Сквозь тьму

      Шмыгая кровавыми соплями, оставляя за собой дорожку из редких алых капель и буквально погружаясь по колено в сугроб, шёл тощий паренёк. Он держал в розовых ручонках порванного игрушечного дракончика. Обида, гнев, ярость и отчаяние клокотали в душе ребёнка, туманя взгляд, дурманя разум, толкая его на необдуманные действия, которые стоили бы ему жизни, несмотря на то, из какой семьи он родом.       Он хотел убить этого червя. Вонзить этой бешенной собаке нож в сердце. Мысли, полные ярости и гнева, толкали его к этому, приговаривая: «Ну же, возьми отцовский подарок, вонзи нож в глотку этого подонка-брата». Но здравый смысл перевешивал жажду расправы над обидчиком. Разум сиял и отметал прочь дурные мысли — а всё потому, что он любил своих родителей и не хотел им зла, лишь поэтому он терпел.       Идя с опущенной головой по знакомому ему пути, совершенно не глядя куда несли его ноги, паренёк не заметил пожилого человека, а потому — врезался в него и упал наземь. Он тихо прошипел, на манер драконов, глянул вверх, дабы увидеть человека, потревожившего его, и вместо того, чтобы нахмуриться, удивился.       То был не житель его родного племени, а кто-то ему совершенно незнакомый: длинная мантия, волочащаяся по земле, мешковатые штанины, рубаха и вся одежда в принципе была пошита из другой, незнакомой пареньку ткани. Но главное — доброе, вытянутое лицо глубокого старца, голубые глаза которого так и блистали, протянутая в его сторону рука, а не недовольные и надменные лица олуховчан. — Что, будешь так и сидеть, пока окончательно не вмёрзнешь в сугроб? — хриплый, но не лишённый задора голос старика прервал мысли мальчонки.       Тот моргнул, глянул на руку и, поколебавшись, вложил незанятую ладонь в ладонь старца. Мысли бы снова начали гулять и судачить над тем, что и речь иная, да и голос тоже, но мальца уже дернули вверх, поднимая с земли. — Кем будешь то? — спросил человек, глядя на мальца и явно ожидая ответа. — Иккинг, — неуверенно ответил ребёнок, прижимая к груди руку с игрушкой, которую беспощадно разорвал его двоюродный братец. — Сын Стоика, — удивлённо сказал незнакомец, и оглядев Иккинга с головы до ног, сузил глаза, цокнул языком и, глянув на холм, где на отшибе деревни стоял дом и большие врата, врезанные в скалу, обратился к мальчику: — Что же, давай я провожу тебя к твоим родителям.       Говорил это старец, глядя за спину сына вождя, буравя кого-то недовольным взглядом.Иккингу не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто шёл за ним следом — Сморкала и пара неопрятных близнецов — вылитые викинги, только в уменьшенном варианте. Но до них ему не было дело, поскольку всё его внимание занял этот незнакомец, в глазах которых мелькнул голубоватый огонь, а позади кто-то вскрикнул, ойкнул и поспешил удрать. — Пойдём, твои родители, наверное, уже заждались тебя, — сказал старик, подталкивая мальчишку сухонькой, но крепкой рукой в сторону подъёма, на вершине которого и стоял дом вождя.       Он и не возражал. Он не боялся этого старика, который, как начало казаться Иккингу, сам встал на его пути. Наоборот — мальчик чуял в нём что-то, что не мог объяснить. Что-то по-настоящему великое и могущественное, то, что заставило пуститься прочь задиристого, но трусоватого братца.

