Уродам не позволено (Freaks aren't allowed)

Не бечено)) Северусу снилась та, кого он не видел уже очень долгое время. Лили. Она сидела на стуле у его кровати, и на губах ее играла нежная улыбка. – Тебе понравилось проводить время с моим сыном? – спросила она его во сне. – С твоим сыном? – озадаченно переспросил он, переведя взгляд на крошечного ребенка, все еще плотно прижимавшегося к его боку. – Я умирала не для того, чтобы позволить моей отвратительной сестре убить его всего несколькими годами позже, – ответила она, и в ее глазах пылал яростный огонь. – Так его «тетуска» – это Петунья? – он пришел в ужас при этой мысли, вспомнив маленькую девочку, которую когда-то знал, и, не понимая, как та смогла стать такой жестокой. – Ты позаботишься о нем, Северус? – она накрыла ледяной ладонью его руку. – А ты уверена, что я подойду для этой работы? – поинтересовался он, желая потянуть время, чтобы иметь возможность обдумать все, как следует. – Ты вырастишь его, словно собственного сына? – продолжала Лили, как если бы он ничего не произносил. Он снова посмотрел на свернувшегося около него малыша. – Это ты перенесла его ко мне! – озарило его. – Он мое дитя, кость от кости моей. Сегодня, я ради него вступила в схватку с самой Смертью. Заверила его, что отнесу в безопасное место. И с тобой он будет в безопасности, – спокойно ответила она, и ее глубокие зеленые глаза напряженно и ожидающе смотрели на него. – Дамблдор мне не позволит, – предупредил он сквозь горький комок, застрявший у него в горле. – Дамблдор может катиться к черту! – бешено выкрикнула она, захватив его врасплох яростностью своего ответа. Он уже так давно не видел, какой неистовой в гневе бывает Лили, и, Мерлин, но он скучал даже по этому! – Северус, – ее образ начал расплываться, теряя четкость, и ему пришлось сконцентрироваться на словах, которые она ему говорила. – Однажды ты сказал, что ищешь способ искупить свои грехи. Эти слова ударили его наотмашь. Он и в самом деле умолял об этой возможности, но это случилось уже после ее смерти, когда он впервые пришел на ее могилу. Слезы жгли глаза, и он быстро моргал, не желая ничего упустить. – Воспитай его, как своего сына, люби и защищай его, как свою плоть и кровь, и будешь прощен, – мягко сказала она едва слышным шепотом, склонившись над его лицом. – Я… – он снова окинул взглядом маленькое изможденное личико. – Я обещаю, – прошептал Снейп. Призрачные губы, легкие, как перышко, и ледяные, как горная вода, мазнули его по щеке, а потом его накрыла темнота. *** Маленькому Гарри снилось, что его снова навестил его ангел. Та, что явилась ему на пороге дома его тетушки и перенесла его к высокому человеку. – Теперь ты счастливее, чем раньше, маленький мой? – мягким голосом спросила она. Он кивнул головой из своего кокона, в который он скрутился у горячего бока высокого человека. – Ты больше не вернешься к своим родственникам. – А куда же мне тогда идти? – испуганно спросил он: неужели он не нужен ни единой живой душе на всем белом свете? – Ты будешь жить со своим «высоким человеком», – с мягкой улыбкой ответствовала ангел, паря в воздухе около кровати. У нее были красивые рыжие волосы. А он и не знал, что у ангелов бывают рыжие волосы. А может, только у моего ангела есть такие. Эта мысль заставила маленького Гарри счастливо хихикнуть. В этот момент его лица коснулась мягкая рука. – Ты обещаешь во всем слушаться его и делать, как он скажет? – тихо спросила она. Он снова серьезно кивнул. Ангел начала растворяться в воздухе и ему пришлось прилагать усилия, чтобы расслышать последние слова. – Я люблю тебя, дитя. Помни: я всегда рядом с тобой, – эти слова отпечатались в его голове и повторялись снова и снова, даже когда она полностью истаяла в темноте. Внезапно он снова ощутил себя одиноким и сильнее прижался к высокому человеку. И к его восторгу горячая, тяжелая рука крепко сжалась вокруг него, притягивая еще