ХоХ
– Думаю, я заберу обратно все то хорошее, что говорил о тебе, – высказал Сео, когда блондин налил ему чашку чая и поставил ее перед мужчиной. Он, даже не посмотрев на сосуд, схватил его и опрокинул в себя, словно это алкоголь, а не чай. Наруто лишь улыбнулся ему в ответ. – Просто это будет уроком для тебя, – на слова этого человека Наруто ответил мягко, разливая всем по чашкам чай. Закончив, он налил себе и уселся в свое обычное кресло. Как и всегда, Акицу села слева от него. Она все еще смотрела немного настороженно, периодически переводя свой пристальный взгляд с него на уже не опасную лавандоволосую, как будто ожидая маски от нее в любой момент. Хотя повелительница льда и не давала причин подозревать себя в пугливости, маска из тысячи ужасов настолько впечатлила ее, что даже обычно невозмутимая и безразличная Акицу остерегалась. С другой стороны от него примостилась Кусано, пившая через соломинку апельсиновый сок вместо чая. Она уже попробовала его у Наруто и решила, что у чая слишком неприятный вкус. Дитя леса сидела между ним и Мусуби, дувшейся на то, что не может сидеть рядом с ее ашикаби. Она попыталась претендовать на кресло слева от него, но пока восторженная девушка в храмовой одежде готовилась сесть, там каким-то образом очутилась Акицу. Наруто внезапно осознал, что данный логистический вопрос еще не раз покажет себя в будущем. Удзуме села в конце стола. Это удивило Наруто, но он предположил, что она просто не хочет находиться рядом с Сео из-за «облапать мои сиськи», произошедшее до их приезда. Сео сидел напротив него, выглядя весьма ошарашенно. Мия прошлась по нему гораздо сильнее, чем обычно. Судя по тому, что его крики были слышны и в этой комнате, можно понять, почему он настолько напряжен, и Наруто не был уверен, что может обвинять его в этом. И, говоря о хозяйке поместья, Мия находилась здесь же, сидела во главе стола на своем законном месте, небрежно потягивая чай с извечной улыбкой. Она выглядела счастливой, гораздо счастливее по сравнению с обыденностью. Наруто мог только предположить, что она оказалась весьма довольна собой за ввергание в настоящий Страх Божий неряшливого ашикаби. Как бы то ни было, увиденное просто застряло в голове Наруто. Он узнает эту технику, даже если она убьет его за это. – Да? – пробурчал Сео с сарказмом. – И что это за урок? Наруто вновь повернулся, взглянув на человека. – Что Узумаки Наруто не позволит манипулировать собой кому-либо, – ответил он, посмотрев не только на Сео, но и на Мию с Удзуме. – Ха, – мужчина рассмеялся, покачав головой туда-сюда. По крайней мере, он прилагает усилия, чтобы избавиться от последствий нанесенных Мией моральных травм. – Думаю, мне стоило это предвидеть, – признался он, пожимая плечами. – Ты не кажешься человеком, готовым мириться с подобной хренью. – Если только меня не заставят, – ответил Наруто с необычайной торжественностью. Сео вновь засмеялся, на этот раз менее натянуто. Если блондин и оказался удивлен настолько быстрым появлением второго дыхания у неряшливого ашикаби, то не показал этого, еще раз попытавшись удовлетворить свое любопытство. – Так откуда ты знаешь Мию-чан? – Мию-чан... – мужчина выглядел так, будто собрался засмеяться вновь, но один взгляд на Мию, чья улыбка стала злой на секунду, заставил его подумать получше. Сео пожал плечами, и перевел взор на блондина. – На самом деле, мы дружили с Такехито еще до того, как они с Мией встретились. Наруто моргнул в замешательстве: – Ты имеешь в виду мужа Мии-чан? – Да, – Сео погрузился в воспоминания, вызвавшие улыбку на его лице. – Такехито и я стали лучшими друзьями в колледже. Он был чертовски умен, – признался мужчина, почесав подбородок. – Парень был, без сомнения, чертов гений, – продолжил неряшливый мужчина. – Кроме того он был демоном, со сгнившей душой, и ученым идиотом, не способным справиться с чем-то еще, кроме своей профессии. – В отличие от лентяев, не способных удержаться на работе, даже ради пропитания, – Мия отбила подачу с блаженной улыбкой, выдававшей ее раздражение. Ей, похоже, не понравилось то, что якобы лучший друг ее мужа говорит такие вещи о нем. – Я считаю, что ученый идиот, как ты его назвал, гораздо лучше, чем подонок. Наруто с легкой усмешкой заметил, что она не отрицала наличие у ее мужа души демона, видимо имелось за что. Сео лишь рассмеялся в ответ на оскорбления Мии, когда же он повернулся к Наруто, то стал немного серьезнее, его улыбка ощутимо излучала ностальгию с оттенком меланхолии. – Несмотря на наши разногласия, с ним даже такой человек как я мог легко поладить. Когда он не утыкался в свои исследования, конечно. – Стоит сказать, что он был, вероятно, единственным человеком, способным вытерпеть Сео, – добавила Мия с мягкой улыбкой. Сео закатил глаза на слова сиреневолосой. Да, подумал Наруто, определенно за всем этим есть некая история. Он был бы рад услышать ее, но не желал поднимать тему, что вероятно принесла бы мучительные воспоминания. – Похоже, он был невероятным человеком, – произнес Наруто, задумавшись. Это действительно оказался первый раз, когда он услышал что-то о покойном муже Мии, за исключением их знакомства. Блондин никогда не касался этой темы, не только из-за того, что у него отсутствовало желание бередить чужие раны, но и потому, что это действительно являлось не его делом. Он признавал, что любопытство относительно Мии и ее прошлого было вызвано в основном ее участием, или хотя бы знанием о проекте «Секирей». Да и сведения о человеке, за которого она вышла замуж, достаточно интересны. Пока его мысли крутились вокруг этих тем, Наруто бросил быстрый взгляд на Мию. Женщина спокойно потягивала чай, и казалось, уделяла лишь незначительное внимание разговору, идущему рядом с ней. Тем не менее, Наруто видел, как ее глаза изредка перемещаются от Сео к нему. Можно не сомневаться, что она систематизирует каждое слово, произнесенное здесь. Блондин также заметил улыбку в ее очах, содержащую ту же нежность, что и всегда, с тенями сожаления, горечи и тоски. Знакомый взгляд, ведь похожий достаточно часто был у него. – Хм, – пропела Мия в подтверждение слов Наруто, поставив чашку на стол. – Мой муж действительно был удивительным человеком. Он всегда был готов помочь другим в беде, никогда не отворачивался от проблем людей. Она положила руку на ее сердце: – О встрече с ним я никогда не пожалею. Наруто взял паузу, чтобы понаблюдать за Мией еще немного. Ее слова оказались очень знакомы. Он помнил времена, такие далекие, когда еще думал подобным образом. Как давно это было? Когда ему удавалось видеть хорошее в жизни, которую он делил со своими близкими, когда воспоминания еще не оставляли горький привкус во рту? Разве что в самом начале его новой жизни, после войны, еще до того, как