Дочь Повелителя Огня

Всю жизнь люди приносили Хао лишь боль. Он не видел ничего светлого в них, ничего, за что можно было бы простить их и позволить жить. Они строили коварные планы, чтобы только "демон" был далеко от них, чтобы не мешал. Шаман не винил их за страх, он винил их за подлость. Видит Бог, Асакура сделал все, чтобы люди его полюбили и приняли таким, какой он есть. Но они… Они уничтожили его, уничтожили в нем мальчика, который больше всего на свете любил свою маму. Они сами виноваты во всем. Величайший лежал на поляне, наблюдая как на небе появляются первые звезды, а над лесом сгущаются сумерки, погружая все живое в сладкую дремоту. Прошло уже три года с момента, как в его доме появилась Опачо, и жизнь в корне изменилась. Теперь каждая минута была заполнена суетой и заботами о девочке. Пропали бездействие и серые, ничем непримечательные дни. Хотя теперь Опачо подросла и вполне была самостоятельной. Она все пыталась походить на взрослую, и зачастую ей это удавалось. Ее мысли были отнюдь не детскими, ход мышления, непосильный труд и успехи, которые она добивалась, все говорило о том, что она намного опережала сверстников в развитии. Но все равно она оставалась ребенком, которого необходимо опекать и заботиться. Хао уже привык к ней. Привык к тому, что она всегда рядом, что неосознанно пыталась подражать ему и угодить во всем. Уже давно исчезло раздражение и отвращение к ней. Ее присутствие в его жизни воспринималось как должное, будто так и должно быть. Но если приглядеться, она была на него похожа: длинные прямые каштановые волосы, большие выразительные глаза, характер… Она была его самой младшей ученицей, его подопечной… кем угодно, но только не родной. Хао сам провел эту черту между ними, не позволяя ни себе, ни ей переходить ее. Он уже почти не думал о том, что она его дочь. Только иногда по ночам ему снился дождь и та плетеная корзинка с плачущим ребенком. Он не заметил, как наступила ночь. Завтрашний день обещал быть трудным и ему нужно выспаться. В доме царила тишина. Подходя к нему, Хао не заметил нигде включенного света и, с облегчением вздохнув, поспешил в свою спальню. Уже на пороге он услышал какой-то странный звук. В доме было темно, и только в углу светлым пятном выделялся рыжий плащик. Опачо свернулась в клубочек и тихо плакала. - Что ты здесь делаешь так поздно? Услышав голос господина, Опачо подняла на него заплаканные глаза. - Мне приснился страшный сон. Опачо страшно… Хао закрыл дверь и, пройдя в комнату, сел на кровать. У него ведь и раньше были дети, в прошлых жизнях, просто время было тогда такое, когда мужчины занимались ими лишь тогда, когда эти дети вырастали. Хао не представлял, что делать с маленьким ребенком, особенно в такой ситуации. Он помнил тот кошмар, когда у Опачо резались зубы, и как она кричала по ночам, он с ужасом вспоминал разбросанные вещи, игрушки, крики, истерики… Правда, девочка быстро поняла, что Хао в доме главный и его слова обсуждению не подлежат и должны выполняться незамедлительно. - Иди сюда, Опачо, – тихо позвал Асакура, и как только девочка подошла, он подхватил ее на руки и усадил к себе на колени. Малышка тут же прижалась к нему, сжав ручками его пончо. Шаман аккуратно вытер щеки ребенка пальцем, смахивая с них слезы. Он ничего ей не говорил, просто осторожно покачивал. Ему не хотелось признавать, но, похоже, он привязался к ней. На его глазах она училась, как и все дети, сидеть, ходить, говорить, и его не могло не волновать то, что всему этому учил ее он – Хао, самый могущественный шаман из всех. Опачо смотрела на него глазами, полными восхищения и преданности, слушала, впитывая в себя каждое его слово. Порой он относился к ней не слишком хорошо, и каждый раз он искал себе оправдания, что поступает правильно, а Опачо ничего не говорила ему, хотя Асакура чувствовал, что она очень переживает. Девочка уже давно спала, видя что-то во сне. Ветер залетал в открытое окно, колыша занавески. От этого девочка слегка поежилась, и Хао почувствовал, как по ее тельцу пробежала дрожь. Он не знал, что им руководило в тот момент, ведь это было совершенно не похоже на него: он закутал Опачо в свое пончо, с какой-то необъяснимой нежностью прижимая к себе, осторожно лег на кровать, не отпуская дочку из объятий. Жар его тела согревал малышку и, та больше не дрожала. И, похоже, ей начало сниться что-то хорошее.