ближе. Он в безопасности. Гарри радостно улыбнулся, прежде чем снова уснуть. *** Альбус Дамблдор устало тер глаза. Ходила молва, что он никогда не спит, и к бесконечному сожалению старого волшебника, на сей раз слухи соответствовали истине, по меньшей мере, частично. Между его работой и бессонницей, которой та сопровождалась, ему удавалось иногда вздремнуть, но его сон частенько прерывали кошмары, в которых переплетались ужасные воспоминания прошлого и терзавшее его беспокойство касательно возможного будущего. Он осмотрел свой кабинет и снова медленно моргнул. Он мог бы поклясться, что сегодня уже ложился спать, но возможно, он просто выдает желаемое за действительное. Он усилием воли подавил очередной зевок и внезапно резко выпрямился, уставившись прямо в зеленые глаза покойной Лили Поттер, урожденной Эванс. – Лили? – с трудом сумел он проговорить едва уловимым шепотом. – Мне не следовало вам доверять!- холодно обвинила она. – Я… – но что он мог на такое ответить? Он и сам годами обвинял себя во многих преступлениях. – Вы подкинули его моей ужасной сестрице и ни разу не потрудились проверить, как он живет! – обвиняюще ткнула она ему в грудь призрачным пальцем. Альбус недоуменно пытался сообразить, о чем она говорила, и не мог. – О ком ты говоришь? – осторожно уточнил он. – О моем СЫНЕ, старик! – завизжала она, и на краткое мгновение ее прекрасное лицо стало уродливым, но затем она снова вернулась к привычному облику. – Сегодня Дурслей навестила сама Смерть, – опасно высоким голосом продолжила она. Альбус почувствовал, как застыла кровь в жилах при этих словах, и перед глазами промелькнули тысячи образов различных последствий, которые могли повлиять на весь магический мир. – К счастью для вас, я смогла ей помешать, – ее глаза засияли таким ярким светом, что она казалась практически живой. – Пожиратели? – хрипло прокаркал он, чувствуя, как его омывает облегчение. – Нет, Альбус, – она зловеще наклонилась к нему, с легкостью проходя сквозь разделяющий их стол, и яростно сверлила его взглядом. – Маглы. *** Когда маленький Гарри проснулся, комната была погружена во тьму. Он понял, что в спальне высокого человека должно быть отсутствовали окна, поскольку даже в самый темный час ночи у Дурслей было светлее, чем здесь и сейчас. Его мочевой пузырь подавал ему настоятельные сигналы, поэтому он попытался вывернуться из-под все еще обнимающей его теплой руки мужчины. Но не успел он освободиться, как высокий человек рядом с ним пошевелился, и вскоре Гарри уже озадаченно моргал в свете яркого огонька, откуда ни возьмись появившегося над кроватью. – Туалет? Позалуста! - взмолился он, боясь, что и этот человек окажется похожим на его тетушку, которая часто отказывала ему в удовлетворении естественных нужд. – Конечно, – успокаивающе ответил мужчина, окинув его странным взглядом, прежде чем отвести его в ванную комнату. После того, как Гарри закончил, мужчина подхватил его и опустил на черную мраморную стойку возле раковины, после чего сам воспользовался унитазом по назначению. Затем они вместе вымыли руки: маленький Гарри сидел на коленках на стойке, а высокий человек стоял рядом. Гарри снова и снова смотрел на покрытые пятнами пальцы мужчины, с удивлением спрашивая себя, почему мыло никак не действует на странную краску, въевшуюся в кожу его рук. Когда высокий человек уже хотел отключить воду, Гарри схватил кусок мыла и попытался размазать его по большому пальцу мужчины. – Что ты делаешь? – мягко поинтересовался мужчина, осторожно останавливая его. – Все есе глязно, – указывая крошечным пальчиком на пятна, объяснил маленький Гарри. – Нузно обязательно вымыть, – он поднял взгляд на склонившееся к нему обрамленное черными волосами лицо высокого человека. – А не то что? – А не то не будес ку́сать. Тетуска ласселдится, – опасливо понизил голос до шепота Гарри. – Хм. А знаешь, что? – мужчина тоже ответил шепотом, наклоняясь