Сделай мне настолько больно, насколько сможешь

Иногда нам кажется, что любовь в 21 веке – это уже что-то невозможное, сверхъестественное, ведь мало кто умеет любить. Но все же, как не хотелось злу, она существует, просто в другой форме. Раньше мужчины сражались на дуэлях ради любимой, а сейчас они ждут, пока первый шаг сделает она. Но, правда, есть и исключения. Некоторые скрывают себя под маской до последнего, делая необычные сюрпризы, а иные сразу же признаются в любви. Женщинам не нужно ничего сверхвозможного, им просто нужна – любовь. После ссоры с Михаилом, Элеонора вернулась в отель. И первым делом для нее стал для нее поиск сводного брата Михаила. Нашел в журналах в своем телефоне «неизвестный номер», она отправила сообщение: «Сегодня в ресторане Виктор в 12:00. Надеюсь, ты придешь» Тот самый Андрей, с которым Элеонора встретилась в день своего возвращения и есть сводный брат Миши. Он влюбился в Элеонору еще до измены своей жены с Нагиевым. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что она для него создана. Поэтому он просто был рад, когда жена изменила ему. Прежде он поделился о своих чувствах Михаилу, который также был влюблен в хозяйку Элеона. Но он ведь не знал об этом. В 12:00 Элеонора вышла в ресторан и увидев Андрея около барной стойки, подошла к нему. - Здравствуйте. Это вы сводный брат Миши? - Здравствуй. Да, это я. Я очень давно уже люблю Вас. И если потребуется, то готов бороться до конца. - А почему Вы скрывали себя? Неужели так сложно было снять маску? - Более чем. Я представлял наши встречи, записывал в дневник стихи в Вашу честь. А Миша украл. Да вот только не получилось у него воплотить их в реальность. Я так долго мечтал об этой встрече. - Я надеюсь, Вы не пожалеете о ней. - Постараюсь. - Сколько Вам лет? - 38. - А мне 40. Я на 2 года старше Вас. Может мы поднимемся в мой номер? - Я не против. Были вопросы, множество вопросов, которые ей следовало бы задать, но вдруг она не смогла вспомнить ни одного. Её разум тревожно опустел, когда он потёрся о неё. Он натянул поводья, сдерживая жеребца, соскользнул на землю, и стащил её с его спины. Потеряв равновесие, она упала в его руки, и он смял её рот горячим, диким поцелуем. Потом он оттолкнул её от себя, оставив её тяжело дышащей и хватающейся за воздух. Она стояла, наблюдая за ним широко раскрытыми глазами, когда он выхватил сложенный отрез пледа позади седла. Не сказав ни слова он, уронив его на землю, развернул его носком сапога. Он хлопнул легонько жеребца по крупу, отгоняя его прочь. Не важно, что она была готова для него, она отступила на несколько шагов. Ничего не могла поделать с этим. Потом ещё на несколько. Маленькие вдохи обрушивались друг на друга, сбиваясь в кучу в её горле. Эта опасность, которую она чувствовала в нём так много раз до этого, взлетена на предельную высоту. Его ноздри раздувались, когда он подступил к ней и неторопливо обошёл её вокруг. Сорвав ремешок со своих волос, он запустил руку в косу, распуская её. Она разлилась волнами цвета полночи вокруг его тела. Зверя выпустили на волю, подумала Эля с растапливающим кости всплеском возбуждения. Она медленно вращалась вокруг своей оси, чтобы не отставать от него. Она была слишком нервной, чтобы позволить ему оказаться у неё за спиной. Он сжал в кулак свою рубашку позади шеи, сдёрнул её через голову и бросил на землю. Воздух покинул её лёгкие с громким свистом выдоха. Одетый только в чёрные кожаные штаны, с волосами, рассыпавшимися вокруг его сурового лица, он был красив запретной красотой. Когда он нагнулся и стянул свои сапоги, мускулы на его мощной спине и широких плечах заиграли, напомнив ей о том, что он в два раза был больше её, его руки были лентами стали, его тело – тщательно выточенной машиной. Что-то в нём изменилось… Она испуганно вздрогнула, осознав, что тихо и тяжело дышала. Этот большой, твёрдый как скала, агрессивный мужчина, который раскрывался перед ней, собирался заняться с ней любовью. Он молча обошёл её ещё два раза – о, да, была беспечная, мужская развязность в его поступи – потом подкрался к ней, его руки занялись шнуровкой на его штанах. Он смотрел на неё с насмешливым, собственническим