Тем временем в доме Блэков

С самого утра в Малфой-мэнор, ещё не отошедший от недавней встряски, прибывали люди. В большинстве своём, они искали совета или даже помощи у Малфоев, которые, как всем было известно, всегда умели выходить сухими из воды. Но, видимо, не в этот раз. Гости ошарашенно осматривались в наскоро прибранной домовиками малой гостиной и тушевались, не смея просить у нуждающихся. Так, едва утерпев до приличного для визита времени, в Малфой-мэнор аппарировал Гойл. Гвенн частенько бывал на взводе, но чтобы у такого внушительного мужчины тряслись руки, должно было произойти что-то из ряда вон выходящее. — А он мне и говорит: «Что это у вас, мистер Гойл, так много спиртного в погребе? Приторговываете? А если приторговываете, то лицензия нужна! Конфискуем-с!». И ухмыляется падла в лицо. Я ему: «Для личного пользования», а он»: «Спиваетесь, милорд? Нехорошо!». Ржёт и бутылки коллекционного вина по карманам распихивает тварь! — жаловался Гвенн, пока Абраксас отпаивал старого товарища огденским. Стоило Гойлу более-менее прийти в себя, как камин чихнул, выплёвывая сначала Крэбба, а за ним и Эйвери — в министерских мантиях и злых, как мантикоры. — Выгнали! — без приветствий начал Даллас, обращаясь, в первую очередь, к Люциусу. — Чуть ли не взашей! Оказалось, когда утром лорды явились в Министерство на работу, их не пустили дальше проходного пункта, заявив, что пока идёт следствие над Блэк, все меченые попадают в категорию «ненадёжных». И бравые мракоборцы выпроводили ошеломлённых «многоуважаемых господ» под локотки. — Плакала премия! — в расстроенных чувствах опять воскликнул Эйвери, часто живший от зарплаты до зарплаты. — Вот и лорд — одно название, грязнокровкам на забаву. Абраксас окинул молодых людей серьёзным взглядом. Малфой привык, что эта братия частые гости в его доме. В школьные годы Даллас Эйвери был одним из немногих друзей Люциуса, постоянно подбивая того на глупые проделки, за что оба бывали оттасканы за уши самим Абраксасом. Потом началась война, и сыновья вступили под знамена Лорда вместе с родителями, или как Крэбб — вместо родителей. Малфой-старший помнил, как впервые оказался в их доме неприкаянный Брейден, как потом тихо плакал всегда улыбающийся Даллас, потеряв в очередном налёте и отца, и мать. Эти мальчишки выросли у Абраксаса на глазах, и теперь бежали в Малфой-мэнор по поводу и без, только тут находя ответ на вечный вопрос «что делать?». — Лучше и не скажешь, — Гойл отсалютовал Эйвери бокалом и щедро отхлебнул виски, не поморщившись. — Представляете, мантии крапам отдали… Будто мы какие-то маглы в подкладки контрабанду зашивать! Глория всю ночь проревела, платья зашивала… — Даллас, ты случайно не был в архивах? — пользуясь тем, что все вновь отвлеклись на Гвенна, зашептал на ухо Эйвери Люциус. — Сам не был, но вроде бы всё спокойно, — уклончиво ответил мужчина, не разглашая своих источников. Люциус разочарованно поджал губы. По его мнению, только одна эта злосчастная бумажка могла принести столько бед в дома чистокровных. Но развить мысль не успел: в комнату, в сопровождении Нарциссы, вошли Аллен Розье и Элеазар Нотт. — Элеазар, всё же вылез из своей норы! — подозрительно щурясь, воскликнул Абраксас и вышел вперёд, протягивая руку для крепкого рукопожатия. Возможно, слишком крепкого. Абраксас не любил Элеазара, а Элеазар не любил Абраксаса, но на людях двое прощелыг были не разлей вода. И если бы не закатывавший время от времени глаза Аллен Розье, никто никогда бы не догадался, с какой жестокостью Малфой и Нотт рвали друг другу глотки в молодости. Да и Розье бы не знал, не будь от тем самым камнем преткновения в непрекращающемся соревновании. — Отчаянные времена требуют отчаянных действий, мой друг, — Нотт сжал пальцы Малфоя в своих ладонях и слегка тряхнул. Его холодный голос был под стать льдистым серым глазам, в которых читалось спокойствие зимнего озера, в то время как в малфоевских угадывалось грозовое небо. — Неужели ты оставил своего сына одного? Или на попечении домовиков? — Абраксас на самом деле удивился. После того, как Волдеморт убил на общем собрании жену Элеазара, тот был болезненно привязан к ребенку, и буквально не спускал наследника с рук. — Тео в комнатах Драко, — Нотт одарил собеседника скупой улыбкой, вспомнив шебутного белобрысого мальчишку, который не мог нарадоваться появлению в доме сверстника. Теодор же был точной копией отца — маленький взрослый, не иначе как соблаговоливший