он узнал о проклятии. Это было около... трех тысяч девятисот лет тому назад, прикинул он. По крайней мере, примерно так. Восприятие прошлого у блондина было весьма размыто, поэтому он не мог сказать точно. – Хотя, – Мия продолжила, изящно скрыв улыбку за левым рукавом своего кимоно и слегка хихикнув. – Меня весьма печалит, что мой муж оказался вынужден тратить свое время на этого подонка Сео, даже когда мы сошлись. – Ауч, – пробормотал Сео, хотя и не казалось, что оскорбление причинило ему какую-либо боль. Наруто подумал, что тот настолько привык к подобным комментариям Мии, что уже просто пожимал плечами в ответ даже на самые неприятные слова. – Так резко, Мия, – проскулил он. – Ты правда меня настолько ненавидишь? – Конечно же нет, – Мия успокоила его с улыбкой, настолько же обнадеживающей, как и у кошки, поймавшей лапами мышь. – Вы можете быть подонком, не способным удержаться на работе, даже чтобы спасти свою жизнь, и приходящим в гости только когда у вас заканчивается еда, но ты по-прежнему лучший друг Такехито. – И ты говоришь, что это у нас с Мией-чан странные отношения, – пробормотал Наруто, рассматривая подтекст их знакомства. Совершенно ясно, что оно носит весьма давний характер. Согласно его выводам, они, вероятно, познакомились через Такехито, хотя Наруто и не знал, как муж Мии встретился с ней. Возможно тут имелась интересная история, но блондин не собирался спрашивать о чем-либо подобном. Прекрасно, если Мия захочет рассказать ему об этом, однако он не потеряет сон в противном случае. Наруто осознал, что произнес свою реплику не так тихо, как думал, по тому, что Сео смеялся еще минуту после его слов. – Да нууу, – неряшливый ашикаби пожал плечами преувеличенно беспечно. – Мие просто нравится ненавидеть меня. – Сейчас – особенно, – фыркнула Мия с явным раздражением. Это выглядело почти по-детски, и показало Наруто, как легко этот человек был способен вывести ее из себя. – Не стоит быть таким невоспитанным, – впрочем Сео просто отмахнулся от ее слов, прежде чем перевести свое внимание обратно на Наруто. – Честно говоря, я немного удивлен увидеть тебя здесь, – прокомментировал он. Слова звучали слишком просто, но Наруто не смог обнаружить и намека на колкость. Его лицо, хотя и казалось ленивым, несло гораздо больше расчетливого блеска, чем обычно. Мужчина, судя по всему, был гораздо умнее, чем можно было судить по его репликам. – С чего бы это? – спросил Наруто, сделав глоток чая. – О, ты знаешь, – начал мужчина. – Это просто связанно с твоим способом находиться в гуще событий. Я имею в виду, ты же "Чудотворец", в конце концов. Наруто прищурил глаза. – Уже второй раз кто-то называет меня так сегодня, – произнес он задумчиво. Так Хига Идзуми ко всему не являлся единственным человеком, знающим о его новом статусе. Наруто не был уверен, хорошо ли это. Он еще слишком мало знал о проекте «Секирей» и секирей в целом. Даже не принимая во внимание отсутствие у него информации о других участниках этой игры. Знание, что у него слишком мало информации о происходящем здесь, начинало его беспокоить. Знание – сила, наконец, и ему явно сейчас не хватало первого. Несмотря на это, Наруто сохранил равнодушный вид, когда другой ашикаби бросил на него быстрый взгляд. Сео, казалось, знает, что происходит, и, возможно, Наруто сможет получить немного полезной информации от него. Блондин был готов признать, что, возможно, немного поспешил, записав этого человека в бесполезные знакомства. – Я и не подозревал, что настолько знаменит, – продолжил Наруто, отправив небольшой, почти незаметный информационный щуп. Замечание казалось вполне безобидным, оно даже не являлось вопросом. И если Сео схож с большинством людей, то не сможет противостоять желанию показать, по крайней мере, некоторую информацию, которой владеет. Сео ответил ему ленивой улыбкой. – Возможно я чуть осведомленнее большинства, – признался он, непринужденно пожав плечами. Блондин помолчал, взяв паузу, чтобы обдумать эти слова. В них имелось что-то еще, кроме похвальбы, что заставило блондина искать скрытый смысл. Если когда-то и настанет время на деле воспользоваться старой пословицей Какаши-сенсея о поиске «двойного дна», то сейчас был именно тот момент. – Я правильно понимаю, что мало кто на самом деле слышал мое прозвище? – спросил Наруто, составив новую теорию. Единственную, что имела смысл. Хига Идзуми знал его титул, но, по словам его... секретаря(?), у него имелось несколько теневых источников информации. Блондин подумал, что только так называемому «Ашикаби Востока» и его людям известно об этой кличке. Но это, очевидно, оказалось не так. – Немногие ашикаби слышали о нем, – свободно признался Сео, пожав плечами. – На самом деле, я почти уверен, что почти я один. Однако… – маленькая, почти извращенная ухмылка расползлась по его лицу, – …имеется ряд неокрыленных секирей, знающих о тебе. Ведь…, – неряшливый ашикаби откинулся назад и продолжил, – …именно они присвоили тебе этот титул. Прозвище, что он получил, оказалось придумано не ашикаби, а секирей, к тому же неокрыленными. Вот этого то Наруто и не ожидал. Впрочем, титул должен же откуда-то появиться. Он одинаково легко мог поверить, что тот пришел как от неокрыленных секирей, так и от ашикаби. Действительно, в перспективе имелось больше смысла в том, что его прозвище придумали секирей. Если бы оно появилось среди ашикаби, то, без сомнения, нашлось бы куда больше знающих о нем людей, как Сео и Идзуми. Сео же только что признал очень малый шанс знания других ашикаби о нем, и почему-то Наруто был склонен поверить в это. Конечно, Идзуми знал, но у него наверняка имелся какой-то способ сбора такой информации. Как и у Сео, видимо... – Вы узнали это с помощью Хикари и Хибики, не так ли? – Наруто высказал предположение о том, как Сео получил информацию. – Ваши секирей снова охотились на неокрыленных? Когда Наруто произнес это обвинение, он вновь оказался погружен в чувство глубокого... не совсем гнева, скорее, неодобрения. Он просто не мог понять, почему этот мужчина позволяет своим секирей выслеживать неокрыленных. Это неправильно, лишать секирей шанса найти ашикаби, это – непростительное преступление. Как он не понимает, что каждая секирей заслуживает шанса найти свою любовь? Это... это... ...ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что это не его эмоции. Наруто нахмурился, покачал головой и закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться на внутренних ощущениях. Он прошел сквозь эмоции, что ощущал, и которые признал чужими, к их источнику. И сделав это, Наруто ни капли не удивился, подумав, что следовало этого ожидать. Мусуби. Она чувствует это. Как странно, хотя Наруто всегда удавалось в какой-то степени ощущать эмоции своих секирей, и он даже размышлял по этому поводу, но никогда они не были так сильны. Словно она проецирует себя на него. В какой-то момент он даже почувствовал, как будто стал Мусуби, а она – им. Это, это… это было неожиданно, и весьма нервировало. Блондин знал, что связь между секирей и ашикаби сильна, но настолько? Он никогда даже подумать не мог, что она может оказаться настолько крепкой. Предпожить, что она реально сможет навязать ему чужую волю. Это была нервирующая перспектива, и еще одна проблема в длинном списке серьезных проблем, что шли вместе со всей этой ситуацией. Его мысли вернулись к реальности, когда Мусуби с грохотом встала и хлопнула руками по столу, заставив всех, даже Наруто и Мию подпрыгнуть. Единственной не прыгнувшей оказалась Акицу, но это скорее было связано с ее личностью и медлительностью движения во всем, не связанным с Наруто. Кусано же хоть и подпрыгнула, теперь глядела на Мусуби широко распахнутыми глазами. – Как ты мог? – она потребовала от Сео ответа, неотрывно смотря на него испепеляющим взглядом. Он, мог бы, наверное, расплавить сталь, если перевести его в физическую плоскость. Такой взгляд Наруто не ожидал когда-либо увидеть у по-детски наивной девушки. Мусуби не воспринимала вещи серьезно, она была из тех девушек, что всегда счастливы, всегда улыбаются и отличны для отдыха разума. Новый взгляд крайне неприятно выглядел на лице обычно счастливой, доброй, хотя и немного одержимой битвами, секирей. – А? – Сео зажмурился, убравшись от взгляда подальше оттуда, где сидел до этого. – Как ты мог позволить своим секирей продолжать охоту на еще не нашедших себе ашикаби? – на этот раз она немного уточнила вопрос/обвинение. – Разве ты не знаешь, как это важно для всех неокрыленных – встретить их судьбу? Победив их, прежде чем они свяжут себя с ашикаби, вы лишаете их шанса найти свою любовь! – Эй, мне это тоже не нравится, так что я обычно умываю руки, – Сео попытался защититься от обвинений ненормально возбужденной девушки. – Они твои секирей, – обвинила Мусуби. – Ты легко можешь приказать им не сражаться против неокрыленных. Я уверена, что они послушаются. Сео лишь фыркнул на это: – Ты, очевидно, не очень хорошо знакома с ними, – и Наруто пришлось согласиться. То, что он видел из отношений Сео с его секирей, сколько бы тот не отрицал, говорило не в его пользу. Мусуби нахмурилась от слов мужчины. Потерпев неудачу в попытке убедить человека, она резко повернулась к Наруто и бросила на него умоляющий взгляд. – Наруто-сама, – начала она просяще. – Пожалуйста, заставьте его увидеть истину. Я уверена, что если вы подтвердите, он поймет, что я права, и поговорит со своими секирей о том, что они делают. Наруто даже вздрогнул, не столько от тона ее голоса, сколько от чистых, честных чувств, передавшихся через связь. Связь между секирей и их ашикаби являлась чем-то, во что Мусуби действительно верила всем сердцем, и мысль, что Сео так просто позволяет своим секирей топтать ее, чрезвычайно ее обеспокоила. Больше всего на свете сейчас она желала, чтобы Сео взглянул на ситуацию с ее стороны и хотя бы попытался приструнить своих секирей. Трудно было не поддаться. Практически невозможно. Настолько сильные эмоции, направленные на него, такой серьезный вид в сочетании с умоляющими глазами, Наруто действительно хотел бы сделать именно так, как она просила – убедить Сео, что ему нужно поговорить с Хикари и Хибики о прекращении сражений с неокрыленными секирей. Это желание, желание помочь девушке с ее проблемой оказалось практически подавляющим. Просто игнорировать бьющие по нему эмоции, что она толкала навстречу подобно морским волнам, само по себе являлось непростой задачей. – Я... это не так просто, – Наруто запнулся, ощутив легкое головокружение. Он встряхнул головой, попытавшись прояснить сознание. – Даже если Сео вдруг послушает меня, я не уверен, что его секирей согласятся с ним. Он видел, как действуют молниевые близняшки. Не имелось ни единого шанса, что они вдруг прислушаются к словам Сео, особенно – по такому поводу. – Но… но, конечно, если Наруто-сама объяснит ему, Сео-сан захочет поговорить со своими секирей, – вновь попробовала пояснить свою точку зрения Мусуби. Вечный шиноби отвернулся от нее, чтобы не видеть глаза девушки. – Наверное. Только это не Сео нужно убеждать, – у блондина появилось ощущение, что Сео действительно не заботило то, что творят его подчиненные, хотя может быть тот просто не хотел получать молнией за слова, которые его секирей посчитают глупыми. – Только это не Сео нужно убеждать, – повторил он. – Тогда поговорите с секирей Сео-сана, – умоляла Мусуби, сложив свои руки в молитвенном знаке под подбородком. – Я уверена, что если слова будут исходить от Наруто-сама, то они последуют им. – Почему ты думаешь, что они послушаются меня? – Наруто хмуро смотрел на девушку, отчаянно использовавшую последний козырь. – Я же не их ашикаби, я просто парень, который столкнулся с ними и помешал сразиться с тобой. Они не захотят выслушать меня, черт подери, они даже своего-то ашикаби не слушаются! – Вы не хотите помочь другим секирей встретить их ашикаби, Наруто-сама? – влага начала появляться в уголках глаз Мусуби. На этот раз Наруто не дрогнул, когда посмотрел на нее. – Вас правда не заботит, смогут ли другие секирей найти свою любовь? – Я... даже если бы я попытался, – медленно начал Наруто, тщательно стараясь подобрать слова. – Я не смогу ничего изменить... – Но... но что насчет других секирей, не встретивших свою любовь? – произнесла Мусуби едва слышным шепотом. Она, казалось, совсем не понимала, почему Наруто не пытается помочь другим секирей найти их любовь, подобно ей. Она не знала, что Наруто давно уже перестал верить в любовь. – Любовь? – Наруто почти засмеялся от произнесенного Мусуби понятия. Она думает, что если все секирей найдут себе ашикаби, то все обернется к лучшему? По крайней мере, именно такое ощущение появилось от ее переданных эмоций. Впрочем, эта реплика всколыхнул целый ряд воспоминаний, которые Наруто считал похороненными давным-давно. Розоволосая девочка, со слезами на глазах умолявшая его вернуть ей любимого. Боль, что он чувствовал, обещая ей сделать это. Таким образом, даже если это принесет ему страдания, девушка, которую он любит, обретет свое счастье. Не каждая секирей сможет найти ашикаби, что полюбит ее навечно. Наруто уже видел, как секирей могут быть насильно окрылены достаточно беспринципными ашикаби. Молодая девушка с темными волосами и лавандовыми глазами без зрачка, смотрит на человека, только что разрушившего ее дом и идущего убивать. Ее признание в любви перед попыткой защитить блондина, оказалось подобно удару обуха по голове. Мусуби просто, похоже, не понимала, что даже если каждая секирей найдет