***

      Шли они молча, каждый был погружён в свои собственные мысли. Иккинг, сын вождя острова Олух, думал о своём нежданном спасителе. Тот же, изредка поглядывая на мальчонку, дивился тому, что успел увидеть в его глазах. Неприкрытая злоба, ярость, страх, обида, полыхающие едким пламенем, которое могло прожечь калённое железо. Но сильнее этого бил ключом фонтан чистых мыслей, который тушил это самое пламя, не давая сгинуть крохотному ростку. Фонтан давал защиту, огонь же — силу для роста. Великолепный тандем. — Иккинг! — обоих, из своих дум вырвал взволнованный голос женщины.       Мальчишка и старик подняли свои головы и увидели, как открывается массивная дверь дома, а из недр оного выбегает хрупкая женщина среднего роста и довольно хрупкого, для викинга, телосложения.       Она совершила несколько шагов, окинула взглядом сына, задержала его на изорванной игрушке, а затем с настороженностью оглядела того, кто привёл её ребёнка домой. — Стоик! — воскликнула она, поворачивая голову в сторону раскрытой двери и явно кого-то ожидая, встав полубоком, чтобы видеть всех.       Молча, подобно грозовой туче, хмуря свой взгляд на незнакомце, из дома величавой и гордой походкой вышел тот, кого и позвала женщина. Это был грузный, высокий муж с густой, пышной рыжей бородой, тугим хвостом на голове и рогатым шлемом, буквально кричавший о том, что перед всеми стоял вождь.       Минуту он буравил чужака взглядом, следом глянул на своего сына, тяжело вздохнул, заметив то, что было у мальчишки в руке и вновь обратив взор на чужестранца, спросил: — Кто ты и с какой целью прибыл в наши края? — а спустя пару мгновений добавил. — Вижу, что ты не с этого архипелага, — он выжидающе глянул на гостя. А тот, спокойно выдержав взгляд одного из самых прославленных драконоборцев, чьё имя знали за пределами архипелага, прокашлялся и поправив края мантии, начал. — Имя моё не столь важно сейчас, Великий Стоик Обширный. — начал старец и кивнув головой в знак уважения к столь искусному воину, продолжил, — Он — причина моего визита, — молвил человек, указав на сына вождя, который, приобняв свою мать, с интересом глядел на говорившего. — Объясни, — потребовал вождь, явно недовольный тем, что ответ был не таким, как он это ожидал. Ему хотелось знать — представляет ли он опасность для его острова и родных или нет. — Стоик, — обратился старец, но заметив лишние уши, которые начали стекаться к дому вождя, прервал свою речь и кивком указал вождю на собирающуюся толпу.       Вождь кивнул, явно понимая, что новоприбывший не станет раскрывать причину своего визита в присутствии посторонних ушей и потому он, оглядевшись, поднял обе руки вверх, желая привлечь внимание перешептывающейся толпы. — Прошу, — начал вождь и выждав секундную паузу, продолжил. — Возвращайтесь к своим делам, — сказал-приказал вождь острова, и недовольно бурчащая толпа викингов, которую лишили хлеба и зрелищ, стала постепенно таять.       Видя, что большинство вернулось к своим делам, он развернулся, явно предлагая войти.       Процессия, во главе которой был вождь, вошла в дом и только мать хотела прогнать своего непоседливого и любознательного сына на второй этаж, как старец тихо сказал. — Валгалрама, оставь его, пусть и он послушает. Всё же речь идет о нем, а не о ком-то из вас, — вождь и его жена переглянулись и с опаской взглянув на гостя, всё же оставили Иккинга. Тот же, не желая пропустить ни крупицы того, что сейчас скажет странный, но точно не враждебный, гость, залез на колени к отцу и «навострил» уши. — Несколько лет назад, когда он родился, — начал человек в мантии и кивнул в сторону мальчишки. Правящая чета острова вновь переглянулась, но не стала перебивать, на что гость кивнул и продолжил. — Вы испросили помощи у Великих, на что те ответили и позволили ему жить, — он выдержал паузу и глядя на хмурых супругов, кивнул самому себе, а после, глядя на Иккинга, спросил: — Иккинг, а можно я возьму твоего дракончика?       