поиграть в волшебные кубики. «А вот почему Нарцисса не в комнатах Драко — это вопрос», — если бы не посторонние рядом, Абраксас уже давно отчитал бы невестку, которая лезла в важные дела, а не нянчилась с сыном. Но причина, почему Нарцисса задержалась в мужской компании, не заставила себя ждать, явившись неожиданно и — как и всегда прежде — эффектно. Вальбурга шагнула из камина, на ходу обмахиваясь веером. Казалось, что путешествие по дымолётной сети не доставляло ведьме совершенно никаких неудобств. Все собравшиеся с удивлением и жадностью, насколько допускали приличия, рассматривали миссис Блэк. Нет, они помнили её совершенно другой: яркой моложавой красоткой с обворожительной улыбкой. Перед ними же стояла пожилая женщина со стянутыми назад чёрными волосами, идеально прямой спиной, в траурных глухих одеждах. И с пронзительным, прожигающим взглядом, который когда-то заставлял плавиться поклонников, а теперь — бросал в дрожь всех дерзнувших приблизиться. Такое складывалось впечатление, пока к Вальбурге не кинулась Нарцисса. — Тётушка! — лицо миссис Блэк просветлело, и она с радостью прижала к себе племянницу, вдохнув свежий цитрусовый аромат её духов. — Вэлл, дорогая моя, — отмер наконец Малфой-старший, — как я давно тебя не видел, сразу и не узнал! — не удержался Абраксас от шпильки. С Блэк, как и Ноттом, отношения у мужчины не задались с самого начала, но всё ещё держались в статусе-кво: язвительностью отвечают на язвительность, колкостью — на колкость. — Старый прохвост Абраксас, — Вальбурга элегантно подала руку для поцелуя, — что, после ощипа мракоборцами под павлиньим хвостом оказалась обычная куриная задница? Малфой-старший поперхнулся и прожёг гневным взглядом закашлявшегося в кулак Розье. — Ты всегда была скора на оскорбления, солнце, — прошипел Абраксас, — пришла позлорадствовать, как твоя племянница здорово нас всех посадила в лужу? — Пришла помочь из лужи выбраться, — Вальбурга царственно села в кресло. — Милый, начинай. Люциус сухо кивнул, и удивлённые взгляды присутствующих устремились к нему. Когда эти двое успели спеться? — Они никогда меня не послушают, — Люциус нервно ходил по комнате, не находя себе места от беспокойства. — Кто я для них? Выскочка, только по стечению обстоятельств вставший во главе Рода! Если отец меня не поддержит… Нарцисса мягко похлопала по постели рядом с собой, вынуждая сесть на краешек кровати. Длинные золотистые локоны женщины щекотали кожу оголённого предплечья, и Люциус ласково улыбнулся. — Если отец тебя не поддержит, то обязательно поддержит кто-нибудь другой, — Нарцисса улыбнулась в ответ и потянулась за поцелуем, заглушая уже готовый сорваться вопрос «кто другой?». — Помните, что первым делом сделали министерские, когда Тёмный Лорд пал? — будто всё ещё раздумывая, начал Люциус. — Ещё бы нам не помнить! — хмыкнул Гойл. — Половину — в Азкабан, половину — в допросные, кому как повезёт. — Везения тут было капля, — растягивая гласные, ответил лорд Малфой, — а вот денег, перекочевавших в карманы чиновников, — реки. Они ведь могли отправить в Азкабан нас всех: но у кого-то нашлись не потревоженные Лордом тайники, а у кого-то — бизнес, на который сразу после окончания войны стали поступать государственные заказы, оплачиваемые очень условно. На лица присутствующих набежала тень. Все они в первые годы после войны «отдавали долг Родине» даже не за спасибо, и все терпели колоссальные убытки. — Люциус, — мягко обратился к молодому человеку Розье, — если ты предлагаешь нам сейчас откупиться, то это многим уже не по силам, — дипломатично заметил Аллен, освобождая некоторых из собравшихся от неловких отнекиваний. — Нет, сэр, — Люциус по въевшейся привычке обращался к равному ему по положению Розье с должным пиететом, — если Министерству так нравятся наши деньги, то можно не дать, а забрать то, что они уже с нас имеют. Люциус покосился на сидевшую до этого молча Вальбургу, и та, обведя грозным взглядом всех присутствующих, сказала: — Сегодня же Палата Лордов, почти полным составом, положит на стол министра заявления с просьбой выдать внесённые паи, уплаченные за места в Палате и за прилагающиеся к ним привилегии, раз уж Министерство плевать хотело на их исполнение. Завтра мы прекратим все вливания и пожертвования в государственные учреждения, в том числе в Мунго. Послезавтра… — Вальбурга хищно улыбнулась, — министр приползёт к нам на коленях. В полной тишине одобрительно хмыкнул Элеазар Нотт.

