XoX
– Я не знаю, составила ли уже Мацу профиль на меня или мою ашикаби, – сказала Удзуме, ее взгляд сместился от жаренной курицы с терияки и разными овощами, которую она шевелила ее палочками, к присоединившейся Мацу, по-видимому, шпионившую за ними. Учитывая, что он только что отчитал ее за шпионаж, довольно удивительно, что она продолжила делать это. Впрочем, у нее не было времени, чтобы снять шпионские камеры. Кроме того, Наруто не просил снимать их в иных местах, кроме его спальни, спальни Кагари и ванной, поэтому рыжая, вероятно, справедливо предположила, что ей разрешено держать под наблюдением остальные жилые комнаты. – Мацу еще не дошла до этого, – сообщила рыжая большегрудой секирей в звездной футболке. – К слову о профилях, мне удалось составить его на Хига Идзуми. Лишь Наруто заметил, как Удзуме застыла при этом имени, отчего его глаза сузились. – Хорошо, – сказал Наруто, отведя взгляд от Удзуме, чтобы сосредоточиться на Мацу. – Когда мы закончим здесь, я хочу, чтобы ты перенесла всю собранную информацию на мой телефон, я создал там папку под названием S-plan profiles. Переноси туда каждый новый профиль, и я изучу их по мере появления. – Конечно, Наруто-тан, – с улыбкой ответила Мацу, и Наруто принял к сведению, что она более не использует суффикс «–сан». Он предположил, что очередное использование детского суффикса связано с тем, что она чувствует себя комфортнее, когда он не изрыгает огонь изо рта в виде словесной атаки. Она, кажется, быстро восстановила свой задор. Наруто кивнул, а затем повернулся к Удзуме, которая слегка вздрогнула, когда ее перебили. – Сожалею, – сказал блондин, ожидая продолжения. – Ты что-то говорила? – Моя ашикаби, Чихо, – начала Удзуме медленно и осторожно формулируя предложение. – У нее очень редкое заболевание, требующее, чтобы она оставалась в больнице. Ах, теперь начали иметь смысл, как ее допрос насчет его медицинского дзюцу, так и едва скрываемая ненависть при упоминании Хига Идзуми. – Это так грустно! – новое вмешательство появилось в виде Мусуби. Повернувшись к девушке, Наруто не удивился, увидев, что она держит свои руки под подбородком, а ее глаза блестят от слез, словно кто-то пнул щенка. Она, Акицу и Кусано вышли из ванной сразу после того, как Наруто закончил готовить, и не удивительно, что ему пришлось приготовить еще несколько тарелок, когда три живота издали грохот землетрясения. Он просто радовался, что у него хватило мозгов сделать много дополнительной пищи, в ожидании того, что они появятся во время его разговора с Удзуме. Сейчас девушка расположилась слева от него, так как настала ее очередь сидеть рядом, тогда как Кусано заняло ее привычное место справа. Мацу и Акицу сидели по обе стороны от этих двух соответственно. Она подарила другой брюнетке слезливый взгляд, всхлипнув. – Быть разделенным со своим ашикаби, должно быть, так ужасно. Вместе с ней Кусано кивнула и изобразила сочувствующий взгляд, повторив слово ее старшей сестры секирей: – Ужасно. – Э-э? – Удзуме выглядела немного ошарашено, вероятно, более пнутым щеночком, чем словами девушки. У Мусуби всегда были очень эмоциональные выражения лица. – Ну, это не так уж плохо, – начала она, прежде чем на ее лице появилась грустная улыбка. – Хотя мне и хочется, чтобы она была рядом со мной все время. * – Фухуху, фухуху, – извращенный старческий смех Мацу, прервал печальный момент. Ее очки зловеще сверкнули, когда она поправила их, и все это одновременно с жуткой улыбкой на лице. – Любовь Ашикаби и ее Секирей. Интересно, проводили ли Удзуме-тан и ее Чихо какие-либо эксперименты вместе. Усмешка Удзуме была как у кошки, съевшей канарейку. – Без комментариев, – поддразнила она, на мгновение, забыв, почему она здесь. Извращенный хакер надулась и открыла рот, без сомнения, в попытке извлечь из брюнетки еще детали. – Я так понимаю, что больница, в которой она лежит – это больница Хиямаки? – спросил Наруто, прерывая разговор, прежде чем Мацу покажет свою извращенность еще больше. Несмотря на его предложение Удзуме поговорить после еды, он все еще был довольно измучен, желая скорее закончить это и поспать. Удзуме помрачнела, наконец, вспомнив, о чем шелразговор: – Да. Наруто кивнул: – И я так понимаю, что эта больница принадлежит Хига Идзуми. Кроме того, он пытается контролировать тебя, угрожая твоей ашикаби. То, как секирей со звездой морщилась с каждым словом блондина, было более чем достаточно, чтобы понять его правоту. Слева от него Мусуби ахнула, ее рука прикрыла рот, а глаза расширились. С другой стороны, Кусано принялась издавать свое сердитое «фууу!», по-видимому, даже такая малышка, как она, могла понять, о чем идет речь. Звон цепей дал знать, что Акицу сдвинулась на своем месте, ему не нужно оглядываться, чтобы увидеть ее, как и всегда невыразительное лицо. Он также не сомневался, что его теория разозлила бывший бракованный номер. Единственной, кто не отреагировал, была Мацу, по крайней мере, не так, как другие. Вместо этого ее губы сжались в тонкую линию, а лицо снова стало более серьезным и зрелым. Не нужно быть гением, чтобы понять, что она думала о ситуации, которую Наруто только что изобразил. Не то, чтобы Наруто не мог понять их гнев. Связь между секирей и ашикаби была для них священна. Мусуби всегда была слишком непреклонна, говоря об узах и любви, и, хотя другие могли быть не столь выразительны в своей речи, как она, даже имеющим скудные навыки наблюдения, было бы ясно, что все они думали об одном и том же. Попытка нарушить связь между секирей и ее ашикаби, как Хига, очевидно, поступал с Удзуме, вероятно, являлась высшей формой кощунства в их глазах. Наруто старался игнорировать их, как снаружи, так и внутри. Его слова, казалось, вызвали немалый эмоциональный отклик. Блондин мог буквально чувствовать эмоции, кипящие в нем: гнев, шок, отвращение, возмущение и столько других эмоций, что стало невозможно выяснить, кому какие эмоции принадлежат. Лишь из-за начавшей появляться привычки, Наруто смог удержать под контролем собственные мысли и чувства. Таким образом, он мог смотреть на всю ситуацию с объективной точки зрения. Наклонившись вперед и опершись левым предплечьем об стол, блондин решил получить больше информации о специфике болезни ашикаби Удзуме: – Я полагаю ее лечение недешево. – Очень недешево, – призналась Удзуме, выглядя как поникший цветок, слишком долго подвергавшийся воздействию солнца без достаточного количества воды. – И единственная больница, способная обеспечить его – это Хиямаки. – Которая принадлежит Хига Идзуми, – закончил Наруто предложение, кивнув. Он подозревал что-то подобное, учитывая, что именно ее назначили для встречи с этим человеком, хотя ранее это были лишь подозрения. – Тем не менее, я сомневаюсь, что лишь там могут оказать помощь твоей ашикаби, – продолжил он, отбросив информацию о том, кому принадлежит больница, куда он пойдет в полдень этой субботы. – Хотя я не очень много знаю о МБИ, но Мацу упоминала, что у них есть собственная больница, которую каждый участвующий в плане «Секирей» может использовать бесплатно. МБИ была крупнейшей и самой сильной в мире фармацевтической корпорацией. Технологически, они также опережали всех благодаря инопланетным технологиям, попавшим в руки Минаке, когда тот обнаружил космический корабль Секирей. Если кто и мог правильно лечить эту болезнь, то это были они, и если кто и мог излечить ее – тоже МБИ. Гримаса Удзуме говорила почти так же ясно, как ее слова: – Я не могу воспользоваться больницей МБИ, потому как именно я помогла Мацу сбежать от них. Наруто перевел взгляд с Удзуме на Мацу, которой хватило приличия выглядеть застенчиво. В этом имелся смысл, на самом деле. Мацу не являлась боевым типом, поэтому ей было невозможно сбежать от МБИ без чьей-либо помощи. Хотя Наруто сначала подумал, что, возможно, Мия помогла ей, он никогда не был до конца уверен в этом. Мия без сомнений была достаточно могущественна, чтобы помочь Мацу. С другой стороны, поскольку Мия настолько сильна, МБИ пришлось бы отправить всю свою армию против нее и в конечном итоге уничтожить половину Синто Тэйто. Помощь Удзуме была гораздо логичнее по сравнению с этим. – Ах, – все повернулись, чтобы посмотреть на Акицу, которая, наклонив голову, с любопытством пялилась на Удзуме. – Спасибо, – сказала она, удивив остальных. – Спасибо? – удивительно переспросила Удзуме. Она моргнула несколько раз, как будто пытаясь понять, почему повелительница льда поблагодарила ее. В конце концов, она, видимо, сдалась и решила просто спросить. – Почему ты меня благодаришь? – Побег, – одно слово, но, хотя большинству находящихся в комнате понадобилось бы некоторое время на расшифровку, а именно Кусано, Мусуби и Удзуме, Наруто и Мацу за несколько секунд поняли, что она имела в