над ним и обхватывая Гарри подмышками. – Сто? – прошептал в ответ Гарри. – Тетушки здесь нет! – сказал мужчина, подбрасывая его в воздух и заставив его удивленно хихикнуть. "О." "Я забыл." Гарри преисполнился непривычным возбуждением. Мужчина тем временем удобно усадил его себе на бедро и отнес его в гостиную, в которой они были вчера. Он огляделся по сторонам и с удивлением понял, что в комнате больше интересного, чем ему показалось с первого взгляда. Спинка дивана примыкала к стене, разделяющей гостиную и спальню высокого человека. Сам диван был повернут в сторону гостиной, которая, как только что осознал Гарри, выполняла и роль столовой, судя по тяжелому столу, окруженному четырьмя разномастными стульями, занимавшим дальний угол комнаты. Вот к этому-то столу и нес Гарри высокий человек. Остальные стены в комнате были примечательны тем, что были уставлены книжными шкафами различных форм и цветов, на которых стояли самые удивительные книжки, которые только видел Гарри. Гарри впитывал каждую деталь гостиной, тщательно запоминая расположение каждого предмета, но стараясь делать это незаметно. Сколько себя помнил, он всегда так делал, когда жил с родственниками. Высокий человек остановился у стола и положил руку на столешницу, а затем вдруг проговорил, заставив маленького Гарри удивленно на него уставиться. – Овсянка – в количестве, достаточном для взрослого человека и ребенка – а также фрукты, кофе и молоко, – потребовал он, и посмотрел на Гарри, мягко усмехаясь и вздернув бровь. – Сто…? – начал было Гарри, но тут же пораженно замолчал, когда перечисленная еда вдруг возникла сама собой на столе. Высокий человек уселся за стол, передвинул Гарри так, что теперь он удобно разместился у него на коленях, и начал неспешно скармливать ему вкусную кашу. *** Северус никак не мог уложить в голове, что вот этот запуганный, недокормленный, робкий ребенок являлся сыном Джеймса Поттера – одного из самых отъявленных хулиганов Хогвартса, с которым у него были связаны самые ужасные школьные воспоминания. И это был Поттер-младший? Этот тощий, избитый, замученный малыш не имел ничего общего с Джеймсом Поттером, абсолютно ничего! Нет, если он кого и напоминал Северусу, то только его самого в детстве: спутанные темные волосы, свисающие на чересчур худое лицо; мешковатая, не по размеру одежда, которая лишь частично скрывала пятнающие детскую кожу синяки и отметины. Если не считать ярких зеленых глаз, которые напряженно отслеживали каждое его движение, и копны черных волосиков, пацан мог быть клоном юного Северуса. "И будешь прощен." Эти слова, услышанные во сне, снова и снова всплывали в памяти. Сможет ли он растить ребенка Поттера? Он вообще пригоден для того, чтобы растить детей? Ему и двадцать пять только в январе стукнет, то есть через месяц! Что он знает о том, как нужно воспитывать детей? Северус рассеянно промокнул салфеткой измазанный ротик малыша и предложил ему попробовать фруктов. Он с беспокойством подумал, что мальчик просто ненормально тихо себя ведет. "Он просто до смешного благодарен за то, что другие дети воспринимают, как должное – за еду и одежду," - расстроенно покачал головой Снейп. Следует ли ему что-нибудь сказать? Не должны ли опекуны разговаривать со своими подопечными во время приема пищи? – Тебе нравится завтрак? – спросил он, чувствуя себя не в своей тарелке. Маленький мальчик у него на коленях развернулся и одарил его краткой, но ослепляющей улыбкой. – Он самый луций, - тихо признался ребенок. Северус не смог сдержаться. Услышав – и увидев – реакцию мальчика на такой глупый вопрос, он не смог не наклониться и не чмокнуть головку малыша, чувствуя губами мягкие и теперь чистые волосики. В груди что-то тревожно сжалось, но он лишь слегка смутился таким проявлением расцветающей в его душе привязанности. – Я рад, - тихонько сказал он, уткнувшись в черноволосую макушку неподвижно замершего у него на коленях