And Counting

30 августа, 2013 Однажды в пятницу Вону стал замечать некоторые вещи, связанные с собой: то, как сильно Мингю влиял на его жизнь, то, что его пугало нечто совершенно смехотворное, и то, что его вкус в обуви был действительно ужасен. То утро было непривычно облачным, тучи закрывали вид на солнце, и фонари по-прежнему горели на асфальтированных дорогах, освещая путь водителям и пешеходам. У Вону создавалось ощущение, будто он посещал школу в сумерках, отчего уроки в какой-то степени казались ему более интересными. За утром последовал полдень, облака решили дать солнцу шанс. Стало солнечно, не так, как часами ранее, но не то чтобы это ему не нравилось. — Не забудьте сдать бланки с ожиданиями от класса до обеда понедельника! — напомнил ученикам учитель Вону, перекрикивая скрежет передвигаемых по полу стульев. — И убедитесь, чтобы у вас были дневники. Семнадцатилетний мальчик как всегда последним покинул кабинет. Глубоко вздохнув, он закинул рюкзак на одно плечо и сморщил нос, чтобы приподнять очки. Вону почувствовал лёгкую вибрацию у шва своего форменного блейзера. Изменив курс, он двинулся в сторону, прислонился к шкафчику, после чего пошарил в кармане в поисках телефона. Он опустил взгляд на экран, на котором жирным почерком в строке извещения было написано имя Минсо с текстом под ним, а точнее только с одной частью из длинного текста. — Что ей нужно на этот раз? — пробормотал он сам себе. Он провёл пальцем по экрану и ввёл четырёхзначный код, прежде чем прочёл сообщение. Кому: Вону От: Минсо У твоей девочки сегодня свиданка с рили милым бариста из старбакса!! Забери дино вместо меня пожалуйста~ :> Естественно. Чего же ещё можно было ожидать от такого безнадёжного романтика как его кузина? Кому: Минсо От: Вону ты будешь должна мне Кому: Вону От: Минсо Не будь таким жестоким! Думаю у меня есть шанс с этим парнем Кому: Минсо От: Вону делай что хочешь. я заберу дино, но ты не отделаешься так уж просто. повеселись. Кому: Вону От: Минсо ЯЛТ ВОНУ!!!!!!! <3 Кому: Минсо От: Вону я хочу видеть шоколадный хлеб на своей кровати до конца дня Кому: Вону От: Минсо пекарня почти в восьми милях отсюда иди нахуй Кому: Минсо От: Вону материшься :о — Эй, — Вону отвлёкся на говорившего человека, — я тут недавно купил огромную коробку шоколада, но у меня не было настроения для сладкого. Возьмёшь оставшееся? Это был Сокмин. Он ещё не переодел спортивную форму, и его потные волосы прилипли к его лбу словно приклеенные. Тем не менее, от него не воняло, но он тяжело дышал. Вону спросил, — Ты прибежал сюда из спортзала? — Да, — пропыхтел Сокмин, забравшись пальцами в волосы и откинув чёлку назад, — ты же обычно уходишь довольно рано, я подумал, что должен бежать. — Только ради шоколада? — О боже, да, только ради шоколада, — плечи Сокмина опустились в поражении, и Вону рассмеялся. — Если не хочешь шоколад, я отдам его Джунхуэй-хёну. Вону оторвал спину от шкафчика. — Я возьму шоколад. Где он? Сокмин улыбнулся, развернувшись. — Он пока в раздевалке. Подождёшь меня там рядом? — Конечно. Они направились к спортзалу, добравшись до него без проблем благодаря тому, что коридоры были едва забиты. По прибытии туда Сокмин поспешил в раздевалку, в то время как Вону остался ждать его у края зрительских мест, впитывая в себя тишину, отражавшуюся от кирпичных стен. Он был один, и если бы не солнечный свет, было бы наверняка ещё и темно. В спортзале было скучно, когда он пустовал, Вону должен был признать. Это было противоположно тому, окружённым чем он привык быть; помещение не заполняли крики и скрип обуви, отчего сидеть там было даже приятнее. Вот в чём фишка: у спортзала всегда было две стороны, и не в том смысле, что одна школа находилась в одной части зала, а их противники — в другой. У спортзала было две стороны, две личности: та, что тихая и пустая, и та, что нагромождена людьми и звуками. Вону, как ни странно, был лучше знаком с шумной стороной спортзала, потому что Мингю иногда участвовал в ежегодных баскетбольных соревнованиях, которые устраивала их школа (ученики из каждого класса были либо