ANOTHER / ДРУГОЙ

      Джастин сидел за столом кухни, покручивая в руке тонкий телефон, уже несколько часов подряд ожидая звонка от Уильяма. Ночью от него пришло сообщение о том, что несколько выступлений придётся провести на две недели раньше положенного, и в следующем сообщении была просьба перезвонить по возможности. Но когда Бибер позвонил, Уильям был занят чем-то "очень важным", и теперь парень ждал его звонка.       Но телефон молчал, а Джастин уже отсидел себе всю задницу на этом чертовом стуле. Да к тому же, сегодня было долгожданное утреннее вдохновение, которое практически сшибло его с ног, когда он пошёл умываться. Это как глоток свежего воздуха, потому что поэзия и музыка всегда были способны на большее, чем человек. Пара строк уже были нацарапаны в маленьком блокноте, что Бибер взял с собой.       И теперь ему было необходимо почувствовать струны под пальцами, поэтому к черту Уила, как позвонит, так позвонит. Джастин дорожил Уилом, но сейчас в голове начал вырисовываться некий набросок мелодии, и блондин очень боялся упустить этот момент. Момент, когда ты становишься создателем чего-то нового. Момент, когда ты чувствуешь себя творцом. Непередаваемые ощущения.       Джастин быстро поднялся на второй этаж, краем глаза ловя движение своего отражения в зеркале, и сделав несколько шагов в сторону своей комнаты, остановился у одной из дверей, будто загипнотизированный. Будто что-то было там, что его очень привлекало. Он протянул руку к ручке и крутанул, нажимая на дверь и заставив ее открыться со скрипом.       Первое ощущение - приступ астмы, которой никогда не было. Слишком много пыли, отчего мгновенно накрыла волна удушающего кашля. Помещение было темным, но на полу были нарисованы тонкие полоски попадающего с улицы света через маленькое окно наверху. Джастин почти ничего не видел, хотя усердно приглядывался, щурясь.       Второе - желание изучить каждый уголок этой комнаты, которая была заставлена коробками, что увидеть удалось только с помощью фонарика на телефоне. У дальней стены стояло что-то высокое, занавешенное плотной синей тканью, и Джастин предположил, что это был шкаф или что-то типа того. Парень сделал пару маленьких шагов внутрь, осматриваясь и будто слыша про себя тот самый мотив, который просил струн.       И третье - захват дыхания, когда нога задела какой-то предмет под тканью, а из-под неё раздалось немного приглушенное эхо гитарных струн. Джастин думал, что сошёл с ума, но, сдернув полотно, увидел ее. Темно-коричневую акустическую гитару Martin D45. Ценитель внутри Бибера обезумел от восторга. Такие гитары стоят почти тринадцать тысяч долларов, и они были лишь у некоторых артистов.       Рука даже затряслась, когда парень потянулся к инструменту и заключил его в крепкую ладонь, делая глубокий вдох. Это как прикосновение к чему-то высокому, к чему Джастин никогда и мечтать не мог даже потянуться. Взяв инструмент в руки, он вышел из комнаты, плотно закрывая за собой дверь и выключая ослепляющий фонарик телефона. И только теперь, посмотрев на ручку двери, понял, что так тянуло его туда. То, что сейчас держал в руках.       Усевшись на кровать в своей комнате, согнул ноги в коленках и скрестил их перед собой, устраивая гитару поудобнее, прижимая ее прохладный корпус к своему телу и словно моментально сливаясь с ней воедино. Пальцы левой руки ловко зажали аккорд на первом ладу, а подушечки указательного и большого пальцев правой руки аккуратно зацепили пару струн, которые тут же издали чистейший почти невинный звук. Как же Джастин был рад, что научился играть на стандартных гитарах, а не как раньше - только на гитарах для левшей.       Следом прозвучал другой аккорд, и кожа покрылась мелкими мурашками. Звук оттолкнулся от струн, прополз вдоль стен комнаты, скользнул по мебели и впитался в лампу в торшере, словно ожидая часа для своего применения. Ещё один аккорд и аккуратный перебор музыкальных пальцев, мелодия превратилась в нечто большее, чем просто набор звуков. Это была история, наполненная горечью и сожалением.       Джастин прикрыл глаза, продолжая перебирать струны, иногда заставляя инструмент звучать светлее и насыщеннее, но потом снова возвращаться к минору, как-то глубоко въевшемуся в кожу. В комнате было прохладно, но музыка наполняла музыканта. Он пропускал удары собственного сердца, чтобы не упустить ни одного момента мелодии.       Музыка заставляла дышать. Но она же заставляла задыхаться.       