виду. – Погоди, – произнесла Мацу шокировано. – Ты имеешь в виду, что когда мы бежали из МБИ, тебе тоже удалось сбежать? – Да, – односложный ответ Акицу сопровождался кивком. – Ну, это объясняет, как у тебя получилось убежать, – прокомментировала Мацу в основном для себя, уйдя мыслями в прошлое. – Когда Мацу покидала МБИ, то вызвала немалый хаос, уронив главный сервер МБИ и оставив несколько ошибок в системе безопасности. Это облегчило бы для кого-то вроде Акицу-тан побег в суматохе. Оторвавшись от Мацу и Акицу, Наруто решил снова сосредоточиться на Удзуме и на ее проблеме: – Так раз МБИ может попробовать что-то предпринять против тебя и твоего ашикаби в качестве возмездия за помощь Мацу, вы не можете пойти к ним. Отчего, разумеется, единственным вариантом остается Хига. Его мысли начали преодолевать несколько тысяч миль в секунду, когда его разум обрабатывал эту информацию со скоростью, способной заставить позавидовать суперкомпьютер. Ему не потребовалось много времени, чтобы найти верный ответ, и он посмотрел на Удзуме, не успевшую даже открыть рот, чтобы ответить на его предыдущие слова: – Учитывая, что ты просишь меня спасти своего ашикаби, он, скорее всего, пытается заставить тебя делать то, чего ты не хочешь, или, возможно, твой ашикаби не одобрит. Это был реально единственный вывод, к которому Наруто смог придти, и он, безусловно, имел немало смысла. Хига Идзуми уже приходил к нему, ну или, по крайней мере, его секретарь, потому что он что-то хотел, что может дать лишь Наруто. Не так уж и сложно предположить, что он подходил и к другим ашикаби, или в этом случае, секирей, чей ашикаби оказался под его опекой. Полезная информация, решил блондин, она дала ему хорошее понимание характера человека, что поможет во время их встречи. – Хе-хе, – ответом Удзуме был привычный смешок, хотя в нем не хватало веселья, как обычно. – Ты молодец, – признала она, прежде чем кивнуть. – Да, буквально перед самым вашим появлением здесь Хига начал давить на меня, заставляя стать его ищейкой, чтобы мою ашикаби продолжали лечить. Он хочет, чтобы я выбивала других секирей из игры, не оповещая МБИ об ответственном за это. – Весьма впечатляющее мышление, Наруто-тан, – похвалила его Мацу, слегка покраснев после долгого взгляда на блондина. Кажется, интеллект имел немалое значение для рыжеволосой. Не удивительно, ведь вся ее сила, как секирей связана со сбором и обработкой информации. Наруто проигнорировал это, откинувшись назад, позволив своим рукам отдохнуть. Эта информация оказалась невероятно ценной, он не только больше узнал о Хига Идзуми как о человеке, но и о его планах в целом. Наруто уже составил ясную картинку, что Хига может хотеть от него. Да, с репутацией Наруто среди неокрыленных секирей легко понять, что Хига желает получить. И зная это, Наруто сможет повернуть любую возможную сделку, любой возможный ответный удар в своих интересах. Все, что потребуется – лишь небольшое планирование. – Я... Я не могу поверить, что кто-то использует любовь между Удзуме-сан и ее ашикаби, чтобы заставить ее делать нечто столь жестокое! – поток мыслей Наруто оказался прерван высказыванием Мусуби, ударившей обеими руками по столу. Все посмотрели на наивную рукопашницу, не совсем с удивлением, но с некоторой осторожностью. С полным на то основанием, Наруто аналогично взглянул на свою секирей. Сейчас Мусуби выглядела иначе, намного лучше, чем обычно. С тем же лицом, тем же телом, это было не физическое превращение, а метафорическое, изменение гораздо более глубокое, чем просто внешность. Глаза брюнетки пылали с напором, отсутствующим ранее, даже когда Мусуби противостояла Сео, позволяющем его секирей сражаться против неокрыленных. Это был взгляд, который явно не принадлежал Мусуби. Чувства, переполнявшие ее, также различались. Раньше, когда она осуждала длящееся бездействие Сео, из-за чего у неокрыленных секирей отсутствовал шанс встретить свою любовь, это было просто неодобрение. Сейчас же, это был гнев, горячий достаточно, чтобы растопить даже крепчайший металл. Наруто чувствовал его, гнев своей секирей был направлен на того, кто не просто мешал любви между секирей и ашикаби, но и использовал ее в своих мерзких целях. Этого хватило, чтобы у него закружилась голова. Его собственные эмоции становились все тусклее. Перед лицом этого гнева все существование Наруто пересматривалось, и на мгновение он стал не просто Наруто, не просто Мусуби, он стал чем-то большим, чем-то – Наруто-тан? Наруто моргнул, ему потребовалась секунда, чтобы понять, что все в комнате с беспокойством уставились на него. Даже на безразличном лице Акицу, казалось, появились эмоции, хотя это могло быть связано с возросшей остротой ее взгляда. Ему потребовалась еще секунда, чтобы понять, как быстро он дышит, его легкие горели от недостатка кислорода, чего он не ощущал со времен битвы с Учиха Мадарой. Пот стекал по его лбу, не задерживаясь оголовьем с выгравированным на металлической пластине листом, которое он тогда носил. Его тело трясло, словно он провел в бою последнюю тысячу лет без остановок. Блондин посмотрел на свои руки, настолько крепко вцепившиеся в деревянный стол, что оставили на нем следы пальцев. Сделав несколько глубоких вздохов, он начал восстанавливать контроль над собой, а после еще нескольких его перестало трясти, дыхание начало выравниваться, и небольшого количества чакры ветра хватило, чтобы тело Наруто охладилось. – Наруто-тан, ты в порядке? – спросила Мацу, с явной тревогой в голосе. – Все хорошо, – ответил Наруто ровно, не показав свое волнение. Что, черт подери, это было? Такой была основная мысль в его голове. После того, как он начал привыкать к ощущению эмоций его секирей, Наруто решил классифицировать все когда-либо испытанные чужие эмоции. Сами эмоции, их интенсивность, частоту, с которой он ощущал их, и от кого они исходили. Он позаботился о том, чтобы изучить их в мельчайших деталях, в попытке понять больше о связи. Он думал, что теперь лучше понимает, что значит быть ашикаби, но, по-видимому, он ошибался. Потому что, что бы это ни было, это было сильнее всего, что он когда-либо чувствовал за свою жизнь. Ни одна из его секирей не выглядела абсолютно поверившей ему, даже Акицу казалась слегка обеспокоенной, Мацу кусала от волнения нижнюю губу, а Кусано цеплялась за него, похоронив свою голову в его теле. Единственной, кто не волновался, была Мусуби, все еще смотрящая на него взглядом, просто не принадлежащим ей. – Вы уверены, что все в порядке, Наруто-тан? – спросила Мацу, в очередной раз взяв на себя роль голоса его секирей. – Возможно, вам действительно стоит отдохнуть. Мы можем продолжить разговор завтра. Она оглянулась и, к удивлению блондина, угрожающе посмотрела на Удзуме, которая, очевидно, собиралась протестовать. Вторым удивительным поворотом событий стало то, что Удзуме отступила с нервным выражением лица, вероятно, никогда не видев такого взгляда от Мацу раньше. Хотя это так же легко могло быть связано с пристальным взглядом Акицу на нее. Мотнув головой, Наруто отложил эту новую эмоцию в памяти ко всем другим данным по эмоциям, полученным по связи, а также отметил тот факт, что его секирей, кажется, не знали, что произошло. – Нет, – сказал он, отрицательно покачав головой. – Будет лучше, если мы закончим с этим прямо сейчас. Повернувшись к слегка поежившейся Удзуме, он продолжил разговор: – Полагаю, ты хочешь, чтобы я помог спасти твою ашикаби и исцелил ее своей... силой, после чего у Хига не будет какого-либо влияния на вас? – Да, – сказала Удзуме, с отчаянной просьбой в голосе. – Пожалуйста, Наруто, помогите. Мне больше не к кому обратиться. Возможно, вы единственный человек во всем мире, который может спасти мою Чихо. Наруто прикрыл глаза, перебирая в своей голове варианты. Тысячи возможных сценариев, тысячи переменных смешались в его разуме. Выбор, последствия, неописуемое количество планов и тактик пришли к нему в мгновение ока. В конце концов, все свелось к выбору. Имелось много способов склонить эту просьбу в его пользу – использовав Удзуме, ее ашикаби, Хига Идзуми или всеми сразу. Остался лишь один выбор. Что он хотел сделать? Что он хотел получить? Посмотрев на своих секирей, Наруто смог сделать выбор. Он решил стать ашикаби, и если он собирается быть им, тогда он будет лучшим. Он обнаружил, что его взгляд снова остановился на Мусуби, обычно счастливой и наивной девушке, теперь имеющей сталь во взгляде. – Что нам, вашим секирей, сделать сейчас, Ашикаби-сама? – спросила она зрелым голосом, который Мусуби просто не должна быть в состоянии воспроизвести. Лишь взглянув на нее, Наруто задался вопросом, могло ли что-то из его личности, той, что сформировалась во время войны, отразиться на ней. Возможно, узы действительно работали в обе