весельем, словно ощущал, что она была на грани того, чтобы пуститься наутёк, и знал, что сможет догнать её, и весьма надеялся, что она попытается. Когда его рука развязала шнуровку, её взгляд притянулся туда, вниз по его рифлёному животу к выпуклости в его штанах, которая была…весьма большой. И скоро будет внутри неё. «М-может, нам следует сделать это очень медленно», сказала она, заикаясь. «Андрей, я думаю…» «Молчи», резко сказал он, когда высвободился из штанов. Эля закрыла рот, пристально глядя на него. Вид его в кожаных, наполовину развязанных штанах, с расставленными ногами, с твёрдым телом, мерцающим золотом в солнечном свете, с его полной эрекцией, нетерпеливо подрагивающей, будет запечатлён в её памяти до конца её жизни. Она не могла дышать, она не могла даже сглотнуть. И уж точно она не собиралась моргать и пропустить хотя бы миг этого зрелища. Почти шесть с половиной футов необузданного, пульсирующего мужчины стояло там, его горячий взгляд блуждал по ней, словно он обдумывал какую часть её тела он испробует в первую очередь. Она просто смотрела, её сердце грохотало. «Ты знаешь, я не хороший мужчина», сказал он голосом обманчиво мягким, изобличая сталь под ним.. Он прошипел последние слова, обнажив зубы под раздвинувшимися губами. «Ты знаешь, чего я хочу, и ты хочешь этого тоже. Ты хочешь этого именно тем способом, каким я собираюсь тебе это дать». Колени Эли почти подкосились. Предвкушение дрожью прошлось по её телу. Он был прав. По всем пунктам. Он приблизился. «Жёстко, быстро, глубоко. И когда я закончу, ты будешь знать, что ты моя.» Ещё один шаг хищника к ней. Потом он оказался на ней, потянув её вниз на землю, на живот под себя. Смеясь, когда тянул её вниз. Его смех превратился в грубое рычание, когда он вытянул своё большое, твёрдое тело в полную длину на ней, его эрекция, железный стержень, толкались в неё сзади через ткань её платья. Она извивалась, потеряв голову от ощущения того, каким большим он был, и всё же он не пощадил, обхватил её крепко руками, пригвоздив её руки к её бокам. Он потирался взад-вперёд о расселину между половинок её зада, рыча на языке, который она не могла понять. Обхватив её руки одной своей, он скользнул другой рукой между её телом и землёй и просунул её между её ног. Она закричала от такого сокрушительно интимного прикосновения. Каждый нерв в её теле жестоко пробудился от острой, алчущей пустоты. Мускулы глубоко внутри неё сжимали пустоту, стремясь быть наполненными и успокоенными. Его сдерживаемый норов, его грубость питали желание в ней, о существовании которого она не знала. Быть взятой, поглощённой мужчиной. Жёстко и быстро, и без слов. Его вес был таким тяжёлым поверх неё, что она едва могла дышать. Когда его губы заскользили по задней части её шеи, она захныкала. Когда его зубы сомкнулись на ней в маленьком любовном укусе, она практически закричала. Она была головокружительно возбуждённой, горячей, испытывающей боль и нужду. Потом его большая рука была на её лице, его палец проскользнул между её губ, и она всосала его, желая принять и испробовать любую его часть, до которой могла дотянуться. Другой своей рукой он столкнул вверх юбки её платья, и его пальцы безжалостно принялись исследовать её беззащитные нежные складочки, распределяя влагу, плавно скользя и поглаживая. В то время, как его затвердевшая мужественность толкалась в её зад, он ввёл в неё палец и глубоко вонзил его. Эля закричала и надавила на его руку. Да, о, да – это было то, в чём она нуждалась! Слабые, прерывистые звуки слетали с её губ, когда он умело скользнул в неё вторым пальцем, пока не достиг её девственного барьера. Нежно, но безжалостно, он пробился сквозь него, покрывая её обнажённую шею и плечи обжигающими, жадными, с открытым ртом поцелуями, чередуя их с маленькими укусами. Боль была мимолётным и недолгим беспокойством, мгновенно сменившимся наслаждением от его пальцев, двигающихся внутри неё, его горячий рот был на её коже, его мощное тело двигалось по ней. Он был её самой сокровенной фантазией, превратившейся в реальность. Она мечтала об этом, о нём, овладевающим ею так, словно не было на земле такой силы, которая смогла бы