Гитара продолжала звучать, и Джастину становилось лучше. Словно настигало то самое нужное успокоение и эйфория. Он ощущал, как его тело становится теплее, потому что кровь бушевала в венах от нереального наслаждения. Бибер был готов лечь на мокрый асфальт и, как в старом фильме, наслаждаться моментом. Потому что этот момент был действительно важен. Потому что в этот момент он чувствовал собственное дыхание.       – Всем, кого ты любил, – сорвалось с сухих губ, и Джастин слабо улыбнулся, продолжая перебирать струны. – Всем, по кому молчал, – мелодия продолжилась, пальцы все ещё прижимались к твёрдому ладу, как к единственному спасителю. – Однажды не хватит сил, – и тут парень провёл кончиком указательного пальца вдоль всех струн и, ощущая в горле приятное жжение, прикусил губу, в следующее мгновение продолжив, – биться о твой причал.*       А затем снова начал перебирать струны, только теперь в два раза быстрее, чувствуя наплыв горящих внутри эмоций. Это было что-то невозможное. Он сидел на кровати старого дома в Кенморе и играл на легендарной гитаре. Кстати, что за чудак посмел оставить такой инструмент в заброшенном доме? И вообще, кто здесь жил раньше?       Джастин решил узнать об этом у своего соседа, если ещё хоть раз осмелится заговорить с ним после прошлой ночи. Он старался не думать об этом, только мысли все равно собирались в точке "Что ты вытворял вчера у него дома?" Выглядело, как минимум, странно. Да и вся обстановка здесь, честно говоря, не радовала.       Одиночество - лучшее, что было нужно Биберу. Только проблема была в том, что Джастин не чувствовал, что находится здесь один. Это было что-то похожее на старый американский хоррор, где семья переезжает в новый дом с приведениями. На секунду, Джастин позволил себе усмехнуться, и музыка прервалась назойливым телефонным звонком, которого он так ждал, сидя на кухне.       Он бы проигнорировал, но тема была действительно важна для него. Поэтому, отложив гитару в сторону, блондин потянулся к телефону и принял вызов, прикладывая трубку к уху.       [...]       Когда Дилан открыл глаза, приложив немало усилий и чувствуя, как раскаты боли проносятся по всей голове, заметил, что лежал на диване и был укрыт тонким пледом. Рядом в кресле устроилась Лора и переключала каналы телевизора, громкость которого была сведена почти на минимум. Зажмурившись, парень потёр переносицу указательным пальцем и приподнялся на локтях, невольно привлекая к себе внимание.       – Как ты себя чувствуешь? – раздался тихий женский голос, когда девушка присела на край дивана и провела большим пальцем по щеке Дилана, прикусив губу.       О'Брайен почти незаметно пожал плечами и улыбнулся, переводя взгляд на окно, за которым уже сгущались сумерки, а улица почти опустела. Странно, потому что, потеряв сознание, он видел светло-серое пасмурное небо и довольно яркую комнату. Но теперь на стене была зажжена лампа, а некоторые предметы бросали тени на стены. Сколько же он был в отключке?       – Останешься на ночь? – вновь заговорила Лора, когда ее губы изогнулись в наивной детской улыбке, а подушечки пальцев тронули мужское запястье.       Но Дилан лишь покачал головой, облизывая губы и спуская ноги на пол, и хрустнул пальцами. Внутри по венам разливался прилив сил, будто бы он только что пробудился от долгого спокойного сна. Но это невозможно. Невозможно же?       – Сколько я был в отключке? – наконец задал вопрос, прочистив горло и сцепляя руки в замок между коленей, подавшись вперёд.       – Ты на несколько минут потерял сознание, – девушка поджала губы, рисуя тонкую линию вместо них, - но потом очнулся. Тебе точно лучше?       Парень нахмурился, бросив взгляд на часы, находящиеся под потолком и показывающие уже больше восьми вечера. Через два часа ему точно нужно быть дома. Но как же иногда хотелось плюнуть на все и остаться здесь, чтобы спокойно уснуть, перед этим вдоволь нарезвившись с Лорой. Ему хотелось ходить на вечеринки и жить в общежитии, как все нормальные студенты. Ему хотелось, но это принесло бы огромную кучу проблем, которые решить Дилан бы никогда не смог.       Поэтому жил в съемной квартире, в десять часов вечера уже сидел на кровати в своей комнате и пил по две таблетки, которые были ему прописаны. Никто не знал. И не должен был узнать.       – Да, – он кивнул, поднимаясь на ноги и поправляя немного помятую кофту на своих плечах.       