выбраны, либо шли добровольцами, и какой бы класс ни выиграл — первогодки против второгодок, младшаки против старшаков, — в качестве награждения он получал трофей, сделанный студенческим советом). Вону был на всех играх Мингю, и с каждым годом тот упрочнял навыки. Задумавшись о баскетбольных соревнованиях Мингю, Вону вытащил телефон и принялся листать фотографии с игры, которая проводилась год назад. Он легко запомнил тот день: с равным счётом всего за пару секунд до того, как прозвучал свисток об окончании игры, Мингю сделал финальный бросок в корзину, и второгодки победили первогодок. Ученики повскакивали с мест и разбушевались, пока сокомандники Мингю сжимали того в больших групповых объятиях. Джунхуэй и Сокмин — будучи в команде младшаков — отреагировали безумно, забегав туда-сюда вдоль зрительских рядов, призывая толпу кричать громче. Всё, что Вону помнил о себе — это трепещущую гордость в животе и глупую улыбку, не желавшую сходить с лица. Внезапно раздавшиеся щелчок и скрип привлекли внимание Вону, но он не поднял голову. Периферическим зрением Вону поймал Мингю, выходившего из раздевалки, переодевшего спортивную форму. Он скосил глаза, заметив кучу бумаги, скрученную трубочкой, в руках Мингю, которую он держал вертикально и на которую положил подбородок. — О, — Вону вздрогнул и перевёл взгляд обратно на телефон, — Вону! Вону продолжил листать фотографии. — Эй. Игнорируй. — Вону. Игнорируй. — Чон Вону. Игнорируй. — Вон-ту-зэ-у. Игнорируй. Затем, прежде чем Вону успел отреагировать, телефон выхватили у него из рук. Его взор взметнулся кверху и наткнулся на Мингю, который поднял аппарат над головой Вону, вне его досягаемости. — Эй, — Вону вскочил с места и подался вперёд, намереваясь получить назад мобильник, однако безуспешно, — верни! Одной рукой Мингю оттолкнул лицо Вону подальше от себя, пока вторая, та, в которой находился телефон Вону, вытянулась на ещё большее расстояние от него. — Ты не можешь игнорировать меня так— боже, дитя. — Я твой хён, ты, невежественный тупица. — Я не зову тебя хёном, ты должен бы привыкнуть к этому. И вообще, — Мингю сделал шаг в сторону и сощурился, смотря в экран, — что это там такое у тебя на телефоне, что будет поважнее меня? Это очередная фотка твоих серебристых башмаков? Серьёзно, они заслуживают сожжения. Вону накрыла волна паники. Глубоко вдохнув и сморщившись, со стиснутыми зубами он бросился на младшего. Но чёрт бы побрал его кошачьи рефлексы; Мингю отошёл, и Вону шлёпнулся лицом на пол спортзала. Ауч. — Ты мудлина, — простонал Вону, перевернувшись, чтобы лежать на спине. Мингю, проигнорировав Вону, снова взглянул на сотовый. Минуло не так много времени, и он самодовольно заулыбался в экран. — Ты пялился на мои фотки, да? Изо всех сил пнув Мингю по лодыжке, Вону встал и разгладил складки на собственной одежде. — Я просто листал галерею. — Лжец, — предъявил младший, подпрыгивая на одной ноге, потому что пинался Вону, проклятие, неслабо. Вону поднял руку, собираясь вдарить Мингю, но тот отпрянул, защищаясь. — Осторожно; чем я ниже, тем мне удобнее дать тебе по яйцам, — предупредил он, нахмурившись. — Боюсь-боюсь, — подразнил Мингю, протянув ему телефон. — В любом случае, что ты тут забыл? Ты обычно не остаёшься в школе дольше, чем на пять минут после звонка. — Я здесь с Сокмином. Мингю напрягся. Ему было по-прежнему неловко от упоминаний о Сокмине, и он совершенно не представлял, как реагировать, когда бы его имя ни всплывало неожиданно в разговоре. Мингю по-прежнему не поблагодарил его, он по-прежнему чувствовал себя обязанным второгодке, и он по-прежнему хотел извиниться перед ним за то, что тот пропустил урок из-за драки. Пусть он и знал, что Сокмин уже полностью забыл о той ситуации, Мингю с тех пор не прекращало грызть не что иное, как вина. — Сокмин? — Ага. — Следом двойные двери раздевалки распахнулись, и из-за них показался Сокмин в свежем наряде, с коробкой шоколада «Godiva». — А вот и он. Мингю не сразу решился обернуться и встретиться с ним глазами. Сокмин улыбался и махал ему, однако первый только неловко кивнул, сжав губы в тонкую линию. Мингю надеялся, что его жест был приветливым и вежливым хотя бы самую малость, но его одолевали сомнения. — Принёс, — сказал Сокмин, вручив Вону шоколад. Вону осклабился, взяв коробку, и приоткрыл её, отчего воздух вокруг наполнился ароматом сладкого какао. — Спасибо. — Он закрыл коробку. — Хей, мне нужно забрать кузена из школы. Не желаешь присоединиться? Сокмин положительно кивнул. Вону задал Мингю тот же вопрос, но в ответ получил лишь, — Никак. Прости. Прежде чем Вону смог бы поинтересоваться почему, Мингю неуклюже завозился со своими вещами и поспешил покинуть спортзал. ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ ••୨୧┈┈┈୨୧•• ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ ••୨୧┈┈┈୨୧•• ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ Сокмин и Вону прибыли на место раньше, чем ожидали: за пятнадцать минут до звонка. Они сели у кирпичной платформы с двумя лестницами: одна соединяла её с чёрным ходом на крышу, а вторая вела к главным дверям школы. Земля была тёплой, но недостаточно, чтобы обжигать; вместо этого было чувство, будто они устроились у электрического обогревателя. — Ты знаешь эту игру, где один человек закрывает глаза, а другой кормит его шоколадом, предлагая отгадать его вкус? Вону кивнул. — Да, а что? — Мы должны сыграть, — Сокмин снял с себя серый жилет и использовал его как повязку для Вону, — и раз уж это теперь твой шоколад, пробовать его будешь ты. Вону закатил глаза, пусть его друг и не мог видеть этот его жест. Ему было неудобно от того, как жилет придавливал его ресницы, но он не стал упоминать это. — Хорошо, давай сыграем. Сорт первого кусочка был очевидным: тёмный. В нём не было начинки, и его не украшали никакие узоры; это был просто ломтик тёмного, горького шоколада. Он не любил сладости — не так сильно, как Чан, — так что он счастливо зажевал кусочек, которым его накормил Сокмин. После этого же пробы давались ему труднее, особенно когда остатки некоторых вкусов смешивались с другими. Он был не так уж и плох; тем не менее, он не смог угадать два вкуса. Под конец игры почти весь шоколад из коробки пропал и переваривался в желудке Вону — но остался один. — Есть ещё что? Сокмин кивнул, взяв последний кусочек и откусив от него. — Да, тут один— — А-а-а-а… — Вону открыл рот в ожидании шоколада. Прерванный, Сокмин перестал жевать и опустил взгляд на оставшийся от своего кусочка шоколад. Не придумав никакой альтернативы, он пихнул его в лицо Вону (потому что Вону, придурок, невовремя решил закрыть рот). Сняв повязку из жакета, он убрал крошки шоколада с лица и сказал, — Фу, мерзость. Почему я вообще дружу с тобой? — Дружить со мной — бесплатно, — пошутил Сокмин, сжав губы в попытке сдержать широкую улыбку. Он помог стряхнуть крошки и стёр размазавшиеся кусочки вокруг своих губ. Закатив глаза, Вону отметил, — Как будто кто-нибудь стал бы платить тебе, чтобы быть твоим другом. — В мою защиту, — Сокмин вытер ладони о жакет, прежде чем перекинул руку через худощавое плечо Вону, — я считаю, много кто хотел бы подружиться со мной. Наконец, опустошив всю коробку шоколада (и увеличив возможность поднять уровень сахара в организме), мальчики решили сделать передышку и поговорить, как они всегда и делали. Это едва ли привело их к каким-то выводам, не считая того, что обнаружилась страсть Сокмина к цитатам других людей, а особенно к цитатам мёртвых людей. Казалось, он доставал их с самых задворок сознания, но чем больше он их цитировал, тем естественнее это выглядело. Словно бы Сокмин был человеческим автоматом бесконечных цитат, и что-то в этом заставляло беспокоиться. — Кстати, — он наклонился в сторону, чтобы выудить телефон из заднего кармана, — я тут создал плейлист из некоторых песен, которые я скачал легально, и я хотел услышать твоё мнение о них. Вону был не против. Он любил музыку, и он был в курсе, что Сокмин любил музыку так же сильно, как он сам, поэтому он был почти уверен, что плейлист должен был состоять из хороших песен. Вону читал рэп (достаточно небрежно, если честно, но он ведь не был Тупаком), а Сокмин пел. Их таланты