признает, — А ты?        Бросив окурок в костер, итальянец опять оказался в полулежащем положении в кресле.        — Я… просто тут.        — Тут тоже неплохо, Ловино.        Младший из них усмехнулся.        — Да конечно. А вообще, зачем ты сюда приехал, господин Испания? Не проще было дальше шататься по своей стране, а только потом съездить в истинную жопу мира, то есть в Америку?        Антонио засмеялся и тоже выкинул свою сигарету в огонь.        — Мне нравится знакомиться с новыми людьми. В Испании у меня появилось ощущение, будто я каждого местного наизусть знаю, так что я решил поехать с Франциском в США.        — На твоем месте я бы прямо сейчас сел в лодку и уплыл обратно в Европу, чтобы найти нормальных друзей, — проворчал Ловино. Он взглянул на Антонио и обнаружил, что сам испанец пристально смотрит на него, ухмыляясь, и наклоняется чуть вперед. Это было чересчур близко. Итальянец почувствовал, как его ладони начали потеть.        — А чем ты вообще занимаешься, Ловино?        — Учебой, — пробубнил итальянец, делая успокаивающий глоток пива, — подрабатываю иногда в ресторане. А что?        Антонио пожал плечами и снова наклонился ближе. От него пахло сладким алкоголем, сигаретами и чем-то непонятным, из-за чего Ловино еле сдерживался от ерзания на стуле.        — Ну, раз тебе так хочется уехать отсюда, почему ты этого не сделаешь? Ты мог бы накопить немного денег. Уехать… — он широко улыбнулся, но из-под дружелюбной оболочки проглядывало что-то опасное и волнующее. — Я бы показал тебе разные места.        Хотя он уже и чувствовал легкое опьянение, Ловино сделал еще глоток пива.        — Опять же, меня, разумеется, нисколько не пугают твои странные слова.        И тут Антонио превратился обратно в легкомысленного придурка. Смеясь, он прилег в кресле.        — Извини, что-то я увлекся! Совсем забываюсь, когда пью. Можешь дать мне пощечину, если я буду слишком грубым или настойчивым.        — Мне шестнадцать.        Лицо Антонио застыло в улыбке.        — Да ты шутишь.        Ловино пристально смотрел на огонь. Покрасневший и вспотевший, он чувствовал себя еще и ужасно глупым. Господи, надо было промолчать, блин.        — Мне будет семнадцать в следующем месяце. Извини, но это статья. Если хочешь, можешь ударить меня, — злобно пробубнил он, избегая зрительного контакта.        — Извини, я не знал, просто, раз Франциск говорил о тебе, я решил… Ух, я прибью этого… — речь Антонио перешла в испанские ругательства, он покачал головой и бросил банку в костер. Вздохнув, он провел рукой по волосам. — Прости. Ты милый, — после этих слов Ловино содрогнулся, — но мне двадцать четыре, а возраст согласия здесь по закону, кажется, восемнадцать?        — Заткнись и оставь меня в покое, — не выдержал Ловино. Он съехал вниз по спинке кресла. Господи, иногда он был таким идиотом. Все из-за дурацкого характера и незатыкающегося рта (к сожалению, в этом он был похож на брата). — Пиздец, я так ненавижу эти тупые чертовы вечеринки, блин.        Антонио встал и нервно похлопал по карманам.        — Хех, ты милый, когда ругаешься.        Ловино издал звук, напоминавший рычание настолько, насколько это вообще возможно.        — Отсоси, блин.        — Я бы с удовольствием, — голос Антонио звучал очень печально, — но ты должен подождать год!        Одна только мысль об этом уже злила Ловино и делала его… ну…        — Блядь, просто отвали от меня, пока я тебя не ударил.

***

       Растянувшись на диване, Ловино смотрел в потолок. На этот раз он оказался в небольшом уютном доме. Из-за орущей с улицы музыки ему хотелось просто заткнуть уши, как маленькому ребенку. Феличиано как раз был там: он разукрашивал лица детям, в то время как его брат ошивался внутри и пялился в потолок.        Вокруг дивана были разбросаны банки от газировки, где-то валялся пакет от чипсов, которые он стащил с кухни. Дедушка забрал его телефон, так что не оставалось ничего, кроме как сидеть и унывать. Поэтому он и приуныл. На вечеринке из ребят его возраста все так же был только придурковатый братец. Ловино все еще нельзя было пить. Это сборище очень напоминало ему ад.        — Будешь сигарету?        Ловино вздрогнул и развернулся. Его ошеломленный взгляд упал на Антонио. Этот уебок все-таки приехал. Франциск снова притащил того мудака с прошлогодней вечеринки, который в тот момент расслабился на небольшом диванчике, довольный собой. Это был первый раз, когда Ловино увидел его на свету… господи, почему этот мудак так к нему пристал?        Антонио улыбнулся, протягивая сигарету.