ашикаби, они потеряют их вновь после поражения в схватке. Та же розововолосая девочка, вернее уже девушка, ее глаза безжизненны, кровь так и льется изо рта и зияющей, с обугленными краями, дыры в ее груди, явно указывающей на дзюцу молнии в качестве причины смерти. Что хорошего можно найти в том, что вашу любовь убьют у вас на глазах? Девушка с темными волосами и лавандовыми глазами, смотрящая на него с такой же любовью и эмоциями, что не стали слабее за год, истекала кровью, стекавшей на землю вместе с дождем. Что произойдет, если они найдут своих любимых, их ашикаби, в конце концов? Минака сам сказал, что проект «Секирей» будет остановлен только когда последняя секирей останется стоять на ногах. Другая женщина лежала перед ним, даже красивее, чем остальные. Ее шелковистые светлые волосы разметались подобно нимбу, частично окрашенному в красный цвет кровью. Большие, ангельски голубые глаза взирали в пустоту, красочные ирисы были тусклы, ведь жизнь женщины угасла. Все больше и больше образов мелькало в его голове, все те, кого он любил, люди, которых он потерял. Наруто стиснул зубы и резко отбросил эти воспоминания в сторону, понимая, что они принесут ему лишь боль, если продолжить перебирать их. – Любви не достаточно, чтобы спастись от проекта «Секирей». Мусуби дернулась, и отступила назад, словно испытав настоящий удар. Более того, блондин ощутил боль девушки через связь, что оказалось подобно кунаю в сердце. Боль в груди Наруто росла пропорционально собственной боли Мусуби. Он чувствовал, как его первая секирей прошла через целый парад эмоций – растерянность, разочарование, печаль, депрессию – слишком сильных, каждая подобна жалу. Возможно, это было одно из самых сильных эмоциональных страданий, что он когда–либо ощущал, сравнимое с тем, что он пережил после гибели своих друзей. Прежде чем блондин успел сказать или сделать что-либо еще, Мусуби убежала из комнаты прочь, звук ее торопливых шагов передал им картину, как она бежит вверх по лестнице, после чего резко хлопнула дверь. Тишина опустилась на зал, заместив собой шум, никто из присутствующих не знал, что сказать, а один из них решил, что лучше ничего не говорить. Единственной, кого, казалось, не затронуло происходящее, являлась Кусано, еще слишком маленькая, чтобы понять смысл произошедшего. Наруто вздохнул, закрыв глаза. Боже, он чувствует себя последним мудаком. Как он умудрился так огорчить Мусуби? Он не знал, почему его слова настолько сильно повлияли на девушку, но если ощущения по связи были правдивы то, чтобы добиться похожего результата нужно всего лишь вырвать ей сердце. И то, это оказалось бы убийством из милосердия. Что за человеком он стал? Его неспособность привязываться к другим выросла настолько, что даже сейчас, будучи по-настоящему связанным с другими, причем в прямом смысле, он показал себя настолько черствым? – Удзуме, – произнес Наруто устало, обратив внимание обычно живенькой секирей на себя. Как ни странно, она выглядела наиболее пострадавшей от последнего заявления Наруто. До оклика блондина, выражение ее лица явно передавало внутреннюю борьбу. Может, она бывала в подобной ситуации и догадывалась, что ощущает вечный шиноби. – Пожалуйста, не могла бы ты подняться наверх и убедиться, что Мусуби в порядке? – Разве не ты должен сделать это? – спросила с укором Удзуме. Наруто вздохнул. – Думаю... будет лучше, если кто-то другой поддержит ее сейчас, – тихо проговорил Наруто. После его недавних слов, он не был уверен, что Мусуби действительно хочет видеть его. Черт подери, если бы чей-то поступок разорвал его сердце подобно ржавому кунаю, он точно бы не захотел видеть этого человека. – Я подойду позже, когда она немного успокоится без моего присутствия. Имелась еще одна причина, почему Наруто не желал находиться рядом с ней сейчас. Две, на самом деле. Первая – эта связь. После того, как он произнес слова, изгнавшие Мусуби прочь, Наруто чувствовал ее эмоции, подобно настоящим ударам. Как будто кто-то поставил памятник Хокаге на его грудь, а потом все Акимичи Конохи использовали свое дзюцу увеличения и по приколу начали прыгать на нем. Блондин, честно говоря, не был уверен, что сможет причинить себе большую физическую боль. Вторая же была не столь эгоистична. Он не хотел, чтобы Мусуби затронули его собственные эмоции, если такое, конечно, возможно. У Наруто имелась теория, что если он способен испытывать эмоции его секирей, то нет никаких оснований предполагать, что его секирей не способны ощущать его. До сих пор не имелось никакого подтвердждения этому, но блондин не хотел рисковать. Удзуме уставилась на него на несколько секунд, прежде чем со вздохом смягчиться. – Хорошо, я проведаю ее, – сказала она, встав и направившись к двери. Остановившись у выхода, она произнесла: – Будешь должен, – прежде чем исчезнуть из поля зрения. – Узумаки-кун? – Наруто повернулся на звук голоса, чтобы взглянуть на Мию. Она смотрела на него своими фиолетовыми глазами, источавшими смесь задумчивости с беспокойством. Он не был полностью уверен в причине этого взгляда, но часть его чувствовала себя странно уязвимо. Как будто разглядывают под микроскопом. – Я в порядке, – ответил Наруто, повернув голову дальше, чтобы осмотреть остальных находящихся в комнате. Как и всегда, Акицу смотрела на него, даже во время ссоры, вспыхнувшей между ним и Мусуби, ее взгляд остался на месте. Это немного нервировало своей странностью. Кусано просто была сбита с толку, что очевидно любому человеку с достаточной наблюдательностью. Сео, напротив, в очередной раз окинул его своим проницательным взглядом. Еще одно напоминание о том, что грязный ашикаби, несмотря ни на что, является удивительно хитрым человеком. – Здравствуйте! Извините! Попытка Мии заговорить оказалась прервана парой знакомых голосов. На мгновение она нахмурилась, взглянув на него, прежде чем со свойственной ей грацией встать и выйти в зал. Наруто кинул взгляд на Сео, услышав глухой стук, и увидел человека, пробирающегося на кухню. Нахмурившись, он тоже собрался встать, когда что-то мягко упало на него. Посмотрев вниз, он увидел Кусано, ее глаза были закрыты, а дыхание ровным. Она заснула. – Акицу, – сказал он криомантке, моргнувшей в подтверждение. – Ты не могла бы уложить Ку-чан в постель? – Ах, – Акицу медленно кивнула и встала, – хорошо. Наруто ответил очень краткой благодарной улыбкой за согласие помочь, прежде чем поднять Кусано и вручить маленькую дриаду ей. Он радовался, что с молчаливой Снегурочкой все так просто, особенно по сравнению с Мусуби и Кусано. После того, как Акицу медленно покинула комнату, Наруто вздохнул и направился в зал. Уже подходя ко входу, блондин уловил голос Хибики. – Мы просим прощения за вторжение, – начала Хибики, и когда Наруто