идеально подходили друг другу, ну или практически идеально. Так что да, конечно же Вону собирался согласиться на предложение друга послушать его «абсолютно легальный» (он соврал; песни точно были скачаны нелегально) плейлист. — Музыка выражает то, что мы не можем сказать, и то, о чём невозможно молчать, — заявил Сокмин ни с того ни с сего, протянув Вону пару наушников. — Виктор Хьюго сказал так, и, вероятно, это случилось лишь один раз за всю его жизнь. — Ты всегда так обыденно выдаёшь цитаты? — спросил Вону, воткнув наушники в разъём в телефоне. — Похоже, что ты часто используешь их. Сокмин поставил плейлист на «шаффл» и пожал плечами. — Так я кажусь умнее. — Ты не нуждаешься в цитатах, чтобы казаться умнее, — Вону улыбнулся, — потому что ты и так умён. Это то, что мне нравится в тебе, знаешь? — Сокмин, отвлёкшись на игру инструментов в начале песни, посмотрел на Вону как чёртов мягонький щеночек — блестящие глаза и всё в таком духе, — и полностью перевёл на него внимание. — Возможно, ты отстаёшь по части уроков — и это на самом деле не твоя вина; у нас преподают хреновые учителя — а ещё… возможно, ты слишком добр к остальным и недостаточно добр к себе. И у тебя, возможно, никогда не будет «А» по всем предметам в семестре. Но ничего из этого не имеет значения, потому что ты и без этого умён и один из самых замечательных людей, которых я встречал. Ты одарён музыкально, и я видел твой табель. Хор — единственный предмет, в котором ты преуспеваешь. Затем Сокмин поймал себя за наблюдением за Вону — возможно, продлившимся дольше, чем он решил, — и его взгляд вовсю смягчился. Стало вдруг очень тихо. Музыка звучала монотонно, и пока Вону продолжал качать головой из стороны в сторону, его охватило оцепенение. И оцепенение не было к худшему, отнюдь; это было оцепенение, от которого становилось легко на душе. В его животе было неспокойно, его сердце колотилось, его руки покрылись мурашками, и он попросту чувствовал себя иначе. Не то чтобы это чувство было ему в новинку. Сокмин уже ощущал такое с маленькой группой людей, к которым он что-то испытывал за семнадцать лет жизни. Но ему ни за что не мог нравиться Вону, это ведь был Вону, и Вону был одним из его лучших друзей. Вону был человеком без чувства юмора и без таланта к психологической помощи, когда бы Сокмин ни обращался к нему за поддержкой. Он не был во вкусе Сокмина. Вону остановился, сведя брови к переносице от осознания ситуации. — Постой, я что, снова сказанул бреду? — Он засмеялся. — Это, кажется, на мне так отражается общение с Мингю. И вот опять. Его заразительная лучезарная улыбка, которая всегда следовала за его смехом, его едва очевидная привычка прятать пальцы в рукавах свитеров и то, как морщился его нос перед тем, как он чихал. Он был добродушным и не проблематичным. Почти всё — что означало всё маленькое и незаметное стороннему наблюдателю — заставляло Сокмина улыбаться просто при мыслях об этом. Именно этими маленькими деталями, несмотря на его безнадёжные попытки слыть смешным и бесполезные советы, Вону и нравился людям. Сокмин был в числе этих людей. Святое дерьмо. — Вону? — Вону приподнял брови — «М?» — и уставился на него. Однако он не знал что сказать. Он не знал, зачем позвал друга по имени, он решил, что сделал это инстинктивно. Но Вону пялился на него и ждал его слов, а значит, ему нужно было что-нибудь придумать. — Ничего же… если я поменяю песню? Вону обратно отвернулся, откинул голову на платформу и кивнул. — Конечно. Следующей заиграла медленная, унылая мелодия, отлично сочетавшаяся с дождливыми днями. Голосу певца, бархатному и успокаивающему, аккомпанировало пианино. Мотив был красивым, а от текста веяло мраком. Эта песня — она была печальной и прекрасной в своей печальности. Она не подходила приятной погоде, которой они наслаждались, но она была слишком хороша, чтобы её переключить. — Никогда бы не догадался, что у тебя в плейлисте есть эмо-песенки, — пошутил Вону, бездумно стуча пальцами по коленным чашечкам в такт музыке. — Мне нравятся красивые мелодии, которые таят в себе кошмарные вещи, Чон Вону, — Сокмин