Уродам не позволено (Freaks aren't allowed)

Если бы Северус не увидел собственными глазами, он бы никогда этому не поверил. На его кровати сидел маленький черный медвежонок и внимательно разглядывал его. Он издал странный звук, до боли напоминающий мурлыканье, а затем наклонился и подхватил Капитана мягким ртом. Северус моргнул от удивления, разглядев на лбу животного белую отметину в виде крошечной молнии. – Гарри? – мягко уточнил он, и его глаза цвета темного янтаря расширились от изумления. Медвежонок боднул его лобастой головой, а затем внезапно превратился в маленького мальчика с копной спутанных волос, о котором он уже привык думать, как о своем. – Пливет, папоцька, – с робостью поздоровался ребенок, с легкостью втискиваясь в пространство между руками Северуса и крепко обнимая его своими маленькими ручонками. Северус несколько раз открывал и снова закрывал рот, пытаясь произнести хоть что-нибудь, но безуспешно. Наконец, он принялся поглаживать своими длинными пальцами мех… э-э-э… волосы Гарри. – Гарри, ты когда-нибудь слышал слово «анимаг»? *** На окраине небольшой рыночной площади громко кричала маленькая девочка. Альбус знал, кто это кричит и почему. Маленькому Альбусу вскоре тоже предстояло это узнать. – Что случилось? – с необычно искренним беспокойством на мертвом лице спросил Джеймс. – На нее напали трое магловских мальчишек, – без выражения ответил Альбус, потерявшись в своих воспоминаниях. – За то, что она оказалась ведьмой? – Да, – оцепенев, ответил Альбус. – Как она смогла оправиться от такого? – Никак. Она не оправилась, – просто объяснил он. – Она что, умерла? – потрясение отразилось на лице призрака. – Нет, – резче, чем прежде, сказал Альбус. – Но для всех было бы лучше, если бы умерла, – чуть смягчившись, добавил он потом. Они шли по бедным улочкам деревеньки, медленно возвращаясь к дому его детства. – В течение нескольких недель она оставалась в каком-то ступоре, вызванном страхом, пока мать с отцом были вынуждены беспомощно стоять и наблюдать за ее мучениями, – он перевел на Джеймса суровый взгляд, из которого исчезли привычные искорки. – А затем она внезапно… очнулась, – с трудом подобрал он слово, пожав худыми плечами. – И сколько это продолжалось? – Нападение произошло летом, после того, как ей исполнилось шесть лет. Она начала говорить только в октябре. В канун всех Святых, если точнее, – Альбус бросил на Джеймса косой взгляд. – На Хэллоуин, – понимающе выдохнул тот. – И какими были ее первые слова? Альбус мрачно скривился: – «Простите меня», – с горечью произнес он, отведя глаза. *** – Кто это? – спросил маленький Гарри, показывая пальчиком на фотографию какой-то леди. После завтрака папочка устроился с ними на диване и вытащил альбом, который они сейчас и рассматривали. – Это твоя бабушка, – терпеливо ответил его Высокий Человек, с легкостью держа его, Капитана и альбом у себя на коленях. – А сто такое бабуска? – поднял он любопытный взгляд на папочку. – Бабушка, – поправил его Высокий Человек. – Так обычно называют маму мамы. Маленький Гарри ощутил, как расширяются его глаза. – Мамоцька? – прошептал он, судорожно сжимая своего медведя. Тут его папочка перевернул страницу, явив его взгляду знакомое лицо. У женщины были рыжие волосы и яркие темно-зеленые глаза точно такого оттенка, как у него. – Это мой ангел, – дотронувшись пальчиком до лица женщины, торжественно заявил Гарри. – Это твоя мама, Гарри, – тихо сказал папочка. Гарри даже обернулся, с удивлением глядя на своего Высокого Человека. – Это моя мамоцька? – переспросил он, и папочка кивнул. – Мой ангел – это моя мамоцька? – добавил он секунду спустя, когда последний кусочек головоломки встал на место, проясняя все в голове маленького Гарри. – Да, – последовал ответ. Гарри чувствовал, как длинные пальцы нежно поглаживают его голову, и позволил себе расслабиться, купаясь в утешении и удовольствии, которые они дарили. Папочка тем временем снова перевернул страницу, и на маленьком личике ребенка появилась широкая ухмылка при виде изображенного на ней человека. – А я знаю, кто это, – похвастался он, тыкая пальчиком в колдографию. – Да? И кто же это может быть? – поинтересовался папочка с мягкой поддразнивающей улыбкой. – Это мой Высокий Целовек, – с гордостью поведал Гарри. – Он мой папоцька, – нежным голосом добавил он, не забыв посмотреть на него снизу вверх за подтверждением. – Совершенно верно, – согласился папочка, крепче прижимая к себе маленького мальчика. Если бы маленький Гарри посмотрел вверх в эту секунду, он бы увидел, как при этом признании щеки его Высокого Человека слегка порозовели. Однако вскоре румянец исчез, и отец с сыном полностью погрузились в сундук с сокровищами, который представлял собой старый потертый фотоальбом, лежащий поверх их колен. *** Позже в этот же день Северус связался с Минервой через камин. – Могу я сегодня ненадолго одолжить твою старую полосатую кошку, Минерва? – был его первый вопрос. – Ты уверен, что это хорошая идея? – У меня есть теория касательно того, что случилось в последний раз, когда ты нанесла мне визит. Я практически уверен, что