Лора давно привыкла к его странному поведению. И наверняка догадывалась, что с ним не все в порядке, но молчала. Молчала, боясь потерять его, такого нужного ей парня. Дилана О'Брайена, которого она безумно любила все эти годы, зная, что взаимности ей никогда не дождаться.       Он повернулся к ней, бросив небрежную улыбку и поправив темные волосы, от которых пахло дождем, заключил ее в объятия, целуя в макушку. Это был как знак благодарности за то, что она есть в этом городе, и он приезжает к ней, когда все становится совсем плохо.       Дилан, поглаживая пальцами плечи Лоры, уже думал, как зайдёт домой и повернёт голову в сторону окна, ища глазами тот самый силуэт с наскоро завязанным на макушке пучком и дёрганными движениями. И зачем он смотрит в его окно? Хотя, наверное, было объяснение.       О'Брайен жутко боялся, что Джастин пострадает. Потому что О'Брайен знал, как блондин пугается в глубине души каждого шороха и как он вскакивает посреди ночи, включая торшер в углу, протирая глаза и качая головой от очередного сна. О'Брайен всё знал.       Отстранившись от девушки, он ещё раз улыбнулся ей и двинулся к выходу, проходя мимо зеркала в прихожей и хватая с крючка свою джинсовую куртку, в кармане которой была едва начатая пачка сигарет.       – Тебе вызвать такси? – голос Лоры тронул волосы на мужском затылке.       – Не сиди допоздна, а то снова опоздаешь на занятие, – ответил Дилан и толкнул дверь, выходя на темную улицу, освещённую тусклыми фонарями.       Спальный район Кенмора мог показаться заброшенным посёлком в глуши штата, хотя бы потому, что половина жителей покинули это место несколько лет назад, сразу после произошедшего. Вторая половина осталась жить в страхе, не выходя из дома после наступления сумерек и закрывая двери на десять замков, будто это могло бы помочь.       Парень застегнул куртку на пару пуговиц, облизнул губы и двинулся в сторону перекрёстка, от которого его отделяло всего несколько домов. Он не оборачивался, чтобы не видеть ее подступающие слезы. Она всегда плакала, когда он уходил. И Дилан не умел смотреть на слёзы, потому что не мог с ними ничего поделать. Поэтому он просто ускорил шаг, наблюдая за своей тенью и начиная мычать какую-то мелодию.       Закурил и улыбнулся сам себе, ощущая, как внутри все начинает работать по новому.       [...]       Какого хрена в его окне не горит свет?       Джастин сидел в мягком кресле у окна и пялился в старый телевизор, показывающий только черно-белую картинку. Краем глаза пытаясь уловить хоть какое-то движение в доме напротив, но все тщетно. В окне напротив было темно и пусто. И от этого Биберу было как-то одиноко.       Телевизор вновь забарахлил, и парень подошёл к нему, покручивая маленькие регуляторы частот, пытаясь поймать нужную. И в этот момент слева от себя заметил небольшую картонную коробку, прикрытую бежевой тканью. Он и забыл, что после звонка Уила вернулся в ту комнату и достал ее, подумав открыть попозже.       Придвинувшись, аккуратно приподнял тряпку, а затем резко отбросил на пол, набирая полные легкие ледяного воздуха, обжигая им все дыхательные пути. Сендвич, которым он поужинал полчаса назад, просился наружу вместе со всеми внутренностями. Коробка до краев была наполнена окровавленными глазными яблоками, что все смотрели прямо на него. Джастин прикрыл рот ладонью, сдерживая подступающую рвоту, а в следующее мгновение раздался звонок в дверь.       Бибер вскочил на ноги, все ещё прижимая рукой рот, направившись к двери. Кого могло принести сюда почти ночью? Рывком дёрнув ручку, он открыл дверь и на пороге увидел брюнета в джинсовой мешковатой куртке и немного растерянными глазами. Бибер ведь не заорал от неожиданности, когда увидел этот ужас в коробке? Он не помнил.       – У тебя все нормально? – Дилан заострил взгляд на прижатой к губам ладони и моментально нахмурился, кривя губы. – Плохо себя чувствуешь?       Но Джастин только кивнул, будто приглашая соседа в дом, и направился в зал, ожидая, что тот пойдёт за ним. Так и произошло. Дыхание до сих пор было довольно рваным, когда блондин присел перед коробкой и подозвал О'Брайена к себе. Словно боялся снова посмотреть туда один.       – Смотри, – глухо произнёс, сжимая скулы и приоткрывая рот, позволяя воздуху проникнуть к кончику языка.       