вытянул шею в сторону и взглянул на него, закрыв один глаз. — Том Уэйтс. Вону рассмеялся, весело и с придыханием. Он отвернулся от Сокмина, снова прислонив голову к платформе. Песня достигла бриджа, голос певца раздавался из наушников. Лёгкий ветерок запутался в волосах Вону, и он прикрыл глаза. — Цепочка цитат продолжается и, похоже, никогда не прервётся. — Ты должен слышать, как я цитирую подростковые новеллы. Вону в очередной раз рассмеялся. — Делай что хочешь. Это действительно отвлекает людей от того факта, что ты получил «D» на экзамене по алгебре. — Если бы ты не был прав, я бы надрал тебе задницу. — Но ты не станешь. Я слишком сильно тебе нравлюсь. Сокмин сжал руки в кулаки, но не в злобном жесте. Сильнее, чем ты представляешь. ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ ••୨୧┈┈┈୨୧•• ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ ••୨୧┈┈┈୨୧•• ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ Звонок уже прозвучал, но Чана не было на его обычном месте. Вону начинал паниковать вместе с тем, как текли секунды, боясь, что его кузен мог уйти домой без него. Он кусал большой палец, шагая туда-сюда, и спрашивал у Сокмина время каждые полминуты. — Наверное, нам стоит поискать его, — тихо предложил Сокмин, заметив, что пролетело десять минут, а Чан всё ещё не объявился. — Ты прав, — Вону схватил друга за руку и повёл его к зданию, — пошли. (И в любое другое время Сокмин бы признал, что был абсолютно за физический контакт между ними). Несмотря на то, что им вроде как было не позволено заходить в учреждение, учитывая, что они никогда не посещали его, мальчики пытались вслепую найти Чана, бродя по коридорам. Некоторые ученики, оставшиеся для послешкольной деятельности, видели Вону и Сокмина, скитавшихся по зданию. Они пялились на них с подозрением и взволнованно, недоумевая, почему ноги парочки старшеклассников вообще коснулись пола их средней школы. — Гм, привет. Кто-нибудь из вас знает, где я могу найти ученика по имени Ли Чан? — Вону поинтересовался у группки мальчиков. В ужасе от Вону из-за его роста и холодного взгляда они отрицательно замотали головами и низко поклонились, прежде чем кинулись от него вразброс. Иногда Вону ненавидел то, как естественно пугающе он выглядел, но люди утверждали, что в этом его шарм, поэтому он не был уверен, как к этому относиться. — Мы вряд ли найдём его, если хотя бы не разберёмся в местности, — простонал Сокмин. Он указал на стену. — Честное слово, мы проходим мимо этого шкафчика уже третий раз. Вону закатил глаза. — Сокмин, все шкафчики совершенно одинаковы на вид. — Но этот — иной, я клянусь, он отличается! Он тяжело вздохнул, однако он не собирался сдаваться. Чан точно должен был быть где-то здесь, и может, он просто не достаточно хорошо смотрел. Где бы я был, будь я им? Он отвлёкся от мыслей, когда почувствовал сильный дискомфорт в нижней части тела. Его глаза инстинктивно забегали в поисках уборной комнаты, и найдя её в конце коридора, он быстрее потопал к ней. — Мне нужно пописать, — без обиняков заявил Вону, — так что, гм, подожди меня снаружи, что ли. Я вернусь. Сокмин приподнял брови и покачал головой, наблюдая за тем, как Вону лёгкой трусцой направился в туалет. И с чего я взял, что у меня есть чувства к кому-то вроде него? Тем временем, зайдя в уборную, Вону услышал шум голосов внутри. Голоса звучали насмешливо и по-дурацки, и он различил, как один из них назвал имя Чана. Он спрятался за плиточной стеной, разделявшей вход и кабинки, успокоенный осознанием того, что голоса заглушили скрип двери. Выглянув из-за стены, он наконец-то увидел его — он увидел Чана. — Дин— Вону остановил себя. Он присмотрелся к беспокойству на лице Чана, заметив, как то выражало сразу и неудобство, и раздражение. Он был загнан в угол группой из четырёх мальчиков, прижав школьную сумку к груди, а не к спине. — И что это такое? — спросил один из голосов с издёвкой. Остальные заржали. — Значок «Времени Приключений» на твоей сумке? Тебе что, восемь лет? Чан отдёрнул рюкзак, когда они сорвали его коллекцию мультяшных значков. Они выдали