подошел сзади к Мие, то увидел, что она потирает затылок с извиняющимся выражением на лице. Видимо она не заметила Наруто, что могло оказаться как хорошим знаком, так и нет в зависимости от ее последующей реакции. Вместо этого она смотрела на Мию, продолжая говорить: – Но этот идиот случайно снова не попрошайничает у вас? Судя по ее словам, подобная ситуация, скорее всего, уже происходила неоднократно. – Попрошайничает? Что ты имеешь в виду? На лицах девушек показался нервный тик, прежде чем они принялись избивать Сео. Появилось большое облако дыма над троицей, и единственным видимым предметом, являлись случайно выскакивающие из него нога, кулак или голова. Также появились несколько звезд, вылетевших из облака – то ли какой-то спецэффект, то ли нечто неизведанное. И ради своего рассудка, все, смотрящие на эту сцену, решили, что будет лучше не знать ответа. – Потому что ты постоянно это делаешь, халявщик! Хикари и Хибики продолжили выбивать из Сео дерьмо кулаками и ногами. Наруто и Мия ощутили, как выпадают в осадок. Да, тотчас осознал Наруто, даже если он убедит Сео поговорить с близняшками, ничего хорошего из этого не выйдет.ХоХ
Вскоре близняшки оставили Сео в покое, рассыпавшись в извинениях перед Мией насчет неблаговидного поведения их ашикаби. Парочка кланялась, снова и снова повторяя свою мантру – «мы сожалеем, мы сожалеем тысячу раз, нам так жаль», и унесла при этом с собой большой пятидесятифунтовый мешок риса, что выглядело довольно забавно. За это время Наруто почти смог составить схему разговора с Мусуби в недрах своего разума. Почти. Их «представление» могло оказаться эффектнее, если бы не тот факт, что Наруто все еще чувствовал эмоции Мусуби, которая возможно и успокоилась, но по-прежнему была расстроена. Вечный шиноби понимал, что ему придется извиниться перед ней, что правильно, и даже если бы это было не так, пока эта ситуация остается нерешенной, он не сможет мыслить рационально из-за эмоций рукопашницы, льющихся через их связь. Испустив вздох, Наруто, наблюдая, как Мия закрыла дверь, уже собрался идти в свою спальню, чтобы, как говорится, взглянуть проблеме в лицо, когда ощутил чужую руку на своем плече. Застыв от прикосновения, он медленно повернулся, чудом не вздрогнув, увидев Мию, стоявшую прямо за ним. – Удели мне мгновение, прежде чем идти наверх, Узумаки-кун, – слова Мии звучали почти как рекомендация, но Наруто показалось иначе. То, что она хотела сказать, или спросить видимо было весьма важным. Наруто промолчал, кивнув в знак согласия, и последовал вслед за хозяйкой по коридору. В поместье Идзумо имелось немало перегородок сёдзи, мимо ряда которых им пришлось пройти по пути к ведущей во двор двери. Мия присела, свесив ноги с платформы и лишь слегка касаясь ими земли. После пары мгновений колебания, Наруто последовал ее примеру и сел, откинувшись на руки в качестве опоры. На секунду настала тишина. Мия смотрела не на него, но на нечто совершенно иное, то, что видела лишь она. Ее взор расфокусировался, как будто она бродила по лабиринту своего разума, возможно, вспоминая что-то из своего прошлого. Наруто уже задумался, о чем она хотела поговорить с ним, когда она спросила: – Ты серьезно так считаешь? – Наруто вопросительно наклонил голову, и она, наконец, повернулась к нему, полностью сосредоточив взгляд на его лице. – Когда ты сказал, что иногда любви не достаточно. Что ты имел в виду? Наруто пристально изучал женщину перед ним, думая, как ответить на этот вопрос. Существовало множество способов, как он мог бы ответить: ходить вокруг да около предмета, дав весьма расплывчатый ответ, или сказать ей что-нибудь односложное и ожидать следующего вопроса. В раздумьях Наруто взвешивал плюсы и минусы каждого рассмотренного варианта. Наконец, тяжело вздохнув, Наруто перевел взгляд обратно во двор, где Мусуби и сидящая рядом женщина регулярно проводят спарринги. – Знаешь, я любил прежде, – его глаза остановились на сакуре, у которой он впервые увидел Кусано. – Я любил многих людей, если честно. Ведь есть множество видов любви – братская любовь, дружеская, сыновья, отеческая, любовь к супруге – настолько бесконечное количество способов любить других, что, даже преобразовав все различные виды в слова нельзя по-настоящему оценить ее по достоинству. – И я встречал многих, кто считал любовь самой мощной силой в мире, что не важно, каковы ваши шансы на успех – если вы с теми, кого любите, то вы сможете преодолеть все, – блондин поморщился, вспомнив собственный опыт. – И в ряде случаев это вполне может оказаться правдой. Когда люди сражаются за своих близких, они гораздо целеустремленнее идут к успеху. Любовь, испытываемая людьми, позволяет им выйти за пределы возможного. Были даже зафиксированы случаи, когда женщины показывали невероятную силу, спасая своих детей, в частности, я помню одну историю, когда женщине удалось частично поднять машину, когда ее ребенок застрял внутри после аварии. И это даже не упоминая того, что любящие друг друга способны достичь вместе… Практически рассеянно Наруто вспоминал пары, которые он знавал еще в элементальных народах. Самой первой на ум пришли Сакура и Ли – его первая любовь, девушка, которую он в конце концов полюбил как сестру, и мастер тайдзюцу, превзошедший даже своего сенсея. Во время Четвертой Великой войны шиноби они являлись одним из самых мощных дуэтов, им удалось вырезать огромный участок клонов Зецу, атаковавших Альянс шиноби. Кроме того, они смогли сдержать Кингин Кьёдай, золотого и серебряного братьев Гинкаку и Кинкаку, поднятых Кабуто, когда тому, наконец, удалось выбраться из Изанами Итачи, достаточно надолго, чтобы Наруто и Киллер Би успели добраться и помочь запечатать их навсегда. Были и другие пары шиноби, доказавшие свою силу: Темари и Шикамару, Тентен и Неджи, Ханаби и Конохамару, Удон и Моеги, Хината и Киба... Множество пар шиноби/куноичи, способных сражаться достаточно долго, чтобы он и его партнер по оружию Киллер Би успели прийти и уничтожить любого, вставшего на пути. Но даже эти удивительные шиноби, эти мощные пары в конечном итоге оказались побеждены. Сакура и Ли убиты Саске, пока Наруто и Киллер Би вступили в бой с возрожденным Учиха Мадарой. Темари и Шикамару убил Кабуто, из засады, во время разведывательной миссии по поиску слабых мест врага и выработки соответствующей стратегии. Тентен и Неджи в конце концов оказались завалены клонами Зецу после того, как их отрезали от остальных сил Альянса. Конохамару, Ханаби, Моеги и Удон погибли во время миссии по поиску финансовой помощи в Стране Снега у дайме Казеханы Коюки. Киба умер во время неудачной попытки найти и убить Кабуто, пожертвовав собой, собачник позволил Хинате сбежать с информацией о местонахождении ублюдка. Как ни странно, Хината