… Ей больше было не страшно… -Хао-сама... - настойчиво звал его кто-то. Шаман открыл глаза, первое, на что бросив взгляд, — окно. Там было еще достаточно темно, значит, сейчас не больше трех часов. А затем он перевел взгляд на Опачо, которая как раз и звала его. Она сидела на кровати, чуть поодаль от Асакуры и с непонятным волнением смотрела на своего господина. Хао тоже сел, сонно потерев глаза у переносицы. -В чем дело, Опачо? Почему ты не спишь? - устало спросил Асакура, все пытаясь отогнать остатки сна, которые никак не хотели отступать. Да собственно, что вдруг понадобилось такое срочное Опачо посреди ночи, что никак не могло подождать до утра? -Хао-сама, расскажите о моих родителях, пожалуйста... Сон как рукой сняло, а по спине пробежал какой-то неприятный холодок. Конечно, шаман ожидал этого вопроса, но не думал, что прозвучит он так скоро. Он ни разу не думал о том, что расскажет Опачо, когда та все же спросит у него о родителях. Ей рассказывали его ученики о том, что Хао ее когда-то спас, но никто не знал никаких подробностей и уж тем более не спрашивали своего Мастера о родителях Опачо. Но девочке ведь было интересно, как и при каких обстоятельствах она оказалась в этом доме, и, конечно же, почему родители оставили ее. Он посмотрел на дочку: в больших карих, почти черных, глазах читалась мольба. Девочка ждала ответа и, казалось, даже не дышала. Хао не смог смотреть на нее. Почему-то выдержать этот наивный и доверчивый взгляд оказалось невыполнимой задачей для могущественного шамана. Он сел спиной к Опачо, поставив ноги на пол. Прохладный ветер несильно колыхал занавески, и Асакура сконцентрировал внимание на них. -Ты родилась в африканском племени, в честь которого названа. Так получилось, что, когда ты родилась, на твое селение обрушился голод. - И мама бросила Опачо? – в глазах ребенка появились слезы. К счастью, Хао их не увидел, иначе вряд ли нашел бы в себе силы продолжать этот разговор. В памяти начали всплывать размытые черты невысокой девушки, с замысловатой афро прической, которая к удивлению ей очень шла. Но вот лицо забылось. Да, Хао и не знал, какая именно девушка родила Опачо, но, собственно, это было совершенно не важно. -Я думаю, она любила тебя, но в том племени мнение женщины ничего не значит. Твои родители оставили тебя в корзине, и ушли… - И Хао – сама спас Опачо? Повисла пауза, после которой Асакура прилег на кровать, опираясь на локоть. На его лице была улыбка. Шаман погладил дочь по волосам - Да, Опачо. Я тебя спас. Когда я стану Королем шаманов, я уничтожу человечество, и ты будешь рядом со мной. Девочка широко улыбнулась, и в глазах сразу же появились искорки счастья и непритворной радости. Хао невольно вздрогнул, а в груди что-то заныло. Было тошно от самого себя… - Правда? – спросила Опачо. Хао кивнул: - Правда. А теперь тебе пора спать. Без лишних возражений, Опачо тут же легла под одеяло, которым Хао ее накрыл. Видимо, волнение так сильно сказалось на девочке, что она едва ли не сразу же уснула. Асакура еще раз бросил взгляд на окно, за которым было все так же темно. Тихо поднявшись с кровати, он вышел из комнаты. Повелитель Огня еще долго стоял, прислонившись спиной к закрытой двери. Он дрожал, просто… он не привык лгать…