***

Развлечений в доме Макнейра было немного, и Уолден мысленно выдохнул, порадовавшись, какой же Гарри нетребовательный ребенок. Он хвостом ходил за мужчиной, как притащенный с улицы дворовый котёнок, — редко давался в руки и только сверкал огромными глазищами, опасливо наблюдая. Дни, проведённые вместе, были быстротечными и до непривычного оживлёнными. Никогда Уолден столько не скакал, не торчал в конюшне и не рубился в подрывного дурака — единственную игру, обнаруженную в доме. С утра до позднего вечера они гуляли, ели и разговаривали: Уолден задавал вопросы, на которые Гарри с никуда не исчезнувшей подозрительностью отвечал; мужчина смеялся, а мальчик застенчиво улыбался. Надломившемуся льду нужно было время, чтобы растаять, но Макнейр уже видел, что произошедшие за эти несколько дней перемены в отношении Гарри — невероятный прогресс. Поттер сам выходил к завтраку, хоть и мялся в дверях, ожидая приглашения. Даже набрался смелости спросить, как сама себя моет посуда и живёт ли в доме Макнейра Кричер. — Кричер? — запамятовав, переспросил Уолден, потирая щетинистый подбородок. — Кто это? Послушав описание Гарри, Макнейр посмеялся, но заверил, что домового у него нет. — Такие водятся только в больших, сильных Родах, Гарри. — Белла, значит, сильная? — мальчик довольно приосанился, находя ещё одно подтверждение абсолютной непревзойденности «доброй волшебницы». Уолден усмехнулся и взъерошил Гарри волосы на затылке, отчего Поттер сразу нахохлился. — Белла — самая сильная из всех, кого я знаю. Казалось, что ребенок лопнет от гордости. Этот разговор натолкнул Уолдена на мысль, как развлечь подопечного. В небольшой библиотеке нашёлся том с красивыми иллюстрациями магических существ. Картинки оживали и прыгали по посвященным им страницам, копируя повадки настоящих особей. Книга была слишком сложной для шестилетнего малыша, но Гарри был в восторге от рисунков, а про полюбившихся ему драконов, даже попытался прочитать по слогам. — Хв-хвос-то… Хвос-то-ро… га… — бубнил себе под нос Поттер, старательно водя пальцем по строчкам. Дракон следила за пальцем из угла страницы немигающими глазами, охотясь. — Нравятся драконы, Гарри? — Макнейр облокотился на спинку кресла, заставив мальчика вздрогнуть, а хвосторогу улучить момент напасть, впрочем, безуспешно. Расстроенный своей неудачей, дракон снова вернулся в угол, злобно фырча дымом из расширившихся ноздрей. — Давай-ка я тебе подсоблю, — Уолден ловко сполз с подлокотника в мягкую глубину кресла, подвинув Гарри, а вскоре и вовсе перетянув его к себе на коленку. Мальчик же, как завороженный, слушал негромкий низкий голос, рассказывающий про неземных существ, в первый раз не сопротивляясь ненужной ласке. — Мне сегодня нужно будет уйти, — Уолден изучающе смотрел на ребенка поверх огромной кружки с чаем. Гарри удивлённо уставился в ответ, поправляя на носу съехавшие очки. — Куда? — не удержавшись, поинтересовался мальчик и невольно отодвинулся назад на стуле. Поттер не привык задавать вопросы взрослым, ещё меньше — привык получать на них ответы. Но Уолден отвечал всегда. — На работу, — Макнейр на мгновение нахмурился, но быстро взял себя в руки. — Я думал, ты фермер! — Гарри, осознав, что ляпнул, прикрыл рот ладошкой, выглядя при этом очень комично, а Уолден расхохотался. — Фермер? Ну надо же! — мужчина откинулся назад, и стул под ним опасно накренился. — Нет, Гарри, я… я не фермер. Смутившийся ребенок недовольно пробурчал: — А кто же ты? — Я… — Уолден помолчал, подбирая слова с большой аккуратностью. Всё веселье как рукой сняло. — Я ликвидирую опасных для волшебников магических существ. Между бровей Гарри залегла глубокая складка, выдавая тяжёлую мыслительную работу. — Ты убиваешь их? — крутя в голове сложное слово «ликвидировать», спросил, наконец, он. — Да. — Акромантулов, мантикор, драконов? — Если они становятся опасными, то да. — Даже гиппогрифов? — невольно сравнивая крылатых существ с конями, прошептал Гарри. — Если гиппогриф нападёт на волшебника, то — да. Гарри больше не сказал ни слова, и Уолден не осмелился, придя с работы, подойти к ребенку и предложить почитать. Мантия мужчины была опалена — сегодня их отделу пришлось умерщвлять хвосторогу.