теперь он по-другому среагирует при виде тебя, – серьезно заверил Северус. – Я не видела тебя на праздничном ужине, – неодобрительно заметила Минерва, и ее переход к новой теме подсказал Зельевару, что ей, по меньшей мере, интересно послушать причины, по которым он желал ее видеть. – Гарри и я были заняты рассматриванием колдографий его матери, – объяснил Северус. Пожилая женщина ничего не сказала в ответ на это, но он заметил быструю улыбку, осветившую ее пергаментное лицо. – А с чего такой внезапный интерес к моей старой кошке, Северус? – задала она следующий вопрос, и в ее голосе послышались нотки юмора. – У меня был необычный опыт сегодня утром, – ответил мужчина, не попадаясь на приманку. – И? И он рассказал ей о черном медвежонке и о том, что своими глазами наблюдал его трансформацию. Когда он закончил, МакГонагл посмотрела на него с новым выражением в глазах. – Природный талант к анимагии. Не сказать, что о нем никогда не слыхивали, но, разумеется, это не столь уж часто случается, и уж тем более не в таком юном возрасте, – с растущим возбуждением заявила Минерва. – Значит, ты придешь ? – уточнил Северус. Коллега кивнула, и без дальнейших ремарок Северус оборвал разговор и убрал голову из огня, чтобы та могла войти. Вскоре в камине снова взвилось зеленое пламя, и очень решительная полосатая кошка с достоинством шагнула в гостиную. Она умудрилась кинуть на него высокомерный взгляд, даром, что была гораздо меньше, и нахально задрала хвост трубой. Северус тяжело вздохнул. Ничего удивительного, что Минерва МакГонагл в свое время стала кошкой: они обе были одинаково невыносимы. Строго на нее поглядев, он не терпящим возражений тоном велел ей оставаться в гостиной, пока он принесет ребенка из спальни. Убедившись, что она явно не собирается последовать за ним, удовлетворенный Северус быстро прошел в спальню и склонился над кроватью, где Гарри дремал после обеда. Сонные зеленые глаза уставились на него из вороха одеял, и, судя по высовывающемуся кончику розового плюшевого уха, Северус понял, что и Капитан решил немного отдохнуть. Очки мальчика были все еще в кармане у Северуса – тот забирал их, чтобы наложить на них заклятие Неразбиваемости – и он быстро надел их на своего сына. – Я хочу кое-что тебе показать, – тихонько сказал он, поднимая ребенка и усаживая к себе на бедро, после чего вернулся в гостиную. Большой палец Гарри мгновенно оказался у него во рту, а вторая рука крепче вцепилась в Капитана, но его глаза ярко заблестели, когда он увидел терпеливо ждущую на диване кошку. Северус усадил их рядом с маленьким зверем, надеясь, что сын захочет дотянуться и погладить его. В тайне он так же желал, чтобы Гарри поступил, как все другие маленькие мальчишки, и попытался оторвать старой кошелке хвост, но у него было такое чувство, что это вряд ли случится. «Ой, ладно», – со смешком сказал он себе, – «может же человек помечтать?». Северус смотрел, как его крохотный сын молча разглядывал кошку. Та поначалу снисходительно позволяла собой любоваться, а потом перехватила инициативу. Вытянув сначала одну лапу, а затем другую, она с удобством разлеглась на диване. Ребенок посмотрел на него с вопросом в глазах, и Северус поощрительно кивнул, а затем потянулся и уверенно почесал пушистое кошачье ухо. Маленький чертенок, доставшийся ему в сыновья, нерешительно последовал его примеру, робко поглаживая голову животного подрагивающей ладошкой. И вскоре довольная кошка уже громко мурлыкала, свернувшись у них на коленях, а Северус едва сдерживал широкую улыбку при виде восторга, написанного на лице его ребенка. Он не знал, чего ожидал, задумывая этот визит, но когда это случилось, он был рад. Тело его сына вдруг изменилось и буквально на глазах плавно перетекло в форму маленького черного медвежонка. Кажется, мальчик чувствовал себя вполне в своей тарелке, и Северус с определенным весельем наблюдал, как знакомятся и оценивают друг друга двое совершенно разных животных. Черный медвежонок представлял собой невероятно милое зрелище, особенно когда он осторожно поднес лапу к кошачьей голове, а затем почесал пушистую шерстку. Они по очереди обнюхивали друг друга, и его медвежонок горделиво приподнял Капитана, вцепившись в него узким ртом, демонстрируя своего розового плюшевого друга, и кошка игриво боднула игрушку. Таким образом они играли около получаса, прежде чем на коленях Северуса снова появился его ребенок, уже успевший засунуть маленький пальчик в рот, и устало привалился спиной к его груди. Северус хмыкнул и поднял мальчика (и его медведя), после чего подошел к камину. Он бросил в него горсть Летучего Пороха и четко проговорил название покоев Минервы во взметнувшийся зеленый огонь. Метнув в Северуса новый надменный взгляд, его все еще покрытая мехом коллега наконец гордо удалилась. Двое Снейпов остались одни, не считая компании розового медведя, но она их вполне устраивала. В общем и целом, Северус искренне считал, что это было его лучшее Рождество из всех. И, глядя на маленького мальчика, которого бережно укачивал в руках, Зельевар уверился, что и для него оно было самым лучшим.