это предотвратить. Ничто не могло, смутно подумала она. С того момента, как она увидела его, она знала, что это случится. Никогда не стоял вопрос о ”если”, вопрос был лишь в том, где и когда. Потом он прижался, толстый и твёрдый, как сталь, к этим мягким, нежным складочкам, и она издала болезненный, беспомощный звук. Она видела его. Она знала, что приближалось, но не думала, что сможет его принять. «Ш-ш», напевал он ей на ухо, пробиваясь дальше. «Я не могу», всхлипнула она, когда он начал проталкиваться внутрь неё. Давление его, пытающегося войти в неё, было слишком сильным. «Можешь». «Нет!» «Тише, милая». Он вышел, отступив на тот маленький дюйм, что отвоевал у неё, обхватил себя рукой и попытался снова, медленно. Хотя она отчаянно хотела заполучить его внутрь себя, её тело сопротивлялось вторжению. Он был слишком большим, а она просто слишком маленькой. С едва сдерживаемыми проклятьями он остановился снова, потом грубо сгрёб плотные складки её платья в кучу под её тазом, приподнимая её попу выше и к себе под как раз нужным углом. Потом его полный вес снова был на ней. Одной своей сильной рукой он обернул её плечи, другой – её бёдра. Он потирался о неё взад-вперёд между её ног до тех пор, пока она не стала неистово тесниться к нему. Под этим новым углом она чувствовала себя беззащитной и уязвимой, но знала, что ему так легче будет войти в неё. Когда она уже кричала что-то бессвязное, он проталкивался внутрь неё, чувствуя, как на него накатывает облегчение, его дыхание с шипением вырывалось сквозь стиснутые зубы. Она задыхалась, стараясь изо всех сил вместить пронзающую толщину его плоти. Каждый малый дюйм, на который он всё глубже продвигался, забирая каждую крохотную частичку, которую уступало ему её тело. И когда она была уже точно уверена, что он вонзился до упора, что она заполучила его всего, он с грубым рыком сделал последний рывок, ещё глубже, и она беспомощно захныкала. «Я в тебе, девочка», его голос был глубоким рокотом у её уха. «Я – часть тебя теперь». Боже, он был в ней с того момента, как она увидела его. Вороватый негодяй, он взломал и проник в неё, потребовав поселить его прямо у неё под кожей. Как она жила без этого? изумлялась она. Без этой яростной, неистовой близости, без этого большого, сильного мужчины внутри неё? «Я буду любить тебя сейчас, медленно и нежно, но когда ты кончишь, я буду трахать тебя так, как надо мне. Так, как я мечтал об этом с того момента, как увидел тебя. Такую нашу встречу я тоже записал в дневник». Она захныкала в ответ, пылая внутри, отчаянно нуждаясь в том, чтобы он двигался, сделал то, что обещал. Она хотела всего: нежности и дикости, мужчину и зверя. Он застонал, тихим, грубым, урчащим звуком. Он прервался, резко переключившись на язык, которого она не могла понять, но экзотический говор его хриплого голоса выткал чувственные чары вокруг неё. Он медленно вышел, наполнил её снова, пронзая её длинными, медленными ударами, мягко пробиваясь вглубь. Его большой размер разбудил нервные окончания в таких местах, о существовании которых она даже не знала. Она чувствовала, как её оргазм нарастает с каждым уверенным ударом, однако в миг, когда она уже почти достигла его, он вышел, оставив её, испытывающей боль и почти рыдающей от неудовлетворённого желания. Он наполнял её почти лениво, урча на незнакомом языке. Он выходил, дюйм за дюймом, с мучительной неторопливостью, до тех пор, пока с каждым ударом она не начала стараться изо всех сил выгнуться к нему и вобрать больше его плоти, удержать его внутри себя, так, чтобы, наконец, достигнуть своего высвобождения. Положив свои большие руки на её бёдра, он прижимал её к земле всякий раз, когда она пыталась выгнуться вверх, не позволяя ей контролировать темп или взять то, в чём она нуждалась. «Андрей…пожалуйста!» «Пожалуйста что?», проурчал он ей в ухо. «Дай мне кончить», взвыла она. Он хрипло засмеялся, его рука проскользнула между её тазом и скомканной тканью под ним, проникла в её складочки, обнажив её напряжённый бугорок. Он легонько ударил по нему пальцем, и она почти закричала. Удар сердца, ещё два. Он нежно ударил снова. «Это то, чего ты хочешь?», сказал он бархатистым