стороны? Пока его мысли блуждали по этому пути, Мусуби положила левую руку на свою грудь. – Какое бы решение вы ни приняли, знайте, что мы, – она обвела второй рукой остальных трех, окрыленных им, – последуем за вами. После этого, зрелая манера поведения, сталь в ее голосе и взгляде исчезла, словно ее никогда и не было. Мусуби моргнула, озираясь в замешательстве, когда заметила, что все смотрят на нее. – Эмм, да? – произнесла она весело. – Что-то случилось? Почему вы все так на меня смотрите? Наруто прищурился, но спустя мгновение решил не задумываться о странном явлении, только что произошедшем с его первой секирей. Он слишком устал и растерян, чтобы думать об этом. Вместо этого он перевел свое внимание на проблему, которую мог решить. – Ты сказала, Хига хотел, чтобы ты побеждала неокрыленных секирей для него, да? – спросил он, повернувшись к Удзуме. – Ну да, – Удзуме выглядела немного неуверенно. Ее взгляд следовал от Наруто к Мусуби, а затем обратно, как будто она не была уверена, на кого из них ей следует смотреть. Наруто кивнул. – Очень хорошо, – у него в голове начал формироваться план. Неплохо, относительно низкая опасность, и если все сделать правильно, деморализует и уменьшит ресурсы Ашикаби Востока. – Я спасу твою ашикаби. – Правда? – глаза Удзуме расширились от надежды. Когда Наруто кивнул ей, девушка вздохнула с облегчением, казалось, будто она заплачет в любой момент. – Спасибо, – прошептала она, – спасибо. Наруто закрыл глаза, на этот раз потерявшись не в мыслях, но в эмоциях. Он чувствовал себя странно… тепло, да, он полагал, это верное слово. В его груди было странное тепло, которое он не мог идентифицировать, но чувствовал очень знакомым. Вероятно, он чувствовал подобное когда-то давным-давно, но со временем забыл. Как старый друг, оно ласкало, успокаивало его непривычным образом, и настоящая улыбка появилась на его лице. Чем бы ни было это тепло, оно исходило не из уз. По крайней мере, не только от них. Открыв глаза, Наруто посмотрел на остальных. Все они в какой-то степени улыбались, хотя небольшой изгиб губ Акицу не был близок к накалу яркой улыбки Кусано. Даже у Мацу, поправившей очки, имелась слабая улыбка на лице. Однако вновь его внимание привлекла улыбка Мусуби. Это было не яркое сияние наивной девушки, это была улыбка женщины, полностью созревшей и хорошо понимающей, насколько грандиозным является принятое решение. Наруто не мог не ответить на их улыбки своей. Затем он повернулся и посмотрел на Удзуме. – Так, расскажи мне подробности, что Хига хочет от тебя? – его голос бы достаточно резким, чтобы распилить сталь, и его мозг принялся просеивать всю доступную информацию мелким ситом. Настало время его решений. Время, когда он действительно начал планировал свои шаги в плане «Секирей».XoX
На этот раз, когда Наруто вернулся в реальный мир, он совершенно не удивился окружению четырех теплых тел. Он был слегка удивлен, что ему не снился Кагари/Хомура, но подумал, что это может быть связано с тем, что пользователь огня все еще не пришел в сознание и вряд ли придет раньше полудня. Посмотрев в окно, блондин опознал раннее утро, проявились лишь самые первые намеки солнца, поэтому он поставил, что сейчас пять утра или около того. Наруто отвел несколько минут, чтобы понежиться в объятиях своих секирей. На самом деле, подумал он про себя, было довольно удобно, почти как завернуться в теплый кокон. Можно было бы предположить, что с четырьмя телами, окружающими со всех сторон, ему будет крайне неудобно, если не невозможно спать. Тем не менее, он чувствовал лишь умиротворяющее тепло их тел, три из которых были чрезвычайно хорошо развиты и ощущались божественно, будучи прижаты к нему. Имелись также узы, которые стоит рассмотреть. Раньше, когда Наруто просыпался с одной или двумя девушкам, он чувствовал лишь тепло их тел. С этими четырьмя, тепло сопровождалось постоянным присутствием связи, хотя они и спали, но в дальней части его разума ощущался легкий гул. Вероятно, с этим как-то связано то, почему он так доволен. Взгляд налево подтвердил его ожидания. Мусуби снова заняла это место. На ней были ее панталоны, которые стали ее обычной пижамой, потому что ей не приходилось переодеваться после сна перед ежедневными тренировками с Мией. Если она не могла спать голой, то ей стоит одевать то, что можно использовать сразу после пробуждения – таковы были ее мысли на этот счет. На удивление здравая логика, по крайней мере, для Мусуби. Хотя Наруто совсем не был уверен, что хозяйка проведет сегодня спарринг, учитывая вчерашнее. Как и всегда, Мусуби находилась в ее любимом положении – с его рукой, обернутой вокруг использующей его плечо как подушку девушки, их тела были прижаты так плотно, что грудь брюнетки расплющилась об его торс, а правая нога зацепилась об его ноги. Ее рот был слегка приоткрыт, из него висела нитка слюны, приземлившаяся на голое плечо блондина. Сейчас он уже привык к этому, так что больше не беспокоился о том, что его конечность обильно покрыта продуктом ее уст. Наруто даже не нужно видеть, чтобы понять, что Акицу находится слева. Если для уверенности в этом не хватает холодящего дыхания на его шее, подтверждение можно найти в ощущении ее голого паха, прижатого к нему. Футболка на ней снова была новой, темно-оранжевой, с чашей рамена. Он нашел ее на съезде любителей рамена (одна из величайших вещей, которую человечество когда-либо совершало, по его мнению) и решил, что должен получить ее и пятьдесят других, продающихся там. По обыкновению, она оказалась весьма мала Акицу из-за размера ее бюста, так что Наруто повезло иметь способные тянуться футболки, иначе он бы уже потерял несколько из-за своей ледяной секирей. Девушка, казалось, получала огромное удовольствие, нося его одежду. Так же, как и с Мусуби, его рука была обернута вокруг нее, а ее голова лежала в изгибе его шеи, так что ее прохладное дыхание создавало резкий контраст с теплом, окутывающим со всех сторон. Ей удалось каким-то образом поместить одну руку, которая, вероятно, уже онемела, под его спину, а вторую – на живот. Обе ее ноги сумели переплестись вокруг его ноги и, казалось, использовались, чтобы потянуть ее к нему или наоборот, что объясняло, почему он чувствовал отсутствие на ней трусиков. Блондин удивился, увидев, что Мацу тоже спит с ними, учитывая ее отсутствие вечером. Может быть, она боялась, что он не пустит ее, и решила пробраться ночью? По его мнению, это не имело значения. Рыжая была одета в свою обычную комбинацию, тонкая левая бретелька сползла с ее плеча в какой-то момент ночью, добавив провокационную чувственность к ее облику. Этому соблазнительному виду помогало то, как она расположилась. Сперва он заметил, что она повернулась на бок так, что, просто подняв голову, он видел низ ее полупрозрачной ночнушки, из чего стало ясно, что на ней есть лишь трусики. Он довольно ясно видел, как ее соски выпирают сквозь пижаму, слегка затвердев от прохладного дуновения вентилятора, направленного на ее грудь. Остальное ее тело растянулось на нем, и он чувствовал ее ноги, смешавшиеся с его и ногами других двух взрослых секирей в единое целое. Последним дополнением к этой сцене была Кусано в ее привычной оранжевой пижаме. Добавив к сцене странное очарование, младшая из его секирей сумела разместиться на его груди, свернувшись как кошка, с руками Мацу, обернутыми вокруг нее, она упиралась головой в грудь старшей секирей. Его голова упала на подушку, и Наруто уставился на потолок, рассеянно лаская руками обнаженные тела Акицу и Мусуби и погрузившись разумом в текущие проблемы. Первой проблемой был Кагари, или Хомура, его реально беспокоило, что он все еще не знает, какое имя у парня… девушки… секирей неопределенного пола. Основная же проблема, конечно, заключалась в его реакции. Если припомнить, имелись признаки, что... Кагари (пока не доказано иное) реагирует на него. С первой же встречи Кагари часто царапал грудь, как будто пытаясь заглушить боль. Сперва Наруто думал, что это что-то вроде изжоги, но после первого сна с ним понял, что это, вероятно, какое-то последствие реакции. Конечно, зная о... проблеме Кагари с грудью, ему стоило задаться вопросом – было ли почесывание груди связано с растущими сиськами огневика, или же они были всегда. Не то, чтобы в итоге это имело значение. Имелись ли у Кагари сиськи ранее или нет, сейчас они у гендерно неопределенного секирей, конечно, наличествовали. Сначала Наруто игнорировал формирование связи, по крайней мере, как мог, хотя это было нелегко, имея дело с эмоциями четырех других секирей. Это делалось не из какой-либо злобы, просто Кагари, похоже, не хотел реагировать на него. То, как среброволосый секирей избегал его, было прямым доказательством. И если Кагари не хотел, чтобы Наруто