Дилан думал, что его просто разорвёт на части, когда он сел рядом с Джастином и подался вперёд, но в следующий момент почувствовал ледяные пальцы на своём запястье, остановившись и переведя взгляд на соседа, довольно напуганного. В его глазах отражалось что-то невероятно пугающее, поэтому О'Брайен накрыл своей ладонью руку парня, будто уверяя, что все нормально, и улавливая мелкую дрожь в пальцах.       Вновь подался вперёд, осматривая коробку изнутри. Набор старых кассет для проигрывателя, который стоял в кладовой комнате вместе с остальным барахлом. А рядом с коробкой валялась желтоватая ткань, в уголке которой была надпись "Теперь ты уязвим".       Сжав тряпку в кулаке, Дилан сунул ее в карман куртки и вновь посмотрел на Бибера, поймавшего невероятную трясучку. Будто его разум попал во владения кого-то другого. Дилан знал этот взгляд и это поведение. И сердце сжалось, когда он поднялся на ноги и заставил соседа подняться вместе с ним, оборачиваясь.       Зеркало по прежнему стояло в углу, и брюнет видел в нем их отражение.       Безумная паника стала охватывать организм, потому что Дилан знал объяснение всему происходящему. Словно на его подсознание накладывалось то, что чувствовал сам Бибер. Все его страхи и переживания были слишком знакомы О'Брайену. Потому что Дилан чувствовал вместе с ним.       – Джастин, нам надо подняться на второй этаж, – проговорил он тихо, заглядывая в потемневшие карие глаза, которые при дневном свете были похожими на мёд. – Джастин, пойдём.       Но разговор был бесполезен, потому что Бибер не реагировал, а лишь бесконечно трясся и облизывал губы. Дилан успел заметить эту его привычку вчера ночью, когда они сидели у него дома. Когда блондин начинал волноваться, начинал облизывать губы.

/All Good Things - Invisible/

      Наблюдал за ним. Господи.       – Его лишить безумной власти возможно лишь поддавшись страсти, – как заклинание прозвучало в голове О'Брайена, когда он поймал в ладонях запястья Джастина.       Боже, что ты хочешь сделать? Ты сейчас серьёзно? Это же чертово безумие, Дилан!       Но выбора особо не было – и он принял это, как безвыходную ситуацию.       Он стоял перед Джастином, немного наклонившись, и чувствовал, как бешено бьётся сердце. Понимание того, что он все делает неправильно, полностью заняло голову, но другого способа он не знал. А обстановка все накалялась. Да к тому же, безумный не вспомнит об этом наутро, таково было правило, которое усвоил Дилан в течение нескольких лет.       Джастина начало трясти ещё сильнее, и О'Брайен понял – сейчас. Автоматически облизнул губы, выдыхая, и поймал лицо Бибера в своих руках, на секунду замерев. Взгляды столкнулись, и брюнет задержал дыхание. Боже, что за хрень происходит?       – Джастин не вспомнит, а ты? – прошептало сознание.       Но в следующий момент он резко прижался к мужским губам, крепко зажмурившись и все ещё ощущая, как тело соседа дрожит. Или это было его собственное? Тем не менее, Дилан аккуратно двинул тонкими губами, до конца не осознавая, что именно он делает. Но продолжил. И произошло невозможное - пухлые губы открылись ему навстречу, а затем языки столкнулись, прошибая током всю спину. Дилана словно отбросило волной во время шторма. Сравнить это ощущение с чем-то было нереально.       Язык Джастина был немного шершавым, но /боже/ каким же приятным!       Этот момент будто растянулся на несколько дней, словно его ставили на повтор. Раз за разом. Как песню. Только она вскоре надоедает, а этого хотелось только больше. Дилан понимал, что его привлекают только девушки, и не отказывался от этого, но его губы были другие, неизвестные, удивительно нужные в этот момент.       Двинул губами ещё раз, крепче сжимая мужские скулы своими пальцами и чувствуя, как , наконец, тело Джастина расслабляется. Но только поцелуй не прервался, а лишь стал более спокойным. И соленым. Дилан чувствовал вкус собственных слёз.       Он так испугался. За него.       Час назад он целовал Лору, а теперь целует своего странного соседа. Учитывая, что сосед даже не в курсе. А Дилан и не скажет. Он умеет держать язык за зубами.       Подушечки пальцев расположились на мужских ключицах, рисуя что-то непонятное. О'Брайену нравились его губы. Слишком горькие, со вкусом кофе без сахара. Странное ощущение, это было впервые. Первый поцелуй с парнем.       И он прервался в следующую секунду, когда Дилан отпрянул, все ещё держа свои ладони на груди Джастина. Скулы сжались, и он вытер долбаные слезы со своих щёк. Как девчонка, ей Богу. Но зато слова приобретали смысл. Теперь он уязвим.