Уродам не позволено (Freaks aren't allowed)

– Надеюсь, ты оценишь иронию ситуации, Альбус, – вместо приветствия заявил очень знакомый голос, когда директор входил в свой кабинет следующим утром. Он удивленно направил взгляд туда, откуда донесся голос, и пораженно открыл рот. – Ты… Как? – Альбус остановился, чувствуя, что не в силах найти слов. Джеймс Поттер… покойный Джеймс Поттер спокойно откинулся назад в директорском кресле и взгромоздил одетые в тяжелые ботинки ноги на его стол, и лицо его кривила неприятная ухмылка. – Ну, давай размышлять логически, старик, – усмешка на лице, которое навсегда останется юным, стала мрачнее. – Во-первых, – Джеймс загнул призрачный палец, – моя жена и я погибли, чтобы защитить нашего сына от Волан-де-Морта. Затем, мой сын сумел отклонить Убивающее заклятие в того, кто мечтал о его смерти, и тем самым, – ледяные глаза призрака посмотрели прямо в глаза Альбуса, заставив его сердце неприятно сжаться, – более или менее освободил магическую Британию от его «темного царствования». – Что… – еще раз попытался Альбус, но его оборвал новый ненавидящий взгляд. – Потрудись не перебивать, Альбус, – холодно предупредил Джеймс, загибая следующий палец, поскольку он еще явно не закончил. – Потом ты без суда и следствия бросил моего шафера и крестного отца моего сына в Азкабан, – он повернул прозрачную руку ладонью к себе. Альбус нервно сглотнул и благоразумно промолчал. – Таким образом, у тебя не осталось никакого выхода, кроме как отдать нашего ребенка самому неподходящему человеку в мире – его ненавидящей магию тетке! – не моргая, зачитал полный список обвинений Джеймс. – И это кончилось тем, – Поттер спустил свои ноги на пол и начал медленно подниматься, – что моей жене пришлось спасать Гарри и отдать его этому уроду, – Джеймс двинулся навстречу директору, – Северусу Снейпу. Теперь Джеймс Поттер стоял совсем рядом с ним, и когда он смотрел на него, серебристое лицо искажала чистейшая ненависть. – Ты облажался, старик, – угрожающе продолжил разозленный призрак низким рычащим голосом, эхом отдавшимся в кабинете. – И теперь мне придется смотреть, как Снейп растит моего ребенка. И как будто этого недостаточно, мне еще приходится защищать его перед тобой, ты, старый, обожающий лезть не в свое дело ублюдок! Состоящая из вязкой эктоплазмы рука Джеймса с силой ударила Альбуса в грудь, и пожилого волшебника пронзила холодная дрожь. Затем раздался звук падения, и следующее, что увидел Альбус, это черная пелена, опустившаяся на его глаза. *** На следующее утро Северус проснулся и тут же наткнулся взглядом на маленькое задумчивое личико ребенка, пожиравшего его взглядом. Гарри проспал остаток дня и всю ночь под действием зелья, проснувшись только однажды, чтобы поесть, не открывая глаз, и снова погрузиться в сон. – Ты проснулся? – поинтересовался Северус, взмахом палочки зажигая прикроватные лампы и усаживая их в сидячее положение. Мальчик молча кивнул, продолжая торжественно смотреть на него блестящими зелеными глазами. – О чем ты думаешь? – с любопытством спросил Северус, удивленный столь тихим поведением малыша. – Ты тепель мой папоцька? – нерешительно спросил в свою очередь Гарри. Северус понимал всю важность этого вопроса, но это вовсе не означало, что ответить на него было так просто. – А ты бы хотел, чтобы я им стал? – спросил он, озвучивая терзавшую его самого неуверенность. Еще никто и никогда не думал о нем, как о «папочке». Никто и никогда не хотел этого от него. При этом вопросе ручки ребенка видимо сжались вокруг его плюшевого медвежонка, и Северус неосознанно затаил дыхание. – А сто если… сто, если я тебе не понлавлюсь? – вместо ответа мальчик задал свой вопрос. – Ты имеешь в виду, что, если я на тебя рассержусь? – уточнил Северус. – И это тозе, – обеспокоенным шепотом согласился ребенок, напряженно смотря на него. Северус пропустил пятерню через спутанные после сна волосы, спрашивая себя в миллионный раз, как он умудрился попасть в эту невозможную ситуацию. – Я никогда намеренно не сделаю тебе больно, – ответил он наконец, не сводя серьезных черных глаз с малыша. – А сто, если я буду плохо себя вести? – не унимался мальчишка. – Ну, тогда ты рано отправишься спать и останешься без сладкого, – неуверенно ответил Северус, а затем задумался и добавил: – Возможно, тебе придется стоять в углу, где ты сможешь подумать над своим поведением. – И это все? – на детском личике отобразился такой