Секунда, другая, следующая, гость терпеливо ждал ответа и дождался.       Сын вождя неуверенно кивнул и протянул ручонку с изодранной игрушкой. Старец улыбнулся одними глазами и вновь кивнув, прикрыл, для того в чтобы в следующий миг показать присутствующим то, что до сей поры не видел ни один из смертных.       Глаза его полыхали голубоватым огнём, а зрачки превратились в узкие щёлочки.       Мгновенье спустя игрушка вспыхнула тем же пламенем, что и глаза чародея. Именно так посчитала Валка, увидев это. Но спустя несколько секунд цвет пламени сменился на тускло-зелёный.       На том бы всё и закончилось, если бы не вспыхнувшие свежей зеленью глаза Иккинга и аналогичные узкие зрачки.       Изумление читалось в глазах Стоика и Валки, но они стали ещё шире, когда их сын, протянув руку, заставил игрушку оказаться у него в ладони.       Женщина вскрикнула, а её муж, державший до этого момента свою супругу за руку, сжал её, всеми силами стараясь поддержать её.       Минута и всё вернулось на круги своя, кроме одной детали — глаза Иккинга. Они светились изумрудным, а зрачок по-прежнему оставался вертикальным. Если его родители боялись всего этого, то сам мальчишка нисколько не боялся того, что произошло. Он знал, он чуял, что так и должно быть. Что-то нашёптывало ему, что всё хорошо, нет причин для паники и он не паниковал. Его взгляд был устремлён на игрушку. Она была как новая. Но одно изменилось в ней. Если до сегодняшнего дня она была обычной, то сейчас она казалась живой.       Кто-то шептал ему: «Представь её живой!», «Прикрой глаза.». И он так и делал.       Стоик отошел первым, после показанного чужестранцем и его сыном. И только он хотел коснуться рукой плеча сына, старец шикнул и хмуро глянул на вождя. — Жди, — только и сказал он, внимательно глядя на разгорающиеся действо.       Игрушечный дракончик покачнулся, дёрнулся, подпрыгнул, чихнул и взорвался во всполохе искр.       Тишина.       Секунда, вторая, третья.       Раздалось радостное щебетание, стук чего-то тяжелого о деревянный пол и жалобный скулёж. И вновь тишина, гнетущая, тянущаяся неизмеримо долгие секунды. — Стоик, это же… — начала Валка, но была перебита выдвинутым мечом из ножен.       Женщина замерла и с сомнением посмотрела на то, что сидело на полу. Одноручный меч был полностью изъят из ножен и его наконечник смотрел на чешуйчатую рептилию, которая была чуть меньше взрослой кошки. — Этому отродью не жить, — процедил вождь, скидывая со своих колен сына. — Этому не место среди викингов!       Мужчина с нескрываемым отвращением и ненавистью смотрел на дракончика.       Кровь стала застилать его взгляд, меч был поднят, чтобы обезглавить детёныша, но двухголосый крик прогнал наваждение ярости и неконтролируемой злобы.       Вождь моргнул, замотал головой, поднял голову к потолку и спустя пару секунд, медленно опустил её, чтобы посмотреть на то, что происходило вокруг: гость неподвижно сидел в предоставленном стуле, жена повисла на руке, что держала меч, сын же, прикрывал своим хрупким тельцем перепуганного дракончика. — Стоик, прошу, дай шанс, — умоляла жена, понимая, что сейчас делать поспешных решений точно не стоит.       Ведь не ради своей потехи заявился в дом вождя этот чужестранец и не просто так показал им нечто, что является за гранью понимания смертных. Вздохнув, вождь грузно опустился на своё место, отбросил меч в сторону и глянул на чужака. — Убьёшь дракона — убьёшь и своего сына, — спокойно проговорил старец, указывая рукой на сына вождя, который держал в своих ручонках дракончика и улыбался. Просто улыбался. — В нём просыпается то, чем наградил его Иггдрасиль, — продолжил незнакомец, наблюдая за тем, как Иккинг гладит дракончика по голове, не обращая ни на что внимания.       