мальчугана. *** После того, как опустевшая посуда исчезла так же, как и появилась – с помощью магии, вызвав этим новый изумленный взгляд ребенка, надежно устроившегося в его руках, они снова отправились в спальню, чтобы одеться. Северус натянул черные брюки и серый свитер, а поверх надел легкую повседневную мантию, предпочтя ее более тяжелой учительской, воспользовавшись наступившими каникулами. Мальчик свернулся под одеялами, молча наблюдая, как он быстро облачается. Застегнув последнюю пуговицу, Северус снова заглянул в комод, ища предмет одежды, который чуть раньше привлек его внимание. "А! Вот они!" Он триумфально извлек из него пару брюк и светло-зеленый свитер маленького размера вместе с детской мантией синего цвета. Он легко одел мальчика, не оказывавшего никакого сопротивления. Ну, почти никакого, как выяснилось в самом конце процедуры. Он застегивал на ребенке мантию, когда заметил, что выражение его лица сменилось с недоверчиво-восторженного на слегка беспокойное. Северус втайне был доволен, что в бедняжке еще не до конца угас бойцовский дух, но поспешил выяснить суть проблемы. – Что случилось? – снова подняв его на руки, мягко спросил Снейп. Он с интересом наблюдал, как Гарри сначала провел тонким пальчиком по своей темно-синей мантии, а потом по его черной и повторил эти действия несколько раз. – Поцему моя не такая, как твоя? – наконец спросил он боязливым шепотом. Северус удивленно моргнул. – Ты имеешь в виду, почему твоя мантия синяя, а не черная, как у меня? – ему было интересно, знал ли ребенок вообще, что такое цвета. Ответом ему был осторожный кивок. – Так мы сейчас поменяем! Значит, ты бы хотел, чтобы твоя мантия тоже была черного цвета? – Северусу и в голову не пришло, что может быть наоборот. Последовал новый кивок, причем гораздо быстрее и решительнее предыдущего. – Это проще простого, – с мягкой усмешкой заверил Снейп, медленно вытаскивая палочку, чтобы не напугать своего подопечного. Он дважды коснулся кончиком палочки детской мантии, пробормотал заклинание, и вещь немедленно приняла требуемый цвет. Невозможно зеленые глаза уставились на него с подозрением. – Это называется магия, – пояснил он, легко рассмеявшись при виде невинного изумления, написанного на маленькой мордашке. – Знацит, ты тозе улод, – обвиняюще заявил малыш, а затем испуганно закрыл рот ладошкой и мгновенно отпрянул назад, смотря на него расширившимися от страха глазами. У Северуса возникло ощущение, что ему в живот провалилось что-то горячее, при виде такой реакции ребенка, и он буквально силой заставил себя сохранять спокойствие, ради мальчика. – Потому что я могу творить волшебство? – он даже не стал дожидаться ответа, просто продолжил: – Некоторые люди могут так думать. И рискну предположить, что твоя тетушка – одна из них? – спросил он, с болью видя побелевшее личико съежившегося у него на руках крохи. Ему снова ответили кивком. – Я хочу, чтобы ты внимательно послушал, что я скажу, понимаешь? Кивок. Северус посмотрел мальчику прямо в глаза. – Твоя тетушка тебя обманывала. Если ты владеешь волшебством, то это вовсе не делает тебя уродом. Это делает тебя особенным. Ты понимаешь, что я говорю? Зеленые глаза продолжали смотреть на него. – Скажи мне, если ты меня понимаешь. Это ничего, если ты пока не веришь, – нежно заверил Северус, кончиками пальцев погладив маленькую черноволосую головку. Кивок. – Вот умница, – он улыбнулся и поцеловал лобик ребенка, чуть не угодив губами в знаменитый шрам, спрашивая себя, почему он не обращал на него внимания до этого момента. Он почувствовал, как согрелось его холодное сердце, когда мальчик робко улыбнулся ему в ответ. Предыдущая мысль мгновенно испарилась из его головы, вытесненная гораздо более важным вопросом. В силах ли он справиться с этой задачей? Может быть – только может быть – ответ был положительный. *** Где-то за гранью мира живых Лили одобрительно улыбнулась.