***

Северус Снейп был не прочь выпить, особенно длинными, одинокими ночами, когда по продрогшим подземельям гуляют только самые отчаянные из студентов, а маленькие змейки распиханы суровым деканом по кроватям. Тогда Снейп мог позволить себе выпить бокал хорошего коньяка, вглядываясь в разожжённый огонь или листая очередной талмуд по зельеварению. Но то, как пил Снейп в эти дни, он не позволял себе пить даже после смерти Лили — его единственной любви и несбывшейся жизни. Потому что в этот раз Северус хоронил свою надежду на искупление грехов, раз уж даже не мог похоронить Гарри Поттера. Его не сбила машина, не подкараулил маньяк в подворотне. Он не был смертельно болен. Нет. Его морила голодом и запирала в кладовке семья, в которой «ему будет безопаснее, мальчик мой». — Вы обещали, — проревел Северус, сбрасывая с директорских полок какие-то побрякушки, и те с жалобным звоном рассыпались по полу. — Вы обещали, Альбус, что с ним ничего не случится! Говорили, что его будут любить, как родного, в семье Дурслей, а я, дурак, повёлся! Стоило бы вспомнить, какой заносчивой была Петунья и как ненавидела Лили! Снейп метался по кабинету попавшей в западню летучей мышью, запуская длинные пальцы в зализанные волосы. «Что я ей скажу? Что я ей скажу, когда встречу?» — Северус, мальчик мой, — в глазах Дамблдора стояли слёзы, впрочем, не спешившие скатиться по щекам. — Прошу тебя, успокойся. Сейчас Гарри как никогда нужен твой трезвый ум, чтобы найти виновника произошедшего. — Виновника? — взбеленился Снейп, упираясь руками в столешницу и гневно сверкая глазами. — Вот они — виновники! Мы с вами! Вы отдали ребенка Лили нелюдям, а я вам это позволил! — Северус, ты ведь прекрасно знаешь, что я не мог отдать тебе сына Поттеров, — настойчиво проговорил старец, пытаясь вкрадчивым голосом утихомирить зельевара. — Ты был освобождён по моему поручительству, до сих пор имеешь дурную славу. Даже не приходишься мальчику родственником! — Да, поэтому вы послали его к тем, кто родственник ему только на бумажке! — Но кровная защита Лили… — Хватит вешать мне лапшу на уши, Альбус, — грубо одернул директора Снейп. Чёрные волосы занавесили искривившееся в гримасе боли лицо. — Защита? Какая к черту защита, если мальчишка умер в родном доме? Дамблдор не нашёлся, что на это ответить. Северус усмехнулся, подумав, что со временем у директора найдётся непротиворечивая сказочка и на этот счёт. — Я ухожу, — Северус тяжело оттолкнулся от стола и нетвёрдым шагом двинулся к выходу. — Куда ты, Северус? — в голосе Дамблдора зазвенела сталь. — Прочь отсюда, — не оборачиваясь, ответил мужчина, — я не могу помочь мёртвому Мальчику-который-выжил, — усмехнувшись, заметил — видимо, бывший — профессор, — а значит моя клятва умерла вместе с ним. — Думаю, что это ещё не всё, мальчик мой, — Дамблдор откинулся в кресле, прикидывая, как лучше дёрнуть на себя поводок распустившейся собаки, заставив опять верно служить хозяину. — Ты клялся заботиться о Гарри Поттере, но не готов помочь ему обрести достойную посмертную память?  — На что вы намекаете, Альбус? — от удивления, Снейп полуобернулся. — Что-то не так во всей этой истории, — директор устало прикрыл глаза. — И я думаю, что в этом замешана Беллатриса Блэк.