шок, что в очередной раз ярость, направленная на так называемых опекунов Гарри, начала разъедать грудь Северуса. «Ребенок Лили, это ребенок Лили», – повторял он эту мантру до тех пор, пока не почувствовал, что его гнев слегка ослаб. Лили попросила его забрать малыша себе, и именно так он, Мордред всех побери, и сделал. И хотя прошло всего несколько дней, но присутствие ребенка в его жизни уже начало менять ее. Северуса веселил тот факт, что мальчик семенит за ним, куда бы он ни шел в своих покоях: двигаясь, как маленькая бесшумная тень, и мгновенно подхватывая любые его замечания и слова. И теперь ему приходилось постоянно следить за собой – Северус вовсе не желал, чтобы его маленький ребенок начал с детства материться, как сапожник. Зельевар начинал привыкать к постоянной компании крошечного создания, которому можно было показывать разные вещи, и он приходил в настоящий восторг, когда ему удавалось увидеть изумление и счастье в огромных ярких глазах. Более того, мужчина наконец начал понимать, окончательно и бесповоротно, что этот ребенок верил только ему на всем белом свете. Он склонил голову на бок и посмотрел на все еще разглядывающего его подопечного. – Ты хочешь быть моим сыном? – внезапно спросил он, выпаливая вопрос, прежде чем окончательно утратит храбрость. – И ты не позволис тетуске доблаца до меня? – с внезапной надеждой оживился мальчик. – Никогда в жизни, – яростно пообещал Северус, притягивая его к своей надежной груди. – Никогда, – повторил он, уткнувшись губами в дрожавшую макушку крохи, на которого он решил заявить свои права. – Никогда, – пообещал он в третий раз – для бледной серебристой фигуры, которую внезапно заметил краем глаза. – И ты всегда будес моим Высоким Целовеком? – мягкий голосок Гарри спросил прямо в его ухо. – Если ты этого хочешь, то да, – ответил Северус, позволив себе тихонько хихикнуть в безопасном уединении его, нет – теперь скорее их – покоев. *** Альбус Дамблдор больше не был в своем кабинете. Он также не был в Подземельях или в Большом Зале. Не было его и в замке или в Запретном Лесу. Он был даже не в Шотландии. Он не был ни здесь , и ни сейчас. Он угодил в тогда ; в место, о котором говорят: «когда-то бывал, что-то видел, что-то делал». Некоторые люди верят, что прошлое – это очень темный опыт. Черно-белые фотографии только подчеркивают эту мысль, и неважно – двигаются они или нет. Но место, в котором внезапно очутился Альбус, оказалось ярким и полным жизни. Он оказался на поляне, рядом с которой в землю врос крепкий дом. Альбус знал, что он найдет внутри. Он увидит трех счастливых детей, играющих вместе, пока их родители смотрят на них с веселыми улыбками. Альбус знал этот дом. Знал эту поляну, как и то, что на заднем дворе был выкопан колодец, наполненный самой холодной и самой вкусной водой, которую Альбусу только доводилось пробовать. Он знал, что в саду обитала небольшая семья садовых гномов, и что чуть дальше – сразу за холмом – располагалась мирная деревенька, в которой жили как волшебники, так и простецы, и называлась она Насыпное Нагорье. Он знал все это. Он помнил, каким чудесным, наполненным радостью, было это место. И, несмотря на все его знания о том, каким счастливым было это место и тогда, Альбус все равно не мог отрицать ярость и ненависть, нарывавшие в сердце, при виде дома его детства. *** – Приятное местечко, не находишь? – голос Джеймса Поттера прервал его воспоминания. Он обернулся и посмотрел на мужчину, стоявшего рядом. Тот факт, что Джеймс по-прежнему оставался призраком, почему-то успокаивал. Но смотреть на себя Альбус решительно отказывался: он не имел никакого желания знать, во что он мог превратиться в этом странном тогда. – Она просто очаровательна, – заметил Джеймс, когда из дома выбежали двое маленьких детей. Мальчиком был юный – намного моложе нынешнего – Альбус, в то время как девочка… – Ариана, – бессильно выдохнул Альбус, и в его слабом голосе слышалась боль. Как ни хотел он отвести взгляд и не мучить себя, видя сестру такой молодой и счастливой, но так и не сумел заставить себя не смотреть. Он так давно не видел ее такой, разве что в Омуте Памяти! Маленькая девочка с длинными светлыми волосами была гордостью и любимицей семьи, пока не грянуло то роковое лето, когда ей исполнилось шесть лет и на нее напали те мерзкие магловские мальчишки. После этого их мир изменился, и в худшую сторону. Оторвав взгляд от маленькой девочки, которая уже