стал его или ее ашикаби, тогда он оставил бы секирей в покое. В конце концов, было бы неправильно принуждать пользователя огня, а у него уже и так достаточно секирей. Теперь вероятность просто игнорировать Кагари была крайне маловероятна. Пиромант почти зажарил себя до хрустящей корочки своей же силой. Что бы ни произошло с седовласым жильцом поместья Идзумо, было ясно, что его сила причинила немалый ущерб. Наруто не был на сто процентов уверен, почему огонь секирей вышел из-под контроля, но у него имелась пара теорий, как на этот счет, так и по поводу возможных решений проблемы. Конечно, Наруто не был уверен, хочет ли Кагари получить помощь. Второй его проблемой являлась Мия. Она шпионила за ним, шпионила, зная, что он, скорее всего, пытается сохранить что-то в секрете. Частично он понимал причины ее поведения, как кто-то весьма сильный, и, вероятно, никогда не встречавший равных себе по силе, Мия привыкла к уважению. Она была сильнейшей секирей, и одной из самых сильных людей, которых он когда-либо встречал. И это была причина, почему она привыкла к подчиняющимся ей людям. Когда кто-то отказался подчиниться ее приказу, должно быть, хозяйка оказалась весьма шокирована, что и побудило ее шпионить за ним. Так что он мог сказать, что понимает ее. Однако, только то, что он понимает причины, не означало, что он простил ее. Наруто даже не был уверен, сможет ли вообще простить ее. Он доверился спокойной красавице-хозяйке, позволил узнать о себе немного больше в знак уважения к ее силе, возможно, он просто хотел поговорить с кем-то, кого он мог счесть равным. То, что она взяла и растоптала выказанное им уважение, как в отношении данных ей знаний, так и что он не лез в ее жизнь, было непростительно. Единственной причиной, почему он не уехал прямо сейчас, была Мацу, к сожалению, рыжая не могла уехать отсюда из-за преследовавшей ее МБИ. Наруто не сомневался, что они знают, где она, и в той же степени был уверен, что лишь присутствие Мии удерживало их от попыток вернуть последнюю окрыленную им секирей. Более того, если быть честным с собой, Наруто не был уверен в своей способности защитить ее. Он не практиковался несколько тысяч лет, и хотя, без сомнения, сможет показать силу любому, вставшему на его пути, это также откроет его миру. Так что на данный момент он застрял в поместье Идзумо, хотел ли он этого или нет. Еще одной появившейся проблемой стали Удзуме и ее ашикаби. Он согласился помочь им выбраться из-под пяты Хиги и попробовать излечить болезнь девушки. Он понятия не имел, чем она больна, но начал подозревать, что это может быть связанно с чакрой, а не обычной болезнью. Тем не менее, Наруто не сильно беспокоился насчет этого, вчера они составили план, и если все пройдет хорошо, он сможет свести интерес Хиги к своей выгоде. Последней из его проблем, и, возможно, самой крупной из всех, были знания Минаки. Человек знал слишком многое о Наруто. Как президент МБИ обнаружил связь между Наруто и Минато неизвестно, и это беспокоило блондина сильнее, чем ему хотелось бы признавать. Тем не менее, это не изменило тот факт, что Минака знал больше, чем обычный человек. К сожалению, он также знал, что Наруто мало что может сделать с этим прямо сейчас, что, вероятно, и было причиной показа его осведомленности. Обычно, когда происходило что-то подобное, человек, о котором шла речь, был мертв почти сразу, ну или его смерть, по крайней мере, была запланирована на ближайшее будущее. Текущая ситуация отличалась, мало того, что Минака был главой крупнейшей и наиболее технологически развитой фармацевтической корпорации в мире, он также был весьма хорошо защищен. У МБИ имелась своя частная армия, и кроме того у него был Дисциплинарный Отряд. Скрытое проникновение также не сработает, хотя Наруто мог замаскироваться под охранника МБИ или ученого, убив работающего там и использовав свое идеальное хенге. Он может выглядеть точной копией человека, но в мире, где отпечатки пальцев, сканирование глазного яблока, тест ДНК и рентген широко распространены, любая попытка проникновения в МБИ закончится неудачей. Что, конечно, приведет к вынужденному побегу и в итоге раскрытию себя миру, особенно если придется сражаться с одним или всеми членами Дисциплинарного Отряда. Определенно не то, чего ему хотелось. К счастью для него, Минака, кажется, придержал эту информацию лишь для себя. Мацу сказала, что его файл был настолько зашифрован, что даже ей удалось получить лишь часть информации, прежде чем ее выкинули с сервера. Если уж она не смогла до него добраться, то велика вероятность, что его видел только сам Минака. Наруто предположил, что Минака был слишком заинтересован в его участии в плане «Секирей» до самого конца. Это было и хорошо, и плохо. Пока он играет по правилам Минаки, вряд ли тот раскроет его секрет. Но в противном случае, вполне возможно, что президент МБИ раскроет его личность в качестве наказания. Сейчас, Наруто оставалось лишь ждать и наблюдать. В конце концов, настанет его день – он убьет Минаку и сотрет все данные, которые парень собрал на него, от него требуется лишь капелька терпения. – Ах, – вдруг справа послышался голос, удивив Наруто, думавшего, что его секирей спят. – Ашикаби-сама, – продолжил голос в той же медленной, методичной манере, что он с легкостью мог опознать. Повернув голову, он увидел проснувшуюся Акицу с яростным румянцем на щеках. Странный контраст, учитывая, что ее лицо в основном по-прежнему было невозмутимо, и на мгновение он задался вопросом, почему она так покраснела. Затем он вспомнил, что его рука все еще ласкает ее обнаженное бедро, и понял, что, вероятно, именно это разбудило ее. Из всех его секирей, у Акицу единственной все еще имелись некоторые проблемы с физическим контактом. По крайней мере, когда она бодрствовала, во время сна девушка была на удивление цепкой. Он бы удивился, почему тогда Мусуби не проснулась, но эта девушка, вероятно, могла бы спать во время землетрясения, не тревожась ни в малейшей степени. – Извини, Акицу-чан, – мягко прошептал Наруто, пытаясь не разбудить кого-то еще, и подарил девушке легкую улыбку. Он позволил своей руке остановить праздную ласку и оставил ее на молочно-белом бедре, рассеянно отметив твердые мышцы под ее кожей. Он заметил, что у всех секирей, даже у чрезвычайно горячей всезнайки Мацу, очень хорошая мускулатура. Определенно, нечто присущее секирей. – Я не хотел тебя будить. Хорошо спалось? – Ах, – румянец Акицу начал гаснуть, хотя и не до конца из-за лежащей на ее бедре руки. Честно говоря, он не знал, почему она так застенчива с физическим контактом, хотя и липла к нему во сне. Липла к нему, не нося даже трусиков. – Да. – Рад слышать, – произнес Наруто, после чего посмотрел в окно. Солнце лишь сейчас показалось из-за горизонта, следовательно, наступило время подниматься. Вернувшись к Акицу, он спросил: – Не могла бы ты выпустить меня? – Ах, – кивнула Акицу. – Конечно. Медленно, повелительница льда отцепила себя от тела Наруто, выглядя странно разочарованной, а ее румянец исчез. Блондин задался вопросом, было ли это потому, что она больше не находилась в непосредственной близости от него, что при ее смущении от физических контактов, создавало интересный парадокс. – Спасибо, – прошептал Наруто, пытаясь отползти от остальных трех тел. К сожалению, вытащить себя из-под кучи абсурдно сильных инопланетянок, связанных с ним, оказалось намного сложнее, чем казалось на первый взгляд. Одной Мусуби было бы достаточно, чтобы сделать это почти невозможным, из-за того, насколько сильно она сжимала его, когда он пытался. Костеломные объятья Цунаде действительно сосут. И это не считая того факта, что Мацу, похоже, решила сохранить его в качестве своей подушки. К счастью, Кусано спала очень крепко, и поэтому не представляла большой проблемы, нужно лишь вылезти из-под нее, не разбудив. Он мог бы использовать технику замены, но на данный момент Наруто был осторожен с использованием любого дзюцу, так как не знал, имеются ли еще камеры-шпионы. И даже если Мацу не могла использовать их сейчас, его паранойя, шептавшая о наблюдающей неизвестным образом Мие, удерживала его. Однако, это создало проблему, потому что из-за его попыток достать себя из кучи теплых девичьих тел, одна из его секирей в конце концов проснулась. – Ммм, Наруто-тан, – сонно пробормотала Мацу. Рыжеволосая не совсем встала, скорее, повернула голову так, чтобы ее подбородок упирался в его грудь, пока она смотрит на него слипающимися глазами. Она несколько раз моргнула со слегка недовольным видом. Очевидно, Мацу не хотела просыпаться так рано. Факт, который она тут же доказала. – Еще слишком рано вставать. Возвращайся в постель. – Я всегда так просыпаюсь, Мацу-чан, – ответил Наруто. – Вчера, например, тоже. Затем он