смогла вырваться, впрочем, спустя несколько дней ее убил Саске, пока Наруто вырывался из засады возрожденных Гаары, Цунаде, и Киллера Би с его братом, которых ранее убил Учиха Мадара. Наруто успел лишь увидеть, как она умирает, неспособный ни на что кроме, как оплакивать свое горе. – Но еще бывает так, что вокруг одни враги, и любовь просто не способна победить, – Наруто заметил взгляд Мии, внимательный и приносящий неудобство. Кажется, его слова довольно сильно ранили женщину. Встав, блондин отряхнулся и бросил на женщину последний взгляд. – Как я уже сказал, иногда лишь любви просто не достаточно, – закончил он прежде, чем уйти в дом. – Наруто-сан, – блондин остановился в дверях, повернувшись к Мие с любопытством в глазах. Это был первый раз, когда она назвала его по имени и добавила суффикс «–сан». Учитывая, что она никогда не называла его так раньше, то, что она хотела сказать, должно быть действительно серьезным. – Да? – жест рукой, чтобы она продолжила. Мия переместилась, возможно бессознательно, чтобы лучше его видеть, в женскую позу, переложив свои ноги с края деревянной платформы под свои бедра. – Если любовь не является величайшей силой в мире то, что тогда? – Наруто закрыл глаза и отвернулся. Ему даже не нужно думать, чтобы ответить на этот вопрос, он давно уже знал ответ. – Время, – ответил он ей, не снисходя даже до того, чтобы обернуться и увидеть ее лицо. – Нет ничего в этом мире, способного победить время. Во времени все может измениться, все может быть потеряно, оно есть и начало и конец. Люди, культуры, законы, пейзаж могут быть изменены, если имеется достаточно времени. Целые цивилизации оказались повергнуты временем, остатки тех древних общин теперь не более чем руины. Люди рождаются с течением времени, и точно так же во времени они умирают. Действительно, нет ничего, что время не смогло бы уничтожить. Даже Наруто стал жертвой времени, на свой лад. Как бы то ни было, время может и неспособно убить его реально, но за прожитую жизнь, он стал не менее мертвым внутри. С тяжелым вздохом, ощущая груз лет, Наруто вернулся в поместье Идзумо, оставив Мию сидеть с задумчивым взглядом и обдумывать его слова. Без сомнения, она пыталась разглядеть какой-то скрытый смысл за ответом Наруто. К несчастью для нее, поиски бесполезны, потому что в этом случае слова вечного шиноби являлись чистой правдой. И еще правда была настолько невероятна, что даже он, способный придумывать самые безумные идеи и теории, раньше бы не поверил в ее реальность. Где-то в Каракуре, молодая ученица старшей школы с длинными рыжими волосами, большой грудью, и заколками в виде цветков чихнула во время еды, обляпавшись маслом и красным соевым соусом. Когда он почти проделал весь путь до лестницы, Акицу появилась в шаге позади него. Наруто осторожно взглянул через плечо, отметив, что кажется, ничего не изменилось в Снегурочке. На протяжении всей этой ночи за исключением момента, когда Мия показала свою маску Ханья, хладнокровие не оставляло Акицу. – Ку-чан уложена в постель, я полагаю? – Наруто был уверен, что это так, обнаружив отсутствие дриады рядом с Акицу, но подумал, что лучше на всякий случай уточнить. В конце концов, эта девушка забывала надеть трусики, собираясь на улицу. – Ах, – Акицу склонила голову в сторону, посмотрев туда, откуда пришла. – Да, – подтвердила она кивком, повернув голову назад, чтобы видеть Наруто. В ответ блондин кивнул, подражая повелительнице льда и начал подниматься вверх по лестнице. На самом верху они обнаружили Удзуме, прислонившуюся к стене рядом с дверью в их комнату и скрестившую руки под грудью, указательным пальцем левой руки выстукивая стаккато на второй руке. Услышав их шаги, она подняла глаза. – Наконец-то, – она выпрямила руки, оттолкнувшись от стены. – Что ты так долго? – спросила она с любопытством во взгляде. – Мия захотела поговорить со мной, – ответил Наруто секирей в звездной рубашке. Его взгляд перешел на дверь, затем обратно на Удзуме. – Как она? – связь больше не влияла так сильно, и он не мог получить верное впечатление об эмоциях его девочек. Они присутствовали, но стихающие эмоции Мусуби вновь слились вместе с фоном – Акицу и Кусано, делая невозможным определение ее состояния. – В порядке, – пожала Удзуме плечами. – Недавно она перестала плакать и с тех пор ждет тебя. Наруто немного поморщился на «она перестала плакать», но не отреагировал еще как-либо. – Спасибо, – Наруто слегка поклонился, чтобы показать свою признательность. – Хе-хе, обращайся, – произнесла Удзуме со своей обычной усмешкой. Она пошла по коридору к своей комнате, похлопав Наруто по плечу: – Теперь иди и позаботься о своей девушке, бро. Вам нужно срочно кое-что наверстать. Наруто поморщился, не только из-за ее слов, но и потому, что признавал ее правоту. Хотя это и было сделано ненамеренно, но его слова сильно ранили Мусуби. Он знал, что должен был сделать, единственная проблема оказалось в том... ...что он не знал, как это сделать. У Наруто были сотни женщин, даже тысячи. Он знал о том, как затащить женщину в свою постель больше, чем кто-либо живущий, и он знал больше способов угодить женщине, чем кто-либо еще. Черт возьми, он практически создал секс, как искусство! Тем не менее, практически ничего из всего опыта о правильном соблазнении и удовлетворении женщины в постели не могло помочь в данной ситуации. Мусуби не какая-то случайная женщина, которую он подобрал на ночь. Ведь если бы это было так, то он бы даже не попал в такую ситуацию. Мусуби –одна из девушек, к которым он невольно прикрепился, первая, с кем он оказался связан. Они были соединены на уровне, выходящем за рамки физических границ, связаны в духовном мире. И нравилось ли ему или нет, это означало, что они были, за неимением лучшего термина, парочкой, даже, возможно, чем-то большим. Ведь что может быть выше формы союза, которая настолько глубока, что Наруто непрерывно чувствует ее эмоции? – Я знаю, – пробормотал Наруто больше для себя, чем для Удзуме. После того как секирей уже удалилась на несколько футов, Наруто сделал глубокий вдох, расправил плечи, и решил просто покончить с этим. Он понятия не имел, что собирается делать, но, пока он полон решимости сделать хоть что-то, такой мелочи, как неопределенность, не хватит, чтобы остановить его. Просто еще одна проблема, которую он создал сам, и из которой теперь ему нужно найти выход. Всего лишь. Зайдя в комнату с Акицу, следовавшей за ним, Наруто взял паузу, чтобы осмотреться. Номер был таким же, как и в течение последних нескольких дней, что они здесь жили. Солнце светило через окно темно–красным цветом, показывая, что дневные события после фильма скоро закончатся. Похоже, придется немного подождать, пока Мия закончит с ужином. И около окна, отбрасывая тень на татами, стояла Мусуби. Наруто замялся. Что он должен сказать? Какие слова подойдут для извинений? Простого «прости» недостаточно, чтобы добиться прощения девушки. Он чувствовал боль Мусуби от его слов. Не имелось ни малейшего шанса, что простого извинения окажется достаточно, чтобы вернуть все на свои места. Даже несмотря на то, что Мусуби являлась необычайно доброй молодой девушкой, оставался в силе тот факт, что она была молодой девушкой. Наруто сомневался, что даже она легко простит его за те слова. Черт, будь их ситуаций обратной, Наруто было бы не трудно простить ее. – Мусуби, – он сделал неуверенный шаг вперед. Звон цепей рядом дал ему понять, что Акицу двинулась вместе с ним. Он не был уверен, просто ли она следила за ним, как и всегда, но почувствовал небольшую благодарность за ее присутствие. Может быть из-за того, что она была настолько ненавязчива, но Снегурочка действительно выросла в его глазах. Девушка, что он позвал, отвернулась от окна, прекратив наблюдение за солнцем на линии горизонта. Она моргнула несколько раз, адаптируясь к изменению освещения. Ведь смотреть прямо на солнце, а затем, в полутемную комнату являлось довольно большой сменой освещения. Через мгновение ее глаза адаптировались достаточно, чтобы разглядеть две фигуры в комнате, впрочем она не сводила глаз с Наруто. – Ах! – девушка прощебетала веселым голосом, заставив блондина на мгновение впасть в ступор. – Наруто-сама! Я не слышала, как вы зашли. Вы уже давно стоите здесь? На ее лице не имелось никаких признаков слез, что она пролила, или боли, которую она испытывала. Ориентируясь на их связь, блондин не смог отделить эмоции Мусуби от двух других его секирей, но никто из них не ощущал каких-либо отрицательных эмоций. Рукопашница действительно избавилась от своей депрессии. – Э... ну... кхм, – Наруто кашлянул в руку, еще более неуверенный в своих действиях. Достаточно сложно иметь дело с девушкой в депрессии, но теперь он даже не предполагал, что делать дальше. Она до сих пор грустит? Просто настолько хорошо скрывает свои чувства, что даже связь не может пробить завесу? Или она действительно успокоилась так быстро? – Я... я здесь не так давно, я пришел лишь несколько секунд назад, – произнес он, мучаясь вопросом, что сказать дальше. – Итак... – он необычайно нервничал. – Как ты себя чувствуешь? – блондин проклинал себя за то, что спрашивает такую ерунду, но это оказалось все, что он смог придумать в тот момент. – Я в порядке, Наруто-сама, – Мусуби наклонила голову в замешательстве. – А почему ты спрашиваешь? – Эээ, ну... – она же не могла реально забыть о том, что произошло чуть меньше получаса тому назад, не могла же, нет? – Ты оказалась довольно деп... расстроена после нашего разговора. Я просто хотел убедиться, что все хорошо. – Ну, я немного расстроилась, – признала Мусуби, по-прежнему ярко улыбаясь. – Когда я поднялась в нашу комнату, то чувствовала себя довольно грустно. Я уже хотела лечь спать, но потом увидела заход солнце и не могла не восхититься им. Неплохо было бы немного потренироваться, но я уже тренировалась с Хозяйкой-сама сегодня, так что я подумала, что будет хорошей идеей просто отдохнуть. Мышцы должны отдыхать после работы, – она закончила, покачав головой и высунув язык. – Мм... послушай, – Наруто говорил совсем не как бессмертный мужчина, переживший войну и постоянную боль, скорее как неуверенный подросток, который не знает, как правильно извиниться перед своей девушкой за то что он засранец. Несмотря на весь свой жизненный опыт, это оказалась почти новая область для блондина. Сколько времени прошло с момента, когда он хотя бы пытался создать отношения с кем-то в последний раз? Много, слишком много на самом деле. Ни одна из тех попыток не закончилась хорошо, он просто не мог поддерживать серьезные отношения. Это было просто невозможно. Черт. Почему это должно быть настолько сложно? Все, что ему нужно было сделать – это принести извинения и найти способ помириться с ней, верно? Тогда почему он чувствует себя таким потерянным и запутавшимся? Может быть, из-за того, что она даже не злится на него. Возможно, было бы легче извиниться, если Мусуби на самом деле оказалась сурова с ним, и не похоже, что он не заслужил ее гнев после тех слов. Ну может быть, ему просто стоит сказать это, а затем уйти отсюда. – Я... – Я не думаю о том, что Наруто-сама сказал, – Мусуби перебила блондина, прежде чем он смог начать. – Сначала я не знала, что и думать, – она подошла к нему. – Но потом я поняла, в чем проблема. Наруто моргнул в замешательстве от ее слов. Мусуби стояла перед ним, с теплой улыбкой на лице, что, в сочетании с легким ореолом, вызванным медленно гаснущими лучами солнца, делало существо перед ним похожим на ангела: – Я поняла, что Наруто-сама просто не понимает, почему это так важно для нас, секирей, найти своего ашикаби. На самом деле, Наруто считал, что имеет достаточно неплохое представление на этот счет, ну или, по крайней мере, приличное. Он знал, что ашикаби важны для секирей за счет связей, что они образовывали, хотя их глубинные смыслы и оказались для него неизвестны. Он ведь все еще не знал, кем являлись секирей, в конце концов. Его мысли мгновенно прервались, когда Мусуби схватила его руки своими и положила себе на грудь. На мгновение, единственным, что Наруто мог ощутить, оказались ее мягкие округлости, в которые упирались его ладони. Она не носила бюстгальтер, и блондин чувствовал ее соски, лишь слегка прикрытые тканью верхнего кимоно. Боже, она действительно не понимала, что с ним делает. – Вы чувствуете это, Наруто-сама? – спросила Мусуби, и Наруто хотелось закричать «Да!», но он сумел удержать язык за зубами. – Мое сердце? Оно так быстро бьется. Ее второй вопрос остановил бессмертного шиноби. Ему потребовалось секунда, чтобы понять, о чем она говорит, но после он ощутил это. Ее сердце не просто билось, оно колотилось в груди с нарастающей частотой, как будто простого нахождения рядом с ним оказалось достаточно, чтобы ускорить пульсацию ее крови. – Я чувствую это, – прошептал Наруто, со странно пересохшим горлом. Сердце Мусуби было не единственным, начавшим увеличивать темп. Наруто ощущал, как его сердце колотится в груди, бьется в ускоренном режиме, подобно сердцу Мусуби. Ему стоило задаться вопросом, было ли это тоже частью уз? Его собственное сердце ускорилось, чтобы соответствовать ее за счет связи, которую они разделяли между собой? Или имелась иная причина для такого самочувствия? – Я люблю вас, Наруто-сама, – заявила она с тихой убежденностью в голосе. Как и в прошлый раз, только без обнаженных оседлываний в этом конкретном случае. Тихое осуждение в ее тоне, уничтожило все мысли о протесте, как и тогда: – Всякий раз, когда