***

— Ты невыносимо скучный, Праудфут, — Беллатриса лежала на тюремной койке, свесив голову с края, и рассматривала приставленного охранять её мракоборца вверх ногами. Что, по всей видимости, абсолютно ведьме не мешало. — Только и слышу от тебя: «Перестаньте со мной разговаривать!», — очень похоже изобразила Блэк срывающийся на писк голос молодого сотрудника отдела. Мальчишка тяжело вздохнул. Беллатриса веселилась за его счёт уже не первый день, неизменно вставая со скамьи и подходя к прутьям клетки, чтобы бессовестно на них повиснуть, когда Праудфут заходил на вахту. — Ну привет, рядовой, — насмешливо тянула ведьма, протягивая руку между прутьями и приветливо маша. Каждый раз, когда руки Беллы оказывались на свободе, у Праудфута внутри что-то умирало. Словно он охранял клетку с медведем, который вот-вот закончит рыть подкоп. — Что, взрослые дяди опять не взяли на работу для настоящих мракоборцев? У Беллатрисы Блэк был хриплый смех, который ещё долго звенел в ушах после того, как она прекращала смеяться. В первую ночь, следовавшую за дежурством, Праудфут проснулся в ужасе от того, что ему приснился этот смех. И эти тянущиеся к нему пальцы с длинными ногтями. — Миссис Блэк, перестаньте со мной разговаривать, — обхватив голову руками, пропищал вчерашний выпускник курсов мракоборцев. Белла задумчиво промычала что-то невразумительное и поднялась со своего лежбища, чтобы пройтись взад-вперёд по камере. Красное платье женщины мягко шуршало при каждом её движении. — Да брось, Праудфут, не расстраивайся так, — откидывая со лба выбившуюся из причёски прядь, подбодрила рядового Блэк. — Навоюешься ещё. — Я расстраиваюсь, не потому, что меня не взяли на вызов, а потому, что должен торчать тут с вами, — голос доносился глухо из-за того, что мальчишка так и не отнял ладоней от лица. — Ишь ты, какой привередливый! — ведьма нацепила на лицо выражение оскорблённой невинности. — Уж я тебя достаю меньше, чем этот ваш начальник… как его там… — Белла пощёлкала пальцами, прося подсказки. — Скримджер? — Точно, Скримджер! Только и орёт: «Праудфут, где кофе?», «Праудфут, сколько можно ждать отчёт!» — Беллатриса передразнила главу мракоборческого отдела, и когда рядовой запыхтел, пытаясь скрыть нервное хихиканье, приблизилась к решетке. — Что же, его компания лучше моей? И я, между прочим, — Белла кокетливо повела голыми плечами, — не миссис, а мисс. Праудфут вскочит на ноги, его всё ещё мальчишеское лицо пошло неровным застенчивым румянцем. — Ми…мисс Блэк, я при исполнении! — Исполнении чего? Праудфут на секунду опешил. — То есть как — чего? — Для чего ты здесь, рядовой Праудфут? — устало повторила Белла, опираясь на решетку. — Чтобы бороться со злом! — выпалил мальчишка и забавно подскочил, когда дверь в изолятор неожиданно открылась. Люциус Малфой ответил на почти воткнутую ему в грудь палочку лишь надменным взглядом. — Добрый вечер, — голос сочился ядом. — Прошу ознакомиться с распоряжением Визенгамота об освобождении Беллатрисы Блэк из-под стражи, — Малфой протянул свиток чуть не начавшему икать от испуга горе-мракоборцу. Когда немногим позже Праудфут с пятого раза попал ключом в зачарованную скважину, Белла тут же обвила руки вокруг шеи мальчишки, притягивая в объятья. — Надеюсь, больше не встретимся, мракоборец Праудфут. — Что-то ты долго в этот раз, Люци, мой скользкий друг, — сказала Беллатриса уже в коридоре, и Люциус скривился от отвращения. «Скользким другом» его звал только один человек. — Но у меня для тебя всё равно есть подарочек, — Блэк игриво поманила мужчину пальчиком, а когда тот наклонился, зашептала на ухо: — «Преступная халатность: кто виновен в смерти Гарри Поттера?» Как ты думаешь, неплохо для заголовка?