наклонил голову, смотря на нее. – Кстати, я немного удивлен, что ты здесь после вчерашнего. Мацу застыла на мгновение, и даже в полусонном состоянии ее взгляд выглядел нервно. – Ты все еще злишься на меня, не так ли? – спросила она, с явной тревогой в голосе. – Я все еще злюсь, – признался Наруто, и Мацу каким-то образом удалось вздрогнуть всем телом, отчего ее подбородок почти болезненно ударил по груди Наруто. – Но я злюсь не на тебя, – продолжил он, что, казалось, заставило рыжую расслабиться, хотя она все еще внимательно смотрела на него. Вздохнув, блондин сказал: – Я могу понять, почему ты сделала это. И пока ты не повторяешь свои ошибки, у нас не будет проблем. Его новая секирей расслабилась в облегчении, услышав эти слова. Она подняла голову от его груди и кивнула: – Мацу уберет их сегодня, так что Наруто-тану больше не нужно беспокоиться, – сказала она, вернувшись на прежнее место, и на этот раз настала очередь блондина кивнуть, хотя Мацу и не видела это. Он все равно сделает собственную зачистку комнаты сегодня перед сном, чтобы убедиться, что камеры Мацу исчезли. – Спасибо, – сказал он, наконец, поменяв тему. – Не могла бы ты подвинуться и выпустить меня, пожалуйста? – Разумеется, – согласилась Мацу, ставшая немного бодрее из-за их серьезного разговора. Обхватив руками Кусано, рыжая сместилась с ней с его груди, после чего поднялась вверх, изогнув спину, как кошка. Наруто снова вспомнил о том, насколько его секирей – исключая Кусано – чертовски горячи. Мацу была невероятной красоткой, с лицом, способным быть и зрелым, и детским в зависимости от ее настроения, тонкой талией с большой грудью и упругой задницей. Длинные ноги, выглядевшие так, словно растут от ушей, были идеальны, и раньше Наруто никогда не учитывал ноги при оценке женской красоты. Этого хватило, чтобы заставить задаться вопросом – невероятно ли он удачлив, что случайно оказался связан с несколькими подобными девушками, или проклят, потому как они смертны. – Но перед этим, – произнесла Мацу с развратной улыбкой, наклоняясь к нему. Взгляд Наруто метался от ее глаз цвета вина, соблазнительно полуприкрытых веками, к сочным розовым губам. Они всегда выглядели так? И, наконец, его взгляд зацепился за великолепные буфера. Не такие большие, как у Мусуби, но это как сравнивать дыньки с арбузами. Действительно бессмысленно. – Как насчет утреннего поцелуя? Сейчас он склонялся к варианту с удачливостью. На мгновение Наруто задумался, должен ли он поцеловать ее. Дело не в том, что она этого не заслуживала, и, ну, даже если он все еще злится на Мию, ее совет о открытии сердца для его секирей не был пустым звуком, и он все равно собирался, по крайней мере, предпринять попытку этого. Проблема заключалась в том, что в последний раз, когда он позволил своим секирей поцеловать его в спальне, их крылья почти уничтожили стол, окно и опрокинули несколько растений, а также телевизор, отчего им нужно купить новый. Наруто совсем не хотел снова такого беспорядка в своей комнате. К счастью для него, решение пришло ему на ум, и если бы не губы Мацу, медленно тянущиеся к его собственным, он бы ударил себя по лбу за такую заторможенность. Разве он не был известен как самый непредсказуемый ниндзя Конохи? Губы Мацу, наконец, встретились с другой парой губ, отчего из груди рыжей послышался стон удовольствия. – Мммм, Наруто-тан, – простонала она сквозь поцелуй, когда чужие губы, начали двигаться в ответ. Она открыла глаза и остановилась. Моргнула, один раз, второй, третий, а затем поцелуй закончился. –Я не Наруто-сама, – пробормотала Мусуби со сонной улыбкой, протирая кулаками сонные глаза, – но с добрым утром. Да, Наруто использовал трюк, спасавший жизни ниндзя Конохи тысячи раз. Пресловутое Каварими. Хотя цель замены и не являлась спутником многих поколений ниндзя, неизменным поленом, Мусуби, вероятно, была лучшим выбором, учитывая обстоятельства. Хотя Наруто был вполне уверен, что полено насладилось бы поцелуем не меньше самого блондина. На секунду лицо Мацу покраснело, словно ее волосы. Однако это продлилось всего несколько секунд, и извращенный блеск вернулся в ее взгляд. – Фухухуху, – и видимо, смех старого извращенца, тоже появился на сцене. – Интересно, что произойдет, если две секирей объединятся, – пробормотала она на одном дыхании, после чего громкость старческого смеха увеличилась. Наруто покачал головой, сопротивляясь желанию расплющить ладонь о свое лицо. Честно говоря, он правда не удивился. Несмотря на недолгое знакомство с Мацу, он уже мог сказать, что она являлась женской версией Джирайи, извращенкой до кончиков волос. Он даже не удивится, если найдет тайник с Ича-Ича где-то внутри комнаты хакера. Черт возьми, почему его самая полезная секирей должна быть извращенкой таких эпических масштабов, что Наруто приходил на ум лишь его давно умерший (мир его праху) сенсей? Это слишком жутко! Звон вывел Наруто из его невольной дрожи, потому что на самом деле идея женской версии Джирайи была почти такой же жуткой, как и женская версия Орочимару. Посмотрев налево, блондин увидел, что Акицу успела переодеться в ее привычную одежду во время его взаимодействия с Мацу. – Пошли быстрее, пока Мацу не пришло в голову еще идей, – сказал он ей, развернувшись к двери, надеясь покинуть комнату прежде чем его хакер-секирей прекратит извращенно хихикать и поймет, что он ушел. – Ах, – Акицу последовала за ним. – Хорошо. – О да, Акицу, – начал Наруто, остановившись у двери и повернув голову назад, чтобы взглянуть на нее. – Да? – Трусики, Акицу, – сказал он ей смиренным тоном. – Ах, – осмотрела себя Акицу, не сказать, что она действительно могла что-то увидеть из-за своего бюста. – Я забыла. Девушка посмотрела на него, а затем отвернулась со светло-розовыми щеками. Реальным свидетельством частоты подобных происшествий стало то, что единственной реакцией Наруто оказался слабый тик его правого века.XoX
С утра все шло как обычно: Мусуби и Мия так же спарринговали спустя час после тренировки Наруто, Мацу вернулась в свою комнату, по-видимому, чтобы продолжить создание профилей ашикаби и секирей для блондина, Акицу наблюдала за ним (это немного отличалось, но только потому, что она проснулась вместе с ним), и Кусано проснувшись примерно в одно время с Мусуби, наблюдала за ее тренировкой с хозяйкой. Все казалось практически нормальным, как будто вчерашних событий и не было. По крайней мере, так было до завтрака. Сам завтрак оказался очень тихим, Наруто с его талантом к экзотическим блюдам на этот раз подал индийское блюдо, и все секирей, особенно Удзуме, которая, кажется, любила новинки и находилась в прекрасном настроении благодаря вчерашнему, наслаждались едой. Впрочем, даже пацанка заметила напряженную атмосферу, после того, как ее первый комплимент готовке Наруто утонул в молчании. Единственными, кто не заметил напряжения, которое можно было резать ножом, оказались Кусано и Мусуби, что никого не удивило. Пока все остальные ели в тишине, Мусуби и Кусано игрались со своей едой. Ну, Кусано решила поиграть с едой, делая вид, что ее ложка – это машина, или ракета, или какое-то другое транспортное средство. Наруто не мог определить точнее, так как лишь издавала звук «бррррр!», водя ложкой в случайных направлениях по пути ко рту. С другой стороны, Мусуби просто хомячила еду в своем стиле, ее аппетит Акимичи без сомнения перевозбудился от потери энергии она в спарринге с Мией. Акицу, возможно, тоже не заметила напряжения, учитывая, что она не показала никакой реакции и действовала как обычно. Насчет нее всегда трудно сказать. Напряжение, разумеется, исходило от двух полюсов, находящихся в комнате. Мия и Наруто не разговаривали друг с другом, не считая вежливого, хотя и очень формального приветствия. Мия чуть не вздрогнула, когда Наруто назвал ее «Асама-сан», а не «Мия-чан» как раньше. Хотя и она сама назвала его «Наруто-сан» вместо «Узумаки-кун». С самого начала было ясно, что Наруто еще не простил Мию за вторжение в его частное пространство прошлой ночью, даже если в этом и имелась капля его вины. В равной степени ясно было и то, что Мия вела себя не как ее обычное «я», вместо этого выглядя нерешительно и неуверенно. Это резко контрастировало с ранним общением их двоих до вчерашнего инцидента. Однако никто не прокомментировал рост напряженности. На самом деле, кроме Мусуби и Кусано, ни один другой жилец не издал ни писка во время еды. Сперва Удзуме закончила есть, сделав это так быстро, как только могла, и ушла с каким-то слабеньким оправданием, а Мацу не сильно отстала от нее, хотя ее утверждение, что ей требуется составить как можно больше профилей для Наруто, звучало намного лучше, чем «я забыла захватить кое-что из комнаты» Удзуме. Последней поевшей оказалась Акицу, которая, похоже, даже