вы рядом со мной, мое сердце бьется, как сейчас, когда вы улыбаетесь или смеетесь, когда вы делаете что-то для меня, вроде покупки одежды или помывки моей спины. Даже простого прикосновения достаточно, чтобы заставить мое сердце гнаться вперед. Это моя любовь, это то, что я чувствую, когда рядом с вами, – Мусуби посмотрела на него, и Наруто практически ощущал, как тает на месте. Настолько насыщенный тоской взгляд должен быть признан незаконным. Это еще одна часть уз? Наруто не мог усомниться в ее словах, пусть смог во время первой исповеди, но не мог сейчас. Это не просто ее слова, или убеждения, о которых она говорила. Не только биение ее сердца и его бешеный ритм. Он чувствовал ее, ее любовь к нему, он находился там, внутри своей души, в месте, где его сердце было отдано Мусуби. Еще раз Наруто не дали времени для дальнейших размышлений, потому как Мусуби схватила его лицо обеими руками и поместила поцелуй на его губах. Блестящие крылья вспыхнули позади нее, упираясь в стол и стены, дерево, из которого состояло здание, напряглось из-за напора, давящего на него... Наруто обрадовался, что еще не установил компьютер, иначе, скорее всего, получил бы груду обломков на его месте. И когда в его сознании не осталось места для любой другой мысли, все его внимание поглотила Мусуби. Ощущение ее губ на своих губах, ее руки, змеящиеся вокруг его шеи, ее тело, прижатое к нему. И в уголке его сердца, отведенном под узы, сформированные между ними, он чувствовал ее присутствие, яркий теплый свет, что, казалось, изгнал тьму из его жизни. Для него это было практически чересчур, он слишком долго существовал без света, что Наруто не понимал, как с этим бороться. Ему нравилось чувство, принесенное ей, но другая его часть не могла в это поверить. Почти так, когда вы вышли на свет после проживания в абсолютно темной комнате в течение нескольких месяцев и уставились прямо на солнце. Он почти оказался ослеплен. Когда поцелуй наконец закончился, Мусуби, отступив назад с широко открытыми глазами, улыбнулась. – Теперь вы понимаете, Наруто–сама? – спросила она. – Вы понимаете, что я испытываю к вам? – Я... я... – бормотал Наруто – он понял, он действительно понял. После такой демонстрации сложно не сделать этого. Действительно, как можно не понимать после того, как эта девушка призналась ему в любви? Невозможно было реально разобраться, что происходило с ним в ту секунду, или что заставило его сделать то, что он сделал. На данный момент у Наруто имелось столько эмоций, что он мог определить только четверть из них, и даже если бы он понял значение оставшихся, вряд бы смог найти причину их появления. Во многом, Наруто был еще ребенком, особенно в эмоциональном плане. Он не рос в любви подобно другим детям, являясь всеми ненавидимым сиротой. У него никогда не было родителей, чтобы помочь ему развить здоровое эмоциональное восприятие и мышление. И хотя некоторые из пробелов оказались исправлены после становления генином, нельзя лишь тремя годами обучения у своего крестного исправить двенадцать лет забвения. Возможно, если бы Наруто не пережил последующие события, все было бы иначе. Может быть, если бы Четвертая Великая война шиноби никогда не случилась, Наруто смог бы вырасти из детского эмоционального состояния. И вполне возможно, если бы само существование Наруто не проклинали окружающие, он мог бы стать человеком, которым должен был быть. Нельзя уже сказать точно, а ретроспективы всегда работают только пятьдесят на пятьдесят. Как бы то ни было, тело Наруто действовало быстрее разума, отчего он сократил расстояние между ним и его секирей. Его руки обернулись вокруг Мусуби, прижимая к себе, в то время как он попал в эмоциональный шторм, к чему Наруто был никоим образом не готов. – Наруто-сама? – удивленный голос Мусуби оказался слегка приглушен из-за того, что Наруто прижал ее к своей груди. Он был выше, сто девяноста пять сантиметров значительно больше, чем у множества людей в Японии. Мусуби доходила лишь до центра его груди. Нерешительно, скорее всего в ответ на его действия, она обвила руками талию блондина. Он чувствовал, как она повернула голову и прижалась щекой к его груди, несомненно, слыша и ощущая высокий темп его сердца, все еще совпадающий с ее. – Мусуби, я... Он попытался сказать ей то, что действительно хотел. Три маленьких слова, что так легко слетали с уст его первой секирей. Возможно, это произошло потому, что он оказался тронут, или, может, он просто подумал было вернуть ее жест. Как бы то ни было, Наруто действительно хотелось сказать ей эти три коротких слова, которые, вероятно, имели значение для девушки в его руках гораздо большее, чем что-либо еще. Но он не мог. Он не мог произнести их, не когда все еще не был уверен в своих реальных чувствах. Не когда еще не знал, являются ли эти чувства настоящими, или же это лишь побочный эффект их связи. Не когда Наруто даже не был уверен, что его чувства те же, что и у Мусуби. И, пожалуй, наиболее важной причиной, по которой блондин не смог – независимо от того, насколько он хотел, чтобы это было правдой, независимо от того, насколько он мог и хотел возвращения этих чувств, в конце концов, это лишь мимолетный момент в его чересчур длинной жизни. – Я сожалею, – извинился он. Голова Мусуби сдвинулась, пока ее подбородок по-прежнему покоился на его груди, она посмотрела на него с явным недоумением в глазах. Без сомнения, она пыталась выяснить причину извинений. – За что вы извиняетесь, Наруто-сама? – блондин поморщился перед использованием улыбки, которую он не надевал на лицо с тех пор, как узнал, почему его так ненавидят в Конохе. – За то, что я сказал ранее, – он лгал. Он никак не мог рассказать ей правду, особенно когда эта правда огорчит ее еще больше. Иногда просто лучше держать некоторые вещи в себе, чем утешать чужую боль, возникшую из лишнего знания. И он не обольщался, что Мусуби не стало бы обидно от слов – «извини, но я не думаю, что чувствую то же самое, что ты чувствуешь ко мне». Мусуби просияла улыбкой. – Это нормально, – сразу ответила она. – Наруто-сама просто не понимал, но теперь, когда я объяснила ему, я уверена, что он сделает все лучше. – Да, – Наруто выдавил слабую улыбку, что была как никогда далека от его глаз. – Да, конечно. Ситуацию лишь усугубляло то, что он не был уверен, чего хотел. Эта девушка только что обнажила свое сердце и душу перед ним, а сам Наруто даже не был в состоянии сделать то же самое, не смог выразить тот же уровень откровенности. И что, возможно, важнее всего, он не смог сказать ей три коротких слова, три маленьких слова, которые она сама могла сказать с такой уверенностью, что ему не оставалось никакого иного выбора, кроме как поверить ей. Наруто не мог произнести: – Я тебя люблю.