голосом. Его прикосновение было искусным, мучительным, настоящей пыткой, не вполне достаточным, вымеренным с бесспорным мастерством мужчины, который знал женское тело так же хорошо, как она. «Да», задыхалась она. «Ты нуждаешься во мне, Элеонора?» ещё один лёгкий проход пальцем. «Да!» «Скоро», проурчал он, «я попробую на вкус тебя здесь». Он нежно коснулся подушечкой большого пальца её твёрдого бутона. Эля ударила по земле ладонями и плотно закрыла глаза. Эти простые слова почти – но не достаточно, проклятье! – подтолкнули её к вожделенному краю. Он прижал свои губы к её уху и прошептал страстным, чувственным голосом, «Ты чувствуешь себя так, словно не можешь дышать без меня внутри тебя?» «Да», прорыдала она, смутно осознавая, что был некий эффект déjà vu в его словах. «Ах, девочка, это то, что мне надо было услышать. Я – твой, и всё, что ты пожелаешь от меня, тоже твоё». Обхватив её лицо своей большой ладонью, он повернул её голову в сторону и, накрыв своим ртом её губы, одновременно вонзился глубоко и продолжил, потираясь своими бёдрами в кругообразных движениях о её попу, вбивать в неё свою плоть. Когда она выгнулась к нему, он сжал руку вокруг её талии и углубил поцелуй, его язык врывался в ритме с нижней частью тела, одновременно вонзающейся в неё. Напряжение, скрутившее её тело, неожиданно взорвалось, затопив её самым изысканным ощущением, какое ей доводилось когда-либо ощущать. Оно отличалось от того, что случилось в самолёте; это была более глубокая дрожь в самой её сердцевине, безмерно более сильная, и она выкрикивала его имя, пока кончала. Он продолжал равномерно вонзаться, пока она не ослабла под ним, потом он потянул её бёдра вверх и на себя, поставив её на колени, и начал снова вбивать в неё свою плоть, тяжесть его яичек с силой ударялась о её горячую, ноющую кожу. С каждым пронизывающим ударом она всхлипывала, неспособная сдержать надсадные звуки, слетавшие с её губ. «О, Боже, девочка», простонал он. Перекатившись с ней на бок, он обхватил её талию своим руками и сжал так сильно, что она едва могла дышать, и вонзился. И вонзался, его бёдра мощно выгибались под ней. Он выдохнул её имя, когда кончал, и надрывная нота в его голосе, на пару с рукой, так интимно двигающейся между её ног, ввергла её в ещё один стремительный оргазм. Когда она достигла вершины ещё раз, это случилось с такой интенсивностью, что края тьмы нежно сомкнулись вокруг неё. Когда она отошла от мечтательной полудрёмы, он был всё ещё в ней. И всё ещё твёрдый. Когда он снял её с жеребца в этот раз, его взгляд был нежным, его каждое прикосновение – неторопливой лаской, словно молчаливым извинением за более раннюю грубость (против которой она ни капельки не возражала!). И когда он снова её взял, это случилось в нагретой солнцем заводи, после того, как он нежно омыл те части её тела, с которыми так грубо обращался. Он делал всё медленно в этот раз, одаривая её множеством горячих, влажных, неторопливых поцелуев, расточая по её грудям нежные ласки и укусы. Уложив её спиной на край заводи, он скользнул между её ног, положив её икры себе на плечи так, чтобы мог попробовать её на вкус, как обещал ей ранее это сделать. Наслаждаясь ею, пока она неистово к нему не потянулась, потом стащил её обратно в заводь, приподняв её над собой и обернув её ноги вокруг своего тела. Она цеплялась за него, гладя в его глаза, пока он наполнял её, снова становясь частью её. И прямо перед тем, как она погрузилась в сон в его руках, полностью насытившаяся, измученная и чувствуя боль в местах, которые раньше никогда не болели, она поняла, что она сделала то, что была решительно настроена не делать: она по уши влюбилась в странного, тёмного Андрея. Она приняла его таким, каким он был. Всего его целиком. Он был неуправляемым, подгоняемый темными силами, его человеческая сущность и доброта ускользали от него, но она вернула его суть ему обратно. Он пытался отблагодарить её нежными занятиями любовью, делая это медленнее и нежнее, чем когда-либо овладевал женщиной. Их руки блуждали по телам друг друга, изучая каждую впадинку и изгиб. Пробуя на вкус все ложбинки и углубления. Они пили ароматное вино и разговаривали.