не заметила витающего в воздухе напряжения, продолжив свое наблюдение за Наруто. Мусуби, возможно, финишировала бы первой, но рукопашница съела почти в два раза больше, чем все остальные. После завтрака, Наруто вновь убедил Мусуби и Акицу взять Кусано в ванную и привести ее в порядок. Малышка не пришла в восторг от этого и почти выразила блондину свое неудовольствие, погрузив ее удивительно острые зубки в его мягкую плоть. Честно говоря, как маленькие зубы дриады могли быть настолько болезненными, было за гранью его понимания. К счастью, он сумел уклониться, пообещав ей сюрприз, если она будет хорошей девочкой и позволит «Аки-чан» и «Му-чан» вымыть ее. Этого сработало, и Наруто поклялся воскурить благовония богам рамена за полученное благословение. Разумеется, теперь ему нужно найти сюрприз, который удовлетворил бы Кусано, но это не станет слишком большой проблемой, ведь у него уже имелось несколько идей. После того, как Наруто закончил мыть тарелки после завтрака, он снова пошел в комнату Кагари, и, проверив пульс пироманта, удостоверился, что его/ее жизненные показатели стабильны. Блондин почти удивился, что Мия не сделала даже попытки пойти с ним, когда он рассказал о своей цели Мусуби, пытавшейся убедить его принять ванну с ней и остальной частью его гарема. Вместо этого женщина лишь попросила сообщить ей, когда Кагари проснется, а затем покинула столовую, чтобы заняться повседневной работой по дому. Наруто задумался, она учла свою прошлую ошибку с попыткой вмешаться в его дела, или, возможно, просто пыталась загладить вину, не мешая ему. Не то, чтобы это помогло. Мия вторглась в его частную жизнь слишком далеко, чтобы это можно было просто простить и забыть. Завершив медицинское сканирование пользователя огня, Наруто с удовлетворением отметил, что в состоянии секирей нет ничего нового. Кагари был в порядке, и, вероятно, проснется примерно через час или два. Не имея неотложных дел, блондин решил просто помедитировать в ожидании пробуждения секирей с неопределенным полом. Когда большинство людей думает о медитации, они часто представляют себе, как кто-либо сидит, скрестив ноги, закрыв глаза и издавая звук «оооммм». Большинство людей – полные идиоты. Медитация – это широкий спектр практик, варьирующихся от методов, расслабления, контактов с духами, управления внутренней энергией, приема ментальных видений, приближения к Богу, просмотра прошлых жизней, совершения астральных путешествий и так далее, до более приземленных упражнений, направленных от развития сострадания, любви, терпения, щедрости, прощения и до далеко идущих целей, таких как способность к мгновенной концентрации, быстрый анализ, и нерушимая уверенность в любой жизненной ситуации. Пока человек тренирует и/или исследует свое сознание, ради какой-то выгоды, все это считается медитацией. Наруто часто использовал медитацию по двум причинам: общения с природой с помощью Режима Отшельника или анализа множества вещей, о которых он знает. Хотя большинство людей, понимающих, что есть медитация, использовали более активные методы, Наруто сидел абсолютно неподвижно в течение долгого времени. Это был резкий контраст с его детством, когда он не мог усидеть на месте даже под угрозой смерти. Теперь он не только был способен на полную неподвижность, что его можно было бы принять за статую, но и также мог медитировать днями без перерыва. Как-то раз он медитировал целую неделю, не отвлекаясь на происходящее вокруг. В настоящее время, Наруто сидел на стуле, придвинутом к кровати Кагари, скрестил руки и закрыл глаза, когда он откинувшись назад. Он позволил своему разуму рассредоточиться, не обращая ни на одну мысль или проблему слишком много внимания, позволяя им течь мимо его сознания, как воде вокруг валуна. Он реально не хотел размышлять о многих проблемах прямо сейчас. Имелось слишком много вещей, над которыми можно поразмышлять, и это честно говоря принесло Наруто головную боль. И поэтому он старался не думать. Проблемы, с которыми он столкнулся, могут быть решены позже. Прямо сейчас, блондин позволил себе небольшой момент расслабления, учитывая обстоятельства. Это было непросто, имелось немало вещей, которые нужно сделать, вернувшись в реальный мир. Но Наруто выстоял. Он немало уже практиковался в управлении эмоциями своими и его секирей, так что пронзающая головная боль от многочисленных проблем не казалась чем-то сложным. Стук раздался от двери, в результате чего Наруто открыл глаза и повернулся к искомому объекту. Он прищурился, задавшись вопросом, была ли это Мия, и если так, должен ли он впустить ее? Он полагал, что так было бы правильно, Кагари являлся ее другом, даже если ему не хочется находиться рядом с ней прямо сейчас. – Наруто-тан, ты там? – спросил человек по ту сторону двери. Наруто расслабился, поняв, что это просто Мацу. – Дверь открыта, ты можешь войти, – отозвался он. Ручка провернулась, и прозвучал щелчок механизма замка. Дверь открылась и, следуя словам Наруто, Мацу вошла в комнату, прикрыв за собой дверь. Она взглянула на него на мгновение, а затем отвела глаза, выразив этим небольшой дискомфорт и опасение. – Мацу здесь, чтобы убрать все свои камеры, – пробормотала она. Ну, это объясняет, почему ей так неудобно, понял Наруто, изучив ее. Она определенно все еще помнила вчерашнее. Не удивительно. Он задался вопросом, не расстроилась ли рыжая немного, но отбросил эту мысль в сторону как несущественную. – Хорошо, – ответил Наруто, снова откинувшись на спинку стула. Мацу кивнула и начала двигаться, демонтируя шпионское оборудование. Блондин притворился, что продолжает свои действия до прихода Мацу, в значительной степени являющиеся ничегонеделанием, в то время как на самом деле уделил особое внимание своей рыжеволосой секирей, снимающей свои камеры. Похоже, их у нее было четыре штуки в этой комнате, одна в книге на книжном стеллаже фокусировалась на кровати, другая, скрытая в прикроватной лампе, снимала стол, третья в шкафу слева от него и последняя в туалете (и женщины еще называют мужчин извращенцами). Похоже, ничего не осталось, хотя он проверит позже, на всякий случай. – Так эмм... – начала Мацу, остановившись рядом с Наруто и прямо посмотрев на него. Она немного вильнула взглядом, когда блондин повернулся к ней, но продолжила смотреть на него. – Что вы скажете Мацу сделать с этим? – Наруто склонил голову, размышляя над вопросом. Просто выбросить эти камеры стало бы пустой тратой ресурсов, тем более, что они похоже были весьма качественными изделиями. – Пока подержи их в своей комнате, – сказал Наруто. – Думаю, мы сможем найти им применение позже. Возможно, он сможет проникнуть в комплекс Хига Идзуми и установить их в комнате человека. Это определенно даст ему преимущество над, так называемым, Ашикаби Востока. Мацу кивнула и, вроде как, собралась уйти, когда ее взгляд на мгновение остановился на Кагари. Они снова посмотрела на Наруто и через секунду спросила: – Как дела у Хомуры? – Хомура? Это его настоящее имя? – спросил он, склонив голову набок, когда Мацу кивнула. – Да, Кагари – просто псевдоним для хост-клуба, в котором он работает, – ответила Мацу. «Ясно. Это имеет смысл», – подумал он. Он не был уверен, какое имя огневика настоящее, так как у того могли быть разные причины для смены имени, типа того что Кагари – его настоящее имя, а Хомура – его «супергеройский псевдоним» или что-то подобное. – С ним все в порядке, – заверил ее Наруто. – Все его ожоги довольно легко вылечились, и, не считая того, что у него, кажется, растет неплохая грудь, я не могу найти ничего тревожного. Мацу тихонько хихикнула от его последнего комментария, вынудив Наруто показать свою легкую усмешку. Спустя мгновение рыжая успокоилась и вновь посмотрела на него. – Присмотрите за ним, – сказала она, прежде чем пойти к двери и выйти. Наруто смотрел, как за Мацу закрывается дверь, после чего вздохнул и уселся обратно на стул. Прикрыв глаза, он решил дождаться пробуждения Кагари, которое скоро должно наступить.XoX