Казалось, что весь мир мальчика сузился до одного существа. — Великое древо… — изумлённо прошептала Валка и с тревогой глянула на мужа. Ей были знакомы эти чары, ведь то, что сейчас произошло прямо у неё на глазах никак иначе нельзя было даже и назвать. И этот дракон, что появился буквально из неживого объекта. — Он отмечен им? — спросила мать, с явным волнением глядя на всех троих. Мудрец же лишь кивнул.       Стоик был в растерянности, гневе и ярости, но больше тот был растерян. Свежи ещё были в его голове воспоминания о том дне, когда были услышаны мольбы о помощи, дабы боги Асгарда спасли жизнь его единственному сыну и наследнику престола. — Это проклятье или дар? — спросил в лоб вождь лохматых хулиганов, будучи человеком неглупым.       Ему очень не нравилось то, что сейчас он был беспомощен как котёнок, который только родился, такой же слепой и маленький. Он понимал, что в этой игре богов он не играет никакой роли. — Называй как будет тебе угодно, но это ни одно, ни другое, — молвил пожилой человек. Его глаза продолжали мерцать колдовским огнём. Не сводя с вождя племени взора, мужчина спросил у Иккинга, — А как ты хочешь его назвать? — у зверя хранителя должно было быть имя и то как сейчас он назовёт его — определяет его дальнейший нрав и характер. — Беззубик! — ничуть не колеблясь выкрикнул тот, когда беззубая пасть вцепилась тому прямо в нос.       Было больно, но не столь сильно как это делает тот же Сморкала, дракончик весело защебетал, замахал крылышками, вспорхнул с рук мальца, совершил над ним круг, хлестнул хвостом по макушке, совершил уже чуть больший круг над всеми присутствующими и приземлившись на все четыре лапы, вскинул к верху крылья и голову и громко зарычал. Рык дракона был слышен за пределами дома, так что уже через считанные секунды, видно воины всё же сторожили покой правящей семьи. — Стоик! — в тишину вклинился грубоватый, но взволнованный глас Слюнявого, а за ним в дом вбежали ещё с парочку воинов.       Все как один были вооружены острыми как бритва одноручными мечами в одной руке и щитом в другой. Едва те увидели ящера, как всех новоприбывших как льдом сковало. — Что это… Ты! — глаза того налились яростью и желание пустить врагу кишки. — Колдун! — начал тот обвинять старика.       Взгляд брата вождя пал на Стоика и весь пыл воина вмиг охладел. Его взгляд наткнулся на вскинутую руку и очень хмурый взгляд.       Он всё понял.       Здесь и сейчас никто не сможет ничего решить, раз сам вождь приказывает остановиться.       В этот же момент в центре помещения, где и сидел наследник острова, прямо напротив последнего приземлился ящер. Тот с секунд глядел тому в глаза, вновь вспышка, только ярче предыдущих что у одного, что и у другого. Дракон запел, только не привычные слуху слова, а драконью песню, легенды их древнего и несомненно могучего народа, не тех убогих, что породили иные, а настоящих, наделённых магией, способные по воли мысли свернуть горы и стать тем, кем желают. Иккинг, на глазах всех присутствующих взлетел на добрые полметра. Продолжая завораживающую трель стрёкота, щелчков, шипений и свистов, ящер поднялся в воздух всего лишь раз взмахнув крылом. Мгновение, пируэт и дракон пролетел насквозь наследника, сквозь его грудь. Глаза вспыхнули ярче, освещая помещение, волосы зашевелились, но не от ветра. Магия бушевала вокруг мальца. Она сквозила через каждого, кто сидел или стоял в помещении. Воздух так и вибрировал.       Всё завершилось настоль же быстро, как и началось. Из груди сына вождя вылетел всё тот же дракончик, который весело защебетал, вспорхнул на плечо опустившегося на пол мальчика и задорно цапнул того за ухо.