стадное «У-у-у» и самодовольно зафыркали на его крохотный смелый поступок. — Вы можете не трогать их? Серьёзно. — «Серьёзно»? Он сказал «серьёзно»! — воскликнул другой голос. Мальчики засмеялись — все, кроме, Чана. — Твои домашние зовут тебя Дино, да? Или это был Парк Юрского периода? Чан злобно уставился на говорившего человека, и Вону было сложно понять, кто это был. — Что из этого? — Тц. Это так по-детски. — Тебе уже сколько? Тринадцать? Повзрослей. — Эй, динозавры вообще-то вымерли. Если ты Дино, то разве ты не должен быть мёртв сейчас? Они захохотали. — Вы можете заткнуться, пожалуйста? — промямлил Чан, сморщившись от того, как он закончил предложение. Его бесило то, как «пожалуйста» и «спасибо» превратились для него в привычку. — А то что, Тираннозавр Рекс? Услышав достаточно, Вону вышел из-за стены и прочистил горло. Все мальчики обернулись на него, и от вида кузена, представшего перед ними, Чан округлил глаза. Вону казался готовым убить следующего ублюдка, который посмеет подразнить Чана. — Хён… Вону воззрился на группу мальчиков, мысленно запомнив лицо каждого из них, — Что происходит? Чан был едва способен ответить. Его хватило только на то, чтобы произнести, — Ничего, мы просто играли. — Тогда я советую вам закончить с играми, чтобы я смог забрать тебя домой, — Вону кивнул на дверь. — Вам, ребятки, тоже пора по домам. Двое мальчиков сглотнули, отняв взгляды от старшеклассника. Зато другая двойка не выказала ни капли уважения — один скользко усмехнулся, пока второй закатил глаза, пробормотав себе что-то под нос. Затем брюнет из группы пожал плечами, и они зашагали вон. Один из них ударил Чана плечом в плечо, неслабо, отчего он отлетел и задел бедром угол раковины. — Эй, — Вону схватил ученика за воротник, когда тот проходил мимо, притянув его ближе, так что они были лицом к лицу. Вону был выше его на несколько дюймов, но это его явно не пугало, — осторожнее. Он ухмыльнулся, едко и нагло. — Мамы утки всегда присматривают за своими утятами, не правда ли? — Сколько тебе? Тридцать? Не трогай моего кузена. К тому же, не думаю, что ты прожил достаточно, чтобы понимать чувства долга или защиты, — сдержался Вону. Ученик гневно взглянул на старшего, вскоре стряхнув с себя его хватку и последовав за остальными наружу. Как только они ушли, Вону повернулся к кузену, взбешенный, с приподнятыми бровями. — Дино, что это было? Чан помотал головой и натянул улыбку. — Всё в порядке, хён. — Я не спрашивал о твоём самочувствии. — Я-я— — Если ты собираешься соврать мне, то так уж и быть, но я не спущу глаз с тех ребят. Чан улыбнулся лишь шире. — Всё в порядке, хён. Правда. ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ ••୨୧┈┈┈୨୧•• ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ ••୨୧┈┈┈୨୧•• ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ Дорога от школы была неуютно тихой, особенно для Сокмина. Он чувствовал напряжение между Вону и Чаном, и судя по их лицам, нечто определённо случилось, пока его не было с ними. — Так, значит, — начал Сокмин, разорвав тишину, — куда вы, ребятки, направляетесь? — Домой, — отрезали они одновременно. Неловко. — Оу. Он засунул руки в карманы брюк и отвернулся от братьев, раздумывая о чём бы ещё поговорить. Сокмин не был хорош в подобных ситуациях, так что в его арсенале не было ничего действенного, и даже рандомной шуточки, прочитанной на упаковке Laffy Taffy. Вместо того, чтобы помочь, он снова взглянул на Вону и улыбнулся. Как ни странно, он был милым, когда расстраивался. На самом деле Вону абсолютно всё делал очаровательным. Несмотря на то, как холодно и бессердечно он выглядел, мнение о нём менялось кардинально, стоило ему приподнять уголки губ. Сокмин любил то, как глаза Вону загорались чистым счастьем, когда он приходил от чего-либо в восторг, и то, как он хлопал себя по щекам, чтобы не уснуть во время лекции. Его улыбка, его глаза, его голос. Ему очень, очень нравился Вону. Но одно это пугало его до жути. Чувства к Вону пугали Сокмина не из-за страха невзаимности. Чувства к Вону пугали его не из-за бесконечных возможных вариантов