***

— Этого не может быть, — Джеймс Поттер, чуть не плача, метался по краю обрыва. — Гарри, мой сын! Мужчина поражённо наблюдал, как мальчик, прижимая к груди толстую книжку, подходит к лежащему перед камином Уолдену Макнейру — слизеринцу, Пожирателю Смерти, убийце! — и доверчиво опускается рядом на коленки. — Уолден, — Гарри мягко дотронулся ладошкой до руки волшебника, которой Макнейр заслонил от света глаза, — ты устал? Уолден приоткрыл голубой глаз, растерянно наблюдая за решившим пойти на мировую ребенком. — Немного. — Это тяжело? — Гарри нахмурился, пытаясь прочитать что-то на лице мужчины. — Это необходимо. Гарри долго молчал, задумавшись. Он уже понял, как Уолден любил животных. Это было заметно по тому, с какой лаской и заботой он ухаживал за лошадьми. Если такой человек, как Уолден, убивал магических существ, значит, это действительно было необходимо. — Можно я посижу с тобой? Мужчина слабо улыбнулся и, вновь прикрывая глаза, притянул к себе под бок ребёнка. — Можно. Джеймс только что не выл от отчаяния. Он и представить себе не мог, что его сына будет воспитывать враг. Что его ребенок будет оправдывать убийцу. А Гарри выглядел именно так: словно нашёл объяснение всем преступлениям Макнейра. — Какого дракла! — Поттер подхватил с земли камень и со всей силы кинул в прозрачный купол, метя в голову Макнейра. Вреда это не принесло никакого, и Джеймс выдохнул сквозь зубы от досады. — Это ненормально! Ладно Дамблдор отдал нашего сына Дурслям, но чтобы не поставить защиты! Допустить, чтобы Пожиратели украли Гарри! Почему ты молчишь? Лили сидела на самом краю, прижав коленки к груди, и зачарованно смотрела на застенчиво улыбающегося Гарри, который показывал что-то в книжке Макнейру. Мужчина на это скорчил забавную рожицу и исподтишка пощекотал мальчишку. Лили печально улыбнулась. — Может, оно и хорошо? — прошептала она. — Посмотри на него, Джеймс. Он смеётся. Джеймс встал, как вкопанный, буравя подозрительным взглядом купол. — Он умыт, одет, накормлен, — продолжила Лили. — Возможно, с таким человеком, как Макнейр, Гарри вырастет счастливым, а не будет вымаливать ласку, как это было у в доме Петуньи. Джеймс неверяще уставился на супругу, даже подошёл поближе и испуганно прошептал: — Что ты такое говоришь, Лили? Как ему может быть лучше у Пожирателя, чем в доме тётки? Кем он вырастет, хоть и счастливым? Убийцей? — О, не переживайте, он вырастет тем, кем должен, — раздался ехидный голос за их спинами. Испуганно обернувшись, Поттеры увидели рыжую женщину неопределённого возраста в широком балахоне. Она насмешливо осматривала своих детей, которым когда-то при рождении вручила благословенный Дар. Перед Лили и Джеймсом стояла сама Магия. — Благодаря тебе, милая, и твоим молитвам я смогу вернуть всё на круги своя. — Кем? — пересохшими губами спросила Лили. — Кем он станет? — Он станет Блэком, древнейшим и благороднейшим. Лили завороженно смотрела на небосвод, затянутый низкими ноябрьским тучами. Посреди давно не кошенного поля стояла женщина в огненно-красном платье. Её вьющиеся чёрные волосы трепал ревущий ветер, и женщина поправляла их кончиком изогнутой палочки. Но не эта мрачная картина заставила Лили горько всхлипнуть: по полю в распахнутые объятья ведьмы бежал маленький мальчик, крича имя теперь самого важного в его жизни человека.