whalers gonna whale

после Бригмора Дауду нездоровится — старые кости не выдержали холодную воду, шутит он; простуда накрывает его температурой и тяжелыми, бредовыми снами. Томас и Рульфио дежурят в его кабинете по очереди, чутко вслушиваясь в чужое хриплое дыхание. иногда Дауд что-то бормочет, иногда принимается ворочаться; тонкое одеяло почти сразу пропитывается потом, и приходится принести еще несколько (утром Дауд откинет их и будет смотреть недоуменно и хмуро — вот еще, зачем это, не нужно было; Дауд всегда такой) на третью ночь Рульфио остается в кабинете один. поднятый на стол крысиный фонарь горит слишком тускло, но зажигать другие он не рискует — Дауд чувствителен к свету и наверняка проснется. Рульфио не хочет его будить: хорошо еще, что Дауд не просыпается от шороха бумаги — при всем уважении к Томасу, тот еще слишком молод, а планировать операции — не то же самое, что выполнять. Рульфио замирает над исчерченными листами, задумчивый и почти неподвижный, капля чернил почти срывается с кончика пера наверху Дауд, не просыпаясь, заходится хриплым кашлем. будь здесь Томас, он остался бы на месте, но Томаса тут нет; поэтому он поспешно дописывает предложение и откладывает перо в сторону, бесшумно поднимается на ноги. многие китобои ступают легче него, но чему-то он все-таки научился за почти двадцать лет; он поднимается по лестнице так, что не скрипит ни одна ступенька, и замирает у Дауда в ногах. луна светит через дыру в крыше (сейчас кажется, что слишком ярко), и чужое лицо кажется почти измученным, иссеченным морщинами, как шрамами. Рульфио протягивает к нему руку, но не решается тревожить. доски не скрипят, когда он опускается на пол рядом с кроватью. за двадцать лет китобойства и десять — приближенности к Дауду он еще не сидел так, но это не чувствуется чем-то новым. Рульфио не уверен, как это объяснить; "да, я редко бываю даже на базе, не то что возле босса, но в душе я всегда рядом"? какая романтическая чушь. впрочем, Рульфио не думает, что его привязанность нужно объяснять. с некоторыми решениями Дауда он не может согласиться: он не стал бы так открыто выступать против бригморского ковена, он не притащил бы на базу смотрителя, он не пощадил бы Лёрк но именно поэтому он не босс. чужая ладонь — шершавая, широкая, — мягко и бережно прижимается к его щеке; повернув голову, Рульфио невесомо целует ее в ответ.