событий, которые могли последовать за признанием. Сокмина не пугало то, как отреагируют все остальные. Его не пугала даже вероятность разбитого сердца от безответной любви. — Вону! Все трое парней обернулись к человеку, который выкрикивал имя Вону, и перед ними предстал Мингю. Он бежал к ним, и его волосы непривлекательно развевались, пока он неумолимо приближался. Его галстук, обычно разделявший его грудь надвое, свисал с его плеча. От вида этого человека Вону и Чан заулыбались, однако Сокмин сглотнул. Нет, чувства к Вону пугали Сокмина не из-за чего-либо, что он перечислил; он был напуган потому, что нечто внутри него подсказывало ему: таким образом он предаёт Мингю. ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ ••୨୧┈┈┈୨୧•• ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ ••୨୧┈┈┈୨୧•• ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ По-видимому, Мингю запланировал специальный сюрприз для Вону и Чана (больше для Чана). После того, как Сокмин удалился, чтобы отвезти Джису домой с работы, Мингю поспешил затолкнуть друзей в машину Вону. — В домик на дереве! — воскликнул он, заставив обоих парней недоумевать. Но Вону всё же сделал то, что от него требовалось, подчинившись. Они прибыли на место на закате — а всё спасибо жутким пробкам в городе. Румяное небо отражалось от засохшей грязи и стволов и делало воду в озере похожей на блёстки. Листья на деревьях и кустарники ослепительно сверкали от прикосновений солнца. Убежище Вону и Мингю внезапно стало похоже больше на выдумку, чем на реальность. — Так, — Мингю откусил от плитки шоколада, взятый врасплох неожиданно липкой карамелью, потёкшей по его губам, — и когда ты собираешься показать нам своё выступление? Вону, стерев карамель с нижней губы Мингю рукавом блейзера, улыбнулся, искоса взглянув на младшего брата. — Вот именно, — согласился он, — когда ты уже, ну, потанцуешь типа? Смутившись, Чан заикнулся было, но не смог выдавить из себя какую-либо фразу. Наклонившись назад, он поддержал талию руками, а его брюки смялись в области коленей. Он пнул озёрную воду, отпрянув, стоило той брызнуть на его форму. — Я не знал, что должен буду делать это сегодня… Мингю доел шоколад. — Сюрприз! — сказал он с энтузиазмом и еле различимо из-за того, что его щёки были набиты сладостью. — Я как-то не уверен, Мингю-хён… — Давай же, мы не будем тебя критиковать! Чан зажевал нижнюю губу. — Мои… ноги намокли. — Я намочу свои ноги и станцую с тобой. Когда Мингю задвигался, намереваясь подняться, Чан выставил перед собой ладони стоп-знаком и закричал, — Нет! В смысле, нет. В смысле, я лучше станцую в другой раз. — Когда? — проскулил Вону. Чан улыбнулся, не обнажая зубы. — Когда я стану известным танцором в будущем и открою танцевальную студию. — Танцевальную студию? — Мингю обратно присел и улыбнулся, заинтригованный. — Расскажи побольше. — Значит, так, — казалось, Чан оживился, — я подзаработаю, придумав хореографию для целой кучи песен, и как только у меня будет достаточно денег, я открою студию, которую все будут звать своим, ну, вторым домом. От подобных слов Чана Вону овладела гордость. Несмотря на молодой возраст, Чан уже успел обрисовать и расставить по полочкам планы на всю свою жизнь. У каждого плана «А» был план «Б», и у каждого плана «Б» был собственный план «А». Чан всегда честно признавал, что Вону был его примером для подражания, но на самом деле это именно Вону нужно было брать с него пример. — Ах! — Мингю сокрушённо откинул голову назад, и громкость его голоса внезапно увеличилась в три раза. — У тебя такие реалистичные мечты, а я даже не могу решить какие носки надеть. — Затем он резко поднял голову и обвиняюще уставился на Вону, который на это лишь моргнул. — Клянусь, вся твоя семья состоит из кучи волшебников и магии. Вону уже открыл рот, чтобы ответить, но его перебило чановское приглушённое «Вуа!», адресованное проскочившему мимо него мерцающему свету. Все трое парней проследили взглядами за крупицей света и, словно зачарованные, протопали за ней так далеко, что потеряли из виду домик на дереве. Чан взял на себя