никогда не вырастет, Альбус снова обратился к призраку, молча парящему в воздухе рядом с ним. Он был окружен живым – почти – напоминанием о своих ошибках. Неужели Джеймс думал, что Альбус не знал, что виноват? – На случай, если ты думал, что после твоей смерти многое изменилось, напоминаю: путешествия во времени все еще запрещены, – сухо заявил он. Джеймс обернулся к нему, бесстрастно вздергивая бровь: – Правда? Ну, тогда нам придется быть осторожнее, – пожал призрачными плечами мертвец. – Что, если они нас увидят? – пронзил его острым взглядом Альбус. – Не увидят. Пребывание призраком имеет некоторые преимущества, знаешь ли. Не всем же устраивать празднества в честь Годовщины Смерти или запугивать несчастных живых, – серьезно объяснил Джеймс, а потом, печально улыбнувшись, добавил: – К тому же, у меня все не как у людей, как и при жизни было, собственно. – С этим, я думаю, даже Северус согласится, – со смешком уколол Альбус, проигнорировав сердитый взгляд, которым его одарил Поттер. *** Северус позаботился, чтобы наложить Согревающие Чары на себя и ребенка, прежде чем покинуть теплый замок тем вечером. Гарри в первый раз видел территорию, окружающую школу, и Северус хотел, чтобы малыш получил удовольствие от нового опыта. Он нес Гарри (и Капитана) на руках сквозь высокие снежные сугробы, придававшие открывавшемуся взгляду ландшафту причудливый и необычный вид. – А сто это? – спросил его сын и кивнул в направлении небольшой каменной избушки, видневшейся вдали. – Там живет один из моих друзей. Его зовут Хагрид, и он очень хороший, – откликнулся Северус. Он не потрудился объяснить, что полувеликан был также очень большим. Для Гарри любой человек большой. – Знацит, мы идем в гости? – догадливо поинтересовался ребенок. – Да, – с довольной улыбкой подтвердил Северус. Как хорошо, что ему не достался в подопечные еще один из этих тыквоголовых идиотов! Мерлин знает, что их и без того чересчур много! Остаток пути прошел довольно быстро, и вскоре они уже стояли перед массивной дубовой дверью, преграждавшей вход в жилище Хагрида. – А сто, если я ему не понлавлюсь? – мягко и тревожно спросил детский голосок как раз в тот момент, как Северус постучал в дверь. Он успел только бросить на мальчика успокаивающий взгляд, как из-за двери раздался гулкий голос Хагрида: – Иду! Мгновением спустя дверь отворилась, и на какое-то время хозяин и посетители молча уставились друг на друга. – Северус, это же не может быть малыш Гарри, так ведь? – необычно хрипло выдавил полувеликан. – Тем не менее, это он и есть, – с удовольствием заверил Северус, когда лохматый лесничий торопливо отступил в сторону, позволяя им войти. Он уселся сам и усадил своего кроху – и Капитана – на колени, чтобы Хагрид мог его разглядеть. Тот с громким кряхтением уселся в огромное кресло напротив, не сводя с них пораженного взгляда. Северус, тем временем, с огромным интересом отметил, что Гарри, кажется, не собирался закатывать истерики и дрожать от ужаса, как это случалось всякий раз, как он знакомился с новым человеком. – Когда я видел тебя в последний раз, Гарри, ты был совсем маленьким младенчиком, – расчувствовался Хагрид, и в его все еще шокированных глазах сверкнули слезы. Его маленький мальчик медленно покачал головой, и на его личике отразилось странное, отрешенное выражение, пока он слушал громогласные причитания словоохотливого полувеликана. Затем, без предупреждения, ребенок вывернулся из рук Северуса, соскользнул с его колен и нерешительно обошел разделявший их тяжелый деревянный стол. Оба мужчины в молчаливом удивлении смотрели, как крошечный мальчик подошел прямо к Хагриду, остановившись менее чем в футе от него. Ребенок закрыл глазки за стеклами своих очочков, комично сдвинул бровки, концентрируясь, и принялся обнюхивать воздух вокруг полувеликана. Когда он наконец снова распахнул глаза, в них дрожали слезы, а на губах трепетала невыносимо нежная улыбка. – Ты спас меня. Ты держал меня в руках, – уверенно заявил маленький Гарри, изумив и Северуса, и Хагрида. А затем он сделал то, что по-настоящему поразило его новоиспеченного папочку. – Ты возьмешь меня на ручки снова? – маленький, запуганный и обычно весьма настороженный ребенок спросил у чудовищно огромного мужчины, который – несмотря на то, что сидел – возвышался над ним, как башня. *** Хотя тем вечером Северус нес спящего сына обратно в замок, но, тем не менее, уснул он в уютных огромных руках Хагрида.