– Наруто. Уши Наруто шевельнулись, когда звук голоса дошел до него. Он звучал знакомо, но блондин не мог определить его владельца. – Наруто. Кем бы он ни был, Наруто хотел, чтобы тот вел себя потише. – Наруто. Рука схватила его плечо и начала трясти его. Он подумал на мгновение, что неплохо бы было сломать ее, но затем рассудил, что это сделает проклятый голос лишь настойчивее. Так что Наруто открыл глаза, и, моргая, попытался привыкнуть к освещению. Ему понадобилось мгновение, чтобы осмотрев все вокруг, рассеянно попытаться вспомнить, где он, и почему ему так чертовски неудобно. Это заняло секунду, но, в конце концов, он все вспомнил. Конечно, это, возможно, было как-то связано с сероволосым секирей, смотревшим на него со смесью удивления, беспокойства и раздражения. – Нуааа... – Наруто широко зевнул, вытянув руки над головой, довольно прислушался к хрусту спины. Господи, просидеть так на стуле... как бы долго он ни сидел на нем, оказалось, вероятно, одним из самых неудобных ощущений, что он когда-либо испытывал. Облизав губы, чтобы избавить их от сухости, он посмотрел на парня... с сиськами, сидящего на кровати перед ним. – Ах, Хомура, давно очнулся? Как себя чувствуешь? – спросил он, мотнув головой, чтобы убрать остатки сонливости. – Только что, – сказал Хомура, хмурясь и, вероятно, пытаясь понять, откуда Наруто знал его имя. – Что касается того, как я себя чувствую... – он нахмурился еще сильнее, когда посмотрел на себя и ощупал свое тело руками. – Я чувствую себя неплохо, реально хорошо на самом деле. Он посмотрел на блондина: – Как долго я отсутствовал. – Хм... – Наруто посмотрел на часы, увидев, что едва перевалило за полдень, остался примерно час до обеда. Следовательно, он спал около двух часов. Он действительно настолько устал? – Ты спал около пятнадцати часов плюс-минус несколько минут, – ответил он спокойно, уже ожидая ответной реакции. – П-пятнадцать часов! – Хомура спросил, заикаясь, его глаза расширились. Он посмотрел на себя, коснулся шеи, туловища, груди, и замер. Его глаза расширились еще больше, когда он понял, что его приличного размера бюст четко просматривается сквозь его одежду. Прикрыв грудь руками, Хомура повернулся спиной к Наруто. – Не смотри! – Ммм... – Наруто почесал затылок, слегка забавляясь из-за немного неловкой ситуации. – Ты же понимаешь, что уже поздно, да? – спросил он пироманта. – Я хорошо изучил твое тело, в конце концов, именно я тебя лечил. Сказав это, блондин начал молча ждать. Он знал, что скоро Хомура вернется к реальности и поймет сказанное им. Он оказался прав, так как спина Кагари выпрямилась по сравнению со сгорбленной позой секундой назад. Хотя повелитель огня и не повернулся, он посмотрел на блондина через плечо с того места, где сидел. – Что ты имел в виду под «лечил меня»? – спросил он, с явной путаницей в голосе. – Даже если ты и перевязывал меня, хотя я не чувствую бинтов, все равно потребовалась бы, по крайней мере, неделя, чтобы все эти ожоги зажили. – Скажем так, я владею более эффективным методом исцеления ожогов, так что оставим это, – сказал Наруто. Он знал, что рано или поздно Хомура узнает, как блондин исцелил его, но сейчас у него не имелось желания рассказывать об этом. У него и так образовалось достаточно проблем с Мацу и Мией, когда дело дошло до его силы, спасибо. – И у нас есть более важные вопросы для обсуждения. Например, когда ты планировал сказать, что реагируешь на меня. Хомура, выглядящий весьма недовольным отмашкой Наруто от его чудесного исцеления, внезапно обнаружил себя с широко открытыми глазами. – Как ты узнал! – ахнул он, разевая рот, как рыба, выброшенная на берег. Наруто рассеянно задался вопросом, что подумают дамы в клубе Хомуры, увидев его с таким выражением, после чего фыркнул. – Ну же, Хомура, – проворчал Наруто, медленно качая головой. – К текущему моменту я окрылил четырех секирей, пара которых реагировали не менее сильно и одна, я уверен, отреагировала бы так же, если бы не считалась выбывшим номером. Я могу понять, когда секирей реагирует на меня. Хомура уставился на него несколько секунд, переваривая слова, произнесенные блондином, после чего, казалось, резко ссутулился. – Думаю, мне стоило понять, что ты узнаешь рано или поздно. Ведь ты – Чудотворец, – ответил он с намеком на горечь в голосе. – Тебя беспокоит, что ты реагируешь на мужчину? – спросил Наруто, легко поняв, почему Хомура так расстроен. Не то, чтобы он действительно мог винить его, Хомура был парнем в конце концов, ну или, по крайней мере, должен был быть парнем. Вероятно, это и тревожило, и расстраивало сереброволосого секирей. Наруто знал, что если бы не привык превращаться в женщину благодаря хенге, то он, вероятно, испугался при виде сисек вместо его груди. – Разумеется, меня это беспокоит! – огрызнулся Хомура и крутанулся на кровати, гневно смотря на Наруто. – Посмотрите на меня! Я урод! Без какой-либо скромности (что Наруто нашел странным, поскольку всего несколько мгновений тому назад Хомура скрывал свою грудь от блондина), он дернул свою белую рубашку, срывая пуговицы, и раскрыл приличного размера грудь: – Ты даже не можешь сказать, мужчина я или женщина! – Это как-то связано с твоими силами секирей? – спросил Наруто, спокойный вопрос заставил Хомуру моргнуть от удивления. – Что? – спросил пользователь огня так, как будто не совсем расслышал блондина. – Твои силы, – повторил Наруто. – Твоя новая... форма, как-то связана с твоими способностями? Или есть какая-то другая причина? Вопрос был задан и из любопытства, и чтобы заставить огневика успокоиться. Он никогда не слышал о смене пола у секирей ранее, и не мог не задаться вопросом, связано ли это лишь с Хомурой, или все секирей могут переключать пол в зависимости от их ашикаби. – Нет, – Хомура мотнул головой. Затем поняв, что все еще выставил свою грудь, быстро прикрылся. Он глубоко вздохнул, и Наруто почувствовал, что он сделал некий выбор. – Когда я проходил свои... корректировки, – его голос утих, и Наруто заметил особую ненависть, когда пиромант упомянул его настройку. – Возможно, со мной сделали немного больше, чем с другими секирей. Наруто нахмурился: – В смысле сделали немного больше? Ответив ему гримасой, Хомура продолжил: – Я никогда не знал, была ли это их вина, или это просто я проклят богами, но вскоре после моей регулировки я узнал, что немного более... – он остановился, поморщившись, пока он искал правильное слово, – податлив, чем остальные. – Проклят богами? – пробормотал Наруто, повторив часть речи Хомуры, привлекшую его внимание. – Это отсылка к Прометею, я полагаю? Прометей был заметной персоной в греческой мифологии, которой приписывалась кража огня у богов ради передачи его людям, наказанной за это правителем Олимпийских богов – он был прикован к скале, в то время как орел по приказу Зевса выклевывал его печень каждый день, только чтобы она снова отрастала к следующему. Истина, стоящая за мифом о Прометее, была во многом гораздо менее фантастической, хотя если бы кто-то сейчас узнал об этом, то, вероятно, обосрался бы. Хомура моргнул, потом фыркнул и покачал головой. – И это все, что ты услышал из сказанного мной, – вздохнул он, проведя рукой по своим волосам. Наруто хватило такта, чтобы изобразить смущения, почесав затылок. – Извини, – он решил вернуть разговор на прежнюю тему. – Так из-за корректировок ты превращаешься в женщину? – Ну, отчасти, – мрачно ответил Хомура. – Это трудно объяснить. Я сказал, что немного более податлив, чем другие секирей. Это означает, что мой пол может измениться по желанию моего ашикаби, чтобы лучше подходить ему. – Так, из-за реакции на меня, ты превращаешься в женщину? – уточнил Наруто. – В значительной степени, – подтвердил Хомура, а Наруто прикрыл глаза и скрестил руки, откинувшись на спинку стула. Что именно это означает? Была ли реакция Хомуры настолько сильной, что в буквальном смысле может изменить его пол? Хомура сказал, что не уверен, МБИ сделало это с ним, или это просто его естественная особенность, и так как Наруто на самом деле ничего не знал о процессе корректировок, он не мог предполагать, является ли затруднительное положение пироманта причиной недавнего дерьма, или если это правда естественно для него. В любом случае, блондин не мог не испытать сочувствия к сереброволосому секирей. В буквальном смысле быть неопределенного пола, должно быть, отстой. Его мысли оказались прерваны звуками тяжелого дыхания. Открыв глаза, Наруто увидел, что они исходят от Хомуры, чье лицо снова покраснело. Секирей слегка склонился к нему с полуприкрытыми глазами... ну, уставившимися на него. – Черт, – выругался Наруто. – Хомура, ты снова реагируешь. Пользователь огня моргнул, затем дернулся, словно... его с размаха пнули ногой. Мотая головой, он сделал все возможное, чтобы успокоить свое дыхание, хотя кажется, это оказалось непросто. – Черт, становится все хуже, – пробормотал он, и Наруто почувствовал, что это сказано больше для него самого, чем для блондина. Он поморщился еще сильнее, посмотрев на Наруто. – Думаю, это потому, что я слишком близко к тебе, – признался он. – Погоди, – блондин поморщился. – Как давно ты реагируешь? – С первой нашей встречи, – ответил Хомура, и когда он заговорил, комната вокруг него начала искажаться. Глаза Наруто расширились от тревоги. Неужели он снова спонтанно начинает гореть? – Так и что нам делать? – спросил Наруто, заставив Хомуру растерянно моргнуть. – Я имею в виду, ты хочешь, чтобы я ушел подальше или еще что-то? – продолжил блондин, пытаясь придумать способ не окрылять пользователя огня. – В смысле, ты старался изо всех сил избегать меня, поэтому полагаю, ты совсем не хочешь окрыляться об меня, не так ли? Возможно, нужно составить какой-то график, чтобы было легче избегать друг друга? – Стоп, стоп, стоп! – глаза Хомура расширились еще больше, пока Наруто говорил. – Ты хочешь сказать, что не собираешься меня окрылить? – спросил он явно смущенным тоном. – Нет, если ты этого не желаешь, – слегка пожав плечами, ответил Наруто. Он на мгновение отвернулся от Хомуры, чувствуя себя немного неуютно. В конце концов, вся эта ситуация довольно запутанна. – Мне кажется, ты не хочешь, чтобы я окрылял тебя, потому что я мужчина. – Ты... ты действительно уникален, не так ли? – спросил Хомура, усмехнувшись, и покачал головой. – Сначала вам удается окрылить выбывший номер, после отказываешься окрылить номер сто восемь без ее согласия, и теперь, имея еще одного секирей в своих руках, ты думаешь о его чувствах вместо того, чтобы добавить еще одного к своей стае. Наруто поморщился, хотя часть его слов и соответствовала реальности, большей частью он делал это по эгоистичным причинам. У него уже имеется четыре секирей, и хотя он начал принимать их узы, это все еще было чрезвычайно непросто. Насколько все усложнится, если добавится пятый Секирей? Тем не менее, несмотря на его беспокойство, Наруто не собирался отворачиваться от Хомуры, если тот действительно захочет получить крылья. Он пытался стать хорошим ашикаби, и если для этого придется окрылить еще одного секирей, то так тому и быть. – Значит, если я окрылю тебя, ты станешь женщиной? – спросил Наруто, пытаясь обдумать всю имеющуюся у него информацию, прежде чем делать что-либо. – Да, – ответил Хомура, слегка вздрогнув, даже его лицо начало пылать еще более ярким оттенком красного. – К сожалению, из-за моих особенностей, окрыление вами, превратит меня в женщину. Он посмотрел вниз, на свою грудь, и мрачно продолжил: – Процесс уже пошел, и ты еще даже не мой ашикаби. Наруто почувствовал жалость к парню, в скором времени женщине, перед ним. Да, ему приходилось нелегко со всеми узами, что он сформировал, его вновь обретенными эмоциями, и всем дерьмом, происходившим в последнее время. Но мысль о вечном превращении в цыпочку из-за чужих желаний, беспокоила его на таком уровне, что он ранее не считал возможным. И хотя часть его сочувствовала Хомуре, другая радовалась, что это происходит не с ним. – Так что ты хочешь? – спросил Наруто у… ну, он уже не был уверен, какого пола Хомура сейчас. Вероятно, это уже не имело значения на текущий момент, когда взгляд пироманта застыл на Наруто, а чрезвычайно сильный румянец дошел уже не только до корней волос Хомуры, но и до его шеи. С небольшим вздохом блондин продолжил: – Я имею в виду, ты хочешь, чтобы я окрылил тебя? Он даст крылья Хомуре, но только если тот захочет это. Хомура поморщился, или, по крайней мере, попытался поморщиться, трудно изобразить какое-либо выражение лица с такой одышкой. – Я... – он остановился, затем мотнул головой, прежде чем начать сначала. – Если я... если так... знаешь, я хочу, чтобы ты дал мне обещание. Наруто склонил голову, разглядывая владеющего огнем секирей, прежде чем кивнуть: – Какое обещание? – Ты знаешь про мою работу в качестве Хранителя Неокрыленных секирей, – ответил Хомура, и хотя Наруто было ясно, что пользователь огня уже знает про это, он все равно подтвердил кивком. Глубоко вздохнув, Хомура продолжил: – Одной из причин, почему я решил защитить и помочь секирей найти ашикаби, было то, что по словам ученых я никогда не найду своего. – Ясно, – Наруто снова кивнул с созерцательным выражением лица. – Поэтому ты хотел помочь тем, кто действительно может найти себе ашикаби, полагая, что никто не должен столкнуться с той же судьбой, что и ты. Это действительно имело смысл, особенно для Наруто. Еще когда он был молод, узнав, что значит быть джинчуурики, он придерживался подобных мыслей. Хотя сначала из-за того, что в мире имелось только девять биджу, и все они уже были запечатаны, он не мог сделать многого, но даже так ему в конце концов удалось помочь одному из сосудов. Гаара, мальчик, позже ставший Казекаге и его лучшим другом. Красноволосый мальчик немало страдал в своей жизни, и Наруто дал себе обещание, что никогда не позволит другим страдать только потому, что они джинчуурики. Обещание в конечном итоге оказалось спорным после Четвертой Великой Войны шиноби, но Наруто все еще мог понять чувства Хомуры на эту тему. – Да, именно так, – Хомура ахнул, и внезапный всплеск жара заставил блондина чуть отступить от седоволосого секирей на случай, если тот снова загорится. Его реакция на длящееся присутствие Наруто, кажется, становилась все сильнее, следовательно, им стоит завершить свой диалог, прежде чем парень снова начнет пылать. – Когда я узнал, что, вероятно, никогда не получу крылья, то решил, что буду защищать остальных секирей, пока они не сделают это, – голос Хомуры был резким, и пользователь огня дышал очень часто, истекая потом. – С тех пор, когда кто-либо или что-либо угрожали неокрыленным секирей, я останавливал это, независимо от причины. Если я позволю тебе окрылить меня, ты пообещаешь не вмешиваться в мою работу в качестве Хранителя Неокрыленных секирей, пока все они не найдут себе ашикаби? Наруто даже не задумывался насчет своего ответа. Даже если бы Хомура не удосужился попросить его, он все равно сделал бы это. Позволить повелителю огня защищать неокрыленных секирей на самом деле хорошо вписывалось в его планы. Так как третий этап не начнется, пока все секирей не получат крылья, чем позже это произойдет, тем лучше Наруто успеет подготовиться к поздним этапам. – Обещаю, – сказал Наруто, переведя свой взгляд на Хомуру. – Пока все секирей не обретут крылья, я не буду мешать тебе защищать неокрыленных от любых недобросовестных ашикаби, с которыми они могут столкнуться. Кроме того, если тебе потребуется помощь в этом, нужно лишь попросить, и я сделаю все возможное, чтобы помочь. Хомура мигнул, пытаясь обработать слова блондина. Потом его лицо покраснело еще сильнее и пот начал выходил на всей его коже. – Благодарю... тебя... – его слова выходили с короткими, рваными вздохами. Жар начал расти, и Наруто понял, что если они не прекратят это сейчас же, Хомура может вновь неплохо обгореть. Решив проявить инициативу, Наруто встал со стула и сел на кровать. Он схватил удивленного Хомуру за плечи и серьезно посмотрел на него. – Тебе сильно повезло, что у тебя есть грудь сейчас, или бы я вряд ли решился на то, что собираюсь сделать, – произнес он шутливо. Хомура моргнул. – Чт... – успел сказать пользователь огня, прежде чем Наруто прижал свои губы к губам сероволосого секирей. Огонь раскинулся от Хомуры, белый горячий поток мощного пламени, который, казалось, вспыхнул из его спины. Было жарко, и все же он не горел. На самом деле, хотя горящее пламя распространилось по комнате двумя большими столпами, превратившимися в пару крыльев, ничто в комнате не оказалось сожжено. Как ни странно, они также действовали как физические объекты и, достигнув другого конца комнаты гигантские крылья из белого и оранжевого пламени, закрутились вокруг них в защищающих объятиях. Пока крылья двигались и росли, Наруто вновь почувствовал убыток своей чакры. Вскоре последовало знакомое волнение в его разуме, появилось чуждое чувство потрясения тем, что блондин поцеловал его. Когда пламя утихло, Наруто отступил и посмотрел на ошеломленного Хомуру, взирающего на него широкими глазами. – Как ты себя чувствуешь теперь? – спросил он, и Хомура моргнул. – Как я себя чувствую? – повторил огневик пусто, словно не совсем понимая вопрос. Спустя несколько секунд он, казалось, дошел до разума секирей, и Хомура перевел взгляд с Наруто на свои руки. – Я чувствую себя прекрасно, – пробормотал он удивленно, сжимая и разжимая кулаки. Над его ладонью вспыхнул огненный шар, так же быстро погасший. – Невероятно на самом деле. Не думаю, что когда-либо чувствовал себя так хорошо. Пиромант посмотрел на Наруто, а затем поспешно отвернулся с легким румянцем: – Благодарю. – Без проблем, – сказал Наруто, встал и положил руки на шею, разминая ноющие позвонки. – Думаю, нам стоит рассказать всем о произошедшем. Они все очень переживали, ты знаешь? – Да, – мрачно ответил Хомура, после чего поднялся. – Согласен. – Хорошо, тогда пошли, – сказал Наруто, двинувшись к двери. Несмотря на произошедшее только что, он не был настолько смущен, как он полагал. Может быть, это следствие того, что ему несколько тысяч лет, или, возможно, просто отсутствие каких-либо серьезных моральных устоев. Наруто не знал точно. Честно говоря, единственным, о чем он мог думать, вспоминая этот момент, было... Слава Ками, Хомура – это не Саске.