инициативу, приблизился к свету и спрятал его между ладоней. Вону и Мингю выглянули из-за плеч Чана, наблюдая за его сжатыми ладонями. Мингю подал голос, — По-вашему, это— Чан ослабил хватку, собираясь заглянуть внутрь, но свет улетел и направился к полю. И будто по сигналу, точно он потребовал больше света, высокая трава вокруг вовсю загорелась жёлтыми и неоново-зелёными пылинками. Земля искрилась под их ногами. — Светлячок, — прошептал Вону, закончив предложение Мингю и смотря на вид с восхищением. Вону не тронулся с места, в то время как Чан выбежал на середину поля, оказавшись в кольце точек, где-то бледных, а где-то ясно блестящих. Он прокричал, — Вону-хён, зацени! — и затанцевал со светлячками. Казалось бы, танцевать без музыки — странновато, но шаги Чана выглядели так естественно, что ему не требовалась песня для сопровождения. Мингю сложил руки около рта рупором и воскликнул, — Потрясающе, Дино! У тебя прекрасно получается! Это придало уверенности Чану, отчего он задвигался с ещё большим усердием, используя всё своё тело, чтобы выразить свободу и яркость светлячков. Он исполнил балет, немало удивив этим Вону, а именно он исполнил сиссон. Светлячки, сыгравшие роль его партнёров в тот момент, расчистили ему место для грациозного, запыхавшегося приземления. Чан не танцевал так на протяжении месяцев. — Это, — Чан вдыхал и выдыхал, отчего его грудь одновременно поднималась и опускалась, — было… действительно круто. Я повеселился. — Он повернулся к Вону, осклабившись, так что его глаза обернулись тёмными щёлочками. — Теперь я понимаю, почему вы, ребята, так любите ходить сюда. Вону кивнул. — Я рад, что тебе нравится здесь, Дино. — О! Это напомнило мне! — Мингю потянул его за рукав, привлекая его внимание. Он по-прежнему улыбался, когда Вону поднял на него взгляд; свет стал исчезать. Солнце уже скрылось за горизонтом, осознал Вону. — У меня есть кое-что для вас в домике на дереве. ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ ••୨୧┈┈┈୨୧•• ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ ••୨୧┈┈┈୨୧•• ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ У Мингю для них троих были пачка бенгальских свечей и спичечный коробок. Чан взял свечку, поражённо уставившись на её мерцание, отчего его глаза засверкали как у ребёнка, коим он и являлся. Мингю стоял рядом с ним с незажжённой свечой и с половиной лица, скрытой во мраке. Вону зажёг свою палочку, и с одного её конца, потихоньку придвигаясь ко второму, посыпались искорки. Внезапно лицо Мингю осветилось целиком, отчего Вону замер, а его сердце ускорило ритм. Непривычное, но знакомое ощущение узлом завязалось у него в животе, и вероятность того, что его щёки покрылись румянцем, была велика. Он всегда понимал, что это чувство — как бы оно, блин, не называлось — было ему чуждо и возникало только в присутствии его лучшего друга, и Вону не ведал, нравилась ему эта мысль или нет. — Вону, смотри! — воскликнул Мингю, постучав по плечу Вону и поднеся к нему бенгальскую свечу. Вону отпрянул, держась подальше от искр, но Мингю подался лишь ближе. — Разве тебе не нравится, как они типа — не знаю — танцуют, что ли? От восхищения Мингю танцующими (по его мнению) свечами Вону схватило оцепенение и накрыло волной мыслей. Каким образом кому-то удавалось так нежно лелеять нечто, что ожидал неминуемый конец? Почему в его глазах присутствовал блеск, буквально кричавший «Я не хочу, чтобы это завершилось»? Какое слово могло описать Мингю? — Хён, — заговорил Чан со стороны. Его палочка всё ещё горела, но жить ей оставалось не так уж и долго. — Что ярче бенгальских огней? Вону медленно перевёл взгляд на Мингю, который улыбался, смотря на Чана сверху вниз, и ответ тотчас пришёл ему в голову. Мингю подумал, Вонеувы серебристые башмаки. Вону подумал, Мингюевы глаза. Мингюева улыбка. Мингюев смех. И когда исчезли искры, исчез и вид на мингюево лицо — мингюево всё. Не было даже фосфенов. Наступила абсолютная темнота. Каждая частичка его канула в небытие, не оставив после себя ни следа. Вону осознал, что боялся этого… …он боялся потерять Мингю в пучине небытия.